И догнал бы, ежели бы тот не остановился сам…
Толстяк, не глядя на пленника, бросил что-то маленькое, словно камешек, и теперь следил за полетом непонятного предмета, не обращая внимания на окружающее. В том числе на Сергея. Что-то непонятное упало на огороженный газон, и ослепительная вспышка третий раз за эти полдня лишила Сергея сознания.
На этот раз все пошло бодрее — не было остаточного наркотического дурмана, а главное — приливное цунами нестерпимой нервной боли, отхлынув, бесследно исчезло.
Толстяка не было. Приоткрытая дверь, молчаливо извещавшая о побеге. Причем только одного бандита — сила взрыва была достаточно велика, чтобы уничтожить маленькое поле со страшным растительным мутантом, киборга, у которого словно консервным ножом была вскрыта жестяная грудь, и человека, который уже никогда не сможет вознести так высоко свою голову, которую оторвало взрывом.
Однако цель побоища достигнута не была, о чем толстяк, скорее всего, так и не узнал: никому не могло прийти в голову, что после уничтожения травы-хозяина партнер этого принудительного симбиоза может спастись.
Но Сергей остался жив. Без сомнения.
Шатаясь, моргая и безуспешно пытаясь содрать подсохшую корку крови с правого глаза — бровь была глубоко рассечена пудовыми кулаками киборга, — Волков выбрался из зала. И сразу попал в рай. Ибо после пережитого кошмара лес, каким Сергей его застал, был самым настоящим раем: живым, полным птиц, света и тепла. Всюду щебетали и свистели иволги, скворцы, синицы. Ворона пролетела, пыхтя крыльями: хшу, хшу, хшу, белки с темно-коричневыми пушистыми хвостами с треском расщепляли шишки, а затем, возможно подражая звуку собственных работ, цокали просто так, и выходило это у них особенно звонко и убедительно.
Обняв ближайшее дерево, Волков некоторое время стоял ошеломленный таким резким переходом из ада в рай, но нужно было идти вперед. Когда проходил возле могучих сосен, под которыми вся земля была выстлана бурыми иглами, Сергей услышал сначала однообразно вплетающийся в лесной шум, но затем диссонансом заявляющий о себе гул человеческого праздника. Дальше он брел, ориентируясь уже на усиливающийся звон литавров, резкую мелодию труб и пронзительных флейт. И наконец, когда праздник словно бы объял его, шагнул, так же как недавно из мест пыток в лес, прямо в бурно веселящуюся толпу карнавала, тесно заполнившего лесную дорогу.
Пожалуй, вид Волкова никого не испугал. Более того, эти полуголые, в каких-то тростниковых юбочках мужчины и женщины, выделывающие на ходу беспорядочные па, видимо, решили, что он — необходимый по сценарию атрибут театрального действа. На его руках повисли какие-то дивы, мужчины устрашающе размахивали мечами. Сергей не успел заметить, в какой момент он остался без костюма, мгновенно замененного юбкой, как у всех. Могучие мышцы привели окружающих в неописуемый восторг и, возможно, убедили всех в его лесном происхождении. Оглянувшись, Волков увидел за своей спиной хобот настоящего слона, тут же доброжелательно положенный ему на плечо, а в клети на спине животного мелькнул кто-то смутно знакомый, — Сергей не успел разглядеть, кто именно.
Сочтя за лучшее смешаться с процессией этих сумасшедших, чтобы незаметно выбраться отсюда, Волков еще раз огляделся и заплясал вместе со всеми. Как ему показалось, участвовали в походе двести-триста человек и десяток слонов, везущих в беседках на спине музыкантов и важных персон. Потом лес поредел, проплешины теперь сменились полянами, и вдруг процессия вышла на большое, поросшее мелкой травой поле не менее трехсот метров в диаметре. Практически в середине его стоял большой храм в древневосточном стиле — с изогнутыми крышами пагод, резными фонарями… Повсюду перед святилищем были приготовлены дрова для костров, сложенные в одинаковые пирамиды. Слоны встали в шеренгу, потом на колени, и важные пассажиры благополучно сошли на землю. На одном из слонов оказалась Катенька Малинина, и с ней — Сергей уже ничему не удивлялся — толстая туша Мираба Мамедова, главного Вселенского Мага. Оба сразу выхватили его взглядом из толпы. Причем Мамедов был искренне и неприятно поражен, а Катенька взмахнула рукой, подзывая Волкова, и что-то крикнула, неслышное в общем шуме.
