Да, мистер Грейвс, у меня тяжелая жизнь. Камердинер – это не шутки. С утра до вечера, да еще подавать чай по сто раз с половины седьмого утра до одиннадцати вечера, да еще эта криминология в любое время суток. Удивительно, какие только мысли не посещают богачей, которым нечем заняться.
– Как же вы выдерживаете! – отозвался мистер Грейвс. – У нас тут ничего подобного не бывает. Мы ведем самый обычный образ жизни, мистер Бантер, даже и рассказать-то нечего. Завтрак, обед – в определенные часы, гости все почтенные, никаких размалеванных девиц... и никаких вызовов по ночам. Все тихо, спокойно. Обычно я не работал у евреев, мистер Бантер, и я так думаю, что вы считаете себя в выигрыше, что служите у аристократа, однако кому нужны аристократы в наши дни, если они загружают тебя работой. Должен вам сказать, что, хоть сэр Рувим и из бедняков, но уж никто не назовет его вульгарным, а леди Леви у нас дворянка... мисс Форд в девичестве. Она из гемпширских Фордов, и оба они очень деликатные.
– Я с вами согласен, мистер Грейвс... Его светлость и я никогда не чванились своим положением... Ну вот, конечно же, след ноги... Такому линолеуму цены нет. Я всегда говорю, почему бы доброму иудею не быть добрым человеком? Размеренная жизнь и деликатность, что может быть лучше? А у вашего сэра Рувима еще и вкусы на редкость простые, словно он не богач вовсе.
– Очень простые, – подтвердила кухарка, – по крайней мере, когда они едят втроем с мисс Рашель... Когда нет гостей. Если бы не гости, я бы совсем разучилась готовить, правда, правда, мистер Бантер.
Тем временем мистер Бантер добавил к своей коллекции ручку зонтика и принялся с помощью горничной завешивать окно.
– Великолепно, – похвалил он ее. – Если бы я еще мог разложить на столе одно одеяло, а другое повесить на вешалку для полотенец, например... О, вы очень добры, миссис Пемминг... Ах, если бы его светлость не требовал от меня работы по ночам. Иногда приходится ложиться в три-четыре, а утром опять вставай и буди его, чтобы он шерлокхолмствовал где-нибудь на другом конце страны. А сколько грязи он приносит на одежде и ботинках!
– Стыдно слушать, мистер Бантер, – сочувственно произнесла миссис Пемминг, – приличные люди так себя не ведут. Хотите знать мое мнение, так джентльмен, а уж его светлость и подавно, должен держаться подальше от полиции.
– Все очень сложно, – признался мистер Бантер, благородно принося в жертву характер своего хозяина и собственные чувства. – Ботинки летят в угол, одежда на полу, как говорится...
– Такое часто случается, если человек родился в рубашке, – поддакнул мистер Грейвс. – А вот сэр Рувим никогда не забывает о приличиях. Рубашка всегда аккуратно повешена на стул, ботинки на месте, чтобы их легко можно было отыскать утром. Короче говоря, он нас не затрудняет понапрасну.
– А вчера?
– Туфли были на месте. Вот одежда – это да. Но обычно нет. Сэр Рувим всегда о нас заботится. Хорошо бы с ним ничего не случилось!
– Да уж, бедняжка, – всхлипнула кухарка. – Говорят, он ушел из дома в чем мать родила, но мне что-то не верится, мистер Бантер, не мог он это сделать, клянусь вам чем угодно.
– Ах! – воскликнул мистер Бантер, включая освещение. – Немногие могут сказать лучше о людях, которые им платят.
* * *
– Пять футов десять дюймов, – сказал лорд Питер, – и ни дюймом больше.
Он задумчиво посмотрел на костюм и промерил его еще раз. Паркер аккуратно занес данные в записную книжку.
– Полагаю, – отозвался он, – что, только сложившись пополам, мужчина, в котором шесть футов и два дюйма, может влезть в этот костюм.
– Паркер, вы, случайно, не шотландец? – с горькой иронией поинтересовался лорд Питер.
– Нет, насколько мне известно. А что?
– А то, что из всех осмотрительных, скупых, хладнокровных дьяволов, каких я только знаю, – проговорил лорд Питер, – вы – самый осмотрительный, скупой и хладнокровный. Я тут изо всех сил напрягаю мозги, чтобы внести сенсацию в ваше скучное полицейское расследование, а вам хоть бы что!
