И присел перед ним на корточки. Похоже, в камине уже отметились оперативники: остатки свежего пепла были тщательно просеяны и переворошены.
Пацюк поднял голову и посмотрел прямо в каменные глаза ближайшего сатира. “Шел бы ты отсюда, Егор, – открытым текстом сказали ему глаза. – Заждались уж тебя, ленивца, твои товарищи”.
Пацюк внял настойчивой просьбе сатира и поднялся на второй этаж.
Планировка второго этажа была гораздо более изощренной. Прямо с лестницы он попал в коридор. Его освещал и тусклые светильники, в которых Пацюк с неподдельной радостью узнал своих новых старых знакомцев – вопящих демонов. Такая узкая специализация дома стала несколько раздражать Пацюка, равно как и коридор, непрерывно петляющий, как горная река. Или как змея между камнями. Но делать было нечего – он послушно шел по этому коридору, послушно поднимался и опускался по ступенькам и в какой-то момент едва не ополоумел от обилия переходов и с трудом подавил в себе желание позвать на помощь.
Наконец пытка закончилась, и Пацюк наткнулся на дверь, за которой раздавались приглушенные голоса.
Слава богу!
Перед тем как толкнуть дверь, Пацюк посмотрел на часы. Марш-бросок по коридору занял добрых десять минут. Ничего себе!
Все еще безмерно удивляясь этому факту, он толкнул дверь и оказался в зале, от которого вели сразу четыре двери. Все двери были обиты тяжелыми листами оцинкованного железа. Таким же листом был прикрыт еще один камин, очевидно, не сделанный до конца. Во всяком случае, никаких злобных демонов по его углам не было.
В зале работала следственная группа.
"Бедняги, – Пацюк почувствовал приступ раздражения. – Бедняги мы бедняги. Несчастные. Надо же было вляпаться в ритуальное убийство”.
А то, что убийство было ритуальным, можно было определить, даже не подходя к трупу, с которым сейчас возился Крянгэ. Все сатанинские прелести были налицо: целая свора оплывших свечей, перевернутая, заключенная в круг пентаграмма на стене и надпись под ней: “ГИБИЛ ГАШРУУМУНА ЙАНДУРУ!” И пентаграмма, и надпись были сделаны красным, но чем именно – об этом сейчас думать не хотелось.
Бедная жертва.
– Куда ты подевался? – настиг стажера голос Забелина.
– Заблудился. Там внизу кто-то жег камин… Может быть, в пепле…
– Уже порылись, умник. Кое-что есть…
– А что с телом? – равнодушно спросил Пацюк. – Установили личность убитой?
Забелин странно посмотрел на него и кашлянул.
– Думаю, с этим проблем не будет… Это, конечно, трудно себе представить, но… Но она совсем недавно проходила по одному делу.
Пацюк насторожился:
– По какому?
– Самоубийство на Второй линии. Помнишь? Самоубийство на Второй линии, Кирилл Лангер на брючном ремне, бросивший Пацюка прямиком в объятия Мицуко… Ангел с черными волосами, проваленная встреча в “Аризоне-69”, кусочек ногтя, стремительное бегство; “Magie Noire” и их второе название – “Временные трудности”… Все это молнией пронеслось в мозгу Пацюка.
– Алексеева Елена Сергеевна… Собственной персоной и с перерезанным горлом. Такие дела…
Алексеева Елена Сергеевна, рядовое, никчемное, как сломанный зонтик, имя. Ничего общего с сахарным, вафельным, хрустящим на зубах японским именем… На секунду ему полегчало. Но только на секунду. Спустя мгновение длинная острая игла пронзила сердечную сумку Пацюка и выкачала из нее весь воздух.
Алексеева Елена Сергеевна и была Мицуко…
* * *
…Все было кончено.
Во всяком случае – для Пацюка. Он не помнил даже, как оказался возле тела Мицуко. Она лежала на огромной мраморной столешнице, уже прикрытая простыней. А невозмутимый судмедэксперт Крянгэ колдовал над ее перерезанным горлом.
– Чистая работа, – удовлетворенно сказал судмедэксперт. – Видишь, какие ровные края? У убийцы определенные навыки. Да что с тобой?
– Ничего, – едва слышно пробормотал Пацюк.