Пока Сергей к ней пробрался, Мамедов успел куда-то уйти.
— Как хорошо! — крикнула Катенька Волкову в ухо. — Хорошо, что ты пришел. Все начнется часа через два, пока пройдет просто представление актеров.
Смысл последующих сценок, разыгрываемых перед ними, до Сергея не дошел, но зрители, вероятно, более сведущие, воодушевленно подыгрывали, всячески поощряя, насколько Волков понял, любительскую игру на поле.
— Где это мы? — прокричал он Катеньке. Она удивленно посмотрела на Сергея:
— В «Саду Наслаждений» у Мираба. Здесь все, кто прошел отбор. Ты что, правда ничего не помнишь? Я тут главная жрица-богиня, а Мираб — главный жрец. Очень хорошо, что ты здесь. Когда все начнется, далеко не уходи, главное, чтобы ты меня не упустил, — я могу тебя не заметить.
Волков не понял, что она имела в виду, но принял к сведению.
Потом внезапно стало темнеть. По его подсчетам, был еще полдень. «Но, — подумал он, — раз они в Магическом квартале в гостях у Вселенского Мага, то почему бы сумеркам не наступить преждевременно?» Вероятно, все так и было — затемнение было искусственное, ибо темнота пала слишком быстро. Только что было светло, и вдруг везде зажглись факелы, лампадки, кто-то уже поджигал костры, и скоро шум и треск огня слышался со всех сторон. Запахло смолой, дымом и благовониями.
Зрители, и без того возбужденные шествием и представлением, подтягивались к центру, где вновь появился Мамедов с большими красными звездами по всему полю своего широкого серебристого плаща, в котором он слегка путался. Голову его теперь венчал большой острый колпак такой же расцветки, что и плащ. Рядом с ним появились четыре подобных мага, статью и окрасом несколько побледнее.
Мамедов громко завопил, устремив руки к небу, запел что-то заунывно-торжественное. Толпа и «жрецы» вторили ему. Последовал призыв о помощи, Сергей понял — к Богу-Императору, то есть к нему самому, потому что в небе над ними возник его лик, конечно, доброжелательно взирающий на вакханалию внизу. Изображение, все более материализуясь, сгустилось, уменьшилось в размерах метров до двух и стало виться над алтарем — большим камнем с углублением для жидкости, но сейчас пустым.
Мамедов с ритуальными завываниями разжег вокруг алтаря несколько лампад. Резко запахло чем-то душным и приятным. Движения толпы стали более нервными, подвывания все более истеричными. Сергей оглянулся в поисках Катеньки — ее не было. Зато заметил Исаева с Марго, потом Семена Кочетова и в самой гуще толпы-лейтенанта Стражникова, который когда-то давно, а на самом деле несколько часов назад помог бандитам столкнуть его с Мирабовой башни.
Подергиваясь и продолжая выть, вышла вереница мужчин и женщин. Все десятеро поочередно подходили к «жрецам», и те тыкали их пальцем между глаз. Завершал операцию Мамедов, после чего у всех засияла жирная точка во лбу. Эта было похоже на посвящение во что-то.
Тут Сергей увидел Катеньку, которую сопровождали два «жреца» в острых колпаках. Из толпы раздались вопли — преимущественно женские. Все еще больше подались вперед. Две девицы, вновь нашедшие Сергея, изо всех сил вцепились в его руки. Он слышал их взволнованное сопение.
Катеньку подвели к Мирабу, он вновь воздел руки к витавшему над алтарем лицу. Потом, высоко взвизгнув, внезапно, одним движением, сорвал с Катеньки туземную юбочку, оставив ее абсолютно голой. Ей подали чем-то наполненную тыкву. Катенька выпила. Громче ударил барабан, все начали раскачиваться в ритм ударам.
