Ну и делайте это для своего клиента. А для меня попытайтесь найти и вернуть рукопись. Это ведь не помешает вашей основной задаче? И если вы сумеете вернуть мне рукопись, я готов заплатить вам любую разумную сумму.
– Какую, например?
– Назовите сами, мистер Скотт.
– Как насчет десяти тысяч долларов?
Я ожидал, что он взорвется. Но ничего не произошло. Чейм сидел спокойно и смотрел на меня.
– Идет, – сказал он.
Я облокотился о спинку кровати у него в ногах:
– Простите, мистер Чейм. Я пошутил. Просто интересно было узнать, насколько сильно вы заинтересованы в том, чтобы вернуть рукопись.
Я знал, каким безжалостным, непреклонным и даже опасным мог быть при желании этот человек. Знал, что в прошлом он был заносчив и многих заставлял страдать. Но никогда прежде я не видел, чтобы глаза его горели таким гневом. Будто тлеющий в их черноте огонь разгорелся вдруг во всю мочь. Красным пламенем они, конечно, не пылали, но искры в них пробегали. Рот его тоже преобразился. Стал тверже, жестче.
– Вы хотите сказать, что ничем мне не поможете?
Я пожал плечами:
– Не совсем так. Буду иметь в виду вашу рукопись, раз уж я о ней знаю. Но пока не найду Джелликоу или не узнаю, что с ним случилось, ничто не должно мешать моей работе.
Чейм слегка кивнул, но ничего не сказал.
– В каком она виде, чтоб я знал, что искать? Просто стопка бумаги? Отпечатана на машинке или написана от руки?
– Разумный вопрос. Она написана моей собственной рукой. Но не ищите рукопись как таковую. Я положил ее в стальной кейс и запер его. – Чейм показал руками, какого он размера: с фут длиной, восьми – десяти дюймов шириной и около шести глубиной... – Затем залил растопленным воском замок и запечатал вот этим кольцом. – Он поднял правую руку и показал большой перстень с печаткой.
Я улыбнулся:
– Видно, вы здорово доверяете старому другу Джелликоу, а? Да и всем остальным. Так когда-то короли делали, пользуясь воском и королевским крестом... – Я вдруг осекся. – А воск был зеленый?
– Да. После того я завернул кейс в толстую оберточную бумагу и тоже скрепил ее зел... – Чейм вдруг умолк. На лице у него отразилось недоумение. – Откуда вы знаете, что воск был зеленый?
– Воск может подсказать, лазил ли кто-нибудь в кейс или нет. Но остановить того, кто задумал его открыть, не может.
– Будь кейс не запечатан и не заперт, Уилфред мог бы из любопытства заглянуть в него, но он никогда бы не посмел...
– Посмел бы. И залез в кейс. С Уилфредом и впрямь произошла метаморфоза.
– Что? О чем вы говорите? Что такое? – всполошился Чейм.
– С утра пятницы, то есть после вашего звонка, Джелликоу больше не появлялся в отеле «Кавендиш». В номере у него все перевернуто вверх дном. Видно, там что-то искали. Когда я осматривал номер, в ящике комода я обнаружил обломок, как я думал, какого-то камня. Может, полудрагоценного. Однако теперь я уверен, это был кусочек воска. Так что ваш старый друг, видно, соскоблил воск и открыл кейс.
Гидеон Чейм судорожно то открывал, то закрывал рот. Лицо его стало зеленовато-желтым, и он упал на подушки. Язык, похожий на кусок вареной печенки, вывалился. Из губ вырывалось прерывистое дыхание.
Было совершенно ясно, старик отдавал концы.
Глава 6
Я подскочил к нему, но Чейм уже втянул обратно язык и, все еще хватая ртом воздух, что-то доставал из верхнего кармана пижамы.
– Воды, – прохрипел он, вынув маленький пузырек. Снял с него крышку и бросил в рот небольшую таблетку.
Я схватил кувшин, торопливо налил полный стакан и подал ему. Он глотнул, вода потекла по подбородку и пролилась на пижаму. Я стал искать звонок, увидел шнур, болтавшийся над краем кровати, и схватился за него.
– Не надо, – остановил меня Чейм. – Нет надобности. – Голос его уже не хрипел. – Сейчас станет легче. Не звоните. Одну минуту. – Он выпил еще воды и вернул мне стакан. – Спасибо. Все в порядке. Это был просто... шок. Не могу поверить... Непостижимо... Чтобы Уилфред посмел меня ослушаться! Невероятно!
