Лукаш усмехнулся.
— Я бы удивился, если бы было иначе. Хочу обратить твоё внимание на то, что человек обычно замечает, кто его фотографирует. В отличие от зверушек или растений, не говоря уже о предметах. Это тебе о чем-то говорит?
— Это подтверждает мою точку зрения, — гневно заявила я. — Что я оказалась самой большой идиоткой столетья. Я должна была заметить это гораздо раньше.
— Этот Доминик, должно быть, был чертовски сильной личностью.
— Не знаю, должно ли быть, но был. А Гамар меня заинтриговал, неужели он добровольно работал на него негром?.. Кто же это мог быть?
Лукаш некоторое время молчал.
— Я тут веду своё частное расследование, — с некоторой неохотой признался он. — И должен сказать, что меня просто тошнит от тех результатов, которые у меня получаются, к тому же мне кажется, что и майор Бежан пришёл к таким же. Убийца…
Нет, холера, промолчу, даже выговорить этого не могу. По сравнению с такими, как Пустынко, Карчох и так далее, он мне представляется бабочкой на цветочке. Жаль мне его.
— Мне лично по сравнению с Пустынками и Карчохами, точнее говоря, с одним даже Пустынко, было бы жаль любого. Но сейчас мы говорим о профессиональных вещах, а не о преступлениях. Ты угадал, кто такой Гамар?
— Я могу ошибиться.
— Ошибиться может каждый, — с готовностью согласилась я. — Если что, я не стану разглашать твою ошибку в печати. Должна же быть у меня своя точка зрения, и для неё должны иметься хоть какие-то основания… Ну так ты скажешь?..
— Скажу, как и любой другой кретин мужского пола, потому что я в тебя влюбился.
Я замерла и на мгновенье перестала верить своим ушам.
— Извини, что ты сделал?..
Лукаш начал с большим интересом меня рассматривать.
— Я в тебя влюбился. Ты этого не заметила? Говорят, что женщины знают такие вещи ещё раньше, чем их жертвы. Мне показалось, что со мной получилось то же самое.
Получилось, получилось, действительно, с ними могут получаться самые разные вещи, одна та ночь в Кракове… Возможно, что Краков и в самом деле романтичный город, хотя мне казалось, что уж скорее Верона или Париж… Я-то думала, что у нас просто так как-то все совпало, мне он и вправду нравился, так что на какой-то краткий миг могла и я ему понравиться… Ну, не такой уж и краткий… Но ведь это вовсе не должно было означать, особенно учитывая моё все ещё продолжающееся невезение, что… ну, того… Ну что, как бы это сказать, на меня свалилась взаимность…
Все свои силы я вложила в то, чтобы сохранить душевное равновесие и спокойствие.
— Возможно, меня ввело в заблуждение то, что в ту ночь семейство не начало стучать в дверь, — покорно сказала я. — По принципу — хорошенького понемножку… Они должны были выломать дверь, вот тогда бы я сочла, что все в порядке. А так — я, наверное, удивлена…
— Надо же, а до сих пор ты производила впечатление исключительно разумной женщины!
— У тебя что — совсем крыша поехала? — немедленно разозлилась я. — Не требуй от меня слишком многого! Прекрасно, я тоже в тебя влюбилась, возможно, даже ещё раньше, чем ты, но, пожалуйста, ничего себе по этому поводу не воображай. Где ты видел женщину, которая в пылу чувств сохранит хотя бы тень разума?! Так кто такой этот Гамар?!
— Смотрите-ка, все-таки сохранила… Хорошо, думай сама, раз ты на это способна. Гамар. Фамилия и имя в обратном порядке. ЧенГАла МАРиуш. ГАМАР.
Этот Ченгала со всех сторон в следствии болтается…
Он был прав, это мне ни с какой точки зрения не понравилось.
39
Майор Бежан, по всей вероятности, боялся бабушки, поскольку не вызвал меня в управление, а пришёл сам с огромным количеством фотографий и вежливо попросил их посмотреть. Он попал как раз в такой момент, когда все были дома — дикое и холерное невезение, ведь могла бы тётка Иза пораньше уехать в казино, а? Так нет, она как раз почему-то медлила и даже лично открыла майору дверь, а Лукаш ещё сидел в гостиной, ожидая заказанной поездки.
