А может быть, не очень точно выразились. О... – Линдстром взглянул на фотографию. – Да, вот этот джентльмен работает в «Линдстром Лэбереториз». Я несколько раз видел его в обществе вот этого джентльмена. Что касается третьего снимка, то этого человека я не знаю.
Он ткнул пальцем сначала в фото Элроя Верзена, затем – Элвина Хоука. Человеком, с которым он, по его словам, не был знаком, оказался Малыш Бретт. Я спрятал фотографии в карман и заметил:
– Не хочу показаться снобом, но эти две темные личности далеко не джентльмены. Так, говорите, Верзен Паровоз работает у вас?
– Паровоз?
– Я имею в виду Элроя Верзена. Паровоз – его кличка. Оба эти, как вы выразились, «джентльмена» имеют длинный список арестов, а Верзен отбывал срок в тюрьме Сан-Квентин.
– Мне известно, что мистер Верзен был судим. Надеюсь, вы согласитесь, что гораздо лучше, когда бывший преступник честно трудится на благо общества, а не продолжает свою преступную деятельность.
– Это как сказать.
– А что тут можно сказать?
– Многое. Ну, например, можно предположить, что после честного трудового дня или по уик-эндам ваш праведник промышляет тем, что занимает у людей деньги, подстерегая их с дубинкой в темном переулке. Однако мне не хотелось бы тратить мои бесценные три минуты на подобную дискуссию.
– Ах да.
Линдстром глянул на песочные часы, но потом снова перевернул их. Я расценил это как обнадеживающий фактор и продолжал:
– Из того немногого, что мне известно, не говоря уже о непостижимых для меня звуках, которые мне довелось здесь услышать, я могу предположить, что у вас работает множество башковитых людей, способствующих прогрессу науки и техники...
– Не стоит разговаривать со мной, мистер Скотт, как с несмышленышем, хотя бы потому, что в научных кругах я слыву гением.
В его словах прозвучал неприкрытый сарказм, но они сопровождались такой задорной, ребячливой улыбкой, сделавшей его сразу лет на двадцать моложе, что его сарказм можно было легко принять за легкую иронию умного интеллигентного человека.
– Да, пожалуй, вы правы, – улыбнулся я в ответ. – Просто у меня такая дурная привычка. Порой, разговаривая с гангстерами, я сам сбиваюсь на гангстерский тон, а беседуя с ученым, похожу на провинциального ветеринара. Просто я хотел сказать, что люди типа Верзена Паровоза, наверное, не очень-то вписываются в вашу ученую среду, и поэтому...
– Я ждал этого вопроса. Естественно, мистер Верзен вряд ли изобретет новую электронную плату, но он человек большой физической силы и к тому же прекрасный механик.
– А, понимаю. Вы используете его на физических работах. Подержать тут, подвернуть здесь... Я правильно вас понял?
– Приблизительно. Заведение, подобное нашему, постоянно нуждается в ремонтных работах, не требующих особых инженерных талантов. Мистер Верзен прекрасно ремонтирует электроприборы, сооружает столы и стеллажи, избавляя нас от необходимости держать штат плотников, но в области сантехники он просто гений. Нам очень повезло.
– Повезло?
Линдстром снова улыбнулся.
– В этом здании, мистер Скотт, шестнадцать туалетов. Благодаря мистеру Верзену по крайней мере пятнадцать из них действуют исправно. Исправные туалеты – одна из предпосылок успешного функционирования «Линдстром Лэбереториз». Мы используем простую истину, а именно: сидеть сложа руки на своем рабочем месте – не означает «работать». Так что мистер Верзен – своего рода новатор в области сантехники.
– Вот уж никогда не подумал бы. Надеюсь, его содержание не разорительно для вас?
– Не стану отрицать, использование такого многопрофильного специалиста весьма выгодно, чего также не следует сбрасывать со счетов. Видите ли, мистер Скотт, «Линдстром Лэбереториз», в отличие от государственных научно-исследовательских учреждений, освобождаемых от уплаты налогов, является частной компанией и как таковая сама должна зарабатывать деньги. Чем более эффективно мы работаем, тем выше прибыли наших акционеров. Кстати, все сотрудники «Линдстром Лэбереториз» – держатели акций, что является наилучшим стимулом в работе и в жизни.