Катенька какими-то деревянными шагами подошла к алтарю, закачалась и рухнула на землю. Сергей невольно дернулся к ней, но посмотрел по сторонам и заметил, что паники не возникло — значит, это было предусмотрено сценарием. Сопровождавшие ее «жрецы» подняли тело и положили на алтарь. Волков все же с усилием расцепил захваты девчонок, даже не заметивших этого, и попробовал пробиться к алтарю. На всякий случай. Катенька ведь что-то там говорила, просила, чтобы он держался поближе.
Мираб подошел к алтарю, на котором неподвижно лежала Катенька, и одним движением перерезал горло поднесенному к нему белому ягненку. Черная кровь, проливаясь на голое тело, стекала в центр алтаря.
Барабан бил все громче и быстрее. Сергей упустил момент, когда все остальное вокруг смолкло. Только барабан, барабан бил, и, вплетаясь в его ритм, пронзительно и невыносимо зазвучала свирель. Эти звуки вновь раскачали толпу, одни забормотали, другие стали истерично что-то выкрикивать — все теснились. Один из «жрецов» расставил на залитом кровью теле Катеньки курительные пирамидки в виде конусов, издававшие все тот же душный запах благовоний. Одну из них он поместил на лоб, по две — на ладони, плечи, у сосков, по одной на центр живота и на лобок.
Свечи были зажжены, Мираб громко заорал славословие «нескончаемому великому Будде-Императору — вечному Богу». За ним закричали «жрецы». Постепенно их глаза закатывались, они зачерпывали кровь из алтаря маленькими плошками и передавали их в толпу, предварительно мазнув себя ею по губам. Все окружающие стали мазаться кровью ягненка.
Ритм ускорялся, и Сергей вдруг начал осознавать, как из стороннего наблюдателя начинает превращаться в участника идиотского, но незаметно опьянявшего его действия. Он уже ощутил единство со всеми, со всеми этими трепещущими телами и вместе с ними раскачивался, испытывая почти болезненное наслаждение!..
Кажется, не было сил противиться порыву, волнению… мышцы непроизвольно задрожали и стали сокращаться. Страшное возбуждение и в то же время какую-то удивительную отстраненность ощущал сейчас Сергей — будто он вверил свое тело этому ритуалу, совершенно отключив свое сознание…
Волков приблизился к алтарю. Со всех сторон раздавались крики, люди размахивали руками, будто отгоняя какие-то видения. Наступил полный хаос, безусловно, срежиссированный Мирабом и подчиненный какой-то странной, непонятной пока закономерности. Движения людей ускорялись — вероятно, видения становились все сильнее, ритм убыстрялся, у некоторых окружающих на губах выступила пена, — все превращались в буйных эпилептиков.
Вдруг одним движением сбросив благовонные курительницы, Катенька резко встала на алтаре, яростно воздела руки к небу, завопила, словно ведьма, нашла Сергея диким гневным взором и прыгнула сверху, будто кошка. Это и послужило для всех сигналом — во все стороны полетели псевдоюбки, все орали, визжали, бесновались… Волков и сам не заметил, как предался вместе с Катенькой самому дикому и шумному в своей не всегда благопристойной жизни бесстыдству!..
Но им с Катенькой сейчас было хорошо! Как и всем!..
Однако для его ослабленного стрессами организма последствия приключения стали той травинкой, после которой ломается хребет перегруженного осла.
На этот раз Волков пришел в себя не на твердых каменных плитах. Мало того, что сам он лежал на мягчайшей постели, но и голова покоилась на прелестных подушках — ножках Катеньки, заботливо обтиравшей ему лицо чем-то освежающим и пахучим.
— Что же это с тобой, милый? — обеспокоено воскликнула она, заметив, что он очнулся, и горестно добавила: — Хотя оно и понятно, я и сама тут чуть с тобой не умерла. И согласна еще умирать, милый! — и изо всех сил прижала его голову к своей груди. — А ты ничуть не изменился, все такой же неистовый! — продолжила она с жаром. — Словно и не было этих невыносимых десяти лет.
