..
– Есть еще одна дверь... Так я думаю... Впрочем, есть выход в больницу. Каммингс это подтвердил.
– Где же былЛеви?
– Леви поднялся в библиотеку, – сказал лорд Питер, – и внизу он больше не появлялся. Вы были в библиотеке Фрика. Там можно его спрятать?
– Если только рядом, в спальне.
– Значит, там он и был.
– А если придет слуга перестилать постель? – возразил мистер Паркер.
– Постели перестилают служанки и, кстати, утром.
– Ладно... Но Каммингс всю ночь слышал, как Фрик ходит по дому.
– Он слышал, как тот два-три раза открыли закрыл входную дверь. Ведь он былк этому психологически готов.
* * *
– Вы хотите сказать, что Фрик покончил со всем до трех ночи? – удивился мистер Паркер.
– А почему бы и нет?
– Слишком споро.
– Пусть так... Кстати, почему именно до трех? Каммингс не видел Фрика до восьми утра, когда настало время подавать завтрак.
– Но в три он принимал ванну.
– Я не говорил, что он не мог вернуться с Парк-лейн до трех часов. Но не думаю, что Каммингс вставал и смотрел в замочную скважину, в самом ли деле Фрик принимает ванну.
Паркер опять задумался.
– А что с пенсне Кримплшэма? – поинтересовался он.
– Опять загадка, – ответил лорд Питер.
– А почему ванная комната Фиппса?
– Действительно, почему? Думаю, это случайность... или адский умысел.
– Вимси, неужели вы действительно считаете, что все это было проделано в одну ночь?
– Ну, нет. Скорее всего, замысел созрел, когда мужчина, удивительно похожий на Леви, объявился в работном доме. Все это заняло несколько дней.
– Понятно.
– Фрик выдал себя на первом слушании. Он не согласился с доктором Гримбольдом насчет продолжительности болезни умершего. Если такой незначительный человек (все в мире, конечно, относительно), как Гримбольд, осмеливается возражать знаменитости, значит, он уверен в своей правоте.
– Тогда... Если ваша версия правильная... Фрик совершил ошибку.
– Да. Небольшую ошибку. Он принял все меры предосторожности, даже перестраховался, чтобы и малое подозрение не зародилось в чьей-нибудь голове... например, у врача в работном доме. А опирается он на тот известный феномен, что люди не интересуются дважды тем, чему уже уделили свое внимание.
– Почему он потерял голову?
– Череда непредвиденных совпадений. Леви увидели и узнали... Я самым дурацким образом связал в «Таймс» его исчезновение с убийством на Баттерси... Детектив Паркер, чья фотография недавно была напечатана в газете, сидел рядом с герцогиней Денверской на первом слушании. Больше всего на свете он хотел, чтобы два дела рассматривались по отдельности. А тут два звена оказались рядом. Многие преступники попадаются на излишней предусмотрительности.
Паркер промолчал.
Глава 11
– Ей-богy, опять туман, – сказал лорд Питер.
Паркер тяжело вздохнул и стал с раздражением натягивать на себя пальто.
– Если можно так выразиться, то мне доставляет самое большое удовольствие тот факт, что вся скучная, рутинная работа ложится на ваши плечи, – с искренней радостью проговорил благородный лорд.
Паркер опять вздохнул.
– Как вы думаете; у вас будут трудности с ордером? – спросил лорд Питер.
Паркер вздохнул в третий раз.
– Надеюсь, вы сумеете все сделать тихо.
– Конечно.
– Вы заставите молчать обитателей работного дома?
– Заставлю.
– А полицейских?
– Тоже.
– Потому что, если поднимется шум, то вам некого будет арестовывать.
– Мой дорогой Вимси, вы принимаете меня за дурака?
– Ничего подобного.
Паркер вздохнул и ушел.
Лорд Питер занялся своим Данте. Однако это не принесло ему умиротворения. Его карьере частного детектива мешало образование, полученное в системе частного образования. Несмотря на увещевания Паркера, ему не всегда удавалось помнить об этом. Его разум был воспитан в детстве на «Шерлоке Холмсе» и идеалах, которые он защищал. И сам он принадлежал к семье, в которой все всегда действовали с открытым забралом.
– Я любитель, – сказал лорд Питер. Продолжая читать Данте, он укреплялся в своем решении.
