Он сообщил также, что помимо участия в общей программе мисс Филдс проведет персональную презентацию для заинтересованных лиц, которая состоится завтра, в воскресенье, в два часа дня, на «Даблесс Ранч».
Я выключил телевизор.
– Думаю, это сработает, если и в самом деле что-то замышляется.
– Значит, ты это имел в виду, Шелл, когда говорил, что облегчишь им задачу?
– Конечно. Знаешь, мне начинает казаться, что я слегка перестарался, вообразив, будто кто-то может попытаться тебя там убить. Вполне возможно, что наше беспокойство беспочвенно, но если кто-то действительно тебя замыслил убить, то нам следует, так сказать, облегчить им задачу, указав место и время, где можно тебя найти. Не так, ли?
– Наверное, ты прав. А я думала, что ты... ну как бы это получше сказать... преследуешь корыстные интересы.
– Я? Корыстные интересы! Да ты что, Аралия?! Вот что уж абсолютно чуждо мне, так это корысть.
– Слава Богу, что я ошиблась, – сказала она. – Почему бы нам не лечь спать, Шелл?
– Ты права. В конце концов, нам надо выспаться перед завтрашним днем, который потребует от нас огромного напряжения. Ты согласна со мной?
– Согласна. – Она придвинулась ко мне поближе, прикрыв огромные синие глаза с длинными, слегка трепещущими ресницами. – Завтра действительно большой день. И не забудь, ты ведь обещал.
– Обещал? – Я прильнул к ней, широко улыбаясь.
– Да, познакомить меня с Гарри Фелдспейном.
Глава 15
«Даблесс Ранч» – поместье площадью двести сорок акров, расположенное в нескольких милях от Лос-Анджелеса, в холмистой местности, поросшей кустарником с редкими купами дубовых и эвкалиптовых деревьев, являлось не только выгодным помещением капитала «Даблесс Муви Продакшн», но и великолепной сценической площадкой для съемок двух кинофильмов, хаотичных и бестолковых, по мнению некоторых недоброжелательных критиков.
Однако, будь то доброжелательные или злопыхательские и даже патологически садистские отклики, это нисколько не волновало двух кинематографических гениев, владельцев «Даблесс», коль скоро их брюзжание или сюсюканье никак не влияло на поток миллионов, приносимых их картинами. Положительное сальдо расходов и доходов являлось главной заботой гениальной пары – Сэмми Шапиро и Шверина Шикльмайстера, а на остальное им было наплевать.
До сих пор дела у них шли вполне успешно. Их последняя лента «Богатая Бабочка» обошлась им, по их собственным словам, всего в «семьсот тысяч с мелочью», а собрала в одних только Соединенных Штатах свыше восьми миллионов долларов. Столько же они надеялись получить от проката кинокартины в других странах мира, «за исключением, может быть, Японии», как заявил Сэмми.
В воскресенье, в начале десятого, не успел еще черный кофе всосаться в мою кровь, а я уже стоял на некогда зеленой, а теперь пожухшей лужайке, где Митцуи Хосикуси танцевала свой предсмертный танец в одних только прозрачных крыльях. Здесь снималась заключительная часть фильма, завершавшегося харакири, которое она совершала с помощью гигантских палочек для еды или какого-то другого острого предмета. Но, как бы то ни было, она покончила с собой и свалилась в неглубокий бассейн тут же рядом, в каких-нибудь двух метрах от меня, где, по замыслу создателей фильма, была съедена царем рыб. Царя рыб пришлось изображать толстому карпу, выкрашенному золотисто-желтой краской. Этот карп или карпы наносили ощутимый урон урезанному до минимума бюджету «Бабочки». Когда им удалось наконец отыскать краску, прилипающую к мокрой чешуе живой рыбы, несколько рыб сразу же сдохло, и оригинальную сцену пришлось снимать впопыхах, так как последний золотой карп всплыл вверх пузом буквально через полминуты после патетического самоубийства Митцуи.