— Ну-ну, — охладил Волков ее пыл, — не забывай, что я все-таки не Николай и мне далеко до него, раз уж он тут с тобой регулярно играл в такие игры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Толстяк, не глядя на пленника, бросил что-то маленькое, словно камешек, и теперь следил за полетом непонятного предмета, не обращая внимания на окружающее. В том числе на Сергея. Что-то непонятное упало на огороженный газон, и ослепительная вспышка третий раз за эти полдня лишила Сергея сознания.
На этот раз все пошло бодрее — не было остаточного наркотического дурмана, а главное — приливное цунами нестерпимой нервной боли, отхлынув, бесследно исчезло.
Толстяка не было. Приоткрытая дверь, молчаливо извещавшая о побеге. Причем только одного бандита — сила взрыва была достаточно велика, чтобы уничтожить маленькое поле со страшным растительным мутантом, киборга, у которого словно консервным ножом была вскрыта жестяная грудь, и человека, который уже никогда не сможет вознести так высоко свою голову, которую оторвало взрывом.
Однако цель побоища достигнута не была, о чем толстяк, скорее всего, так и не узнал: никому не могло прийти в голову, что после уничтожения травы-хозяина партнер этого принудительного симбиоза может спастись.
Но Сергей остался жив. Без сомнения.
Шатаясь, моргая и безуспешно пытаясь содрать подсохшую корку крови с правого глаза — бровь была глубоко рассечена пудовыми кулаками киборга, — Волков выбрался из зала. И сразу попал в рай. Ибо после пережитого кошмара лес, каким Сергей его застал, был самым настоящим раем: живым, полным птиц, света и тепла. Всюду щебетали и свистели иволги, скворцы, синицы. Ворона пролетела, пыхтя крыльями: хшу, хшу, хшу, белки с темно-коричневыми пушистыми хвостами с треском расщепляли шишки, а затем, возможно подражая звуку собственных работ, цокали просто так, и выходило это у них особенно звонко и убедительно.
Обняв ближайшее дерево, Волков некоторое время стоял ошеломленный таким резким переходом из ада в рай, но нужно было идти вперед. Когда проходил возле могучих сосен, под которыми вся земля была выстлана бурыми иглами, Сергей услышал сначала однообразно вплетающийся в лесной шум, но затем диссонансом заявляющий о себе гул человеческого праздника. Дальше он брел, ориентируясь уже на усиливающийся звон литавров, резкую мелодию труб и пронзительных флейт. И наконец, когда праздник словно бы объял его, шагнул, так же как недавно из мест пыток в лес, прямо в бурно веселящуюся толпу карнавала, тесно заполнившего лесную дорогу.
Пожалуй, вид Волкова никого не испугал. Более того, эти полуголые, в каких-то тростниковых юбочках мужчины и женщины, выделывающие на ходу беспорядочные па, видимо, решили, что он — необходимый по сценарию атрибут театрального действа. На его руках повисли какие-то дивы, мужчины устрашающе размахивали мечами. Сергей не успел заметить, в какой момент он остался без костюма, мгновенно замененного юбкой, как у всех. Могучие мышцы привели окружающих в неописуемый восторг и, возможно, убедили всех в его лесном происхождении. Оглянувшись, Волков увидел за своей спиной хобот настоящего слона, тут же доброжелательно положенный ему на плечо, а в клети на спине животного мелькнул кто-то смутно знакомый, — Сергей не успел разглядеть, кто именно.
Сочтя за лучшее смешаться с процессией этих сумасшедших, чтобы незаметно выбраться отсюда, Волков еще раз огляделся и заплясал вместе со всеми. Как ему показалось, участвовали в походе двести-триста человек и десяток слонов, везущих в беседках на спине музыкантов и важных персон. Потом лес поредел, проплешины теперь сменились полянами, и вдруг процессия вышла на большое, поросшее мелкой травой поле не менее трехсот метров в диаметре. Практически в середине его стоял большой храм в древневосточном стиле — с изогнутыми крышами пагод, резными фонарями… Повсюду перед святилищем были приготовлены дрова для костров, сложенные в одинаковые пирамиды. Слоны встали в шеренгу, потом на колени, и важные пассажиры благополучно сошли на землю. На одном из слонов оказалась Катенька Малинина, и с ней — Сергей уже ничему не удивлялся — толстая туша Мираба Мамедова, главного Вселенского Мага. Оба сразу выхватили его взглядом из толпы. Причем Мамедов был искренне и неприятно поражен, а Катенька взмахнула рукой, подзывая Волкова, и что-то крикнула, неслышное в общем шуме.