– Согласен. Но вернемся к нашему канализационному гению. Вы сказали, что несколько раз видели его с Элвином Хоуком?
– Вернемся к кому, вы сказали?
– Паровозу Верзену – злейшему врагу запоров... Я хочу сказать, как часто вы его видели вместе вот с этим субчиком. – Я вновь извлек из кармана фото Хоука и по слогам произнес его имя.
Линдстром взмахнул львиной гривой.
– Я не знал, как его зовут. Но несколько раз точно видел.
– Здесь, в лаборатории?
– Да. Мистер Верзен не водит автомобиля, во всяком случае, у него нет своей автомашины. Обычно он приезжает на работу с мистером Коллетом, нашим главным бухгалтером, и вместе с ним уезжает. Несколько раз я видел, как его подвозил и увозил этот ваш мистер Хоук.
– А вы не помните, в какой машине ездит Хоук?
Линдстром запустил руку в шевелюру и прикрыл глаза, пытаясь вспомнить.
– Да, точно! «Крайслер-кордоба», зеленый двухтонный седан последней модели.
– Не могли бы вы описать вашего главного бухгалтера, мистера Коллета? Меня интересуют все приятели Паровоза.
Он дат мне краткое, но очень точное описание внешности человека, удивительно похожего на пятидесятилетнего, коренастого мужчину, которого я видел с Паровозом перед входом в Вейр-Билдинг.
– Интересно, не водит ли Коллет «Мерседес-Бенц» прошлогоднего выпуска с номерным знаком, оканчивающимся на КДГ или КОТ?
– Вполне возможно, мистер Скотт. Я не имею ни малейшего понятия о том, какой номерной знак у его машины, но то, что она – черный «мерседес», это точно. Четырехдверный седан.
– А как его имя?
– Джеймс. Джеймс М. Коллет. Это вам о чем-нибудь говорит?
– Возможно. О'кей, могу я воспользоваться вашим телефоном? Надеюсь – это телефон?
Это действительно оказалось телефоном. Сначала я подумал, что замысловатое приспособление в виде кисти человеческой руки, покоящейся на круглой пластмассовой подставке, является одним из его оригинальных изобретений в области коммуникации, но когда он пододвинул это устройство ко мне, оказалось, что это обыкновенный телефон с наборным циферблатом посередине «ладони».
Я набрал номер ЛАОП и попросил к телефону сержанта Гейджерона из Отдела по розыску пропавших автомобилей. Сказал, что у меня есть дополнительная информация об интересующем меня автомобиле и что, возможно, он зарегистрирован на имя Джеймса М. Коллета. Ожидая, пока Гейдж внесет уточнения в соответствующий журнал, я кивком головы указал на странный, причудливой конфигурации металлический предмет на столе Линдстрома и сказал:
– Какое интересное приспособление. Это то, над чем вы сейчас работаете? Какое-нибудь новое научное...
– Это пресс-папье.
В трубке снова послышался голос Гейджа:
– У тебя глаз-алмаз, Шелл. «Мерседес» действительно принадлежит Коллету. Полный номерной знак: 033 КДГ.
Я внимательно выслушал дополнительные данные о владельце автомобиля, описание его внешности, домашний адрес и все такое прочее. Джеймс М. – сокращенное от Медисон – Коллет в картотеке полиции не значился, если не считать пары незначительных нарушений Правил дорожного движения. Поблагодарив Гейджа, я положил трубку и спросил Линдстрома, не может ли он сообщить мне домашний адрес Коллета. Он назвал тот же самый адрес, который я только что узнал от сержанта Гейджерона.
– Не знаю, как это можно объяснить, мистер Линдстром, но сегодня утром мне сказали в отделении полиции, что детективам не удалось разыскать Элроя Верзена и Эла Хоука по их последнему месту жительства и что ваш служащий, мистер Верзен, не появлялся дома по крайней мере уже дня два-три. Более того, ранее я видел Коллета, Верзена, Хоука и еще одного, пока не идентифицированного мною человека, мило беседующими перед входом в Вейр-Билдинг. После этого Верзен и Коллет уехали в машине последнего. Хоук, напомню, вертелся вчера вечером возле вашей машины. Это вам ни о чем не говорит?