* * *
Во второй половине дня лорд Питер приехал на Харли-стрит и позвонил в дверь. По вторникам и пятницам от двух до четырех сэр Джулиан Фрик принимал больных в качестве невропатолога.
– Вам назначено, сэр? – спросил открывший дверь мужчина.
– Нет, – ответил лорд Питер, – но, будьте добры, передайте мою карточку сэру Джулиану. Может быть, он согласится принять меня без предварительной записи.
Он прошел в очаровательную гостиную, в которой пациенты сэра Джулиана ожидали своей очереди получить мудрый совет. Народу былодовольно много. Две-три модно одетые дамы вели нескончаемую беседу о магазинах и слугах и мучили игрушечного гриффона. Тучный и чем-то расстроенный мужчина сидел в углу и раз двадцать в минуту смотрел на часы. Лорд Питер узнал его. Это былмиллионер Уинтрингтон, который несколько месяцев назад пытался совершить самоубийство. Он контролировал финансы пяти государств, но собственные нервы не мог проконтролировать. Таким образом, финансы пяти государств зависели от умелых рук сэра Джулиана Фрика. Возле камина расположился молодой человек с военной выправкой примерно того же возраста, что лорд Питер. Его лицо избороздили преждевременные морщины, и, хотя он сидел, не шевелясь, любой звук привлекал к себе его беспокойный взгляд. На диване сидели пожилая, скромного вида дама и молоденькая девушка, которая выглядела усталой и измученной. Дама с обожанием следила за каждым ее движением. Рядом с лордом Питером дама помоложе не сводила глаз со своей маленькой дочери. У обеих быливысокие скулы и прелестные серые, немного косящие глаза, какие бывают обычно у славян. Девочка вела себя беспокойно и в конце концов – нечаянно – наступила на ногу лорду Питеру, отчего мать немедленно выговорила ей по-французски, а потом уже извинилась перед лордом Питером.
– Mais je vous en prie, madame, – сказал молодой человек. – Ничего страшного.
– Она такая нервная, pauvre petite.
– Вы привели ее на консультацию?
– Да. Он замечательный доктор. Представляете, мсье, она никак не может забыть, бедняжка, что ей пришлось повидать. – Дама наклонилась к лорду Питеру, чтобы девочка не услышала ее. – Мы бежали... из голодной России... полгода назад. Не могу вам сказать... она все еще слышит, а потом начинает кричать, вся дрожит, судороги. Вы не представляете, на кого мы былипохожи – просто скелеты, когда вырвались оттуда. mon Dieu!.. Теперь получше. Она еще худенькая, но все-таки уже не истощенная. Но она бы еще быстрее поправилась, если бы не нервы. Не может есть. Мы уже обо всем заблии... еnfin, оn apprend а ne pas у penser... а вот дети! Малыши, мсье, tout са impressionne trop.
Лорд Питер, избегая холодной учтивости английского языка, выразил даме сочувствие на французском языке, способном выразить любое чувство.
– Теперь ей лучше, намного лучше, – с гордостью проговорила дама. – У нас замечательный доктор. Он может творить чудеса.
– C' est un hоmmе precieux.
– Ах, мсье, с' est un saint qui opere des miracles! Nous prions pour lui, Наташа и я, yous les jours. N' estсе pas, дорогая? Представляете, мсье, ведь он, се grand homme, cet homme illustre, совсем не берет с нас денег. Мы, когда приехали, былисовсем голые... ни денег, ни еды, ни одежды. Et ауес са que nous sommes de bonne famille... mais helas! мсье, en Russie? соmmе vous savez, за ne vous vaut que des insultes... des attrocites. Enfin! Великий сэр Джулиан увидел нас и сказал: "Мадам, ваша девочка очень заинтересовала меня. Ничего не говорите. Я буду лечить ее бесплатно... pour ses yеаux, a-t-il ajoute en raint. Ах, мсье, c'est un saint, un veritabIe saint! Наташе гораздо, гораздо лучше!
– Мадам, je vous en felicite.
– А вы, мсье? Такой молодой, сильный... Вы тоже болеете? Война, верно?
– Остаточные явления контузии.
– Ах, конечно. Так много славных храбрых юношей...
– Сэр Джулиан может уделить вам несколько минут, милорд, если вы соблаговолите следовать за мной, – сказал слуга.
Лорд Питер поклонился соседке и пошел через всю приемную в кабинет доктора. Когда за ним закрылась дверь, ему вдруг вспомнилось, как он один раз побывал в комнате германского офицера. Его охватило такое же чувство... словно его поймали в ловушку, и ему ничего не остается, как за показной бравадой скрывать стыд и страх.