– Какой смысл в поспешных выводах?
– Проклятье! – Лорд Питер вставил в глаз монокль и, словно принюхиваясь, наклонился над подушкой. – Подайте-ка мне пинцет, – попросил он. – Ради бога, дышите потише, вы же не кит.
И он ухватил пинцетом нечто совершенно невидимое.
– Что это? – спросил Паркер.
– Волос, – мрачно ответил лорд Питер, и его твердый взгляд стал еще тверже. – Пора нам взглянуть на шляпы Леви. Позвоните, пожалуйста, камердинеру.
Пришел мистер Грейвс и обнаружил лорда Питера Вимси ползающим по полу в туалетной комнате. Перед ним была целая куча шляп.
– Наконец-то, – весело проговорил юный аристократ. – Задаю вам задачку. Трюк с тремя шляпами. Шляп всего девять, включая цилиндры. Вы считаете, что все они принадлежат сэру Рувиму Леви? Вы уверены? Отлично. Теперь я с трех раз отгадаю, в какой шляпе он был в ночь своего исчезновения. Если я угадываю правильно, то выигрываю я, а если не угадываю, то выигрываете вы. Понятно? Вы готовы? Начали! Насколько я понимаю, ответ вам известен?
– Правильно ли я понял, что ваша светлость спрашивает, в какой шляпе был сэр Рувим, когда в ночь на вторник ушел из дома?
– Нет. Неправильно. Я спросил, знаете ли вы? Но не просил сообщать мне. Я сам угадаю.
– Слушаю, ваша светлость, – обиженно произнес мистер Грейвс.
– Отлично. Если он обедал в «Ритц», то должен былнадеть цилиндр. У нас три цилиндра. Из трех я должен выбрать один. Ничего особенного. Вот этот.
Он показал на тот цилиндр, который был ближе к окну.
– Я прав, Грейвс? Приз мой?
– Это тот самый цилиндр, милорд, – не выражая никаких чувств, ответил мистер Грейвс.
– Благодарю вас. Вот все, что я хотел знать. Попросите, пожалуйста, Бантера прийти сюда.
Мистер Бантер явился огорченный, не позаботившись даже привести в порядок волосы.
– Слушаю, милорд, – произнес он почтительно, но обиженно. – Позвольте напомнить вам, что мое место внизу, там, где сейчас вся женская прислуга. Я добываю информацию, милорд.
– Прошу прощения, но я уже безнадежно поссорился с мистером Паркером, а потом сбил с толку почтенного мистера Грейвса. Пожалуйста, скажите, вы нашли отпечатки пальцев? Я не успокоюсь, пока не добуду их. Так что не ворчите, Бантер.
– Слушаю, милорд. Но ваша светлость понимает, что я еще не успел их сфотографировать, правда, не скрою, уверен, вашей светлости они должны понравиться. На маленькой книжечке с ночного столика, милорд, остались отпечатки пяти пальцев правой руки, и на большом пальце есть шрам, по которому руку легко опознать. На щетке для волос те же пальцы. На зонтике, зубной щетке и туфлях отпечатки двух рук, во-первых, руки со шрамом, насколько я понимаю, принадлежащей сэру Рувиму, милорд, а сверху еще отпечатки, но, той же руки или не той же, однако одетой в резиновую перчатку. Я скажу точнее, когда сделаю фотографии. Линолеум тоже оказался очень полезным, милорд. На нем, кроме следов ботинок сэра Рувима, есть еще отпечаток ноги... гораздо меньшего размера, милорд, вряд ли больше десяти дюймов, милорд.
Лицо лорда Питера осветилось почти религиозным восторгом.
– Мы не должны допустить ни одной ошибки, даже самой незначительной. Бантер, когда протирали в последний раз?
– В понедельник утром, милорд. Это делала горничная, и она точно помнит. Она только об этом и сказала, но видите, милорд, как нельзя кстати. Другие слуги...
Его лицо выразило презрение.
– А я что сказал, Паркер? Пять футов и десять дюймов и ни дюймом больше. И он не посмел воспользоваться щеткой для волос. Прекрасно. Однако с цилиндром он все-таки рискнул. Вы же понимаете, Паркер, что джентльмены не могут расхаживать по ночам, да еще в дождь, без шляпы. Итак. Что мы имеем? Отпечатки двух, не принадлежащих одному человеку, рук на всем, кроме книжки и щетки, точно так же отпечатки двух ног, кроме того, разные волосы на цилиндре!
