– Личная безопасность?
– Да, – ответила я, чувствуя себя не совсем уютно.
Она продолжала разглядывать проплывавшие мимо большие особняки.
– Небось приходишь домой, запираешься и никого не слышишь. И даже никого не видишь. Только если кто-то прогуливается с собакой. Но у тебя собаки нет. Много шутников навестило тебя в канун Дня всех святых?
– Все было спокойно, – уклончиво ответила я. И вправду мне позвонили в дверь лишь один раз, когда я работала у себя в кабинете. На экране видеомонитора я увидела на своем крыльце четверых шутников и, взяв трубку, уже было начала говорить им, что сейчас подойду, но тут услышала их разговор.
– Нет, там нет никакого трупа, – шептал маленький заводила.
– Есть, – утверждал «человек-паук». – Ее постоянно показывают по телевизору, потому что она режет мертвецов и раскладывает их по банкам. Мне отец говорил.
Поставив машину в гараж, я сказала Люси:
– Сейчас мы должны определить тебя в комнату, а потом мне первым делом нужно развести огонь и приготовить горячий шоколад. А там придумаем, что у нас будет на обед.
– Я не пью шоколад. У тебя есть кофеварка-экспресс?
– Разумеется.
– Было бы превосходно, если бы у тебя оказался еще и французский жареный кофе без кофеина. Ты знакома с соседями?
– Я знаю, кто они. Дай-ка я возьму этот чемодан, а ты неси сумку, чтобы я могла открыть дверь и отключить сигнализацию. Боже, какая тяжесть.
– Бабуля настояла, чтобы я взяла грейпфруты. Они очень даже ничего, но в них полно косточек. – Люси шла, озираясь по сторонам. – Ого. Прожекторы. Как называется этот шикарный стиль?
Может, ей надоест такой тон, если поменьше обращать внимания?
– Спальня для гостей находится там, – показала я. – Я могу поселить тебя наверху, если хочешь, но мне казалось, тебе будет лучше здесь, рядом со мной.
– Здесь просто замечательно. Если компьютер будет неподалеку от меня.
– Он у меня в кабинете. Это рядом с твоей комнатой.
– Я привезла с собой свои записи по ЮНИКСу, книжки и прочее. – Она остановилась перед раздвижными стеклянными дверями в гостиную. – Этот двор хуже, чем твой тот. У тебя здесь нет роз. – Это было сказано таким тоном, словно я подвела всех, кого только знала.
– Да, в этом саду мне еще работать и работать. И мне даже приятно, что все это у меня впереди.
Люси медленно озиралась по сторонам, и наконец ее взгляд дошел до меня.
– На дверях телекамеры, сенсоры, ограда, служба безопасности, еще что? Орудийные башни?
– Нет, орудийных башен здесь нет.
– У тебя здесь прямо Форт-Апачи, а, тетя Кей? Ты переселилась сюда, потому что Марк умер, и теперь во всем мире остались только плохие люди.
Это неожиданное замечание так сильно задело меня что на глаза немедленно навернулись слезы. Я прошла в спальню для гостей и поставила ее чемодан, потом проверила полотенца, мыло и зубную пасту в ванной. Вернувшись в спальню, я раскрыла занавески, проверила ящики комода, встроенный шкаф и подрегулировала отопление, в то время как моя племянница, сидя на краешке кровати, следила за каждым моим движением. Через несколько минут я была в состоянии посмотреть ей в глаза.
– Когда достанешь свои вещи, я покажу тебе шкаф, где ты сможешь покопаться, чтобы подобрать себе что-нибудь теплое из одежды, – сказала я.
– Ты никогда не видела его таким, каким его видели все остальные.
– Люси, нам нужно перевести разговор на что-то другое.
Я зажгла лампу и проверила, подключен ли телефон.
– Тебе лучше без него, – осуждающе добавила она.
– Люси...
– Он никогда не был для тебя тем, чем должен был быть. И никогда не стал бы, потому что он просто не был таким. И всякий раз, когда что-то было не так, ты менялась.
Я стояла возле окна и смотрела на спящий клематис и розы, примерзшие к подпоркам.
– Люси, тебе надо научиться быть несколько мягче и тактичнее. Нельзя просто вот так выпаливать все, что у тебя на уме.
– Как забавно это от тебя слышать. Ты ведь всегда говорила мне, как ненавидишь ложь и лицемерие.
– Нужно щадить чувства людей.