* * *
Сэра Джулиана ему приходилось несколько раз видеть, но никогда – так близко. И вот теперь, подробно рассказывая о своем недавнем приступе, он изучал сидевшего перед ним мужчину, который былвыше его и гораздо шире в плечах. И у него были очень красивые руки. Лицо – тоже красивое, но неподвижное и словно бесстрастное, нечеловеческое. Глаза, горевшие синим пламенем, выдавали в нем фанатика. Это не были грустные добрые глаза домашнего доктора. Перед лордом Питером сидел вдохновенный ученый, который умел видеть человека насквозь.
«Ну, что ж, – подумал лорд Питер, – особой ясности от меня все равно не требуется».
– Да, да, – проговорил сэр Джулиан. – Вы слишком переутомились. Это вредно для вашего мозга. Да. Более того. Это мешает вашему мозгу нормально функционировать. Вы меня понимаете?
– Вы не представляете, с каким ужасом я столкнулся.
– Случайно, конечно же?
– Да. Совершенно неожиданно.
– Так. А до этого вы чувствовали себя неплохо?
– Пожалуй. По крайней мере, не замечал ничего необычного.
– Так. Этот... ужас касался вас лично?
– Он потребовал от меня немедленных действий и быстрых решений... Но вы правы, в каком-то смысле, он касался меня лично.
– Так. Вас гнетет ответственность.
– Еще какая, доктор.
– И не только за себя, правда?
– Правда. По крайней мере, за одного человека непосредственно, но не только за него, за многих других тоже.
– Так. Это было ночью. Вы сидели в темноте?
– Поначалу нет. Мне кажется, я не сразу выключил свет.
– Так. Понятно... Одно с другим связано. Вам было тепло?
– Кажется, огонь в камине погас. Мой слуга говорит, что меня знобило, когда я пришел к нему.
– Так. Вы живете на Пиккадилли?
– Да.
– Там, наверное, шумно по ночам?
– Бывает.
– Так. А ваше решение? Вы приняли решение?
– Да.
– Ваш разум не отказал вам?
– О, нет.
– Вы решили действовать, во что бы то ни стало действовать?
– Да.
– Так. Наверное, вам пришлось пережить период бездействия?
– В общем, да.
– Неопределенности?
– Да.
– Так. Вас поджидали опасности?
– Возможно, рожденные моим мозгом.
– Нет... Это связано с тем делом, которым вы занимаетесь.
– Может быть.
– Да. Я уверен, – твердо произнес сэр Джулиан. – В восемнадцатом году эти приступы повторялись часто?
– Да... Я болел несколько месяцев.
– Понятно. Потом они тоже повторялись, но не так часто?
– Намного реже.
– Так. А когда случился последний?
– Около девяти месяцев назад.
– При каких обстоятельствах?
– Меня мучили кое-какие семейные проблемы. Надо было принять решение насчет инвестиций. Ответственность была велика.
– Так. В прошлом году, как мне кажется, вы интересовались неким полицейским расследованием?
– Да... Кражей изумрудного ожерелья, принадлежавшего лорду Эттенбери.
– Так. Пришлось поломать голову?
– Да, конечно. Но мне это нравилось.
– Так. После этого вы не чувствовали ничего необычного? Приступы? Слабость?
– Нет.
– Так. Вам было интересно, но вы не были расстроены.
– Правильно.
– Так. Вы занимались другими делами тоже?
– Да. Но не такими сложными.
– Это влияло на ваше самочувствие?
– Нет. Совсем нет. Наоборот. Они меня отвлекали и развлекали. Я пережил потрясение сразу после войны, которое никак не улучшило мое состояние.
– А! Вы не женаты?
– Нет.
– Нет. Вы позволите мне осмотреть вас. Вот сюда, поближе к свету. Я хочу посмотреть вам в глаза. У кого вы лечились?
– У сэра Джеймса Ходжеса.
– А... Ну да... Тяжелая утрата для медицины. Великий был человек... Настоящий ученый. Так. Благодарю вас. Я бы хотел провести небольшое исследование.
– Какое именно?
– Ничего особенного... Хочу посмотреть на реакцию ваших нервов. Посидите тут?