— Очень приятно снова видеть пана майора, — сразу же приступила она к делу. — Боюсь, что моя племянница скрыла от вас самые разные свои наблюдения, возможно, и знакомства, а мы все, вся семья, считаем, что правда должна выйти на свет…
Майор протиснулся внутрь чуть ли не силой, так как тётка Иза выступила со своей речью уже на пороге, твёрдо соблюдая статус-кво, словно задавшись целью не пускать его в дом, пока не выложит ему все, что наболело. Она даже не закрыла дверь на щеколду, что австралийцы всегда старательно делали, помня, что находятся в стране, полной преступников.
— Знакомства до такой степени близкие, что преступник даже мною заинтересовался! Бросал на меня мрачные взгляды, прямо-таки угрожающие!..
Холера, что ещё этот Бешеный сумел натворить в гостиничном баре?..
— А ты что делала в компании преступников? — язвительно заинтересовалась тётка Ольга.
— Вы позволите мне на минутку занять пани Брант небольшим показом снимков? — вежливо осведомился майор. — О, пользуясь случаем, заодно и пана Дарко.
— Я бы попросила!.. — резко выкрикнула тётка Иза.
— Пожалуйста, я готова, — тут же произнесла я.
— Мы все охотно посмотрим то, что вы хотите нам показать, — поддержала меня бабушка деревянным голосом, на этот раз ещё и холодным, как камень. — Иза, очень легко понять, что речь идёт отнюдь не о тебе, а об Изе. Вы можете приступать, пан майор.
Ничего больше не говоря, майор приступил. Он высыпал на стол стопку разнообразных фотографий, самых разных форматов и тематики и элегантным жестом пригласил меня просмотреть их. Лукаш уже стоял рядом со мной, а все семейство толпилось вокруг. Одна только бабушка спокойно уселась на стул.
Кавардак я обнаружила совершенно безнадёжный, что меня крайне удивило, так как я всегда считала, что полиция показывает свидетелям соответствующим образом подобранные снимки. Одни только морды, одни пейзажи, одни предметы или что-то там ещё, а тут все лежало в одной куче. Я послушно начала их просматривать.
Лукаш оказался более в курсе, чем я. Без слов он указал и отодвинул в сторону неизвестную мне резиденцию, утопающую в зелени, потом выловил несколько ликов Пустынко, портрет Каи Пешт, очаровательные рожи Бешеного, ещё какие-то морды, которых я не знала, наконец, лицо, маячащее в последнее время в моей памяти благодаря этой проклятой корректуре и всем разговорам о фотографии. Тем более, что на столе лежало по крайней мере штук пятнадцать крупных отпечатков прекрасно известного мне типа: червячки, растения, зверушки, равно как и абсолютно неживые предметы.
По одной из фотографий он постучал пальцем.
— Гамар… Помнишь его?
— Принесли его черти… — с крайней неохотой пробормотала я.
— А это вы знаете? — спросил майор, подсунув мне под нос резиденцию.
— Нет. А что это?
— Лесная Тишина.
— Я же говорила!..
— А вот, смотрите! — вмешалась в просмотр тётка Иза, схватив Бешеного. — Компания моей племянницы, скандальный тип ниже всякого допустимого уровня!..
— Я в жизни не видала этой Лесной Тишины, да и этого второго тоже, — разозлившись, объясняла я. — О, садовый участок; ведь это же участок, да?..
Одному богу известно, наш ли это давний, или какой-то ещё, участки ведь меняются…
— Изочка, это была ошибка, в каждом баре можно встретить подобных типов, — успокаивал тётку дядя Филипп.
— А та тварь рядом с ним, уличная красотка, странно, что я не вижу её в этом преступном сообществе!..
— Это и есть место преступления? — взволнованно расспрашивала тётка Ольга, пытаясь вырвать из рук майора Лесную Тишину. — А трупа нет?
Я думала, что тело тоже фотографируют…
Дядя Игнатий обнаружил Каю Пешт.
— Ну, ничего не скажешь, настоящая красотка, однако мне она вовсе не кажется уличной…
— Игнатий, положи на место!..
— Может быть, вы разрешите мне провести опознание…
— Этот тип явно холерик по натуре…
— Это Пустынко, я уверена, недавно я его видела во второй раз…
— И вы ещё в чем-то сомневаетесь? Она же их всех знает!