– Ты права. Но у меня ведь тоже есть чувства, – сказала она.
– Я чем-то тебя обидела?
– А как ты думаешь?
– Боюсь, что я чего-то не понимаю.
– Потому что ты совсем обо мне не думала. Поэтому ты и не понимаешь.
– Я всегда о тебе думаю.
– Это все равно что сказать: я богата, но я не дам тебе ни цента. Какая мне разница, о чем ты там втайне от меня думала?
Я не знала, что сказать.
– Ты мне больше не звонишь. Ты ни разу не приехала ко мне с тех пор, как он погиб. – В ее голосе звучала давно копившаяся боль. – Я писала тебе, но ты никогда не отвечала на мои письма. И вдруг вчера ты звонишь мне и просишь меня приехать, потому что тебе что-то понадобилось.
– Я не хотела, чтобы это выглядело именно так.
– С мамой то же самое.
Я закрыла глаза и прислонилась лбом к холодному стеклу.
– Ты переоценивала меня, Люси. Я далека от совершенства.
– Я не идеализировала тебя. Но я думала, что ты другая.
– Я не знаю, как мне защищаться, когда ты говоришь мне такое.
– А ты и не можешь защититься! Я смотрела, как серая белка прыгала по забору моего двора. Птицы клевали зернышки среди травы.
– Тетя Кей?
Когда я, повернувшись, посмотрела ей в глаза, я впервые увидела в них горечь.
– Почему мужчины всегда важнее меня?
– Нет, Люси. Это не так, – прошептала я. – Поверь мне.
На обед моей племяннице захотелось салата из тунца и кофе с молоком. Пока я сидела возле огня и редактировала статью для журнала, она копалась у меня в шкафу и в ящиках комода. Я старалась не думать о том, что кто-то берет мои вещи, складывает их не так, как я, и вешает мою куртку не на те плечики, на которых она висела. Люси обладала даром заставлять меня чувствовать себя в роли Железного Дровосека, ржавеющего в лесу. Неужели я становилась такой косной, серьезной, «взрослой», какую невзлюбила бы сама, будь я в ее возрасте?
– Ну, как тебе? – спросила она, появившись из моей спальни в половине первого. На ней был один из моих теннисных тренировочных костюмов.
– Мне кажется, у тебя ушло слишком много времени, чтобы найти себе только это. Однако он сидит на тебе превосходно.
– Я нашла еще кое-какие неплохие вещички, но в основном вся твоя одежда чересчур тяжеловата. Все какие-то официальные костюмы или темно-синего, или черного цвета, серый шелк в едва заметную полоску, хаки с кашемиром и белые блузки. У тебя, должно быть, штук двадцать белых блузок и примерно столько же галстуков. Кстати, тебе не стоит носить коричневое. А вот красного я у тебя что-то почти и не видела, хотя красный тебе идет, к твоим голубым глазам и светло-серым волосам.
– Пепельным, – поправила я.
– Пепел бывает серым и белым. Посмотри на огонь. А размер обуви у нас разный, дело не в том, что я ношу только «Коул-Хаан» или «Феррагамо». Зато я нашла черную кожаную куртку – блеск! Ты, случайно, в своей прошлой жизни не была мотоциклисткой?
– Это называется дубленка, и мне приятно, что ты с удовольствием будешь ее носить.
– А как насчет твоей парфюмерии и жемчугов? А джинсы у тебя есть?
– Из парфюмерии выбирай сама что хочешь. – Я рассмеялась. – И джинсы у меня, кажется, где-то есть. Наверное, в гараже.
– Покупки в магазине я хочу взять на себя, тетя Кей.
– Должно быть, я схожу с ума.
– Пожалуйста.
– Ну, ладно, посмотрим.
– Если ты не против, я бы хотела пойти в твой клуб и немного размяться. Я что-то все никак не отойду после самолета.
– Если ты здесь хочешь поиграть в теннис, я узнаю, сможет ли Тед найти время, чтобы поиграть с тобой. Мои ракетки лежат в стенном шкафу слева. Я как раз недавно начала играть новым Уилсоном. Мяч летит со скоростью сто миль в час. Тебе понравится.
– Нет, спасибо. Я лучше позанимаюсь на тренажерах или побегаю. А почему бы тебе не поиграть с Тедом, пока я буду заниматься, и мы бы могли поехать вместе?
