Меня ничто с этим типом не связывает, и я не намерена поддерживать с ним близкого знакомства. Сомневаюсь, знает ли его и Элеонора…
— Так ты с ним лично знакома? — подозрительно вмешался Стасичек, меряя жену суровым взором.
К счастью, он пока далёк был от создания атмосферы, так как все вино я привезла из Варшавы.
— Лично — нет, — ответила Элеонора, с усилием сохраняя невозмутимое спокойствие. — Только внешне. Да и то плохо.
— А почему плохо, если он живёт так близко? — искренне удивилась тётка Ольга.
— Потому что мешают живые изгороди. А он пешком в магазин не ходит. Иначе я бы видела его чаще.
Ему пришлось бы проходить мимо нашего дома.
— А где же он ходит?
— Не знаю. Честное слово. Я за ним не подглядывала.
— Так как же ты с ним видишься? — доискивался Стасичек, причём в голосе его зачирикала первая ласточка ревности, из чего я сделала вывод, что он никогда в жизни в глаза не видел Бешеного.
Семейство на время замолчало, с интересом прислушиваясь к супружескому диалогу.
— Один раз я его видела, когда сама возвращалась из магазина, — начала перечислять Элеонора, все с большим трудом сдерживая смех, — а он вылезал из машины перед своим домом. Второй раз, когда я подстригала нашу живую изгородь и была в том конце, нас разделял только Кветинский, а он садился в машину, но заметил ежевику Кветинского и побежал её рассматривать, так что оказался ближе ко мне, и я смогла его лучше рассмотреть. Устроил скандал, что ежевика ползучая и ещё к нему переползёт.
А он этого не желает. А ещё раз…
Я не выдержала.
— Стасичек, ты скажи сразу, в чем ты подозреваешь собственную жену. В нелегальных сделках с этим… по всей видимости Карчохом, или в том, что у них роман, потому как если ты имеешь в виду роман, ты вполне можешь вызвать к ней психиатрическую скорую помощь.
— Как это?
— Поскольку он такой красавец, что чужая жена, имеющая с ним роман, должна была бы абсолютно сойти с ума. Или полностью ослепнуть, а Элеонора даже очков не носит. Ты на себя в зеркало посмотри и сам оцени, можешь ли ты сравниться красотой с бешеной обезьяной.
— Действительно… — вырвалось у тётки Изы.
Каким бы ни был характер Стасичка, но внешностью своей он вполне мог вызывать симпатию. Стройный блондин с благородными чертами лица, может быть, чуть излишне хрупкий, но зато наводящий на мысль о меланхоличном рыцаре, временно лишённом доспехов. Лицам с материнскими склонностями он вполне мог страшно нравиться.
— А как он выглядит? — недоверчиво спросил Стисичек.
— Как разъярённый бульдог; — милым голоском сообщила Элеонора.
— Здоровенный, топорный, похож на буйвола, — добавила я. — С красной мордой, обезьяньим лобиком и старше тебя на пару десятков лет. Ты бы согласился на роман с таким душкой?
Не обращая внимания на полное отсутствие смысла в этом вопросе, Стасичек вдруг заморгал своими насторожёнными глазами. Похоже, у него появились какие-то посторонние соображения.
— Минутку. Наш сосед… Минутку. Пан Карчох?..
— О господи, — пробормотал Лукаш рядом со мной.
— Ну?.. — упорно подгоняла его тётка Ольга.
— Так я его знаю, — сказал удивлённый Стасичек. — Мы как-то беседовали вон там, на лавочке, перед пляжем. Ну вообще-то он, действительно, не самый привлекательный внешне… Он мне не очень понравился.
— Что так?
— Кажется, он предлагал мне какую-то липу… Ну, нелегальную сделку… Даже не сделку, а просто обойти действующие правила. Он хотел завладеть всей территорией вон там, дальше, за Цетневом… В конце концов, я же понимаю, что мне говорят, даже между строк… В принципе это, конечно, возможно, но не так же…
Веселье Элеоноры как рукой сняло.
— Я надеюсь, ты не согласился?