Он поднес цилиндр к свету и с помощью пинцета извлек еще одно доказательство своей правоты.
– Вы понимаете, Паркер... Он помнит о щетке для волос и забывает о цилиндре... Он все время помнит о своих руках и делает один неосторожный шаг на линолеуме. И вот еще – черный и рыжий волосы. На всех шляпах только черные волосы, а на этом цилиндре – черные и рыжие. А теперь, чтобы окончательно убедить вас в своей правоте, – вот еще один рыжий волос с подушки, Паркер, которая лежала не так, как лежит обычно.
– Вы хотите сказать?.. – медленно произнес детектив.
– Я хочу сказать, – перебил его лорд Питер, – что кухарка видела не сэра Рувима Леви. Это был другой человек, который на пару дюймов ниже его ростом. Но он пришел сюда в одежде сэра Рувима и открылдверь ключом сэра Рувима. О, Паркер, мы имеем дело со смелым и хитрым дьяволом. Он надел ботинки сэра Рувима, его носки, его рубашку, короче говоря, все, что былона нем. А на руках у него были резиновые перчатки, которые он ни разу не снял. Он все сделал, желая, чтобы мы поверили, будто сэр Рувим спал в своей постели в тузлосчастную ночь. Он рискнул и выиграл. Прошел наверх, разделся, даже помылсяи почистил зубы, правда, не воспользовался щеткой для волос из опасения оставить на ней рыжие волосы. Он попытался представить, как Леви поступает со своей одеждой дома, и в одном случае – с туфлями – угадал, а в другом – с сюртуком, рубашкой и прочим – не угадал. Кровать тоже должна была выглядеть, как будто он спал на ней, и он, надев пижаму своей жертвы, улегся на нее. А ночью, скорее всего, между двумя и тремя, когда все спали, он встал, оделся в свою одежду, которую принес с собой, спустился вниз и ушел. Если бы кто-нибудь проснулся, он бы пропал, но он смелый человек и, видимо, привык рисковать. К тому же, он знает, что, как правило, никто не просыпается ночью... И никто не проснулся. Он открыл дверь, прислушался, нет ли на улице случайного прохожего или полицейского, и выскользнул наружу. Тихонько закрыв дверь, он быстро ушел прочь в своих резиновых калошах. Через несколько минут он уже рядом с Гайд-парк-корнер. Потом... – Лорд Питер помолчал. – Вот так это было, и, все поставив на кон, он выиграл. Или сэр Рувим Леви испарился, сыграв со всеми дурацкую шутку, или мужчина с рыжими волосами виновен в убийстве.
– Боже мой! – воскликнул детектив. – Вы так говорите...
Лорд Питер устало провел рукой по волосам.
– Мой друг, – проговорил он с чувством, – вы напомнили мне детские стишки. В них как раз речь идет о священном долге легкомысленных людей.
В Уайтхэвен жил один старик,
С вороной он плясать привык,
Но вдруг соседи стали кричать,
Негоже, мол, с вороной плясать,
И что? В Уайтхэвен был убит старик.
Все правильно, Паркер. Несчастный старый хрыч исчез... вот такая шутка... сам он, думаю, мухи не обидел... отчего шутка еще смешнее. Знаете, Паркер, а мне стало как-то все равно.
– Что «все равно»?
– Все «все равно». Пойдемте-ка лучше домой. Скоро ланч. А там можно в «Колизей».
– Вас никто не держит, – отозвался детектив. – Но вы забыли, что это моя работа, и я получаю за нее деньги.
– А я даже денег не получаю... Ладно. Что теперь? Как бы вы поступили, приняв мою версию?
– Я бы скрипнул зубами и начал все сначала, – ответил Паркер. – Во-первых, забыл бы о Сагге, во-вторых, тщательно проверил бы всех соседей. Обследовал бы их квартиры, выходы на крышу, побеседовал бы с ними о том, о сем, как бы между прочим вставив в разговор слова «труп» и «пенсне», и посмотрел бы на их реакцию.
– Да? – усмехнулся лорд Питер. – Меняемся делами. Вы занимаетесь тем, о чем только что сказали, а я отправляюсь в «Уиндхэм».
Паркер поморщился.
– Ладно, – неохотно согласился он. – Не думаю, чтобы вам приходилось заниматься подобными вещами, так что уж лучше я сам. А вам никогда не стать профессионалом, если вы не научитесь делать черную работу. Итак, Вимси, что насчет ланча?
