– Я объяснял вам, я профессионально занимаюсь теорией сатанизма.
– Только теорией? Не применяете знания на практике?
– Я никого не убивал.
– Значит, вас не было около двух суток, – перевел разговор Забелин.
– Чуть меньше, если быть совсем точным. Я уехал в субботу утром и вернулся сюда вечером в воскресенье.
– И вернувшись, не заметили ничего необычного?
– Нет. Я очень устал. Сразу же лег спать.
– И на второй этаж не поднимались?
– Нет. Я вообще нечасто там бываю.
– Как долго вы работаете сторожем? Спасский на секунду задумался.
– Около года. Хотя я не вижу особого смысла в этой своей деятельности. Дом законсервирован, мебель вывезена, красть здесь особенно нечего.
– И все же вы продолжаете работать.
– Да. Это очень выгодное место. Приличная зарплата, минимум обязанностей и масса свободного времени.
– На изучение сатанинских культов, – поддел Спасского Забелин.
– Не только.
– Вас нанял на работу хозяин особняка?
– Нет. Хозяина я никогда не видел. Говорят, что, пока еще строительство было не закончено, с ним произошла какая-то темная история. В подробности мне вдаваться не хотелось.
– Тогда кто же вас нанял?
По лицу Спасского пробежала легкая усмешка.
– Она и нанимала.
– Что значит – “она”? – опешил Забелин.
– Девушка… та самая, которая…
– Вы хотите сказать, что именно гражданка Алексеева…
"Скверно, должно быть, я выгляжу, – подумал Забелин. – Глаза из орбит, и язык во рту не помещается… Вот это сюрприз, мать его за ногу!..”
– Что же вы раньше… – Забелин мог бы многое сказать сатанисту-теоретику, но только махнул рукой.
– Не знаю, почему я этого не сказал. А разве вы всегда можете объяснить свои поступки? – Похоже, сейчас Спасский говорил искренне.
– А теперь, значит, решили об этом рассказать.
– Вы ведь все равно все установите.
– Ну хорошо. На работу вас наняла гражданка Алексеева. Елена Сергеевна.
– Я знал ее под другим именем. И не ты один!
– Под каким же?
– Мицуко. Она называла себя Мицуко.
– Она приезжала сюда?
– Нет. Никогда. Мы встречались в городе. Раз в месяц. Всегда в одном и том же месте. В метро, на выходе из “Маяковской”.
– Вот как! Ей было удобно встречаться с вами в метро?
– Думаю, это мне так было удобно. Я живу недалеко, на Рубинштейна. Мне так было удобно, а она не хотела лишний раз меня напрягать.
Забелин едва не засмеялся в лицо ушлому парню. Похоже, по травле басен этот карманный Гиммлер не имеет себе равных!
– И откуда такая забота?
– Дело в том, что я был одиннадцатым. Одиннадцатым из кандидатов на должность сторожа. И первым, кто согласился здесь работать.
– Что так? – по инерции спросил Забелин, хотя и без его вопроса все было ясно.
Зловещий лабиринт коридора, архитектура, заимствованная прямиком из фильма ужасов, скульптуры и барельефы, от одного присутствия которых хочется пить водку декалитрами. Даже сейчас, когда на улице октябрь, довольно приличная погода и есть какой-то намек на солнце, – и то кровь перманентно стынет в жилах от всего этого дьявольского великолепия. А что творится здесь зимой и поздней осенью? Не каждый человек согласится добровольно обречь себя на заточение в этом склепе. Тут и у здорового крыша поедет…
– Дом мрачноват, – мечтательно произнес Спасский.
– А для вас оказался в самый раз.
– Для меня – да.
– И как же вы вышли на нее?
– На кого?
– На девушку? Ну, и на работу, разумеется.
– По объявлению. Знаете, такие бесплатные газеты… “Центр-плюс” называются. Их в почтовые ящики кладут… По-моему, у меня она где-то сохранилась.
– И что же было в газете?
– Требуется сторож и все такое… Оставьте свое сообщение на пейджере, вам перезвонят. Я оставил. Мы встретились с хозяйкой… Приехали сюда. Я все осмотрел, сказал, что согласен. Обговорил с ней условия. Она дала мне деньги вперед. И ключи от дома. Рассказала, что к чему. Потом мы встречались с ней во второе воскресенье месяца, она передавала деньги. У “Маяковской”, я уже говорил…
– Только она?