– Подумайте, – сказал я. – Вы отдали Джелликоу рукопись, когда легли в клинику. На следующий день вас прооперировали. Во вторник и в среду все газеты сообщали, что вы умираете. В теленовостях вас показали как умирающего. В четверг утром все уже с вами прощались. И только к концу дня стало ясно, что кризис миновал и вы пошли на поправку.
– И какие же выводы вы из этого делаете, мистер Скотт?
– Подумайте сами. Большинство людей верит в то, во что им хочется верить. Вот и Джелликоу, возможно, многие годы мечтал, чтобы вы поскорее убрались на тот свет. На прошлой неделе он решил, что вы умираете, и, лелея эту надежду, в конце концов поверил в нее. Для него вы были уже не умирающим, а мертвым. И он вскрыл кейс, наплевав на воск. Что о нем теперь беспокоиться? Никто не узнает. Гидеон Чейм умер, его нет, капут, теперь он покойник.
– Хватит бубнить одно и то же!
– Джелликоу ожил, расцвел. Вы даже не представляете, до какой степени! И вот он открывает кейс, листает страницы и соображает, что можно здорово подзаработать, продав оригинальную, написанную собственной рукой Гидеона Чейма рукопись.
– Невероятно!
– И он так и сделал. Продал рукопись.
– Вы с ума сошли!
– Более того, я даже знаю, за сколько он ее продал. За пять тысяч долларов. Дешево, конечно. Но получил он именно пять тысяч.
Я замолчал. Гидеону опять стало плохо. Я бросился к кувшину и налил еще стакан. Но на этот раз Гидеону вода не потребовалась. Он похватал ртом воздух, издавая малоэстетичные звуки, и через минуту снова уже мог говорить. Он еще не оправился от шока, но уже не умирал. Он оказался крепким орешком. Не так просто было его прикончить.
– За пять тысяч? Откуда вы можете знать о моих пяти тысячах?
– Ваших?
– Ну конечно, дурья ваша башка! Я вложил в кейс не только рукопись, но и чек на эту сумму.
– Зачем?
– Когда я отдавал Джелликоу рукопись, я сказал ему, что в кейсе лежит чек на его имя, по которому он получит от издателя деньги, когда выполнит мое поручение. Деньги предназначались ему в награду за труды, если бы, конечно, мистеру Джелликоу пришлось потрудиться.
– Выходит, он знал, что внутри лежит чек на его имя?
– Знал. Но я не сказал, на какую сумму.
– И это были пять тысяч долларов. Он и получил пять тысяч.
– Но может, он получил их наличными, за определенные услуги. Или в подарок. Мало ли как.
– Он получил их по чеку в своем банке.
– А-а, по чеку, – угрюмо протянул Гидеон. – По моему?
– Не знаю. В банке мне отказались сообщить эту информацию. Но в данной ситуации я полагаю...
– Ну так только вы полагаете.
Я подошел к телефону возле кровати Чейма и позвонил в банк «Континенталь». Трубку поднял тот же мистер Констанс. Я назвал себя, сказал, что нахожусь в палате мистера Гидеона Чейма, и попросил его оказать любезность и перезвонить в клинику мистеру Чейму. И если чек, предъявленный Уилфредом Джелликоу, был выдан мистером Чеймом, сообщить об этом ему лично.
Я положил трубку и стал ждать. Через некоторое время раздался звонок. Чейм взял трубку.
– Да? – хмуро сказал он. И вдруг рявкнул: – Да-да, черт возьми, конечно, это я, Гидеон Чейм! Скажите... – Он слушал внимательно. – Что? – спустя некоторое время воскликнул он. – Что-что?
Эти возгласы сказали мне все, что я хотел знать. Чейм, громко зарычав, отшвырнул трубку – в буквальном смысле слова отшвырнул. Я ее поднял.
– Что это за чудовищный шум? – раздался из трубки голос мистера Констанса.
– Повторите, пожалуйста, то, что вы сообщили мистеру Чейму.
Он повторил. Действительно, чек на пять тысяч долларов был подписан Чеймом. Я поблагодарил мистера Констанса и положил трубку.