– Красотка, правда? – не унимался Крянгэ. – Ох уж эти мне мясники!.. Никакого эстетического воспитания! А я бы хоть сейчас такую головку в музее выставил. Изящных искусств. Да ты хоть взгляни на нее!..
Высоко поднятые брови, нежная кожа, темный рот, ямочка на щеке – ему не нужно было вспоминать Мицуко. А судмедэксперту не нужно было…
Когда Забелин оторвал Пацюка от тщедушного Крянгэ, стажер тяжело дышал и сучил перед носом эксперта сжатыми кулаками.
– Совсем озверел, что ли? – бросил следователь стажеру.
– Да нет, это наш отдел кадров озверел, – поправил Забелина Крянгэ. – Берут на работу всякий сброд, а потом еще чему-то удивляются. Не контора, а филиал Пряжки, честное слово! Скоро будем стационар открывать…
– Ладно… – Забелин был истым патриотом Управления и не терпел, когда посягают на святыни. – Что скажешь о трупе?
– Смерть наступила около полутора суток назад или чуть меньше… Точнее скажу после вскрытия. Но ориентировочно в субботу, между восьмью и двенадцатью вечера. Других ран или повреждений на теле нет. Горло перерезано профессионально. Возможно, убийца и раньше проделывал такие вещи…
– У нас ничего подобного не было, – резко прервал фантазии судмедэксперта Забелин. – Во всяком случае, последние года три-четыре…
– Я же не говорю о ежеквартальном избиении младенцев. И не о постоянно действующих секциях поклонников Сатаны… Но для подобного рода жертвоприношений нужно иметь определенные навыки. Так что не исключено, что преступник мог работать и на бойне. Или в хирургическом отделении, что в общем одно и то же. Последнее даже более вероятно.
– Ты думаешь?
– Я вижу. Орудие, которым была зарезана жертва, его не нашли?
– Пока нет.
– Неважно. Сто к одному, что рана была нанесена медицинским скальпелем.
– Ты думаешь? – снова повторил Забелин.
– Я вижу. Обрати внимание на характер раны: тонкий разрез, идеально ровные края. Ни один нож, даже остро заточенный, не даст такого эффекта. Только скальпель.
– А следы насилия… обнаружены?
– Нет. Во всяком случае, внешний осмотр ничего не дал.
– А следы борьбы?
– На первый взгляд ничего. Ни синяков, ни гематом, ни видимых повреждений нет. Чуть позже предоставлю тебе детальный отчет… Возможно, кое-что еще проявится. Но, повторяю, кожные покровы не повреждены, кости не сломаны, и вряд ли жертва отчаянно сопротивлялась… Хотя… Кое-что все-таки есть. Вот взгляни.
Крянгэ помахал перед носом Забелина лупой и приблизил ее к беспардонно поднятой им правой руке девушки.
– Ноготь указательного пальца сломан. А под ногтем среднего – частички волокна растительного происхождения. Под ним же – запекшаяся кровь. И под указательным тоже. Но это все, что я пока могу тебе сообщить…
– Значит, кровь… Она царапалась, что ли?
– Думаю, да. Так что ты должен искать человека с царапинами на теле. И довольно глубокими… – Крянгэ на секунду задумался, а потом протянул сухопарый кулачок и ловко ухватил Патока за руку. Ту самую, на которой оставила свою печать Мицуко. – Вот видишь? Примерно с такими. Три полосы. Две глубокие, одна – едва заметна. Так что ищите, други мои, какого-нибудь сумасшедшего докторишку с отметинами.
. Забелин, как будто потеряв всякий интерес к жертве, принялся мять в ладонях руку стажера. Пацюк потянул руку на себя и едва удержался на ногах, когда Забелин выпустил ее.
– Уже кое-что, – сказал он и подмигнул стажеру, переводя взгляд на красноречивые царапины. – Семейные разборки? Утехи выходного дня? Помнится, в пятницу у тебя их еще не было.
– Кошка поцарапала, – ляпнул Пацюк первое, что пришло в голову, и покрылся испариной.
– Ну-ну…
Крянгэ сложил лупу и засопел. Самое время поддеть непочтительного сопляка:
– Ну, это не кошка тебя цапнула, заявляю как эксперт… В лучшем случае – собака. А в худшем – сука какая-нибудь отпетая… Любишь отпетых сук, стажер?
– С чего вы…
– Все мужики любят отпетых сук. Такая уж наша доля…
– А может, все-таки кошка его оприходовала? – добродушно захохотал Забелин.