– Нет, мистер Скотт. А что, это должно о чем-то говорить?
– Не знаю.
– Вы, кажется... – Он поколебался немного, потом небрежным тоном продолжал: – Назвали Вейр-Билдинг? Тот, что на Уилшир?
– Совершенно верно. Вы кого-нибудь там знаете?
– Нет.
Я ждал, что он скажет еще что-нибудь, но он молчал.
– Коллет и Верзен в отпуске? Или, может быть, отсутствуют по болезни?
– Нет, они просто не явились сегодня на работу. Вообще-то вчера их тоже не было. Не знаю почему.
– Вернемся к кратковременной пропаже вашей машины. Как вы обнаружили, что ее угнали?
– Я собрался поехать домой пообедать, чтобы потом снова вернуться и еще поработать. Машины на ее обычном месте не оказалось. Я поспрашивал кое-кого из сотрудников, оставшихся в здании, но никто ничего не знал, и тогда я позвонил в полицию. Уж если быть абсолютно точным, я не утверждал, что моя машина определенно украдена, а просто сказал, что ее не оказалось на обычном месте.
– Еще один вопрос. Не можете ли вы в свою очередь назвать мне еще каких-нибудь лиц, которые могут быть или были связаны с Верзеном и Хоуком?
– Вряд ли, но... Возможно...
– Если вы не возражаете, я назову вам несколько имен. К примеру, Верджил Ковик. Это имя вам ни о чем не говорит?
Линдстром поджал губы и покачал головой.
Я продолжал:
– Чарльз Эллисон? Аралия Филдс? Норман Эмбер? Эдвард Бретт, или Малыш Бретт?
При упоминании каждого нового имени Линдстром покачивал головой, его лицо оставалось неизменно бесстрастным. Однако, когда очередь дошла до Бретта, он перестал качать головой. Его брови сошлись у переносицы, на лбу появилась складка.
Мой список иссяк, и я умолк.
– Нет, мистер Скотт, – все так же спокойно сказал Линдстром, – эти имена ни о чем мне не говорят.
Но я готов был побиться об заклад, что по крайней мере одно из двух имен было ему знакомо. Либо Эдварда Бретта, либо Нормана Эмбера. Да и при упоминании об Аралии по его лицу скользнула мимолетная тень. Одно мне было предельно ясно – что-то смущает или сковывает Линдстрома.
– О'кей, доктор. В таком случае, все. Благодарю вас за помощь и предоставленные мне лишние три минуты.
– Не за что. – Он нерешительно помолчал, потом пожевал тонкими губами и спросил: – Поскольку я ответил на несколько ваших вопросов, мистер Скотт, не могли бы вы ответить на мой единственный?
– Пожалуйста.
– Почему вы заинтересовались всеми названными вами людьми?
Я подумал немного, а потом сказал:
– Вполне резонный вопрос, доктор.
И я вкратце поведал ему о событиях двух последних дней, начиная с неожиданного появления Аралии Филдс у дверей моего номера. На протяжении всего моего рассказа Линдстром не сводил с меня своего пронзительного взгляда. А когда я закончил, он спросил:
– Убийство? Кто-то действительно намеревался убить эту девушку?
– Вот именно, тут не может быть никаких сомнений. И не кто иной, как Малыш Бретт, о котором я упоминал, довольно тесно связанный с Элом Хоуком и остальной бандой, в которую, кстати, входит и ваш бесценный сотрудник Эл Верзен Паровоз, отбывавший срок в одной камере с покойным Бреттом.
– Я удивлен, в самом деле удивлен, мистер Скотт.
«Возможно, он говорит правду», – подумал я.
Когда я поднялся, Линдстром поиграл своим оригинальным увесистым пресс-папье, взглянул на меня, как бы раздумывая, и вдруг неожиданно предложил:
– А знаете что, мистер Скотт? Я... у меня есть еще несколько свободных минут. Вы не хотели бы взглянуть на то, чем мы здесь занимаемся?
Я кивнул:
– С удовольствием. – Но у меня сразу же возник вопрос: что же он действительно поначалу собирался сказать?
Мне показалось, что он собирался сказать что-то другое.
