Яночка наклонилась к уху собаки:
— Хабрик, золотце моё, покажи, что тут делал пан Вольский!
Хабру уже неоднократно доводилось выполнять такое задание, он прекрасно понимал, что от него требуется. Опустив нос до самого тротуара, он двинулся по следам пана Вольского, повторяя малейшие изгибы проделанного им пути. И вдруг замер у одной из машин, ткнувшись носом в её колесо. Оглядевшись, не видит ли кто, Яночка присела и быстренько проверила…
Мальчиков Яночка нагнала на Шпитальной улице.
— Продырявил «форд»! — с удовлетворением сообщила она, прерывая вымученную беседу друзей. — Два колёса сделал! Номер я записала. Знаете, а ведь он, похоже, не из воровской шайки. И делает то же, что и мы, только немного по-другому.
— Честно говоря, это мы делаем то же, что и он! — поправил справедливый Павлик. — Он первый начал.
Бартек возмутился.
— То есть как плохо? Очень даже хорошо у него получается!
Яночка пояснила:
— Нет, тут я поддерживаю поручика. Пусть воры украдут-таки машину, пусть доставят её на свою базу, и только там их надо хватать. И бандюг переловить, и малины ликвидировать. Сколько же это может продолжаться? А протыкать шины надо только тогда, когда ничего другого уже не остаётся.
— Выходит, глины о нем не знают. Выходит, он с ними не сотрудничает, — рассуждал Павлик. — Выходит… сам не знаю что!
— Давайте проследим, что он ещё сделает, — предложил Бартек.
А пан Вольский продолжал свою прогулку по городу. На улице Новый Свят он дождался автобуса № 116 и доехал до улицы Бонифация. Преследователям удалось незаметно втиснуться в тот же автобус.
— Это его любимая улица, чтоб ему!.. — ругался Павлик, потому что невыносимый старик опять применил свой излюбленный приём и выскочил из автобуса в последний момент. Еле успели за ним!
Но это ещё что! В хорошем темпе прыткий старикашка перебежал улицу и на остановке успел вскочить в подвернувшийся автобус, направлявшийся обратно. Однако общественный транспорт — дело ненадёжное, и преследователи на следующем автобусе настигли пана Вольского на очередной автобусной остановке на улице Голковской, где тот напрасно дожидался автобуса.
— Он что, так и ездит взад-вперёд? — удивлялся Бартек. — И это все его занятие? Может, чокнутый? А что он теперь ждёт?
— Сейчас увидим, — ответила Яночка. — И просто не знаю, как поступить, нельзя лезть за ним в автобус, а следующего не дождёшься, вон как редко ходят.
— Лезем за ним! — решил Павлик. — Ведь на затылке у него нет глаз!
И когда уже все ехали в автобусе № 159 — пан Вольский вошёл в переднюю дверь, преследователи протиснулись в заднюю, — Бартек тихонько спросил:
— А ваш Хабр, случайно, не ясновидящий? Помереть мне на этом месте, если он не первый в этот автобус кинулся! Лучше пана Вольского знал, в каком тот поедет! Ей-Богу, дёрнулся, как только автобус показался. Как он узнает?
— А он чувствует, — ответила Яночка. — Пан Вольский настроился на этот автобус, а наш Хабр сразу же и почувствовал. Говорю тебе, не собака, а просто брильянт…
— Куда до него брильянту! — презрительно фыркнул Бартек и тем самым почти завоевал сердце девочки.
Пан Вольский доехал до конечной остановки автобуса. Сделав вид, что направляются в противоположную сторону, дети дали ему возможность отойти на порядочное расстояние, после чего незаметно последовали за ним. И стали свидетелями просто невероятной выходки со стороны этого удивительного человека. Сначала они даже не поверили своим глазам, но не может же быть галлюцинации у всех троих одновременно!
Поравнявшись с оградой, за которой в окружении зелени скрывалась какая-то роскошная вилла, старик одним махом перескочил через эту загородку и скрылся в темноте! Остолбеневшие преследователи даже не успели перекинуться словом, как старик так же ловко перелез обратно на улицу и прогулочным шагом направился к автобусной остановке напротив электростанции.