— Я сказал, что подумаю. А он так, между делом как бы, назвал сумму. Десять тысяч зелёных. Соблазнительное предложение, но я таких вещей не люблю…
— Ну вот вам, пожалуйста, — с торжеством выкрикнула я. — Вот вам беспристрастный свидетель.
Если этот Беше… Карчох занимается подобными делами, то нет ничего удивительного, что он боится шантажа и каждого подозревает. Это просто чудо, что Стасичек такой законопослушный, но я-то каким боком со всем этим связана? Даже если я и ошиблась когда-то в своих чувствах, то давно уже эту ошибку исправила, а за идиотские подозрения авантюристов я отвечать не намерена!
— Однако подобные знакомства ты поддерживала! — прицепилась ко мне тётка Иза. — И в преступлении тебя тоже подозревают!
Мои дети сидели молча, насторожившись. Томек полностью прекратил осчастливливать бабушку кулинарными рецептами, ушки у Каси увеличились втрое. Я этому даже порадовалась, пусть не думают, что борьба за наследство — это какие-то там хиханьки-хаханьки. Кажется, они впервые услышали о преступлении, и я была целиком и полностью уверена: этого они ни за что так не оставят. Мать-убийца — это нечто, такое не с каждым случается. Возможно, убей я действительно Доминика, они бы меня зауважали, нужно было бы только придумать какой-нибудь подходящий мотив.
Тётка Иза не намеревалась сдаваться, видно у её Стефанека были какие-то кошмарные долги, тётка Ольга колебалась, дядя Игнатий снова перешёл на мою сторону, они разбирали ситуацию по косточкам, заодно упрекая друг друга в каких-то австралийских грехах. Стасичек попытался вмешаться, изобразив картину нашей отечественной преступной деятельности. Лукаш Дарко наклонился к моему уху.
— Нам нужно поговорить, — сказал он вполголоса, хотя с тем же успехом мог сыграть на трубе, все равно никто не обратил бы никакого внимания. — Здесь для этого не слишком подходящий момент, но мне кажется, что мы с вами находимся в одной и той же лодке. Как нам это сделать?
Я задумалась.
— Я ведь имею право время от времени поспать?..
Гроза прошла, но ветер ещё сильный, так что пленэр отпадает. Минуточку, а может, в гостинице?
— А мы туда сегодня вернёмся?
— А как же иначе? У Элеоноры нет места для стольких гостей. А в чем дело? С этой лодкой?
— Речь идёт о некоем Доминике Доминике.
— О холера… Ну тогда в гостинице. Когда они пойдут спать. Даже если не все…
Наконец вмешалась бабушка.
— Довольно, — сказала она своим деревянным голосом, вовсе не громко, но как-то так, что все затихли. — Я с грустью отмечаю, что вы забываетесь.
Мы приехали сюда для того, чтобы познакомиться с детьми Изы, но никто из вас не уделил им достаточного внимания. Мне пришлось лично убедиться в том, что Томек знает, как готовить картофельные оладьи, а Кася знакома с происхождением, методами поиска и разными типами опалов…
Боже милостивый, и когда только Кася успела убедить в этом бабушку? Я даже голоса её не слышала!
— ..кроме того, оба они испытывают достойную одобрения любовь лошадям. Я не вижу в них никакой деморализации, конечно, если не учитывать тот факт, что они, кажется, поменялись обязанностями и интересами, однако в нынешние времена это не имеет значения. Несмотря на свой возраст, я человек не отсталый. Прошу прервать эту непристойную дискуссию, и вы сами сможете ознакомиться с их моральным уровнем.
Отметив, что дети мои получают от всего этого истинное наслаждение, я не стала ничего говорить.
«Возвращение папы» Кася продекламировала по желанию дядя Игнатия, словно выступая на конкурсе, Томек безошибочно сдал экзамен по географии.
Я и сама удивилась их познаниям и образованности, особенно, когда речь зашла о вреде наркотиков. Я даже подумала, что им нужно читать лекции в разных школах, охваченных этим бедствием…
— Ты говорила, что свалишь их мне на голову, причём это вроде бы звучало, как угроза, — успела шепнуть мне Элеонора, когда все направились к выходу. — А я в жизни так не развлекалась. Я теперь просто мечтаю побеседовать с твоими детьми один на один, без всех остальных…
31
С Лукашем мы встретились в ночном баре.