— Подумать только, разве она одна?.. Я, к примеру, знаю некоторых, которые тоже знают их всех…
— Твоя же собственная шляпа к нему полетела…
— А тебе какое дело до моей шляпы?..
Они разругались с огромным энтузиазмом, так как в дело вмешалась ещё и бабушка, слишком занятая рассматриванием фотографий, чтобы достаточно решительно заставить их успокоиться. Зато она коротко комментировала и резко осуждала все их высказывания. Майор, по всей вероятности, уже начал сожалеть, что пришёл ко мне со всем этим барахлом, вместо того чтобы выяснить все в управлении без столь многочисленного эскорта.
В разгар скандала вдруг объявился Рысек, тихонько присоединившийся к обществу.
— Я принёс вареники и какой-то суп в супном термосе, — шепнул он мне на ухо. — Поставил в ваш холодильник, ну, то есть вареники, а не термос. И ещё будет салат.
Майор заметил его.
— А, пан сосед с первого этажа…
— Я стучал, — тут же начал оправдываться Рысек. — Но дверь была открыта. У вас защёлка испортилась?
Я попыталась убить его взглядом, но, похоже, мне это не удалось. Я сама тайком заблокировала автоматическую защёлку после того раза, когда выскочила без ключей, чтобы иметь возможность возвращаться домой, и предпочитала не обращать на этот недочёт внимание семейства. Заинтересовавшись ситуацией, Рысек смотрел не на меня, а на стол, и, видимо, по этой причине мой взгляд на него не подействовал.
Зато на него подействовали разбросанные снимки.
— О господи! — охнул он вдруг. — Вот негодяй!..
И схватил лежащую сбоку и оставленную семьёй без внимания фотографию чего-то крайне странного.
Я бросила взгляд через его плечо и увидела на снимке нечто вроде шасси автомашины, вмурованного в покрытие и лишённого кузова. Я сразу же поняла, что это такое.
— Боже, Рысек, вы и фотографии делали?..
— Мы! — расстроился Рысек. — Это все та зараза паршивая, а ведь вовсе не выглядел такой зловредной обезьяной, вот, смотрите… Вот он!
В руке он держал фотографию мужчины, тем самым привлёк к себе всеобщее внимание, но в этот момент вдруг заметил присутствие в семейном кругу майора и ужасно смутился.
— О, чтоб меня… Но это… А может, уже срок давности? Нарушение, но ведь никто о нем не знал!
Так как?.. Отпираться?
Вопрос был адресован мне, и таким путём я убедилась, что моя догадка была правильной.
— Несомненно, срок давности уже истёк, — с нажимом заверила я его. — Пан майор, нарушение было в некотором роде транспортным: запрет въезжать, а кто-то по ошибке въехал, скажем так, не заметив знака…
— Там не было знака, — с болью, но честно поправил меня Рысек.
— Вот видите? Даже знака не было. Никто его на этом деле не поймал, штрафа не выписывал, он сам спохватился и тут же выехал…
— Тут же? — удивился майор, вглядываясь в прекрасное изображение вплавленных в асфальт остатков машины.
— Сам, лично, вышел немедленно…
— Не так чтобы немедленно, — вырвалось у Рысека. — Ботинки-то там остались…
— А носки?
— Носки частично сохранились…
— Где и когда это было? — деловито спросил майор, пренебрегая деталями гардероба.
Я объяснила ему, потому что Рысек утратил дар речи, и постучала пальцем по фотографии Бешеного.
— И вот этот тип, тот, о котором я вам говорила, испортил одну взлётно-посадочную полосу и выбросил на ветер миллиарды злотых. Они запретили туда въезжать, а парень въехал, за что был крупно наказан, а в принципе-то это было нарушение правил движения, поэтому я вас спрашиваю, истёк срок давности или нет?
— Я, видите ли, пани, не из дорожной полиции…
— А вы обязаны им доносить?
— Не вижу никаких причин; к тому же у меня очень мало времени…
— Вот видишь, Рысек, срок давности. Можешь снова говорить.
— Я бы очень рекомендовал, — подтвердил майор. — Кто делал этот снимок?
— В том-то все и дело, — занервничал разблокированный Рысек. — Один мужик болтался там, но, думаю, разрешение у него было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44