Я послушно взяла телефон и набрала номер спортклуба «Уэствуд». У Теда было все расписано до десяти часов. Я дала Люси наставления и ключи от машины и после ее ухода, немного почитав возле огня, уснула.
Когда я открыла глаза, я услышала шорох углей в камине и тихий звон качаемых ветром колокольчиков за раздвижными стеклянными дверями. Медленно, большими хлопьями падал снег, небо было серо-черного цвета. Во дворе зажглись огни, в доме стояла такая тишина, что я слышала тиканье настенных часов. Было начало пятого, а Люси еще не вернулась из клуба. Я набрала телефон своей машины, но никто не ответил. Ей же никогда не приходилось ездить по снегу, с тревогой подумала я. Мне нужно было сходить в магазин купить на ужин рыбу. Я могла бы позвонить в клуб и попросить, чтобы ее позвали к телефону. Однако тут же я решила, что это было бы нелепо. Люси отсутствовала едва ли два часа. Она уже не ребенок. В половине пятого я вновь набрала номер телефона своей машины. В пять я позвонила в клуб, но ее не нашли. Я запаниковала.
– Вы уверены, что она не на тренажерах или не в женской раздевалке под душем? – переспросила я у женщины из клуба.
– Мы вызывали ее четыре раза, доктор Скарпетта. И я сама ходила искать. Я еще посмотрю. Если найду, я скажу ей, чтобы она немедленно вам позвонила.
– А вы не знаете, была ли она там вообще? Она должна была приехать в районе двух часов.
– Я сама приехала только в четыре. Я не знаю. Я вновь набрала телефон своей машины.
– Набранный вами телефон не отвечает... Я попыталась дозвониться до Марино, но его не было ни дома, ни на службе. Я вновь попыталась его найти в шесть часов. Я стояла на кухне возле окна. В бледном свете уличных фонарей медленно падал снег. Бродя по комнатам и продолжая набирать телефон машины, я чувствовала, как у меня сильно бьется сердце. В половине седьмого, когда я уже собиралась сообщать в полицию об исчезновении человека, зазвонил телефон. Вбежав к себе в кабинет, я уже потянулась к трубке и тут увидела, как на экранчике определителя номера зловеще высветились знакомые цифры. Те звонки прекратились после казни Уоддела. С тех пор я про них забыла. В замешательстве я застыла на месте, ожидая, что сейчас, после записанного на автоответчик моего сообщения, вызов, как обычно, прекратится. Но я была ошеломлена еще больше, когда узнала раздавшийся голос.
– Мне очень неприятно говорить вам это, док.
Схватив трубку и откашлявшись, я в полном недоумении воскликнула:
– Марино?
– Да, – ответил он. – У меня плохие новости.
Глава 4
– Где вы? – тут же спросила я, не отрывая глаз от номера на экранчике.
– В Ист-Энде, и снег тут сыплет как окаянный, – ответил Марино. – У нас труп. Женщина, белая. На вид обыкновенное самоубийство при помощи угарного газа, машина в гараже, шланг прикреплен к выхлопной трубе. Однако кое-какие детали кажутся весьма странными. Я считаю, вам хорошо бы подъехать.
– Откуда вы звоните? – спросила я настолько требовательно, что он, похоже, несколько растерялся. Я чувствовала, что он удивлен.
– Из дома покойной. Только что вошел. И тут еще кое-что. Дом открыт. Задняя дверь не заперта.
Я услышала стук гаражной двери.
– О Господи. Марино, не кладите трубку, – сказала я, вздохнув с облегчением.
Вслед за стуком закрывшейся кухонной двери я услышала хруст бумажных пакетов.
Прикрыв рукой трубку, я крикнула:
– Люси, это ты?
– Нет, снежная баба. Ты только посмотри, какой валит снег. Жуть!
Взяв ручку– с бумагой, я сказала Марино:
– Имя покойной и адрес?
– Дженнифер Дейтон. Два-один-семь, Юинг.
Имя мне ничего не говорило. Юинг находился неподалеку от Уильямсбург-роуд, в сторону аэропорта, в незнакомом мне районе.
Люси вошла в мой кабинет уже в тот момент, когда я собиралась положить трубку. У нее было румяное от мороза лицо, радостно искрящиеся глаза.
– Ну где тебя носило? – сорвалась я.
Улыбка тут же исчезла с ее лица.
– Да так, по всяким мелочам.
– Ладно, потом поговорим. Мне нужно ехать. Меня вызывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51