– Если и кошка, то драная, – поддержал следователя эксперт. – Таких типов, как наш Поцик, приличные женщины за три версты обходят. Остаются только неприличные…Те самые отпетые суки, на которых я намекал. А вообще, эта вся история меня совсем не радует… Не вдохновляет, понимаешь ли…
– Что именно? – сразу же перешел на деловой тон Забелин.
– Да тело! Уж как-то вяло она защищалась… Ну, ноготок сломала, ну поцарапала кого-то… А ведь ей глотку перерезали. Поактивнее надо было быть, поактивнее…
Потрясенный этим производственным цинизмом Пацюк переводил взгляд со следователя на эксперта и обратно.
– Так ведь она и защищалась! Как могла, так и защищалась. Следы под ногтями, ты сам говорил… – возразил Крянгэ Забелин.
– Да, конечно…
– Может быть, ее сначала оглуш… – начал было Пацюк, но Крянгэ предупредительно поднял палец:
– Никаких повреждений на теле, душа моя! Не забывай.
– А если какое-нибудь снотворное? Психотропные препараты?
– Психотропные препараты выносим за скобки сразу же. Глазное дно абсолютно чистое. Никаких изменений.
А что касается снотворного – вскрытие покажет. И все равно… Печенкой чую, эта девица доставит вам хлопот… И эта стенка распрекрасная тоже, – Крянгэ перевел взгляд на пентаграмму.
– Ну, сатанисты у нас наперечет, – вяло возразил Забелин. – Не все, конечно, но…
– Вот именно. А сколько новых идиотов каждый день отпочковывается? А вообще, чего-то здесь явно не хватает…
– Чего же? – спросили Пацюк и Забелин хором и с неподдельным вниманием воззрились на тщедушного всезнайку.
– Антураж какой-то блеклый. Пентаграмма, это понятно, это я приветствую. Ну а где перевернутый крест? Где сатанинское распятие? Где алтарь, скажите мне на милость? Куцевато все это выглядит для полноценной черной мессы.
– А если они того… – робко возразил Забелин. – По упрощенному варианту? Унифицированному. А?
– Все может быть… – Крянгэ был вынужден согласиться со следователем. – Ладно, будем увозить. К завтрему предоставлю тебе полный отчет. Может быть, картина изменится. – Крянгэ, потерявший всякий интерес к Пацюку и Забелину, снова уставился на ровные края раны на шее Мицуко. – Да, редкостная была красотка. Ангел во плоти…
Пацюку снова стало дурно. На столе перед ним лежала самая прекрасная девушка в мире. Лежала и улыбалась ему широко раскрытым обескровленным горлом. Он пришел в себя только после того, как тело Мицуко, любовно закутанное в черный пластиковый мешок, переместилось на каталку, а Забелин снова подергал его за рукав:
– Ладно. Здесь и без нас справятся. Пойдем. – Куда?
– Показания снимать. Со свидетелей. И с подозреваемого.
– А что, есть уже и подозреваемый? – спросил Пацюк, пряча оцарапанную руку за спину.
– Есть. Сторож. Он здесь круглый год живет. На первом этаже. Раскладушку видел?
– Ну.
– Так вот, у него под этой самой раскладушкой тазик стоял. Эмалированный. Догадываешься с чем?
И снова перед Пацюком закачалось тоненькое горлышко Миц… Алексеевой Елены Сергеевны – русло этого горлышка пересохло около полутора суток назад. Или что-то около того. Старый хрен эксперт Крянгэ установит точное время. И завтра предоставит подробный отчет.
– С чем?
– С кровью жертвы. Вот так-то.
– А… подозреваемый?
– Ничего внятного по поводу таза сказать не может. Во всяком случае – пока.
…Через час картина происшедшего (во всяком случае, ее финальная часть) была полностью восстановлена.
Тело было найдено сегодня в семь пятнадцать утра некими Павло (он так и просил указать в протоколе – не Павел, а Павло) Полтавченко и Бабаджоном Насруллае-вым! Первый был уроженцем города Очакова Николаевской области. Второй – житель Ура-Тюбинского района Таджикистана. Полтавченко и Насруллаев вместе с еще двумя таджиками и молдаванином, такими же нелегалами-гастарбайтерами, работали на строительстве коттеджа. Коттедж этот (тот самый новорусский винегрет) находился в трехстах метрах от особняка, где произошло преступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Пацюк поднял голову и посмотрел прямо в каменные глаза ближайшего сатира. “Шел бы ты отсюда, Егор, – открытым текстом сказали ему глаза. – Заждались уж тебя, ленивца, твои товарищи”.