– В каком смысле?
– Только она передавала?
– Два или три раза приезжал мужчина. Думаю, это когда хозяйка куда-нибудь уезжала.
– Он сам вам об этом говорил?
– Кто я такой, чтобы передо мной отчитывались? Просто я так предположил, вот и все.
– А сама Алексеева – она никогда сюда не приезжала?
– Кроме единственного первого раза – нет… Сюда вообще никто не приезжал.
– А вы ни с кем не общались? Вы ведь здесь уже около года.
– Нет… Я не люблю людей. У меня от них ногти слоиться начинают.
"Отмороженный какой-то… разговаривать не разговаривал. Вроде как лыбится тебе, а сам сквозь тебя смотрит”, – вспомнил Забелин короткую характеристику, данную сторожу хохлом Полтавченко. Совсем недалек от истины хитрый хохол!..
– Ничего, что я здесь сижу? – спросил Забелин.
– А что мы можем сделать? И вы, и я?
– Значит, в субботу и воскресенье вас здесь не было?
– Нет.
– А свидетели утверждают…
– Этот строительный мусор? – На лице Спасского возникло выражение гадливости. – Что он может утверждать?
"Статья 101 УК РФ по тебе плачет, попрыгун ты чертов… “Принудительное лечение в психиатрическом стационаре”. А уж за убийство с особой жестокостью по статье 105 УК РФ, часть 1, тебе корячиться наверняка…”
– И тем не менее свидетели утверждают, что в субботу и в воскресенье вечером в том крыле дома, где вы проживаете, горел свет.
– Я этого и не отрицаю. – Поймать Спасского за рукав засаленного свитера оказалось не так-то просто.
– Не отрицаете?
– Видите ли… В городе я бываю редко, только раз в месяц, когда приезжаю за зарплатой. Все остальное время нахожусь здесь. Я – сторож, для этого меня и нанимали. Чтобы отпугивать всякий сброд – мародеров, бомжей. Детей, которым делать нечего. И когда я уезжаю отсюда – всегда оставляю свет. Это – психологический фактор. Не всякий решится залезть в дом, если он не кажется пустым.
– И в эти выходные…
– Не просто выходные, – снисходительно поправил Спасский Забелина. – Второе воскресенье месяца. Я должен был встретиться с хозяйкой и получить свою зарплату. А потом уже уехать к матери.
– К матери вы не поехали. И денег не дождались, если я правильно понимаю.
"Да и кто бы тебе платил, если работодательница к воскресному утру уже лежала на мраморном столе-с перерезанным горлом…”
– Отчего же… Деньги я получил. Подъехал тот самый человек, который обычно подменяет Миц… Алексееву.
– А вернулись вы в воскресенье вечером. И не заметили ничего подозрительного.
– Я уже говорил. Я отправился спать. И потом… Я не поднимаюсь на второй этаж. Живу в том крыле, которое мне определила хозяйка. Плюс хозблок. Это было одно из условий моего найма на работу.
– И вы ни разу его не нарушали.
– Я и не мог его нарушить. Дверь на второй этаж всегда закрыта.
Очкастый врал таким наглым образом, что Забелин даже задохнулся от негодования.
– Свидетели утверждают, что дверь была открыта. Именно из нее они спустились в холл.
– Они могут говорить все, что угодно. Вы не исключаете, что с их стороны имел место сговор? Так что здесь имеет место быть их слово – против моего. Патовая ситуация, вы не находите?
– Одну из улик, а именно эмалированный тазе кровью жертвы, нашли у вас под раскладушкой гораздо позже. Уже во время проведения оперативно-разыскных мероприятий. Надеюсь, этот очевидный факт вы не отрицаете.
После этой реплики Забелина Феликс Олегович Спасский надолго замолчал. А Забелин, близко придвинувшись к пижонским очкам поклонника Сатаны, задушевно произнес:
– Ты хоть понимаешь, во что вляпался, парень? И если не найдется хоть какой-нибудь завалящий господь бог, который подтвердит твое алиби на субботний вечер… А лучше – сразу два или три со святым духом в придачу… Я тебе не завидую.
Наконец-то! Наконец-то он прищемил хвост этой велеречивой академической гадине!
