Потом она опустила шторы, забрала чайный поднос и ушла, оставив Джилли в странном состоянии между раздражением от своей слабости и удовольствием от ее расположения к нему.
Глава 9
Хотя головная боль не совсем прошла, герцогу было значительно лучше, когда приятные запахи, доносившиеся снизу, возвестили время ужина. Он встал, распаковал чемодан и стал раскладывать свои веши по ящикам комода. Когда он заканчивал это, в дверь постучалась его предупредительная хозяйка. Он сказал ей, что ему много лучше, и она проводила его в маленькую гостиную, где горел огонь в очаге, а на столе была постелена скатерть и приготовлены приборы.
Герцог поужинал, съел кое-какие закуски, кусок баранины, вареную утку в луковом соусе, и наконец закурил одну из сигар. Официант, который хотел принести ему горящую бумажку, с большим интересом наблюдал, как герцог разжег прометеев огонь с помощью машинки, которую извлек из кармана, и решился сказать, что он слышал о таких штуках, но не видел еще ни разу. Герцог рассеянно улыбнулся и спросил:
— Нет ли в Бэлдоке гостиницы «Синица в руках?»
— Ну, просто чудеса, — сказал официант, — говорят, сейчас в Лондоне даже газовые фонари завели? «Синица в руках», сэр? Нет, в Бэлдоке нету. Я что-то не слыхал про такое место.
— Может быть, в окрестностях города? — спросил Джилли.
— А, это может быть, — сказал официант, убирая со стола посуду. — Врать не стану, но разве что там.
— А может быть, — продолжал герцог, — кто-то в распивочной знает, нельзя ли их расспросить?
Официант ушел с подносом, пообещав это сделать. Он вернулся, собрав сведения о «Птице на кусте», «Куропатке», гостинице «Перья», но только не о «Синице в руках». Герцог вознаградил его за старания и попросил больше не беспокоиться. Он считал, что в этот вечер не стоит торопиться со справками, поэтому, когда официант вышел, он вытянул ноги к огню и раскрыл книгу, которой снабдил его кузен Гидеон. В предисловии говорилось что-то о любви к ближнему и ценности всеобщей добродетельности, но кузен предупреждал, что не надо обращать внимание на скучное начало. Книжка была издана анонимно с пометкой «квартальное издание» и имела заглавие «Франкенштейн, или Современный Прометей». Герцог, пуская колечки дыма, положил ногу на ногу и стал читать.
Свечи уже догорали, их пламя было очень низким, когда герцог наконец оторвался от книги и пошел спать.
Посмотрев на часы, он обнаружил, что уже за полночь. Открыв дверь гостиной, он увидел, что гостиница погрузилась в темноту. Защищая рукой пламя свечи, он шел по коридору, не то, чтобы опасаясь встретить чудовище, созданное человеком («я уже не ребенок!»), но почему-то дрожа. Усмехнувшись про себя, он решил, что надо будет в отместку подобрать кузену Гидеону повесть пострашнее, пусть не дает младшему кузену чтиво, от которого будешь просыпаться ночью.
Однако вопреки опасениям, он заснул здоровым сном без сновидений и проснулся с криком петухов, — когда солнечный свет пробивался сквозь шторы в комнате. От головной боли не осталось и следа, чувствовал он себя великолепно и подумал, что, должно быть, есть что-то целебное в воздухе Хартфордшира. Он попросил коридорного принести воды для бритья в восемь часов, но когда тот явился разбудить его, увидел, что постоялец стоит у окна в плаще, с интересом глядя в окно на стадо, проходящее по улице.
Был базарный день, а герцог прежде не имел деяа с базаром, поэтому все это было ему очень интересно. Он повернулся к вошедшему и сказал:
— Сегодня базарный день? Какое количество коров, свиней и птицы пригнали в город! Тут у вас, наверное, очень большой базар?
— Да нет, сэр, — с сожалением заметил коридорный, ставя кувшин с водой на умывальник, — не очень-то! Миссис спрашивала, не будет ли вам чего угодно?
— Спасибо. Будьте так любезны почистить мой пиджак, — сказал герцог, протягивая его коридорному.
Тот унес его осторожно, так как сразу понял, что это была очень хорошая одежда, из лучшей материи, расшитая шелком. Он сказал официанту, которого случайно встретил по пути, что номер 1, должно быть, джентльмен из высшего света, из тех, что рождаются в сорочке, если он бросил на пол хорошую рубашку без единого пятнышка, словно собирался сразу одеть свежую.