– Боже мой, это правда! – У Чейма снова начинался приступ. Но меня это уже не волновало. Я стал привыкать к ним. – Сукин сын! – орал Чейм. – Он вскрыл кейс! Украл рукопись! Я погиб! Как он посмел! Что с ним такое случилось?
– А случилось то, что я вам и говорил. Он счел вас мертвым. И больше вас не боялся. Понимаете, что им двигало? Логически мы теперь можем доказать, что Джелликоу вскрыл кейс и взял рукопись и чек, потому что считал вас уже покойником или почти покойником, что ненамного лучше.
– Да перестаньте вы...
– И тут, когда он был на вершине счастья, раздается звонок. И кто же ему звонит? Гидеон Чейм собственной персоной. Для него это было все равно что звонок с того света. «Алло», – говорит он весело, как птичка, и что же слышит в ответ? «Джелликоу? Это Гидеон. Давай ноги в руки и чеши сюда – с рукописью и чеком...»
– Мистер Скотт!
– Даже если он и очень хотел снова упрятать кейс в запечатанную обертку, чтобы вы не узнали, что он его вскрыл, это было невозможно – деньги по чеку он уже получил. Скрыть это он никак не мог. Наверное, его пот прошиб, а?
– Наверное...
– Так что Джелликоу пришлось пуститься в бега, чтобы скрыться от возмездия Гидеона Чейма. Особенно если он успел продать рукопись...
Я постоял молча, стараясь сосредоточиться. И вдруг меня осенило. Я улыбнулся Гидеону Чейму – не слишком приветливо – и сказал:
– Историю с пятью тысячами баксов мы выяснили. Джелликоу получил их не за рукопись. – Я выдержал паузу. – Не исключено, что он мог и продать ее. И не за пять тысяч, а значительно дороже. Так ведь?
Лицо Чейма было хмурым. Он молчал.
– Так ведь? – повторил я. – Вы же хотите вернуть эту проклятую рукопись, а? Если Джелликоу еще не загнал ее, он вполне может это сделать. Как, по-вашему, может?
– И найдет немало желающих ее купить, – ответил наконец Чейм.
Я продолжал улыбаться:
– Назовите кого-нибудь из их числа.
– Ну... – Он задумался. И вдруг его как прорвало: – Автобиография – правдивая история моей жизни. Кроме того, я попытался разоблачить ложь и клевету, которой подвергался в течение жизни и особенно за последнее десятилетие. Для этого мне пришлось много рассказать о некоторых личностях, что, к сожалению, может поставить их в неловкое положение.
– Вы называли имена, даты, место действия и тому подобные факты?
– Кое-где называл, но кое-где приходилось маскировать настоящие имена и события, принимая во внимание закон о диффамации.
«Еще бы», – подумал я. И постараться обойти его при первой возможности. Такой человек, как Чейм, мог позволить себе действовать на грани дозволенного. Особенно если знал, что рукопись будет опубликована после его смерти.
В Голливуде постоянно циркулирует множество слухов: сплетни о такой-то мисс "А" или таком-то мистере "X", о какой-либо феноменальной оргии, о чьем-то неблаговидном поступке, а то и серьезном преступлении. До широкой публики эти сплетни не доходят, но в узком кругу – на вечеринках, в барах и спальнях – о них перешептываются, злорадствуют или посмеиваются. Обычно они так и остаются в разряде пикантных сплетен, но кто-то где-то всегда знает скрывающуюся за ними правду, которая порой оказывается еще более пикантной и скандальной, чем сами слухи.
Гидеон Чейм несомненно принадлежал к числу тех, кто всегда был в курсе истинного положения дел. И в своей автобиографии он, очевидно, предал эту правду гласности в интересах, так сказать, справедливости. И даже если имена, время действия и места событий были вымышленными, истории эти достаточно узнаваемы и «узкий» круг лиц легко мог догадаться, кто является истинными действующими лицами. Чейм наверняка об этом позаботился.
– Продолжайте, – попросил я, – и поподробнее, пожалуйста.
Я подвинул стул к кровати и сел. Но когда он снова заговорил общими фразами, я перебил его:
– Нет, так дело не пойдет, мистер Чейм. Эта рукопись – мина, и вы это знаете. И она уже, может, под кого-то подложена, и Джелликоу вот-вот подожжет запал.
– Я не могу смириться.