Поэтому я с каким-то беспокойством осматривал непрезентабельные декорации, уцелевшие от «Богатой Бабочки»: бассейн, чахлую лужайку, миниатюрный сад, чайный домик, размалеванный задник, неотступно думая о том, что именно здесь предстояло появиться Аралии в два часа.
Все было установлено и подготовлено к действию. Во всяком случае, я так надеялся, но, как я понял теперь, это отнюдь не означало, что я предусмотрел все до мелочей.
Я уселся на лужайке, сорвал травинку и принялся сосредоточенно ее покусывать, обдумывая причину моего смутного беспокойства, пытаясь его развеять. Накануне вечером я испытывал какую-то буйную эйфорию, все казалось легко осуществимым Куда же подевалась эта уверенность?
Вчера вечером я побывал здесь, оснащенный стальной рулеткой, карандашом с блокнотом и полный энтузиазма. Оставив Аралию в лаборатории Линдстрома, который к тому времени проникся моей идеей и принялся за подготовку первой пробы Аралии в объемном кино. Я осмотрел местность, прикинул что к чему, сделал пару замеров и набросал точный план ограниченной зоны, в которой позже должна была появиться «живая» Аралия.
Появиться не более чем на одну минуту, может, меньше. Съемка этого шестидесятисекундного «фильма» заняла у нас почти час, и, признаюсь, это было очень интересным времяпровождением, хотя большая часть времени ушла на тщательные замеры, хронометраж, разметку пола. Линдстром заставлял Аралию ходить от отметки к отметке, говорить, выдерживать паузы, пока она не научилась держаться совершенно свободно и не перестала смотреть на отметки на полу и говорить невпопад.
Последние десять минут ушли на прогон сцены «в костюмах», а вернее – без оного, что целиком поглотило мое внимание и заставило Гуннара на время вспомнить, что он еще и мужчина, а не только ученый-аскет.
Я сорвал еще одну травинку, покусал ее, увидел, что на часах уже 9.10, и огляделся по сторонам.
Я сидел как раз на том месте, где через несколько часов должна стоять Аралия, то есть где ей следует стоять – в метре от края бассейна, в котором Митцуи утопила свою наготу и искусственные крылья. Здесь же будет установлен микрофон, чтобы «Мисс Обнаженная Калифорния» могли слышать зрители, которым я предусмотрительно отвел место на противоположной стороне бассейна. Или на лужайке, отстоящей от бассейна на несколько метров.
Четыреста гостей, все – мужчины, было приглашено на сегодняшнюю церемонию. Отказался присутствовать лишь один, да и то только потому, что на этот день ему была назначена операция на желчном пузыре. Сравнительно небольшая толпа, если сопоставить с количеством болельщиков, собирающихся на каждый матч профессиональной футбольной лиги на лос-анджелесском стадионе. Но слишком большая для оргии, и именно поэтому все гости должны будут сидеть в плетеных креслах, которые позже здесь поставят по другую от Аралии сторону бассейна.
Я постарался развеять свои опасения и сосредоточиться на приятном. Во-первых, сам «фильм» был выполнен безукоризненно и являлся истинным творением гения, замешанным на волшебстве и искусстве. Во-вторых, выбранное мною место как нельзя лучше отвечало требованиям нашего замысла. Я утешил себя мыслью, что существует один шанс из десяти, если не из ста, что покушение на жизнь Аралии может быть совершено здесь, на глазах четырех сотен свидетелей, ведь тогда всем сразу будет ясно, что это – предумышленное убийство. Ну и что из того?
Даже единственный шанс из тысячи оправдывал принятые нами меры предосторожности. А если такая попытка все-таки будет предпринята, то злоумышленник появится либо спереди, либо с северной стороны. Я поднялся на ноги и посмотрел туда, где должны будут сидеть приглашенные. Итак, это будет одно из тех мест, где соберется компания из четырехсот мужчин. Я посмотрел дальше на холм, круто – под углом в тридцать градусов поднимающийся вверх от площадки для барбекю. Холм, поросший дубами, эвкалиптами и перечными деревьями, а также густым кустарником и какими-то хилыми деревцами с голыми ветками. Здесь было где укрыться, особенно на вершине холма в двухстах метрах от места, где я стоял. Не такое уж большое расстояние для стрелка-профессионала, пользующегося мощной винтовкой с оптическим прицелом.