Как бы то ни было, последующие пятнадцать минут Линдстром водил меня из комнаты в комнату, включая и две из тех, где, как я решил, свершается нечто невероятное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Он ткнул пальцем сначала в фото Элроя Верзена, затем – Элвина Хоука. Человеком, с которым он, по его словам, не был знаком, оказался Малыш Бретт. Я спрятал фотографии в карман и заметил:
– Не хочу показаться снобом, но эти две темные личности далеко не джентльмены. Так, говорите, Верзен Паровоз работает у вас?
– Паровоз?
– Я имею в виду Элроя Верзена. Паровоз – его кличка. Оба эти, как вы выразились, «джентльмена» имеют длинный список арестов, а Верзен отбывал срок в тюрьме Сан-Квентин.
– Мне известно, что мистер Верзен был судим. Надеюсь, вы согласитесь, что гораздо лучше, когда бывший преступник честно трудится на благо общества, а не продолжает свою преступную деятельность.
– Это как сказать.
– А что тут можно сказать?
– Многое. Ну, например, можно предположить, что после честного трудового дня или по уик-эндам ваш праведник промышляет тем, что занимает у людей деньги, подстерегая их с дубинкой в темном переулке. Однако мне не хотелось бы тратить мои бесценные три минуты на подобную дискуссию.
– Ах да.
Линдстром глянул на песочные часы, но потом снова перевернул их. Я расценил это как обнадеживающий фактор и продолжал:
– Из того немногого, что мне известно, не говоря уже о непостижимых для меня звуках, которые мне довелось здесь услышать, я могу предположить, что у вас работает множество башковитых людей, способствующих прогрессу науки и техники...
– Не стоит разговаривать со мной, мистер Скотт, как с несмышленышем, хотя бы потому, что в научных кругах я слыву гением.
В его словах прозвучал неприкрытый сарказм, но они сопровождались такой задорной, ребячливой улыбкой, сделавшей его сразу лет на двадцать моложе, что его сарказм можно было легко принять за легкую иронию умного интеллигентного человека.
– Да, пожалуй, вы правы, – улыбнулся я в ответ. – Просто у меня такая дурная привычка. Порой, разговаривая с гангстерами, я сам сбиваюсь на гангстерский тон, а беседуя с ученым, похожу на провинциального ветеринара. Просто я хотел сказать, что люди типа Верзена Паровоза, наверное, не очень-то вписываются в вашу ученую среду, и поэтому...
– Я ждал этого вопроса. Естественно, мистер Верзен вряд ли изобретет новую электронную плату, но он человек большой физической силы и к тому же прекрасный механик.
– А, понимаю. Вы используете его на физических работах. Подержать тут, подвернуть здесь... Я правильно вас понял?
– Приблизительно. Заведение, подобное нашему, постоянно нуждается в ремонтных работах, не требующих особых инженерных талантов. Мистер Верзен прекрасно ремонтирует электроприборы, сооружает столы и стеллажи, избавляя нас от необходимости держать штат плотников, но в области сантехники он просто гений. Нам очень повезло.
– Повезло?
Линдстром снова улыбнулся.
– В этом здании, мистер Скотт, шестнадцать туалетов. Благодаря мистеру Верзену по крайней мере пятнадцать из них действуют исправно. Исправные туалеты – одна из предпосылок успешного функционирования «Линдстром Лэбереториз». Мы используем простую истину, а именно: сидеть сложа руки на своем рабочем месте – не означает «работать». Так что мистер Верзен – своего рода новатор в области сантехники.
– Вот уж никогда не подумал бы. Надеюсь, его содержание не разорительно для вас?
– Не стану отрицать, использование такого многопрофильного специалиста весьма выгодно, чего также не следует сбрасывать со счетов. Видите ли, мистер Скотт, «Линдстром Лэбереториз», в отличие от государственных научно-исследовательских учреждений, освобождаемых от уплаты налогов, является частной компанией и как таковая сама должна зарабатывать деньги. Чем более эффективно мы работаем, тем выше прибыли наших акционеров. Кстати, все сотрудники «Линдстром Лэбереториз» – держатели акций, что является наилучшим стимулом в работе и в жизни.
– Согласен. Но вернемся к нашему канализационному гению. Вы сказали, что несколько раз видели его с Элвином Хоуком?