– Одну минутку. Факт похищения рукописи мы установили, теперь займемся похитителем – Уилфредом Джелликоу. Он прочитал ваш манускрипт и, конечно, заинтригован и потрясен содержащимися там откровениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Какую, например?
– Назовите сами, мистер Скотт.
– Как насчет десяти тысяч долларов?
Я ожидал, что он взорвется. Но ничего не произошло. Чейм сидел спокойно и смотрел на меня.
– Идет, – сказал он.
Я облокотился о спинку кровати у него в ногах:
– Простите, мистер Чейм. Я пошутил. Просто интересно было узнать, насколько сильно вы заинтересованы в том, чтобы вернуть рукопись.
Я знал, каким безжалостным, непреклонным и даже опасным мог быть при желании этот человек. Знал, что в прошлом он был заносчив и многих заставлял страдать. Но никогда прежде я не видел, чтобы глаза его горели таким гневом. Будто тлеющий в их черноте огонь разгорелся вдруг во всю мочь. Красным пламенем они, конечно, не пылали, но искры в них пробегали. Рот его тоже преобразился. Стал тверже, жестче.
– Вы хотите сказать, что ничем мне не поможете?
Я пожал плечами:
– Не совсем так. Буду иметь в виду вашу рукопись, раз уж я о ней знаю. Но пока не найду Джелликоу или не узнаю, что с ним случилось, ничто не должно мешать моей работе.
Чейм слегка кивнул, но ничего не сказал.
– В каком она виде, чтоб я знал, что искать? Просто стопка бумаги? Отпечатана на машинке или написана от руки?
– Разумный вопрос. Она написана моей собственной рукой. Но не ищите рукопись как таковую. Я положил ее в стальной кейс и запер его. – Чейм показал руками, какого он размера: с фут длиной, восьми – десяти дюймов шириной и около шести глубиной... – Затем залил растопленным воском замок и запечатал вот этим кольцом. – Он поднял правую руку и показал большой перстень с печаткой.
Я улыбнулся:
– Видно, вы здорово доверяете старому другу Джелликоу, а? Да и всем остальным. Так когда-то короли делали, пользуясь воском и королевским крестом... – Я вдруг осекся. – А воск был зеленый?
– Да. После того я завернул кейс в толстую оберточную бумагу и тоже скрепил ее зел... – Чейм вдруг умолк. На лице у него отразилось недоумение. – Откуда вы знаете, что воск был зеленый?
– Воск может подсказать, лазил ли кто-нибудь в кейс или нет. Но остановить того, кто задумал его открыть, не может.
– Будь кейс не запечатан и не заперт, Уилфред мог бы из любопытства заглянуть в него, но он никогда бы не посмел...
– Посмел бы. И залез в кейс. С Уилфредом и впрямь произошла метаморфоза.
– Что? О чем вы говорите? Что такое? – всполошился Чейм.
– С утра пятницы, то есть после вашего звонка, Джелликоу больше не появлялся в отеле «Кавендиш». В номере у него все перевернуто вверх дном. Видно, там что-то искали. Когда я осматривал номер, в ящике комода я обнаружил обломок, как я думал, какого-то камня. Может, полудрагоценного. Однако теперь я уверен, это был кусочек воска. Так что ваш старый друг, видно, соскоблил воск и открыл кейс.
Гидеон Чейм судорожно то открывал, то закрывал рот. Лицо его стало зеленовато-желтым, и он упал на подушки. Язык, похожий на кусок вареной печенки, вывалился. Из губ вырывалось прерывистое дыхание.
Было совершенно ясно, старик отдавал концы.
Глава 6
Я подскочил к нему, но Чейм уже втянул обратно язык и, все еще хватая ртом воздух, что-то доставал из верхнего кармана пижамы.
– Воды, – прохрипел он, вынув маленький пузырек. Снял с него крышку и бросил в рот небольшую таблетку.
Я схватил кувшин, торопливо налил полный стакан и подал ему. Он глотнул, вода потекла по подбородку и пролилась на пижаму. Я стал искать звонок, увидел шнур, болтавшийся над краем кровати, и схватился за него.
– Не надо, – остановил меня Чейм. – Нет надобности. – Голос его уже не хрипел. – Сейчас станет легче. Не звоните. Одну минуту. – Он выпил еще воды и вернул мне стакан. – Спасибо. Все в порядке. Это был просто... шок. Не могу поверить... Непостижимо... Чтобы Уилфред посмел меня ослушаться! Невероятно!