Пацюк внял настойчивой просьбе сатира и поднялся на второй этаж.
Планировка второго этажа была гораздо более изощренной. Прямо с лестницы он попал в коридор. Его освещал и тусклые светильники, в которых Пацюк с неподдельной радостью узнал своих новых старых знакомцев – вопящих демонов. Такая узкая специализация дома стала несколько раздражать Пацюка, равно как и коридор, непрерывно петляющий, как горная река. Или как змея между камнями. Но делать было нечего – он послушно шел по этому коридору, послушно поднимался и опускался по ступенькам и в какой-то момент едва не ополоумел от обилия переходов и с трудом подавил в себе желание позвать на помощь.
Наконец пытка закончилась, и Пацюк наткнулся на дверь, за которой раздавались приглушенные голоса.
Слава богу!
Перед тем как толкнуть дверь, Пацюк посмотрел на часы. Марш-бросок по коридору занял добрых десять минут. Ничего себе!
Все еще безмерно удивляясь этому факту, он толкнул дверь и оказался в зале, от которого вели сразу четыре двери. Все двери были обиты тяжелыми листами оцинкованного железа. Таким же листом был прикрыт еще один камин, очевидно, не сделанный до конца. Во всяком случае, никаких злобных демонов по его углам не было.
В зале работала следственная группа.
"Бедняги, – Пацюк почувствовал приступ раздражения. – Бедняги мы бедняги. Несчастные. Надо же было вляпаться в ритуальное убийство”.
А то, что убийство было ритуальным, можно было определить, даже не подходя к трупу, с которым сейчас возился Крянгэ. Все сатанинские прелести были налицо: целая свора оплывших свечей, перевернутая, заключенная в круг пентаграмма на стене и надпись под ней: “ГИБИЛ ГАШРУУМУНА ЙАНДУРУ!” И пентаграмма, и надпись были сделаны красным, но чем именно – об этом сейчас думать не хотелось.
Бедная жертва.
– Куда ты подевался? – настиг стажера голос Забелина.
– Заблудился. Там внизу кто-то жег камин… Может быть, в пепле…
– Уже порылись, умник. Кое-что есть…
– А что с телом? – равнодушно спросил Пацюк. – Установили личность убитой?
Забелин странно посмотрел на него и кашлянул.
– Думаю, с этим проблем не будет… Это, конечно, трудно себе представить, но… Но она совсем недавно проходила по одному делу.
Пацюк насторожился:
– По какому?
– Самоубийство на Второй линии. Помнишь? Самоубийство на Второй линии, Кирилл Лангер на брючном ремне, бросивший Пацюка прямиком в объятия Мицуко… Ангел с черными волосами, проваленная встреча в “Аризоне-69”, кусочек ногтя, стремительное бегство; “Magie Noire” и их второе название – “Временные трудности”… Все это молнией пронеслось в мозгу Пацюка.
– Алексеева Елена Сергеевна… Собственной персоной и с перерезанным горлом. Такие дела…
Алексеева Елена Сергеевна, рядовое, никчемное, как сломанный зонтик, имя. Ничего общего с сахарным, вафельным, хрустящим на зубах японским именем… На секунду ему полегчало. Но только на секунду. Спустя мгновение длинная острая игла пронзила сердечную сумку Пацюка и выкачала из нее весь воздух.
Алексеева Елена Сергеевна и была Мицуко…
* * *
…Все было кончено.
Во всяком случае – для Пацюка. Он не помнил даже, как оказался возле тела Мицуко. Она лежала на огромной мраморной столешнице, уже прикрытая простыней. А невозмутимый судмедэксперт Крянгэ колдовал над ее перерезанным горлом.
– Чистая работа, – удовлетворенно сказал судмедэксперт. – Видишь, какие ровные края? У убийцы определенные навыки. Да что с тобой?
– Ничего, – едва слышно пробормотал Пацюк.
– Красотка, правда? – не унимался Крянгэ. – Ох уж эти мне мясники!.. Никакого эстетического воспитания! А я бы хоть сейчас такую головку в музее выставил. Изящных искусств. Да ты хоть взгляни на нее!..