— Так, поверь уж, только шишки делают, Фред. Чего я не пойму, это как к нам-то он попал.
— Может, за ним ищейки гонятся, — предположил официант. — Убил, поди, кого-то на дуэли, а теперь скрывается.
— Чушь! Он дрался на дуэлях не больше, чем младенец! — возразил коридорный презрительно.
— Может, его хотят посадить в тюрьму? — с сомнением спросил официант. — Хотя малый, одетый как он, непохож на должника.
— Нет. Он, видишь; сюда в карете приехал, а этого не сделаешь, сидя на мели. Он по-моему — жук. Миссис следовало бы заставить его показать деньги, а то она чего-то о нем навоображала, а он, пожалуй, ее обжулит.
— А по-моему, он не похож на хитрюгу, — ответил официант. — И жук не отвалил бы мне полкроны просто за какие-то глупые расспросы.
— А что для таких типов полкроны? — небрежно заметил коридорный, но на него произвела впечатление щедрость герцога, и он решил отполировать его сапоги наилучшим образом.
Покончив с завтраком, герцог отправился в почтовое отделение разузнать насчет места, указанного Ливерседжем. Клерк сказал, что он не знает такого имени. Может быть, ему и попадалась пара писем к джентльмену, который так себя называет, но ни о какой «Синице в руках» он не слыхал, и на почту ничего для подобной гостиницы не поступает. Если такое место и существует, то это какой-нибудь кабак за городом, куда нормальные люди не ходят.
Герцог вспомнил о базаре, куда он и отправился. Там царило деловитое оживление, и, с интересом созерцая погоню за бычком, убежавшим с привязи, шесть свиней, бросившихся под ноги фермеру в красной куртке, гусака, обратившего в бегство двух мальчишек и какую-то шавку, герцог на время забыл о своей цели. Но потом он вспомнил о ней и спросил у человека, пребывавшего в глубокой задумчивости над отличной капустой, не знает ли он, где находится «Синица в руках»? Тот неохотно оторвал взгляд от капусты и, поглядев на герцога, произнес: — Вы хотели сказать, «Птица на кусте»? Подобные же ответы он получил еще от пяти человек, но шестой, жизнерадостный фермер в полосатой куртке и штанах, сказал: — Как, сэр, для чего такому человеку, как вы, знать такие места?
— А вы знаете его? — спросил герцог, которому уже казалось, что мистер Ливерседж не знает точно собственного адреса.
— Не то, чтоб знал. Это не то место, куда я бы пошел. И если я не слишком ошибся, то и не такое, куда бы вы пошли. И если хотите моего совета, прошу прощения, туда и близко подходить не следует.
Герцог выглядел таким невинно-любопытным, что у фермера в тоне появилось что-то отцовское, и он рекомендовал ему избегать дурной компании. Он сказал, что назвать «Птицу в руке» настоящим воровским логовом — значит не солгать, и что если бы герцогу случилось столкнуться с теми, кого он, скорее всего, там найдет, они обчистили бы его до нитки. Герцогу пришлось долго упрашивать фермера открыть местонахождение этого заведения, и наконец тот, с тяжелым вздохом, прибавив, что не отвечает за последствия, сказал:
— Это, значит — между Нортоном и Арсли, в трех-четырех милях отсюда, так что если пойдете по дороге от заставы, то надо свернуть на дорогу на Шефорд — Но там есть еще проселок, по которому можно пройти прямо, и идет он вдоль нортонской дороги, в сторону от Хитчина.
Вооруженный этой информацией, герцог вернулся в «Белую лошадь» и спросил у миссис Эплбай, не найдется ли у них двуколки или верховой лошади. Оказалось, что, спроси он о коляске пораньше, она с удовольствием дала бы свою, а старая миссис Фоли, которой она ее дала, могла бы съездить к дочери в любой другой день. Но, узнав, что ему нужно ехать на короткое расстояние, она обрадовалась и сказала, что, если это ему не слишком поздно, двуколку должны вернуть к четырем часам, так что он может взять ее. Герцог принял предложение с благодарностью. Потом она твердо, хотя он отказывался, заставила его поесть на обед холодного мяса и пыталась уговорить выпить портера, очень укрепляющего напитка. Но герцог, не любивший портер, вежливо отказался.