Пока Сергей к ней пробрался, Мамедов успел куда-то уйти.
— Как хорошо! — крикнула Катенька Волкову в ухо. — Хорошо, что ты пришел. Все начнется часа через два, пока пройдет просто представление актеров.
Смысл последующих сценок, разыгрываемых перед ними, до Сергея не дошел, но зрители, вероятно, более сведущие, воодушевленно подыгрывали, всячески поощряя, насколько Волков понял, любительскую игру на поле.
— Где это мы? — прокричал он Катеньке. Она удивленно посмотрела на Сергея:
— В «Саду Наслаждений» у Мираба. Здесь все, кто прошел отбор. Ты что, правда ничего не помнишь? Я тут главная жрица-богиня, а Мираб — главный жрец. Очень хорошо, что ты здесь. Когда все начнется, далеко не уходи, главное, чтобы ты меня не упустил, — я могу тебя не заметить.
Волков не понял, что она имела в виду, но принял к сведению.
Потом внезапно стало темнеть. По его подсчетам, был еще полдень. «Но, — подумал он, — раз они в Магическом квартале в гостях у Вселенского Мага, то почему бы сумеркам не наступить преждевременно?» Вероятно, все так и было — затемнение было искусственное, ибо темнота пала слишком быстро. Только что было светло, и вдруг везде зажглись факелы, лампадки, кто-то уже поджигал костры, и скоро шум и треск огня слышался со всех сторон. Запахло смолой, дымом и благовониями.
Зрители, и без того возбужденные шествием и представлением, подтягивались к центру, где вновь появился Мамедов с большими красными звездами по всему полю своего широкого серебристого плаща, в котором он слегка путался. Голову его теперь венчал большой острый колпак такой же расцветки, что и плащ. Рядом с ним появились четыре подобных мага, статью и окрасом несколько побледнее.
Мамедов громко завопил, устремив руки к небу, запел что-то заунывно-торжественное. Толпа и «жрецы» вторили ему. Последовал призыв о помощи, Сергей понял — к Богу-Императору, то есть к нему самому, потому что в небе над ними возник его лик, конечно, доброжелательно взирающий на вакханалию внизу. Изображение, все более материализуясь, сгустилось, уменьшилось в размерах метров до двух и стало виться над алтарем — большим камнем с углублением для жидкости, но сейчас пустым.
Мамедов с ритуальными завываниями разжег вокруг алтаря несколько лампад. Резко запахло чем-то душным и приятным. Движения толпы стали более нервными, подвывания все более истеричными. Сергей оглянулся в поисках Катеньки — ее не было. Зато заметил Исаева с Марго, потом Семена Кочетова и в самой гуще толпы-лейтенанта Стражникова, который когда-то давно, а на самом деле несколько часов назад помог бандитам столкнуть его с Мирабовой башни.
Подергиваясь и продолжая выть, вышла вереница мужчин и женщин. Все десятеро поочередно подходили к «жрецам», и те тыкали их пальцем между глаз. Завершал операцию Мамедов, после чего у всех засияла жирная точка во лбу. Эта было похоже на посвящение во что-то.
Тут Сергей увидел Катеньку, которую сопровождали два «жреца» в острых колпаках. Из толпы раздались вопли — преимущественно женские. Все еще больше подались вперед. Две девицы, вновь нашедшие Сергея, изо всех сил вцепились в его руки. Он слышал их взволнованное сопение.
Катеньку подвели к Мирабу, он вновь воздел руки к витавшему над алтарем лицу. Потом, высоко взвизгнув, внезапно, одним движением, сорвал с Катеньки туземную юбочку, оставив ее абсолютно голой. Ей подали чем-то наполненную тыкву. Катенька выпила. Громче ударил барабан, все начали раскачиваться в ритм ударам.