Исследование оказалось чисто медицинским, и когда с ним было покончено, сэр Джулиан сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Есть еще одна дверь... Так я думаю... Впрочем, есть выход в больницу. Каммингс это подтвердил.
– Где же былЛеви?
– Леви поднялся в библиотеку, – сказал лорд Питер, – и внизу он больше не появлялся. Вы были в библиотеке Фрика. Там можно его спрятать?
– Если только рядом, в спальне.
– Значит, там он и был.
– А если придет слуга перестилать постель? – возразил мистер Паркер.
– Постели перестилают служанки и, кстати, утром.
– Ладно... Но Каммингс всю ночь слышал, как Фрик ходит по дому.
– Он слышал, как тот два-три раза открыли закрыл входную дверь. Ведь он былк этому психологически готов.
* * *
– Вы хотите сказать, что Фрик покончил со всем до трех ночи? – удивился мистер Паркер.
– А почему бы и нет?
– Слишком споро.
– Пусть так... Кстати, почему именно до трех? Каммингс не видел Фрика до восьми утра, когда настало время подавать завтрак.
– Но в три он принимал ванну.
– Я не говорил, что он не мог вернуться с Парк-лейн до трех часов. Но не думаю, что Каммингс вставал и смотрел в замочную скважину, в самом ли деле Фрик принимает ванну.
Паркер опять задумался.
– А что с пенсне Кримплшэма? – поинтересовался он.
– Опять загадка, – ответил лорд Питер.
– А почему ванная комната Фиппса?
– Действительно, почему? Думаю, это случайность... или адский умысел.
– Вимси, неужели вы действительно считаете, что все это было проделано в одну ночь?
– Ну, нет. Скорее всего, замысел созрел, когда мужчина, удивительно похожий на Леви, объявился в работном доме. Все это заняло несколько дней.
– Понятно.
– Фрик выдал себя на первом слушании. Он не согласился с доктором Гримбольдом насчет продолжительности болезни умершего. Если такой незначительный человек (все в мире, конечно, относительно), как Гримбольд, осмеливается возражать знаменитости, значит, он уверен в своей правоте.
– Тогда... Если ваша версия правильная... Фрик совершил ошибку.
– Да. Небольшую ошибку. Он принял все меры предосторожности, даже перестраховался, чтобы и малое подозрение не зародилось в чьей-нибудь голове... например, у врача в работном доме. А опирается он на тот известный феномен, что люди не интересуются дважды тем, чему уже уделили свое внимание.
– Почему он потерял голову?
– Череда непредвиденных совпадений. Леви увидели и узнали... Я самым дурацким образом связал в «Таймс» его исчезновение с убийством на Баттерси... Детектив Паркер, чья фотография недавно была напечатана в газете, сидел рядом с герцогиней Денверской на первом слушании. Больше всего на свете он хотел, чтобы два дела рассматривались по отдельности. А тут два звена оказались рядом. Многие преступники попадаются на излишней предусмотрительности.
Паркер промолчал.
Глава 11
– Ей-богy, опять туман, – сказал лорд Питер.
Паркер тяжело вздохнул и стал с раздражением натягивать на себя пальто.
– Если можно так выразиться, то мне доставляет самое большое удовольствие тот факт, что вся скучная, рутинная работа ложится на ваши плечи, – с искренней радостью проговорил благородный лорд.
Паркер опять вздохнул.
– Как вы думаете; у вас будут трудности с ордером? – спросил лорд Питер.
Паркер вздохнул в третий раз.
– Надеюсь, вы сумеете все сделать тихо.
– Конечно.
– Вы заставите молчать обитателей работного дома?
– Заставлю.
– А полицейских?
– Тоже.
– Потому что, если поднимется шум, то вам некого будет арестовывать.
– Мой дорогой Вимси, вы принимаете меня за дурака?
– Ничего подобного.
Паркер вздохнул и ушел.
Лорд Питер занялся своим Данте. Однако это не принесло ему умиротворения. Его карьере частного детектива мешало образование, полученное в системе частного образования. Несмотря на увещевания Паркера, ему не всегда удавалось помнить об этом. Его разум был воспитан в детстве на «Шерлоке Холмсе» и идеалах, которые он защищал. И сам он принадлежал к семье, в которой все всегда действовали с открытым забралом.
– Я любитель, – сказал лорд Питер. Продолжая читать Данте, он укреплялся в своем решении.