– Я приглашен на ланч в клуб, – с важностью произнес лорд Питер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Как же вы выдерживаете! – отозвался мистер Грейвс. – У нас тут ничего подобного не бывает. Мы ведем самый обычный образ жизни, мистер Бантер, даже и рассказать-то нечего. Завтрак, обед – в определенные часы, гости все почтенные, никаких размалеванных девиц... и никаких вызовов по ночам. Все тихо, спокойно. Обычно я не работал у евреев, мистер Бантер, и я так думаю, что вы считаете себя в выигрыше, что служите у аристократа, однако кому нужны аристократы в наши дни, если они загружают тебя работой. Должен вам сказать, что, хоть сэр Рувим и из бедняков, но уж никто не назовет его вульгарным, а леди Леви у нас дворянка... мисс Форд в девичестве. Она из гемпширских Фордов, и оба они очень деликатные.
– Я с вами согласен, мистер Грейвс... Его светлость и я никогда не чванились своим положением... Ну вот, конечно же, след ноги... Такому линолеуму цены нет. Я всегда говорю, почему бы доброму иудею не быть добрым человеком? Размеренная жизнь и деликатность, что может быть лучше? А у вашего сэра Рувима еще и вкусы на редкость простые, словно он не богач вовсе.
– Очень простые, – подтвердила кухарка, – по крайней мере, когда они едят втроем с мисс Рашель... Когда нет гостей. Если бы не гости, я бы совсем разучилась готовить, правда, правда, мистер Бантер.
Тем временем мистер Бантер добавил к своей коллекции ручку зонтика и принялся с помощью горничной завешивать окно.
– Великолепно, – похвалил он ее. – Если бы я еще мог разложить на столе одно одеяло, а другое повесить на вешалку для полотенец, например... О, вы очень добры, миссис Пемминг... Ах, если бы его светлость не требовал от меня работы по ночам. Иногда приходится ложиться в три-четыре, а утром опять вставай и буди его, чтобы он шерлокхолмствовал где-нибудь на другом конце страны. А сколько грязи он приносит на одежде и ботинках!
– Стыдно слушать, мистер Бантер, – сочувственно произнесла миссис Пемминг, – приличные люди так себя не ведут. Хотите знать мое мнение, так джентльмен, а уж его светлость и подавно, должен держаться подальше от полиции.
– Все очень сложно, – признался мистер Бантер, благородно принося в жертву характер своего хозяина и собственные чувства. – Ботинки летят в угол, одежда на полу, как говорится...
– Такое часто случается, если человек родился в рубашке, – поддакнул мистер Грейвс. – А вот сэр Рувим никогда не забывает о приличиях. Рубашка всегда аккуратно повешена на стул, ботинки на месте, чтобы их легко можно было отыскать утром. Короче говоря, он нас не затрудняет понапрасну.
– А вчера?
– Туфли были на месте. Вот одежда – это да. Но обычно нет. Сэр Рувим всегда о нас заботится. Хорошо бы с ним ничего не случилось!
– Да уж, бедняжка, – всхлипнула кухарка. – Говорят, он ушел из дома в чем мать родила, но мне что-то не верится, мистер Бантер, не мог он это сделать, клянусь вам чем угодно.
– Ах! – воскликнул мистер Бантер, включая освещение. – Немногие могут сказать лучше о людях, которые им платят.
* * *
– Пять футов десять дюймов, – сказал лорд Питер, – и ни дюймом больше.
Он задумчиво посмотрел на костюм и промерил его еще раз. Паркер аккуратно занес данные в записную книжку.
– Полагаю, – отозвался он, – что, только сложившись пополам, мужчина, в котором шесть футов и два дюйма, может влезть в этот костюм.
– Паркер, вы, случайно, не шотландец? – с горькой иронией поинтересовался лорд Питер.
– Нет, насколько мне известно. А что?
– А то, что из всех осмотрительных, скупых, хладнокровных дьяволов, каких я только знаю, – проговорил лорд Питер, – вы – самый осмотрительный, скупой и хладнокровный. Я тут изо всех сил напрягаю мозги, чтобы внести сенсацию в ваше скучное полицейское расследование, а вам хоть бы что!
– Какой смысл в поспешных выводах?
– Проклятье! – Лорд Питер вставил в глаз монокль и, словно принюхиваясь, наклонился над подушкой. – Подайте-ка мне пинцет, – попросил он. – Ради бога, дышите потише, вы же не кит.