— Провалиться мне на этом месте, если найдётся ещё один такой старый хрыч! — с невольным восхищением прошептал Павлик, а Бартек убеждённо произнёс:
— И возможно, больше нас знает, как-никак он в том дворе живёт, — продолжала Яночка выкладывать свои соображения, уступив без возражений пальму первенства Вольскому. — Ведь эти бандюги могут встречаться там каждый день, и у него есть возможность выведать все их планы. И тогда он едет куда надо и обрабатывает машину, которую те нацелились увести. Но я считаю, что он плохо делает.
— Теперь ясно, он только представляется паралитиком. Хотелось бы знать, что он там делал! Ничего бы не пожалел…
— Сейчас задаром узнаешь, — сказала Яночка. — Хабрик, пёсик мой драгоценный, иди сюда…
— Будь спок, она с псом договорится, — сказал приятелю Павлик. — Они во всем понимают друг друга. Жаль, мы так не умеем…
И он подставил спину, вскочив на которую, Хабр перемахнул через загородку, а потом с неё легко преодолела забор и девочка.
Бартек философски заметил:
— Хоть и паскудное время года, а хорошо, что оно есть. Рано темнеет, их не заметят.
Через три минуты девочка с собакой вернулись. Теперь Яночка подставила псу спину, сама же ловко перемахнула через сетку, опершись на столбик, и съехала прямо в руки поддержавших её двух джентльменов.
— Невероятно! — информировала Яночка. — Там стоит «мерседес», и через полчаса он будет стоять только на ободах.
Поспешая к автобусной остановке по следам пана Вольского, дети на все лады обсуждали невероятное происшествие. С одной стороны, вроде бы подтверждалась версия Павлика о том, что пан Вольский прокалывал шины из спортивного интереса, мания у него такая, но с другой… Если у человека такая мания, на кой ему создавать себе дополнительные трудности? Ездить из конца в конец по всему городу, перелезать через заборы? Дырявил бы себе машины просто на улицах, вон их сколько стоит…
Яночка, разумеется, записала номер пострадавшего «мерседеса».
— Наш поручик спятит от всех этих продырявленных баллонов! — сказала она. — И все время узнавай по номерам владельцев автомашин, то и дело ему подкидываем работку. Наверное, не мешало бы сказать поручику о пане Вольском, но не хочется.
— А почему не хочется? — поинтересовался Бартек.
— Сама хочу узнать, в чем тут дело, — ответила девочка. — Если сама всего не узнаешь, потом он нам только половину расскажет. А о пане Вольском я хочу знать все!
— Ладно, сейчас едем домой и звоним поручику. Он уже должен знать, чем дело кончилось на Бонифация и Жолибоже…
— Трудно в такое поверить, — сомневался Рафал. — Нет, и раньше приходилось кое-что слышать об этих шишках, но чтобы такое…
— Придётся поверить, если двое говорят. Поручику можешь не поверить, если сомневаешься, но уж Хабру-то верить можно?!
Все трое сидели в комнате Рафала. Яночке и Павлику без особого труда удалось оторвать от уроков старшего брата. А поговорить с ним нужно было обязательно, события развивались в хорошем темпе, и не исключено, в самом скором времени опять придётся прибегнуть к помощи Рафала с его машиной.
— Мы все записываем, ты как думаешь? — сказала Яночка и раскрыла свою тетрадь в клеточку, — Действуем методично, я все аккуратно записываю. Очень помогают нам эти записи, вот, сам посмотри. Видишь, та машина за Секерками и этот «мерседес» на вилле. Вот, читай: «Анджей Липка, замминистра финансов». Пан Вольский его проколол, и думаю, не случайно. Должна быть причина!
— Может, просто его не любит? — предположил Рафал.
— Может, — холодно согласилась Яночка. — И ещё не любит… вот, читай — прокурора Вишневского. Его он проколол на Хмельной.
— Помню, это был «форд», — сказал Павлик. — «Форды» меньше крадут.
Яночка продолжала зачитывать свои записи:
— Третий. Продырявил его у «Морского ока». Машина принадлежит какому-то Тадеушу Пурхелю. Пока мы ещё не знаем, кто такой этот Пурхель, но проживает он на Садыбе, там такие маленькие домики на одну семью…
— Знаю, — грустным голосом ответил Рафал. — Трущобы.
— Что?!