Я уже побывал там, обошел весь участок. Бродил с беззаботным видом, позевывая и нежась на солнышке, но ничего не упуская из виду. И теперь мне было известно, что всего в каких-то пятидесяти метрах от вершины холма проходила однополосная асфальтированная дорога, и больше ничего, абсолютно ничего.
Позади, а также слева и справа от меня тянулась крашеная высотой десять метров фанерная «Великая Японская стена», – «Бабочка» отнюдь не отличалась исторической достоверностью. Только на вершине обследованного мною холма мог укрыться какой-нибудь непрошеный гость, а то и злоумышленник, чтобы насладиться эротическим шоу или хорошенько прицелиться и выстрелить в Аралию.
Небольшой фанерный чайный домик, более походивший на домик Трех Поросят, располагался в десяти метрах справа от меня. Здесь обманутая Митцуи напрасно ждала своего возлюбленного Хони Сакитуми. Я тщательно измерил расстояние от двери домика до того места, где стоял: оно оказалось равным 9,65 метра. У носка правого башмака я вбил в землю колышек, где предстоит установить микрофон.
Аралия должна будет появиться из этого чайного домика, где уже размещена аппаратура для создания «Эффекта Эмбера»: лазерный проектор на твердом кубике-кристалле, микрокомпьютер и шнур, тоже уже воткнутый в розетку. Здесь также находился и портативный магнитофон, заряженный кассетой с записью тронной речи калифорнийской королевы красоты.
После включения тумблера проектора должна была произойти автоматическая синхронизация аудио– и видео-, а может быть, триплетизображения, поскольку этой техники еще не было придумано соответствующего названия. Голос Аралии, возможно, будет звучать несколько странновато, как это было в случае с Гуннаром, но я надеялся, что в такой обстановке на это никто не обратит внимания. Все будут поглощены созерцанием соблазнительных форм голой мисс «Обнаженная Калифорния».
Я вновь взглянул на часы. 9.12 утра. Самое время провести последнюю проверку. Я решительно повернулся и зашагал к чайному домику, чтобы еще раз взглянуть, все ли в порядке.
Ровно в 9.14 я предпринял научный эксперимент, точно следуя инструкциям Линдстрома: перевести вот этот маленький тумблер в верхнее положение и одновременно включить его – а теперь мой – секундомер.
Что я и сделал. Но ничего не произошло. И не могло произойти. До поры до времени. Точный хронометраж являлся главным залогом успеха операции, и я гнал от себя мысль о том, что может произойти, если синхронизация вдруг нарушится на минуту-другую. Или даже на несколько секунд.
Я прошел вдоль бассейна туда, где будут стоять кресла для гостей, и снова уселся прямо на газон. Закурил, глянул на часы. Подождал.
Когда мы готовили фильм, Гуннар, памятуя о том, что сегодня после включения аппаратуры, у меня могут возникнуть какие-то неотложные дела, предложил оставить «несколько минут пустого пространства», как это делают при любительских киносъемках, чтобы до появления Аралии успеть вернуться на свое место, наполнить бокал или сделать что-нибудь еще.
Мой замысел состоял в том, чтобы, оставив Аралию – настоящую Аралию – в чайном домике и запустив ее изображение, самому незаметно пробраться на вершину холма – место предполагаемого нахождения наемного убийцы. Для этого мне будет достаточно одной-двух минут. Я прекрасно понимал, что чем больше будет промежуток времени между включением аппаратуры, появлением образа Аралии и моим стремительным бегом из чайного домика на вершину холма, тем вероятнее возможность какой-нибудь нестыковки в технике.
Я попросил Гуннара запрограммировать для меня трехминутную паузу, полагая, что лишняя минута не помешает.
9.16. Плюс еще несколько секунд, отсчитанных секундомером. Не пройдет и минуты, как из двери чайного домика появится – должна появиться – улыбающаяся Аралия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37