И он ухватил пинцетом нечто совершенно невидимое.
– Что это? – спросил Паркер.
– Волос, – мрачно ответил лорд Питер, и его твердый взгляд стал еще тверже. – Пора нам взглянуть на шляпы Леви. Позвоните, пожалуйста, камердинеру.
Пришел мистер Грейвс и обнаружил лорда Питера Вимси ползающим по полу в туалетной комнате. Перед ним была целая куча шляп.
– Наконец-то, – весело проговорил юный аристократ. – Задаю вам задачку. Трюк с тремя шляпами. Шляп всего девять, включая цилиндры. Вы считаете, что все они принадлежат сэру Рувиму Леви? Вы уверены? Отлично. Теперь я с трех раз отгадаю, в какой шляпе он был в ночь своего исчезновения. Если я угадываю правильно, то выигрываю я, а если не угадываю, то выигрываете вы. Понятно? Вы готовы? Начали! Насколько я понимаю, ответ вам известен?
– Правильно ли я понял, что ваша светлость спрашивает, в какой шляпе был сэр Рувим, когда в ночь на вторник ушел из дома?
– Нет. Неправильно. Я спросил, знаете ли вы? Но не просил сообщать мне. Я сам угадаю.
– Слушаю, ваша светлость, – обиженно произнес мистер Грейвс.
– Отлично. Если он обедал в «Ритц», то должен былнадеть цилиндр. У нас три цилиндра. Из трех я должен выбрать один. Ничего особенного. Вот этот.
Он показал на тот цилиндр, который был ближе к окну.
– Я прав, Грейвс? Приз мой?
– Это тот самый цилиндр, милорд, – не выражая никаких чувств, ответил мистер Грейвс.
– Благодарю вас. Вот все, что я хотел знать. Попросите, пожалуйста, Бантера прийти сюда.
Мистер Бантер явился огорченный, не позаботившись даже привести в порядок волосы.
– Слушаю, милорд, – произнес он почтительно, но обиженно. – Позвольте напомнить вам, что мое место внизу, там, где сейчас вся женская прислуга. Я добываю информацию, милорд.
– Прошу прощения, но я уже безнадежно поссорился с мистером Паркером, а потом сбил с толку почтенного мистера Грейвса. Пожалуйста, скажите, вы нашли отпечатки пальцев? Я не успокоюсь, пока не добуду их. Так что не ворчите, Бантер.
– Слушаю, милорд. Но ваша светлость понимает, что я еще не успел их сфотографировать, правда, не скрою, уверен, вашей светлости они должны понравиться. На маленькой книжечке с ночного столика, милорд, остались отпечатки пяти пальцев правой руки, и на большом пальце есть шрам, по которому руку легко опознать. На щетке для волос те же пальцы. На зонтике, зубной щетке и туфлях отпечатки двух рук, во-первых, руки со шрамом, насколько я понимаю, принадлежащей сэру Рувиму, милорд, а сверху еще отпечатки, но, той же руки или не той же, однако одетой в резиновую перчатку. Я скажу точнее, когда сделаю фотографии. Линолеум тоже оказался очень полезным, милорд. На нем, кроме следов ботинок сэра Рувима, есть еще отпечаток ноги... гораздо меньшего размера, милорд, вряд ли больше десяти дюймов, милорд.
Лицо лорда Питера осветилось почти религиозным восторгом.
– Мы не должны допустить ни одной ошибки, даже самой незначительной. Бантер, когда протирали в последний раз?
– В понедельник утром, милорд. Это делала горничная, и она точно помнит. Она только об этом и сказала, но видите, милорд, как нельзя кстати. Другие слуги...
Его лицо выразило презрение.
– А я что сказал, Паркер? Пять футов и десять дюймов и ни дюймом больше. И он не посмел воспользоваться щеткой для волос. Прекрасно. Однако с цилиндром он все-таки рискнул. Вы же понимаете, Паркер, что джентльмены не могут расхаживать по ночам, да еще в дождь, без шляпы. Итак. Что мы имеем? Отпечатки двух, не принадлежащих одному человеку, рук на всем, кроме книжки и щетки, точно так же отпечатки двух ног, кроме того, разные волосы на цилиндре!
Он поднес цилиндр к свету и с помощью пинцета извлек еще одно доказательство своей правоты.