Катенька какими-то деревянными шагами подошла к алтарю, закачалась и рухнула на землю. Сергей невольно дернулся к ней, но посмотрел по сторонам и заметил, что паники не возникло — значит, это было предусмотрено сценарием. Сопровождавшие ее «жрецы» подняли тело и положили на алтарь. Волков все же с усилием расцепил захваты девчонок, даже не заметивших этого, и попробовал пробиться к алтарю. На всякий случай. Катенька ведь что-то там говорила, просила, чтобы он держался поближе.
Мираб подошел к алтарю, на котором неподвижно лежала Катенька, и одним движением перерезал горло поднесенному к нему белому ягненку. Черная кровь, проливаясь на голое тело, стекала в центр алтаря.
Барабан бил все громче и быстрее. Сергей упустил момент, когда все остальное вокруг смолкло. Только барабан, барабан бил, и, вплетаясь в его ритм, пронзительно и невыносимо зазвучала свирель. Эти звуки вновь раскачали толпу, одни забормотали, другие стали истерично что-то выкрикивать — все теснились. Один из «жрецов» расставил на залитом кровью теле Катеньки курительные пирамидки в виде конусов, издававшие все тот же душный запах благовоний. Одну из них он поместил на лоб, по две — на ладони, плечи, у сосков, по одной на центр живота и на лобок.
Свечи были зажжены, Мираб громко заорал славословие «нескончаемому великому Будде-Императору — вечному Богу». За ним закричали «жрецы». Постепенно их глаза закатывались, они зачерпывали кровь из алтаря маленькими плошками и передавали их в толпу, предварительно мазнув себя ею по губам. Все окружающие стали мазаться кровью ягненка.
Ритм ускорялся, и Сергей вдруг начал осознавать, как из стороннего наблюдателя начинает превращаться в участника идиотского, но незаметно опьянявшего его действия. Он уже ощутил единство со всеми, со всеми этими трепещущими телами и вместе с ними раскачивался, испытывая почти болезненное наслаждение!..
Кажется, не было сил противиться порыву, волнению… мышцы непроизвольно задрожали и стали сокращаться. Страшное возбуждение и в то же время какую-то удивительную отстраненность ощущал сейчас Сергей — будто он вверил свое тело этому ритуалу, совершенно отключив свое сознание…
Волков приблизился к алтарю. Со всех сторон раздавались крики, люди размахивали руками, будто отгоняя какие-то видения. Наступил полный хаос, безусловно, срежиссированный Мирабом и подчиненный какой-то странной, непонятной пока закономерности. Движения людей ускорялись — вероятно, видения становились все сильнее, ритм убыстрялся, у некоторых окружающих на губах выступила пена, — все превращались в буйных эпилептиков.
Вдруг одним движением сбросив благовонные курительницы, Катенька резко встала на алтаре, яростно воздела руки к небу, завопила, словно ведьма, нашла Сергея диким гневным взором и прыгнула сверху, будто кошка. Это и послужило для всех сигналом — во все стороны полетели псевдоюбки, все орали, визжали, бесновались… Волков и сам не заметил, как предался вместе с Катенькой самому дикому и шумному в своей не всегда благопристойной жизни бесстыдству!..
Но им с Катенькой сейчас было хорошо! Как и всем!..
Однако для его ослабленного стрессами организма последствия приключения стали той травинкой, после которой ломается хребет перегруженного осла.
На этот раз Волков пришел в себя не на твердых каменных плитах. Мало того, что сам он лежал на мягчайшей постели, но и голова покоилась на прелестных подушках — ножках Катеньки, заботливо обтиравшей ему лицо чем-то освежающим и пахучим.
— Что же это с тобой, милый? — обеспокоено воскликнула она, заметив, что он очнулся, и горестно добавила: — Хотя оно и понятно, я и сама тут чуть с тобой не умерла. И согласна еще умирать, милый! — и изо всех сил прижала его голову к своей груди. — А ты ничуть не изменился, все такой же неистовый! — продолжила она с жаром. — Словно и не было этих невыносимых десяти лет.
— Ну-ну, — охладил Волков ее пыл, — не забывай, что я все-таки не Николай и мне далеко до него, раз уж он тут с тобой регулярно играл в такие игры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58