— Три штуки уже спят, — с облегчением сообщила я. — Ещё две — в казино, это точно. Господи, наконец-то я хоть минутку от них отдохну!
Лукаш распорядился подать нам коньяк и сразу же приступил к делу.
— Теперь я понимаю, чего ради вы возитесь с этой роднёй, так что примите мои соболезнования.
Я также понимаю, что оба мы находимся под подозрением в убийстве вашего бывшего фанфарона… я хотел сказать, сожителя. Вы сами его так назвали.
Я согласно кивнула:
— А как ещё я могла его назвать?
— Думаю, что более подходящим был бы ухажёр.
— На ухажёра он не тянул.
— Ещё раз мои соболезнования. Думаю, что после того разговора, от участия в котором я по непонятным для меня причинам не был отстранён, нам можно уже не играть в дипломатию?
— Нет. Да и вообще — чем проще, тем лучше.
— У меня получается, что оба мы в одно и то же время были на месте преступления. Фанфарона… sorry.., покойника я лично не знал, видел его всего один раз, вы помните когда, и больше ни разу. Фамилию же или имя Доминик я слышал множество раз, его называли мои клиенты, разумеется, это было адресовано не мне. В Лесную Тишину я тоже ездил.
А он действительно там жил?
— Вроде бы да.
— Как это вроде? А наверняка вы не знаете?
— Откуда мне это знать, об этой Лесной Тишине я услышала только от майора, как его там, Бежана!
Были какие-то намёки, что у него где-то ещё есть участок, но мне вовсе ни к чему было во все это вникать.
— Почему?
Этот простой вопрос невероятно изумил меня.
— А за какой холерой мне это было нужно?
Теперь уже Лукаш безмерно удивился.
— Боже милостивый!.. Не первый год живу на свете, но никогда ещё не встречал женщины, которую бы не интересовало, где живёт её мужчина. Да хотя бы просто из любопытства… Сколько лет вы в итоге были, ну скажем, вместе с ним?
— Семь.
— Невероятно… И он никогда не возил вас в этот романтический уголок?
— А он и правда романтический?.. Нет, секундочку, куда-то он меня возил, но в Лесной Тишине он, видимо, устроился позже. После того, как расстался со мной. Хотя… Черт его знает, у него были какие-то убежища, но я знала только одну квартиру и остальным не интересовалась. Ладно уж, я вам скажу, чего там играть в церемонии! Он любил таинственность, терпеть не мог назойливости, о женщинах думал точно так же, как и вы: что они глупые, любопытные, жадные и вредные, и остерегался их, а я была лишь приятным исключением. Ну, во-первых, я была сплошной такт. А во-вторых, не лезла куда не надо.
— Не может быть… И как вы это сносили?
— Легко. У меня было множество работы и страшно мало времени. К тому же я была очарована им и ценила его чувства. Только вскоре это прошло, и, похоже, он сам об этом позаботился. А потом это перестало меня трогать, я не намеревалась портить себе жизнь местью, так что тем более не имела никакого представления о его намерениях и его собственности. Подозрением в убийстве меня добили окончательно, просто как гром с ясного неба, а, что ещё хуже, я для этого преступления идеально подхожу и сама даже удивляюсь, что это не я его совершила.
А вы-то каким боком попали?
— Сам не знаю. Ну, факт, что я там был…
Во мне вдруг заговорила совесть.
— Господи, помилуй, уж не я ли случайно вас подставила? Я сдуру призналась, что это вы тогда выключали мне сирену…
— Нет, нет, — поспешно успокоил меня Лукаш. — Меня там видели, то есть мою машину, я имею в виду население, кто-то даже запомнил мой номер. Но теперь я сам сдаю их на все стороны. Не люблю покушений на мою жизнь, такие у меня странные вкусы.
— А что? — заинтересовалась я. — На вас покушались?
Хладнокровно и без малейших колебаний он описал мне события, имевшие место полтора суток назад. Преступник… Мы сверили описание его внешности.
— Точно! Я его видела и даже знаю его фамилию.