– Вернемся к кому, вы сказали?
– Паровозу Верзену – злейшему врагу запоров... Я хочу сказать, как часто вы его видели вместе вот с этим субчиком. – Я вновь извлек из кармана фото Хоука и по слогам произнес его имя.
Линдстром взмахнул львиной гривой.
– Я не знал, как его зовут. Но несколько раз точно видел.
– Здесь, в лаборатории?
– Да. Мистер Верзен не водит автомобиля, во всяком случае, у него нет своей автомашины. Обычно он приезжает на работу с мистером Коллетом, нашим главным бухгалтером, и вместе с ним уезжает. Несколько раз я видел, как его подвозил и увозил этот ваш мистер Хоук.
– А вы не помните, в какой машине ездит Хоук?
Линдстром запустил руку в шевелюру и прикрыл глаза, пытаясь вспомнить.
– Да, точно! «Крайслер-кордоба», зеленый двухтонный седан последней модели.
– Не могли бы вы описать вашего главного бухгалтера, мистера Коллета? Меня интересуют все приятели Паровоза.
Он дат мне краткое, но очень точное описание внешности человека, удивительно похожего на пятидесятилетнего, коренастого мужчину, которого я видел с Паровозом перед входом в Вейр-Билдинг.
– Интересно, не водит ли Коллет «Мерседес-Бенц» прошлогоднего выпуска с номерным знаком, оканчивающимся на КДГ или КОТ?
– Вполне возможно, мистер Скотт. Я не имею ни малейшего понятия о том, какой номерной знак у его машины, но то, что она – черный «мерседес», это точно. Четырехдверный седан.
– А как его имя?
– Джеймс. Джеймс М. Коллет. Это вам о чем-нибудь говорит?
– Возможно. О'кей, могу я воспользоваться вашим телефоном? Надеюсь – это телефон?
Это действительно оказалось телефоном. Сначала я подумал, что замысловатое приспособление в виде кисти человеческой руки, покоящейся на круглой пластмассовой подставке, является одним из его оригинальных изобретений в области коммуникации, но когда он пододвинул это устройство ко мне, оказалось, что это обыкновенный телефон с наборным циферблатом посередине «ладони».
Я набрал номер ЛАОП и попросил к телефону сержанта Гейджерона из Отдела по розыску пропавших автомобилей. Сказал, что у меня есть дополнительная информация об интересующем меня автомобиле и что, возможно, он зарегистрирован на имя Джеймса М. Коллета. Ожидая, пока Гейдж внесет уточнения в соответствующий журнал, я кивком головы указал на странный, причудливой конфигурации металлический предмет на столе Линдстрома и сказал:
– Какое интересное приспособление. Это то, над чем вы сейчас работаете? Какое-нибудь новое научное...
– Это пресс-папье.
В трубке снова послышался голос Гейджа:
– У тебя глаз-алмаз, Шелл. «Мерседес» действительно принадлежит Коллету. Полный номерной знак: 033 КДГ.
Я внимательно выслушал дополнительные данные о владельце автомобиля, описание его внешности, домашний адрес и все такое прочее. Джеймс М. – сокращенное от Медисон – Коллет в картотеке полиции не значился, если не считать пары незначительных нарушений Правил дорожного движения. Поблагодарив Гейджа, я положил трубку и спросил Линдстрома, не может ли он сообщить мне домашний адрес Коллета. Он назвал тот же самый адрес, который я только что узнал от сержанта Гейджерона.
– Не знаю, как это можно объяснить, мистер Линдстром, но сегодня утром мне сказали в отделении полиции, что детективам не удалось разыскать Элроя Верзена и Эла Хоука по их последнему месту жительства и что ваш служащий, мистер Верзен, не появлялся дома по крайней мере уже дня два-три. Более того, ранее я видел Коллета, Верзена, Хоука и еще одного, пока не идентифицированного мною человека, мило беседующими перед входом в Вейр-Билдинг. После этого Верзен и Коллет уехали в машине последнего. Хоук, напомню, вертелся вчера вечером возле вашей машины. Это вам ни о чем не говорит?
– Нет, мистер Скотт. А что, это должно о чем-то говорить?
– Не знаю.