— Трущобы. Мне кореш говорил, маленькие домики на одну семью в Канаде называются трущобами, в них живут люмпены и прочие безработные из недоразвитых стран. Он недавно в Канаду к тётке ездил, так что видел.
— Ну, ладно, пусть живёт в трущобе на Садыбе. Чем занимается, пока не знаем, вот и надо узнать. Выйдет, он, скажем, из своей трущобы, сядет в свою машину…
Рафал пытался какое-то время игнорировать требовательные взоры Яночки и Павлика, но скоро сдался.
— И я, значит, поеду за ним? Здорово, больше вы ничего не придумали? Разрешите обратить ваше внимание на одну мелочь: я все-таки намерен в этом году получить аттестат зрелости. И хотя до экзаменов ещё полгода…
— Вот видишь, целых полгода! — заметил Павлик.
— Но мне нужен хороший аттестат, я ведь и дальше учиться собираюсь, — упорствовал Рафал.
— Уже сто лет от тебя только и слышишь — аттестат да аттестат. И прекрасно усвоили, что ты должен оказаться в первой тройке…
— Как минимум!
— Прекрасно, как минимум, чтобы приняли в вуз. И тебя никто не заставляет дневать и ночевать у его дома. Просто немного поездить за ним. Не волнуйся, сначала мы сами подежурим, надо же знать, как он вообще себя ведёт, когда уезжает из дому, возвращается ли на обед, выходит ли вечером. И так далее. И тогда ты точно будешь знать, когда именно быть у его дома. Подумаешь, если два вечера и потеряешь, ничего с твоим аттестатом не случится! Подумав, Рафал кивнул.
— Ладно, если два вечера — так и быть. Пусть даже и три. Думаете, мне самому не противно слышать о мафии и прочей коррупции? Вот только не хотелось бы., как бы поточнее выразиться… в общем, я ничего о ваших чупагах не знаю! И знать не желаю!
— А если уж так случится… смотри в другую сторону, — посоветовала Яночка.
— Вот бы здорово было подстеречь где-нибудь на шоссе эти «тиры»! — размечтался Павлик. — На которых они увозят краденые машины. Ведь останавливаются же они где-нибудь…
Отодвинувшись со стулом от письменного стола, Рафал откинулся на спинку стула так, что тот на двух ножках завалился к стене. Из-за того, что сын чаще всего именно в такой позиции делал уроки, тёте Монике приходилось слишком часто менять стулья.
— А как узнаешь, что эта громадина везёт как раз краденые машины? — спросил он брата. — Будешь прокалывать колёса всем подряд? Если поймают, ноги вырвут из задницы!
Павлик презрительно фыркнул:
— Так я им и дамся! Но ты прав, неизвестно, которые из них с крадеными машинами.
— Они едут транзитом, — вмешалась в мужской разговор Яночка. — От немецкой границы до русской. Так мне говорил пан Зайжал. Вот если бы У нас какое знакомство было среди таможенников… чтобы заранее дали знать.
— Этим должна заниматься полиция, а не вы! — строго сказал Рафал. — Но мысль подходящая… Вы им уже говорили?
— Пока нет. О пане Вольском они тоже не знают.
— Может, только делают вид, что не знают?
— Нет, не знают, — решительно заявила девочка. — Если бы знали, то машины, продырявленные им, тоже были бы им знакомы и они совсем по-другому говорили бы с нами. А так поручик только сказал, чьи это машины, и поинтересовался, зачем нам это знать. И больше ничего. Выходит, они ничего не знают.
— Так скажите ему!
— Скажем, — успокоил брата Павлик. — Но сначала нам надо покончить с Пурхелем.
— Ладно, с Пурхелем помогу, — подтвердил своё согласие Рафал. — Три вечера и точка!
И со стуком опустил стул на все четыре ножки, давая понять, что разговор окончен.
Спускаясь с лестницы, Яночка сказала:
— Знаешь, а он вовсе не из-за аттестата… Времени у него нет из-за девушки.
— Мало у него было девушек? — удивился Павлик. — Ты об этом как-то так говоришь…
— Потому что эта особая. Я раз видела, как он подвёз её к парикмахерской. Дверцу распахнул, а когда она вышла, так на неё смотрел… Вроде бы совсем голову потерял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39