Пустынко. Я так и знала, что в этих конских делах сидит какая-то исключительная сволочь…
— Насколько я знаю, не только в конских, — сухо заметил Лукаш. — Его должности во властных структурах вам ничего не говорят?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Так ты с ним лично знакома? — подозрительно вмешался Стасичек, меряя жену суровым взором.
К счастью, он пока далёк был от создания атмосферы, так как все вино я привезла из Варшавы.
— Лично — нет, — ответила Элеонора, с усилием сохраняя невозмутимое спокойствие. — Только внешне. Да и то плохо.
— А почему плохо, если он живёт так близко? — искренне удивилась тётка Ольга.
— Потому что мешают живые изгороди. А он пешком в магазин не ходит. Иначе я бы видела его чаще.
Ему пришлось бы проходить мимо нашего дома.
— А где же он ходит?
— Не знаю. Честное слово. Я за ним не подглядывала.
— Так как же ты с ним видишься? — доискивался Стасичек, причём в голосе его зачирикала первая ласточка ревности, из чего я сделала вывод, что он никогда в жизни в глаза не видел Бешеного.
Семейство на время замолчало, с интересом прислушиваясь к супружескому диалогу.
— Один раз я его видела, когда сама возвращалась из магазина, — начала перечислять Элеонора, все с большим трудом сдерживая смех, — а он вылезал из машины перед своим домом. Второй раз, когда я подстригала нашу живую изгородь и была в том конце, нас разделял только Кветинский, а он садился в машину, но заметил ежевику Кветинского и побежал её рассматривать, так что оказался ближе ко мне, и я смогла его лучше рассмотреть. Устроил скандал, что ежевика ползучая и ещё к нему переползёт.
А он этого не желает. А ещё раз…
Я не выдержала.
— Стасичек, ты скажи сразу, в чем ты подозреваешь собственную жену. В нелегальных сделках с этим… по всей видимости Карчохом, или в том, что у них роман, потому как если ты имеешь в виду роман, ты вполне можешь вызвать к ней психиатрическую скорую помощь.
— Как это?
— Поскольку он такой красавец, что чужая жена, имеющая с ним роман, должна была бы абсолютно сойти с ума. Или полностью ослепнуть, а Элеонора даже очков не носит. Ты на себя в зеркало посмотри и сам оцени, можешь ли ты сравниться красотой с бешеной обезьяной.
— Действительно… — вырвалось у тётки Изы.
Каким бы ни был характер Стасичка, но внешностью своей он вполне мог вызывать симпатию. Стройный блондин с благородными чертами лица, может быть, чуть излишне хрупкий, но зато наводящий на мысль о меланхоличном рыцаре, временно лишённом доспехов. Лицам с материнскими склонностями он вполне мог страшно нравиться.
— А как он выглядит? — недоверчиво спросил Стисичек.
— Как разъярённый бульдог; — милым голоском сообщила Элеонора.
— Здоровенный, топорный, похож на буйвола, — добавила я. — С красной мордой, обезьяньим лобиком и старше тебя на пару десятков лет. Ты бы согласился на роман с таким душкой?
Не обращая внимания на полное отсутствие смысла в этом вопросе, Стасичек вдруг заморгал своими насторожёнными глазами. Похоже, у него появились какие-то посторонние соображения.
— Минутку. Наш сосед… Минутку. Пан Карчох?..
— О господи, — пробормотал Лукаш рядом со мной.
— Ну?.. — упорно подгоняла его тётка Ольга.
— Так я его знаю, — сказал удивлённый Стасичек. — Мы как-то беседовали вон там, на лавочке, перед пляжем. Ну вообще-то он, действительно, не самый привлекательный внешне… Он мне не очень понравился.
— Что так?
— Кажется, он предлагал мне какую-то липу… Ну, нелегальную сделку… Даже не сделку, а просто обойти действующие правила. Он хотел завладеть всей территорией вон там, дальше, за Цетневом… В конце концов, я же понимаю, что мне говорят, даже между строк… В принципе это, конечно, возможно, но не так же…
Веселье Элеоноры как рукой сняло.
— Я надеюсь, ты не согласился?
— Я сказал, что подумаю. А он так, между делом как бы, назвал сумму. Десять тысяч зелёных. Соблазнительное предложение, но я таких вещей не люблю…
— Ну вот вам, пожалуйста, — с торжеством выкрикнула я. — Вот вам беспристрастный свидетель.