* * *
Во второй половине дня лорд Питер приехал на Харли-стрит и позвонил в дверь. По вторникам и пятницам от двух до четырех сэр Джулиан Фрик принимал больных в качестве невропатолога.
– Вам назначено, сэр? – спросил открывший дверь мужчина.
– Нет, – ответил лорд Питер, – но, будьте добры, передайте мою карточку сэру Джулиану. Может быть, он согласится принять меня без предварительной записи.
Он прошел в очаровательную гостиную, в которой пациенты сэра Джулиана ожидали своей очереди получить мудрый совет. Народу былодовольно много. Две-три модно одетые дамы вели нескончаемую беседу о магазинах и слугах и мучили игрушечного гриффона. Тучный и чем-то расстроенный мужчина сидел в углу и раз двадцать в минуту смотрел на часы. Лорд Питер узнал его. Это былмиллионер Уинтрингтон, который несколько месяцев назад пытался совершить самоубийство. Он контролировал финансы пяти государств, но собственные нервы не мог проконтролировать. Таким образом, финансы пяти государств зависели от умелых рук сэра Джулиана Фрика. Возле камина расположился молодой человек с военной выправкой примерно того же возраста, что лорд Питер. Его лицо избороздили преждевременные морщины, и, хотя он сидел, не шевелясь, любой звук привлекал к себе его беспокойный взгляд. На диване сидели пожилая, скромного вида дама и молоденькая девушка, которая выглядела усталой и измученной. Дама с обожанием следила за каждым ее движением. Рядом с лордом Питером дама помоложе не сводила глаз со своей маленькой дочери. У обеих быливысокие скулы и прелестные серые, немного косящие глаза, какие бывают обычно у славян. Девочка вела себя беспокойно и в конце концов – нечаянно – наступила на ногу лорду Питеру, отчего мать немедленно выговорила ей по-французски, а потом уже извинилась перед лордом Питером.
– Mais je vous en prie, madame, – сказал молодой человек. – Ничего страшного.
– Она такая нервная, pauvre petite.
– Вы привели ее на консультацию?
– Да. Он замечательный доктор. Представляете, мсье, она никак не может забыть, бедняжка, что ей пришлось повидать. – Дама наклонилась к лорду Питеру, чтобы девочка не услышала ее. – Мы бежали... из голодной России... полгода назад. Не могу вам сказать... она все еще слышит, а потом начинает кричать, вся дрожит, судороги. Вы не представляете, на кого мы былипохожи – просто скелеты, когда вырвались оттуда. mon Dieu!.. Теперь получше. Она еще худенькая, но все-таки уже не истощенная. Но она бы еще быстрее поправилась, если бы не нервы. Не может есть. Мы уже обо всем заблии... еnfin, оn apprend а ne pas у penser... а вот дети! Малыши, мсье, tout са impressionne trop.
Лорд Питер, избегая холодной учтивости английского языка, выразил даме сочувствие на французском языке, способном выразить любое чувство.
– Теперь ей лучше, намного лучше, – с гордостью проговорила дама. – У нас замечательный доктор. Он может творить чудеса.
– C' est un hоmmе precieux.
– Ах, мсье, с' est un saint qui opere des miracles! Nous prions pour lui, Наташа и я, yous les jours. N' estсе pas, дорогая? Представляете, мсье, ведь он, се grand homme, cet homme illustre, совсем не берет с нас денег. Мы, когда приехали, былисовсем голые... ни денег, ни еды, ни одежды. Et ауес са que nous sommes de bonne famille... mais helas! мсье, en Russie? соmmе vous savez, за ne vous vaut que des insultes... des attrocites. Enfin! Великий сэр Джулиан увидел нас и сказал: "Мадам, ваша девочка очень заинтересовала меня. Ничего не говорите. Я буду лечить ее бесплатно... pour ses yеаux, a-t-il ajoute en raint. Ах, мсье, c'est un saint, un veritabIe saint! Наташе гораздо, гораздо лучше!
– Мадам, je vous en felicite.
– А вы, мсье? Такой молодой, сильный... Вы тоже болеете? Война, верно?
– Остаточные явления контузии.
– Ах, конечно. Так много славных храбрых юношей...
– Сэр Джулиан может уделить вам несколько минут, милорд, если вы соблаговолите следовать за мной, – сказал слуга.
Лорд Питер поклонился соседке и пошел через всю приемную в кабинет доктора. Когда за ним закрылась дверь, ему вдруг вспомнилось, как он один раз побывал в комнате германского офицера. Его охватило такое же чувство... словно его поймали в ловушку, и ему ничего не остается, как за показной бравадой скрывать стыд и страх.