– Вы, кажется... – Он поколебался немного, потом небрежным тоном продолжал: – Назвали Вейр-Билдинг? Тот, что на Уилшир?
– Совершенно верно. Вы кого-нибудь там знаете?
– Нет.
Я ждал, что он скажет еще что-нибудь, но он молчал.
– Коллет и Верзен в отпуске? Или, может быть, отсутствуют по болезни?
– Нет, они просто не явились сегодня на работу. Вообще-то вчера их тоже не было. Не знаю почему.
– Вернемся к кратковременной пропаже вашей машины. Как вы обнаружили, что ее угнали?
– Я собрался поехать домой пообедать, чтобы потом снова вернуться и еще поработать. Машины на ее обычном месте не оказалось. Я поспрашивал кое-кого из сотрудников, оставшихся в здании, но никто ничего не знал, и тогда я позвонил в полицию. Уж если быть абсолютно точным, я не утверждал, что моя машина определенно украдена, а просто сказал, что ее не оказалось на обычном месте.
– Еще один вопрос. Не можете ли вы в свою очередь назвать мне еще каких-нибудь лиц, которые могут быть или были связаны с Верзеном и Хоуком?
– Вряд ли, но... Возможно...
– Если вы не возражаете, я назову вам несколько имен. К примеру, Верджил Ковик. Это имя вам ни о чем не говорит?
Линдстром поджал губы и покачал головой.
Я продолжал:
– Чарльз Эллисон? Аралия Филдс? Норман Эмбер? Эдвард Бретт, или Малыш Бретт?
При упоминании каждого нового имени Линдстром покачивал головой, его лицо оставалось неизменно бесстрастным. Однако, когда очередь дошла до Бретта, он перестал качать головой. Его брови сошлись у переносицы, на лбу появилась складка.
Мой список иссяк, и я умолк.
– Нет, мистер Скотт, – все так же спокойно сказал Линдстром, – эти имена ни о чем мне не говорят.
Но я готов был побиться об заклад, что по крайней мере одно из двух имен было ему знакомо. Либо Эдварда Бретта, либо Нормана Эмбера. Да и при упоминании об Аралии по его лицу скользнула мимолетная тень. Одно мне было предельно ясно – что-то смущает или сковывает Линдстрома.
– О'кей, доктор. В таком случае, все. Благодарю вас за помощь и предоставленные мне лишние три минуты.
– Не за что. – Он нерешительно помолчал, потом пожевал тонкими губами и спросил: – Поскольку я ответил на несколько ваших вопросов, мистер Скотт, не могли бы вы ответить на мой единственный?
– Пожалуйста.
– Почему вы заинтересовались всеми названными вами людьми?
Я подумал немного, а потом сказал:
– Вполне резонный вопрос, доктор.
И я вкратце поведал ему о событиях двух последних дней, начиная с неожиданного появления Аралии Филдс у дверей моего номера. На протяжении всего моего рассказа Линдстром не сводил с меня своего пронзительного взгляда. А когда я закончил, он спросил:
– Убийство? Кто-то действительно намеревался убить эту девушку?
– Вот именно, тут не может быть никаких сомнений. И не кто иной, как Малыш Бретт, о котором я упоминал, довольно тесно связанный с Элом Хоуком и остальной бандой, в которую, кстати, входит и ваш бесценный сотрудник Эл Верзен Паровоз, отбывавший срок в одной камере с покойным Бреттом.
– Я удивлен, в самом деле удивлен, мистер Скотт.
«Возможно, он говорит правду», – подумал я.
Когда я поднялся, Линдстром поиграл своим оригинальным увесистым пресс-папье, взглянул на меня, как бы раздумывая, и вдруг неожиданно предложил:
– А знаете что, мистер Скотт? Я... у меня есть еще несколько свободных минут. Вы не хотели бы взглянуть на то, чем мы здесь занимаемся?
Я кивнул:
– С удовольствием. – Но у меня сразу же возник вопрос: что же он действительно поначалу собирался сказать?
Мне показалось, что он собирался сказать что-то другое.
Как бы то ни было, последующие пятнадцать минут Линдстром водил меня из комнаты в комнату, включая и две из тех, где, как я решил, свершается нечто невероятное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37