– Вы понимаете, Паркер... Он помнит о щетке для волос и забывает о цилиндре... Он все время помнит о своих руках и делает один неосторожный шаг на линолеуме. И вот еще – черный и рыжий волосы. На всех шляпах только черные волосы, а на этом цилиндре – черные и рыжие. А теперь, чтобы окончательно убедить вас в своей правоте, – вот еще один рыжий волос с подушки, Паркер, которая лежала не так, как лежит обычно.
– Вы хотите сказать?.. – медленно произнес детектив.
– Я хочу сказать, – перебил его лорд Питер, – что кухарка видела не сэра Рувима Леви. Это был другой человек, который на пару дюймов ниже его ростом. Но он пришел сюда в одежде сэра Рувима и открылдверь ключом сэра Рувима. О, Паркер, мы имеем дело со смелым и хитрым дьяволом. Он надел ботинки сэра Рувима, его носки, его рубашку, короче говоря, все, что былона нем. А на руках у него были резиновые перчатки, которые он ни разу не снял. Он все сделал, желая, чтобы мы поверили, будто сэр Рувим спал в своей постели в тузлосчастную ночь. Он рискнул и выиграл. Прошел наверх, разделся, даже помылсяи почистил зубы, правда, не воспользовался щеткой для волос из опасения оставить на ней рыжие волосы. Он попытался представить, как Леви поступает со своей одеждой дома, и в одном случае – с туфлями – угадал, а в другом – с сюртуком, рубашкой и прочим – не угадал. Кровать тоже должна была выглядеть, как будто он спал на ней, и он, надев пижаму своей жертвы, улегся на нее. А ночью, скорее всего, между двумя и тремя, когда все спали, он встал, оделся в свою одежду, которую принес с собой, спустился вниз и ушел. Если бы кто-нибудь проснулся, он бы пропал, но он смелый человек и, видимо, привык рисковать. К тому же, он знает, что, как правило, никто не просыпается ночью... И никто не проснулся. Он открыл дверь, прислушался, нет ли на улице случайного прохожего или полицейского, и выскользнул наружу. Тихонько закрыв дверь, он быстро ушел прочь в своих резиновых калошах. Через несколько минут он уже рядом с Гайд-парк-корнер. Потом... – Лорд Питер помолчал. – Вот так это было, и, все поставив на кон, он выиграл. Или сэр Рувим Леви испарился, сыграв со всеми дурацкую шутку, или мужчина с рыжими волосами виновен в убийстве.
– Боже мой! – воскликнул детектив. – Вы так говорите...
Лорд Питер устало провел рукой по волосам.
– Мой друг, – проговорил он с чувством, – вы напомнили мне детские стишки. В них как раз речь идет о священном долге легкомысленных людей.
В Уайтхэвен жил один старик,
С вороной он плясать привык,
Но вдруг соседи стали кричать,
Негоже, мол, с вороной плясать,
И что? В Уайтхэвен был убит старик.
Все правильно, Паркер. Несчастный старый хрыч исчез... вот такая шутка... сам он, думаю, мухи не обидел... отчего шутка еще смешнее. Знаете, Паркер, а мне стало как-то все равно.
– Что «все равно»?
– Все «все равно». Пойдемте-ка лучше домой. Скоро ланч. А там можно в «Колизей».
– Вас никто не держит, – отозвался детектив. – Но вы забыли, что это моя работа, и я получаю за нее деньги.
– А я даже денег не получаю... Ладно. Что теперь? Как бы вы поступили, приняв мою версию?
– Я бы скрипнул зубами и начал все сначала, – ответил Паркер. – Во-первых, забыл бы о Сагге, во-вторых, тщательно проверил бы всех соседей. Обследовал бы их квартиры, выходы на крышу, побеседовал бы с ними о том, о сем, как бы между прочим вставив в разговор слова «труп» и «пенсне», и посмотрел бы на их реакцию.
– Да? – усмехнулся лорд Питер. – Меняемся делами. Вы занимаетесь тем, о чем только что сказали, а я отправляюсь в «Уиндхэм».
Паркер поморщился.
– Ладно, – неохотно согласился он. – Не думаю, чтобы вам приходилось заниматься подобными вещами, так что уж лучше я сам. А вам никогда не стать профессионалом, если вы не научитесь делать черную работу. Итак, Вимси, что насчет ланча?
– Я приглашен на ланч в клуб, – с важностью произнес лорд Питер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26