Высоко поднятые брови, нежная кожа, темный рот, ямочка на щеке – ему не нужно было вспоминать Мицуко. А судмедэксперту не нужно было…
Когда Забелин оторвал Пацюка от тщедушного Крянгэ, стажер тяжело дышал и сучил перед носом эксперта сжатыми кулаками.
– Совсем озверел, что ли? – бросил следователь стажеру.
– Да нет, это наш отдел кадров озверел, – поправил Забелина Крянгэ. – Берут на работу всякий сброд, а потом еще чему-то удивляются. Не контора, а филиал Пряжки, честное слово! Скоро будем стационар открывать…
– Ладно… – Забелин был истым патриотом Управления и не терпел, когда посягают на святыни. – Что скажешь о трупе?
– Смерть наступила около полутора суток назад или чуть меньше… Точнее скажу после вскрытия. Но ориентировочно в субботу, между восьмью и двенадцатью вечера. Других ран или повреждений на теле нет. Горло перерезано профессионально. Возможно, убийца и раньше проделывал такие вещи…
– У нас ничего подобного не было, – резко прервал фантазии судмедэксперта Забелин. – Во всяком случае, последние года три-четыре…
– Я же не говорю о ежеквартальном избиении младенцев. И не о постоянно действующих секциях поклонников Сатаны… Но для подобного рода жертвоприношений нужно иметь определенные навыки. Так что не исключено, что преступник мог работать и на бойне. Или в хирургическом отделении, что в общем одно и то же. Последнее даже более вероятно.
– Ты думаешь?
– Я вижу. Орудие, которым была зарезана жертва, его не нашли?
– Пока нет.
– Неважно. Сто к одному, что рана была нанесена медицинским скальпелем.
– Ты думаешь? – снова повторил Забелин.
– Я вижу. Обрати внимание на характер раны: тонкий разрез, идеально ровные края. Ни один нож, даже остро заточенный, не даст такого эффекта. Только скальпель.
– А следы насилия… обнаружены?
– Нет. Во всяком случае, внешний осмотр ничего не дал.
– А следы борьбы?
– На первый взгляд ничего. Ни синяков, ни гематом, ни видимых повреждений нет. Чуть позже предоставлю тебе детальный отчет… Возможно, кое-что еще проявится. Но, повторяю, кожные покровы не повреждены, кости не сломаны, и вряд ли жертва отчаянно сопротивлялась… Хотя… Кое-что все-таки есть. Вот взгляни.
Крянгэ помахал перед носом Забелина лупой и приблизил ее к беспардонно поднятой им правой руке девушки.
– Ноготь указательного пальца сломан. А под ногтем среднего – частички волокна растительного происхождения. Под ним же – запекшаяся кровь. И под указательным тоже. Но это все, что я пока могу тебе сообщить…
– Значит, кровь… Она царапалась, что ли?
– Думаю, да. Так что ты должен искать человека с царапинами на теле. И довольно глубокими… – Крянгэ на секунду задумался, а потом протянул сухопарый кулачок и ловко ухватил Патока за руку. Ту самую, на которой оставила свою печать Мицуко. – Вот видишь? Примерно с такими. Три полосы. Две глубокие, одна – едва заметна. Так что ищите, други мои, какого-нибудь сумасшедшего докторишку с отметинами.
. Забелин, как будто потеряв всякий интерес к жертве, принялся мять в ладонях руку стажера. Пацюк потянул руку на себя и едва удержался на ногах, когда Забелин выпустил ее.
– Уже кое-что, – сказал он и подмигнул стажеру, переводя взгляд на красноречивые царапины. – Семейные разборки? Утехи выходного дня? Помнится, в пятницу у тебя их еще не было.
– Кошка поцарапала, – ляпнул Пацюк первое, что пришло в голову, и покрылся испариной.
– Ну-ну…
Крянгэ сложил лупу и засопел. Самое время поддеть непочтительного сопляка:
– Ну, это не кошка тебя цапнула, заявляю как эксперт… В лучшем случае – собака. А в худшем – сука какая-нибудь отпетая… Любишь отпетых сук, стажер?
– С чего вы…
– Все мужики любят отпетых сук. Такая уж наша доля…
– А может, все-таки кошка его оприходовала? – добродушно захохотал Забелин.