– Я буду разговаривать только в присутствии адвоката, – прошелестела гадина и дрожащими кончиками пальцев вытерла пот со лба. – А вам больше ни слова не скажу.
– Еще как скажешь! – улыбнулся Забелин и сразу же перешел на официальный тон:
– Подпишите ваши показания, Феликс Олегович. Я задерживаю вас до выяснения всех обстоятельств дела.
– Но… Я не убивал…
Но стенания юного Гиммлера уже мало трогали Забелина. Косвенных улик было хоть отбавляй, наверняка найдутся и прямые. Теперь только одно обстоятельство смущало его. Только одно. Личный досмотр показал, что на теле Спасского не было найдено ни одной царапины. Ни свежей, ни подсохшей – никакой. Только два застарелых шрама и родимое пятно в паху, по форме и цвету напоминающее раздавленную клубнику.
И больше ничего.
…Спасского увезли. Судмедэксперт Крянгэ уехал вместе с оперативниками. А Забелин остался у “рафика” поджидать Пацюка. Тот появился спустя двадцать минут в самом мрачном расположении духа. Да что там мрачном – он был не похож сам на себя, тень от человека, тень от тем и человека. И круги под глазами. Черт возьми, да из него как будто весь воздух выкачали!..
– Где ты пропадаешь?
– Кое-что собрал о хозяине особняка, – глухим голосом сказал Пацюк. – Некто Манский Андрей Иванович. Бывший владелец бумажного комбината в Карелии. В Питере у него было свое издательство… “Бельтан”. Профиль – учебные пособия, книги для детей… И, представьте себе, литература по оккультизму…
– Я тоже собрал… кое-что. Покойная была его женой, как тебе такая информация?
Нет, определенно с парнем что-то происходит. Вот и сейчас, развернулся и ушел. Никакого почтения к непосредственному начальству.
…“Рафик” уже выехал за Юкки, когда Пацюк, до этого молчавший, неожиданно заговорил:
– Она не могла быть его женой, шеф. Дело в том, что Андрей Иванович Манский год назад попал в психушку. Потому что убил свою жену…
ЧАСТЬ II
…Настя не соврала Додику Сойферу,
Весь вечер она клеила обои.
Нежно-кремовые тона, хижина в зарослях и лодка на реке. Сотни крошечных лодок и сотни хижин… Сотни раз сама Настя оставалась в хижине, и сотни раз мимо нее проплывали по реке Заза, Илико, теперь вот – Кирилл. Уплыл в своей лодочке дальше всех. Да и жизнь тоже катила свои теплые, нежные, как рисунок на обоях, воды – мимо, мимо, мимо…
Впрочем, не так-то хорошо она и поклеила. Последняя полоска – та, что у окна, – неожиданно запузырилась, и у Насти засосало под ложечкой в предчувствии каких-то новых грозных перемен. И дело было не только в том, что идеальный многоцелевой механизм для всех видов работ, надежная заводская марка “Анастасия Киачели” дала сбой.
Дело в том, что этого сбоя не могло не произойти.
Как не могло существо, которое Настя увидела сегодня в зеркале чужих, мужских глаз, махать тяпкой на огороде, обтягивать полиэтиленом теплицу, доить коз, стоять у плиты и…
И клеить обои.
Черной коже, в которую она была затянута весь сегодняшний день, это бы и в голову не пришло.
Как она оказалась на Бойцова сегодня утром, Настя объяснить не могла. Она вышла из дому с твердым желанием купить с десяток рулонов обоев и прочую хозяйственную мелочь. Но… То ли машины притормаживали возле нее слишком часто, то ли люди смотрели на нее как-то особенно, то ли вся ее тридцатилетняя сущность вошла в жесткое противоречие с определением “мамаша”…
Факт оставался фактом.
Ноги, обутые в ботинки Кирилла, сами принесли ее к флигельку. И ей ничего не оставалось, как подняться по лестнице к железной двери и нажать кнопку звонка.
Открыл ей все тот же прыщавый юнец, но теперь их встреча носила совсем другой характер. Челюсть у паренька отвисла, волосы встали дыбом, а глаза едва не вылезли из орбит. Настя и сама испугалась подобной реакции. Неужели вчера, убирая загаженный до последнего миллиметра “Валмет”, она пропустила какой-нибудь темный угол? Неужели объявилась настоящая уборщица и теперь самозванку-Настю ждет расплата?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59