* * *
Сэра Джулиана ему приходилось несколько раз видеть, но никогда – так близко. И вот теперь, подробно рассказывая о своем недавнем приступе, он изучал сидевшего перед ним мужчину, который былвыше его и гораздо шире в плечах. И у него были очень красивые руки. Лицо – тоже красивое, но неподвижное и словно бесстрастное, нечеловеческое. Глаза, горевшие синим пламенем, выдавали в нем фанатика. Это не были грустные добрые глаза домашнего доктора. Перед лордом Питером сидел вдохновенный ученый, который умел видеть человека насквозь.
«Ну, что ж, – подумал лорд Питер, – особой ясности от меня все равно не требуется».
– Да, да, – проговорил сэр Джулиан. – Вы слишком переутомились. Это вредно для вашего мозга. Да. Более того. Это мешает вашему мозгу нормально функционировать. Вы меня понимаете?
– Вы не представляете, с каким ужасом я столкнулся.
– Случайно, конечно же?
– Да. Совершенно неожиданно.
– Так. А до этого вы чувствовали себя неплохо?
– Пожалуй. По крайней мере, не замечал ничего необычного.
– Так. Этот... ужас касался вас лично?
– Он потребовал от меня немедленных действий и быстрых решений... Но вы правы, в каком-то смысле, он касался меня лично.
– Так. Вас гнетет ответственность.
– Еще какая, доктор.
– И не только за себя, правда?
– Правда. По крайней мере, за одного человека непосредственно, но не только за него, за многих других тоже.
– Так. Это было ночью. Вы сидели в темноте?
– Поначалу нет. Мне кажется, я не сразу выключил свет.
– Так. Понятно... Одно с другим связано. Вам было тепло?
– Кажется, огонь в камине погас. Мой слуга говорит, что меня знобило, когда я пришел к нему.
– Так. Вы живете на Пиккадилли?
– Да.
– Там, наверное, шумно по ночам?
– Бывает.
– Так. А ваше решение? Вы приняли решение?
– Да.
– Ваш разум не отказал вам?
– О, нет.
– Вы решили действовать, во что бы то ни стало действовать?
– Да.
– Так. Наверное, вам пришлось пережить период бездействия?
– В общем, да.
– Неопределенности?
– Да.
– Так. Вас поджидали опасности?
– Возможно, рожденные моим мозгом.
– Нет... Это связано с тем делом, которым вы занимаетесь.
– Может быть.
– Да. Я уверен, – твердо произнес сэр Джулиан. – В восемнадцатом году эти приступы повторялись часто?
– Да... Я болел несколько месяцев.
– Понятно. Потом они тоже повторялись, но не так часто?
– Намного реже.
– Так. А когда случился последний?
– Около девяти месяцев назад.
– При каких обстоятельствах?
– Меня мучили кое-какие семейные проблемы. Надо было принять решение насчет инвестиций. Ответственность была велика.
– Так. В прошлом году, как мне кажется, вы интересовались неким полицейским расследованием?
– Да... Кражей изумрудного ожерелья, принадлежавшего лорду Эттенбери.
– Так. Пришлось поломать голову?
– Да, конечно. Но мне это нравилось.
– Так. После этого вы не чувствовали ничего необычного? Приступы? Слабость?
– Нет.
– Так. Вам было интересно, но вы не были расстроены.
– Правильно.
– Так. Вы занимались другими делами тоже?
– Да. Но не такими сложными.
– Это влияло на ваше самочувствие?
– Нет. Совсем нет. Наоборот. Они меня отвлекали и развлекали. Я пережил потрясение сразу после войны, которое никак не улучшило мое состояние.
– А! Вы не женаты?
– Нет.
– Нет. Вы позволите мне осмотреть вас. Вот сюда, поближе к свету. Я хочу посмотреть вам в глаза. У кого вы лечились?
– У сэра Джеймса Ходжеса.
– А... Ну да... Тяжелая утрата для медицины. Великий был человек... Настоящий ученый. Так. Благодарю вас. Я бы хотел провести небольшое исследование.
– Какое именно?
– Ничего особенного... Хочу посмотреть на реакцию ваших нервов. Посидите тут?
Исследование оказалось чисто медицинским, и когда с ним было покончено, сэр Джулиан сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26