– Если и кошка, то драная, – поддержал следователя эксперт. – Таких типов, как наш Поцик, приличные женщины за три версты обходят. Остаются только неприличные…Те самые отпетые суки, на которых я намекал. А вообще, эта вся история меня совсем не радует… Не вдохновляет, понимаешь ли…
– Что именно? – сразу же перешел на деловой тон Забелин.
– Да тело! Уж как-то вяло она защищалась… Ну, ноготок сломала, ну поцарапала кого-то… А ведь ей глотку перерезали. Поактивнее надо было быть, поактивнее…
Потрясенный этим производственным цинизмом Пацюк переводил взгляд со следователя на эксперта и обратно.
– Так ведь она и защищалась! Как могла, так и защищалась. Следы под ногтями, ты сам говорил… – возразил Крянгэ Забелин.
– Да, конечно…
– Может быть, ее сначала оглуш… – начал было Пацюк, но Крянгэ предупредительно поднял палец:
– Никаких повреждений на теле, душа моя! Не забывай.
– А если какое-нибудь снотворное? Психотропные препараты?
– Психотропные препараты выносим за скобки сразу же. Глазное дно абсолютно чистое. Никаких изменений.
А что касается снотворного – вскрытие покажет. И все равно… Печенкой чую, эта девица доставит вам хлопот… И эта стенка распрекрасная тоже, – Крянгэ перевел взгляд на пентаграмму.
– Ну, сатанисты у нас наперечет, – вяло возразил Забелин. – Не все, конечно, но…
– Вот именно. А сколько новых идиотов каждый день отпочковывается? А вообще, чего-то здесь явно не хватает…
– Чего же? – спросили Пацюк и Забелин хором и с неподдельным вниманием воззрились на тщедушного всезнайку.
– Антураж какой-то блеклый. Пентаграмма, это понятно, это я приветствую. Ну а где перевернутый крест? Где сатанинское распятие? Где алтарь, скажите мне на милость? Куцевато все это выглядит для полноценной черной мессы.
– А если они того… – робко возразил Забелин. – По упрощенному варианту? Унифицированному. А?
– Все может быть… – Крянгэ был вынужден согласиться со следователем. – Ладно, будем увозить. К завтрему предоставлю тебе полный отчет. Может быть, картина изменится. – Крянгэ, потерявший всякий интерес к Пацюку и Забелину, снова уставился на ровные края раны на шее Мицуко. – Да, редкостная была красотка. Ангел во плоти…
Пацюку снова стало дурно. На столе перед ним лежала самая прекрасная девушка в мире. Лежала и улыбалась ему широко раскрытым обескровленным горлом. Он пришел в себя только после того, как тело Мицуко, любовно закутанное в черный пластиковый мешок, переместилось на каталку, а Забелин снова подергал его за рукав:
– Ладно. Здесь и без нас справятся. Пойдем. – Куда?
– Показания снимать. Со свидетелей. И с подозреваемого.
– А что, есть уже и подозреваемый? – спросил Пацюк, пряча оцарапанную руку за спину.
– Есть. Сторож. Он здесь круглый год живет. На первом этаже. Раскладушку видел?
– Ну.
– Так вот, у него под этой самой раскладушкой тазик стоял. Эмалированный. Догадываешься с чем?
И снова перед Пацюком закачалось тоненькое горлышко Миц… Алексеевой Елены Сергеевны – русло этого горлышка пересохло около полутора суток назад. Или что-то около того. Старый хрен эксперт Крянгэ установит точное время. И завтра предоставит подробный отчет.
– С чем?
– С кровью жертвы. Вот так-то.
– А… подозреваемый?
– Ничего внятного по поводу таза сказать не может. Во всяком случае – пока.
…Через час картина происшедшего (во всяком случае, ее финальная часть) была полностью восстановлена.
Тело было найдено сегодня в семь пятнадцать утра некими Павло (он так и просил указать в протоколе – не Павел, а Павло) Полтавченко и Бабаджоном Насруллае-вым! Первый был уроженцем города Очакова Николаевской области. Второй – житель Ура-Тюбинского района Таджикистана. Полтавченко и Насруллаев вместе с еще двумя таджиками и молдаванином, такими же нелегалами-гастарбайтерами, работали на строительстве коттеджа. Коттедж этот (тот самый новорусский винегрет) находился в трехстах метрах от особняка, где произошло преступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59