Если этот Беше… Карчох занимается подобными делами, то нет ничего удивительного, что он боится шантажа и каждого подозревает. Это просто чудо, что Стасичек такой законопослушный, но я-то каким боком со всем этим связана? Даже если я и ошиблась когда-то в своих чувствах, то давно уже эту ошибку исправила, а за идиотские подозрения авантюристов я отвечать не намерена!
— Однако подобные знакомства ты поддерживала! — прицепилась ко мне тётка Иза. — И в преступлении тебя тоже подозревают!
Мои дети сидели молча, насторожившись. Томек полностью прекратил осчастливливать бабушку кулинарными рецептами, ушки у Каси увеличились втрое. Я этому даже порадовалась, пусть не думают, что борьба за наследство — это какие-то там хиханьки-хаханьки. Кажется, они впервые услышали о преступлении, и я была целиком и полностью уверена: этого они ни за что так не оставят. Мать-убийца — это нечто, такое не с каждым случается. Возможно, убей я действительно Доминика, они бы меня зауважали, нужно было бы только придумать какой-нибудь подходящий мотив.
Тётка Иза не намеревалась сдаваться, видно у её Стефанека были какие-то кошмарные долги, тётка Ольга колебалась, дядя Игнатий снова перешёл на мою сторону, они разбирали ситуацию по косточкам, заодно упрекая друг друга в каких-то австралийских грехах. Стасичек попытался вмешаться, изобразив картину нашей отечественной преступной деятельности. Лукаш Дарко наклонился к моему уху.
— Нам нужно поговорить, — сказал он вполголоса, хотя с тем же успехом мог сыграть на трубе, все равно никто не обратил бы никакого внимания. — Здесь для этого не слишком подходящий момент, но мне кажется, что мы с вами находимся в одной и той же лодке. Как нам это сделать?
Я задумалась.
— Я ведь имею право время от времени поспать?..
Гроза прошла, но ветер ещё сильный, так что пленэр отпадает. Минуточку, а может, в гостинице?
— А мы туда сегодня вернёмся?
— А как же иначе? У Элеоноры нет места для стольких гостей. А в чем дело? С этой лодкой?
— Речь идёт о некоем Доминике Доминике.
— О холера… Ну тогда в гостинице. Когда они пойдут спать. Даже если не все…
Наконец вмешалась бабушка.
— Довольно, — сказала она своим деревянным голосом, вовсе не громко, но как-то так, что все затихли. — Я с грустью отмечаю, что вы забываетесь.
Мы приехали сюда для того, чтобы познакомиться с детьми Изы, но никто из вас не уделил им достаточного внимания. Мне пришлось лично убедиться в том, что Томек знает, как готовить картофельные оладьи, а Кася знакома с происхождением, методами поиска и разными типами опалов…
Боже милостивый, и когда только Кася успела убедить в этом бабушку? Я даже голоса её не слышала!
— ..кроме того, оба они испытывают достойную одобрения любовь лошадям. Я не вижу в них никакой деморализации, конечно, если не учитывать тот факт, что они, кажется, поменялись обязанностями и интересами, однако в нынешние времена это не имеет значения. Несмотря на свой возраст, я человек не отсталый. Прошу прервать эту непристойную дискуссию, и вы сами сможете ознакомиться с их моральным уровнем.
Отметив, что дети мои получают от всего этого истинное наслаждение, я не стала ничего говорить.
«Возвращение папы» Кася продекламировала по желанию дядя Игнатия, словно выступая на конкурсе, Томек безошибочно сдал экзамен по географии.
Я и сама удивилась их познаниям и образованности, особенно, когда речь зашла о вреде наркотиков. Я даже подумала, что им нужно читать лекции в разных школах, охваченных этим бедствием…
— Ты говорила, что свалишь их мне на голову, причём это вроде бы звучало, как угроза, — успела шепнуть мне Элеонора, когда все направились к выходу. — А я в жизни так не развлекалась. Я теперь просто мечтаю побеседовать с твоими детьми один на один, без всех остальных…
31
С Лукашем мы встретились в ночном баре.