– Подумайте, – сказал я. – Вы отдали Джелликоу рукопись, когда легли в клинику. На следующий день вас прооперировали. Во вторник и в среду все газеты сообщали, что вы умираете. В теленовостях вас показали как умирающего. В четверг утром все уже с вами прощались. И только к концу дня стало ясно, что кризис миновал и вы пошли на поправку.
– И какие же выводы вы из этого делаете, мистер Скотт?
– Подумайте сами. Большинство людей верит в то, во что им хочется верить. Вот и Джелликоу, возможно, многие годы мечтал, чтобы вы поскорее убрались на тот свет. На прошлой неделе он решил, что вы умираете, и, лелея эту надежду, в конце концов поверил в нее. Для него вы были уже не умирающим, а мертвым. И он вскрыл кейс, наплевав на воск. Что о нем теперь беспокоиться? Никто не узнает. Гидеон Чейм умер, его нет, капут, теперь он покойник.
– Хватит бубнить одно и то же!
– Джелликоу ожил, расцвел. Вы даже не представляете, до какой степени! И вот он открывает кейс, листает страницы и соображает, что можно здорово подзаработать, продав оригинальную, написанную собственной рукой Гидеона Чейма рукопись.
– Невероятно!
– И он так и сделал. Продал рукопись.
– Вы с ума сошли!
– Более того, я даже знаю, за сколько он ее продал. За пять тысяч долларов. Дешево, конечно. Но получил он именно пять тысяч.
Я замолчал. Гидеону опять стало плохо. Я бросился к кувшину и налил еще стакан. Но на этот раз Гидеону вода не потребовалась. Он похватал ртом воздух, издавая малоэстетичные звуки, и через минуту снова уже мог говорить. Он еще не оправился от шока, но уже не умирал. Он оказался крепким орешком. Не так просто было его прикончить.
– За пять тысяч? Откуда вы можете знать о моих пяти тысячах?
– Ваших?
– Ну конечно, дурья ваша башка! Я вложил в кейс не только рукопись, но и чек на эту сумму.
– Зачем?
– Когда я отдавал Джелликоу рукопись, я сказал ему, что в кейсе лежит чек на его имя, по которому он получит от издателя деньги, когда выполнит мое поручение. Деньги предназначались ему в награду за труды, если бы, конечно, мистеру Джелликоу пришлось потрудиться.
– Выходит, он знал, что внутри лежит чек на его имя?
– Знал. Но я не сказал, на какую сумму.
– И это были пять тысяч долларов. Он и получил пять тысяч.
– Но может, он получил их наличными, за определенные услуги. Или в подарок. Мало ли как.
– Он получил их по чеку в своем банке.
– А-а, по чеку, – угрюмо протянул Гидеон. – По моему?
– Не знаю. В банке мне отказались сообщить эту информацию. Но в данной ситуации я полагаю...
– Ну так только вы полагаете.
Я подошел к телефону возле кровати Чейма и позвонил в банк «Континенталь». Трубку поднял тот же мистер Констанс. Я назвал себя, сказал, что нахожусь в палате мистера Гидеона Чейма, и попросил его оказать любезность и перезвонить в клинику мистеру Чейму. И если чек, предъявленный Уилфредом Джелликоу, был выдан мистером Чеймом, сообщить об этом ему лично.
Я положил трубку и стал ждать. Через некоторое время раздался звонок. Чейм взял трубку.
– Да? – хмуро сказал он. И вдруг рявкнул: – Да-да, черт возьми, конечно, это я, Гидеон Чейм! Скажите... – Он слушал внимательно. – Что? – спустя некоторое время воскликнул он. – Что-что?
Эти возгласы сказали мне все, что я хотел знать. Чейм, громко зарычав, отшвырнул трубку – в буквальном смысле слова отшвырнул. Я ее поднял.
– Что это за чудовищный шум? – раздался из трубки голос мистера Констанса.
– Повторите, пожалуйста, то, что вы сообщили мистеру Чейму.
Он повторил. Действительно, чек на пять тысяч долларов был подписан Чеймом. Я поблагодарил мистера Констанса и положил трубку.
– Боже мой, это правда! – У Чейма снова начинался приступ. Но меня это уже не волновало. Я стал привыкать к ним. – Сукин сын! – орал Чейм. – Он вскрыл кейс! Украл рукопись! Я погиб! Как он посмел! Что с ним такое случилось?
– А случилось то, что я вам и говорил. Он счел вас мертвым. И больше вас не боялся. Понимаете, что им двигало? Логически мы теперь можем доказать, что Джелликоу вскрыл кейс и взял рукопись и чек, потому что считал вас уже покойником или почти покойником, что ненамного лучше.
– Да перестаньте вы...
– И тут, когда он был на вершине счастья, раздается звонок. И кто же ему звонит? Гидеон Чейм собственной персоной. Для него это было все равно что звонок с того света. «Алло», – говорит он весело, как птичка, и что же слышит в ответ? «Джелликоу? Это Гидеон. Давай ноги в руки и чеши сюда – с рукописью и чеком...»
– Мистер Скотт!
– Даже если он и очень хотел снова упрятать кейс в запечатанную обертку, чтобы вы не узнали, что он его вскрыл, это было невозможно – деньги по чеку он уже получил. Скрыть это он никак не мог. Наверное, его пот прошиб, а?
– Наверное...
– Так что Джелликоу пришлось пуститься в бега, чтобы скрыться от возмездия Гидеона Чейма. Особенно если он успел продать рукопись...
Я постоял молча, стараясь сосредоточиться. И вдруг меня осенило. Я улыбнулся Гидеону Чейму – не слишком приветливо – и сказал:
– Историю с пятью тысячами баксов мы выяснили. Джелликоу получил их не за рукопись. – Я выдержал паузу. – Не исключено, что он мог и продать ее. И не за пять тысяч, а значительно дороже. Так ведь?
Лицо Чейма было хмурым. Он молчал.
– Так ведь? – повторил я. – Вы же хотите вернуть эту проклятую рукопись, а? Если Джелликоу еще не загнал ее, он вполне может это сделать. Как, по-вашему, может?
– И найдет немало желающих ее купить, – ответил наконец Чейм.
Я продолжал улыбаться:
– Назовите кого-нибудь из их числа.
– Ну... – Он задумался. И вдруг его как прорвало: – Автобиография – правдивая история моей жизни. Кроме того, я попытался разоблачить ложь и клевету, которой подвергался в течение жизни и особенно за последнее десятилетие. Для этого мне пришлось много рассказать о некоторых личностях, что, к сожалению, может поставить их в неловкое положение.
– Вы называли имена, даты, место действия и тому подобные факты?
– Кое-где называл, но кое-где приходилось маскировать настоящие имена и события, принимая во внимание закон о диффамации.
«Еще бы», – подумал я. И постараться обойти его при первой возможности. Такой человек, как Чейм, мог позволить себе действовать на грани дозволенного. Особенно если знал, что рукопись будет опубликована после его смерти.
В Голливуде постоянно циркулирует множество слухов: сплетни о такой-то мисс "А" или таком-то мистере "X", о какой-либо феноменальной оргии, о чьем-то неблаговидном поступке, а то и серьезном преступлении. До широкой публики эти сплетни не доходят, но в узком кругу – на вечеринках, в барах и спальнях – о них перешептываются, злорадствуют или посмеиваются. Обычно они так и остаются в разряде пикантных сплетен, но кто-то где-то всегда знает скрывающуюся за ними правду, которая порой оказывается еще более пикантной и скандальной, чем сами слухи.
Гидеон Чейм несомненно принадлежал к числу тех, кто всегда был в курсе истинного положения дел. И в своей автобиографии он, очевидно, предал эту правду гласности в интересах, так сказать, справедливости. И даже если имена, время действия и места событий были вымышленными, истории эти достаточно узнаваемы и «узкий» круг лиц легко мог догадаться, кто является истинными действующими лицами. Чейм наверняка об этом позаботился.
– Продолжайте, – попросил я, – и поподробнее, пожалуйста.
Я подвинул стул к кровати и сел. Но когда он снова заговорил общими фразами, я перебил его:
– Нет, так дело не пойдет, мистер Чейм. Эта рукопись – мина, и вы это знаете. И она уже, может, под кого-то подложена, и Джелликоу вот-вот подожжет запал.
– Я не могу смириться.
– Одну минутку. Факт похищения рукописи мы установили, теперь займемся похитителем – Уилфредом Джелликоу. Он прочитал ваш манускрипт и, конечно, заинтригован и потрясен содержащимися там откровениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31