— Три штуки уже спят, — с облегчением сообщила я. — Ещё две — в казино, это точно. Господи, наконец-то я хоть минутку от них отдохну!
Лукаш распорядился подать нам коньяк и сразу же приступил к делу.
— Теперь я понимаю, чего ради вы возитесь с этой роднёй, так что примите мои соболезнования.
Я также понимаю, что оба мы находимся под подозрением в убийстве вашего бывшего фанфарона… я хотел сказать, сожителя. Вы сами его так назвали.
Я согласно кивнула:
— А как ещё я могла его назвать?
— Думаю, что более подходящим был бы ухажёр.
— На ухажёра он не тянул.
— Ещё раз мои соболезнования. Думаю, что после того разговора, от участия в котором я по непонятным для меня причинам не был отстранён, нам можно уже не играть в дипломатию?
— Нет. Да и вообще — чем проще, тем лучше.
— У меня получается, что оба мы в одно и то же время были на месте преступления. Фанфарона… sorry.., покойника я лично не знал, видел его всего один раз, вы помните когда, и больше ни разу. Фамилию же или имя Доминик я слышал множество раз, его называли мои клиенты, разумеется, это было адресовано не мне. В Лесную Тишину я тоже ездил.
А он действительно там жил?
— Вроде бы да.
— Как это вроде? А наверняка вы не знаете?
— Откуда мне это знать, об этой Лесной Тишине я услышала только от майора, как его там, Бежана!
Были какие-то намёки, что у него где-то ещё есть участок, но мне вовсе ни к чему было во все это вникать.
— Почему?
Этот простой вопрос невероятно изумил меня.
— А за какой холерой мне это было нужно?
Теперь уже Лукаш безмерно удивился.
— Боже милостивый!.. Не первый год живу на свете, но никогда ещё не встречал женщины, которую бы не интересовало, где живёт её мужчина. Да хотя бы просто из любопытства… Сколько лет вы в итоге были, ну скажем, вместе с ним?
— Семь.
— Невероятно… И он никогда не возил вас в этот романтический уголок?
— А он и правда романтический?.. Нет, секундочку, куда-то он меня возил, но в Лесной Тишине он, видимо, устроился позже. После того, как расстался со мной. Хотя… Черт его знает, у него были какие-то убежища, но я знала только одну квартиру и остальным не интересовалась. Ладно уж, я вам скажу, чего там играть в церемонии! Он любил таинственность, терпеть не мог назойливости, о женщинах думал точно так же, как и вы: что они глупые, любопытные, жадные и вредные, и остерегался их, а я была лишь приятным исключением. Ну, во-первых, я была сплошной такт. А во-вторых, не лезла куда не надо.
— Не может быть… И как вы это сносили?
— Легко. У меня было множество работы и страшно мало времени. К тому же я была очарована им и ценила его чувства. Только вскоре это прошло, и, похоже, он сам об этом позаботился. А потом это перестало меня трогать, я не намеревалась портить себе жизнь местью, так что тем более не имела никакого представления о его намерениях и его собственности. Подозрением в убийстве меня добили окончательно, просто как гром с ясного неба, а, что ещё хуже, я для этого преступления идеально подхожу и сама даже удивляюсь, что это не я его совершила.
А вы-то каким боком попали?
— Сам не знаю. Ну, факт, что я там был…
Во мне вдруг заговорила совесть.
— Господи, помилуй, уж не я ли случайно вас подставила? Я сдуру призналась, что это вы тогда выключали мне сирену…
— Нет, нет, — поспешно успокоил меня Лукаш. — Меня там видели, то есть мою машину, я имею в виду население, кто-то даже запомнил мой номер. Но теперь я сам сдаю их на все стороны. Не люблю покушений на мою жизнь, такие у меня странные вкусы.
— А что? — заинтересовалась я. — На вас покушались?
Хладнокровно и без малейших колебаний он описал мне события, имевшие место полтора суток назад. Преступник… Мы сверили описание его внешности.
— Точно! Я его видела и даже знаю его фамилию.
Пустынко. Я так и знала, что в этих конских делах сидит какая-то исключительная сволочь…
— Насколько я знаю, не только в конских, — сухо заметил Лукаш. — Его должности во властных структурах вам ничего не говорят?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44