Из-за необязательности миссис Фоли, двуколка вернулась к хозяйке только около пяти, однако, герцог решил, что можно не откладывать визит к мистеру Ливерседжу — достаточно времени съездить в «Синицу» и вернуться до темноты. Конечно, он не сказал миссис Эплбай о своем намерении, понимая, после услышанного на рынке, что она бы сделала все, что в ее силах, чтобы не пустить его в это гнездо порока. Из требований мистера Ливерседжа вроде не следовало, что его могут там ограбить или что-то в этом роде, но все же он из предосторожности оставил большую часть денег в комоде и взял с собой, зарядив его, один из пистолетов. После этого, разузнав получше о дороге на Арсли, он сел в двуколку, и коренастая, крепкая лошадка повезла его рысью.
Через некоторое время герцог нашел проселок, ведший в сторону от Хитчинской дороги. Он свернул на него, но вскоре был вынужден пустить лошадку шагом, потому что за деревней Нортон эта дорога вскоре оказалась страшно грязной, покрытой колдобинами и ямами, и к тому же, все время приходилось уклоняться от ветвей орешника, росшего по сторонам дороги. Других повозок ему не встречалось, что было хорошо, так как на узком тракте разъехаться было едва ли возможно. Единственным же существом, которое ему встретилось, оказался рослый нескладный школьник, которого он увидел, свернув, кажется, в пятый раз и разбрызгав воду в большой луже.
Сначала он не обратил внимания на мальчишку, но когда подъехал, то заметил, что с ним что-то не так, он шатался, словно больной или, хуже того, пьяный. Когда же герцог поравнялся с ним, то увидел, что на парне была хорошая, но очень грязная одежда, что он был ужасно бледен и с синяком под глазом. Движимый состраданием, герцог остановил коляску, и в это время парень не удержался на ногах и упал.
Герцог выпрыгнул из двуколки, наклонился над упавшим и сказал мягко:
— По-моему, вам не очень хорошо. Могу я помочь вам?
Мальчик удивленно посмотрел на него, и герцог понял, что, несмотря на его рост, это почти ребенок.
— Не знаю, — ответил тот хрипло. — Они отняли у меня все деньги. Я дрался с ними, но их было двое. Кажется, меня ударили по голове. Ох, меня тошнит.
В подтверждение этих слов мальчика стало рвать. Герцог поддержал его, пока пароксизм не кончился, а затем вытер ему лицо платком.
— Бедный малый! — сказал он. — Ну что, тебе лучше? А где ты живешь? Я отвезу тебя домой.
Мальчик, привалившийся к его плечу, напрягся при этих словах и сказал мрачно:
— Я не пойду домой. Да это и не здесь. Со мной все хорошо. Прошу, не беспокойтесь!
— Но где твой дом?
— Не скажу.
Это было сказано довольно агрессивно, и Джилли спросил:
— Ты что же, убежал?
Мальчик промолчал и сделал попытку стать на ноги, отпихнув герцога.
— Прошу прощения! — сказал Джилли, улыбаясь. — Мне не следовало задавать тебе нелепых вопросов, которые люди всю жизнь задавали мне. Не будем говорить о твоем доме, если сам не захочешь. Но не хочешь ли ты сесть в мою коляску, чтобы я отвез тебя, куда пожелаешь.
Снова наступила пауза, во время которой мальчик безуспешно пытался очистить от грязи свои штаны. Его круглое веснушчатое лицо было по-прежнему очень бледным, губы — надутыми. Он искоса подозрительно поглядел на герцога и потер нос.
— У меня отняли все деньги, — повторил он. — Я не знаю, что делать, но домой я не пойду. — Закончил он тем, что всхлипнул, что выдавало его возраст, он покраснел и сердито посмотрел на герцога, но тот был слишком тактичным, чтобы это заметить.
— Ну, конечно, нелегко сразу решить, что делать, не имея времени подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Глава 9
Хотя головная боль не совсем прошла, герцогу было значительно лучше, когда приятные запахи, доносившиеся снизу, возвестили время ужина. Он встал, распаковал чемодан и стал раскладывать свои веши по ящикам комода. Когда он заканчивал это, в дверь постучалась его предупредительная хозяйка. Он сказал ей, что ему много лучше, и она проводила его в маленькую гостиную, где горел огонь в очаге, а на столе была постелена скатерть и приготовлены приборы.
Герцог поужинал, съел кое-какие закуски, кусок баранины, вареную утку в луковом соусе, и наконец закурил одну из сигар. Официант, который хотел принести ему горящую бумажку, с большим интересом наблюдал, как герцог разжег прометеев огонь с помощью машинки, которую извлек из кармана, и решился сказать, что он слышал о таких штуках, но не видел еще ни разу. Герцог рассеянно улыбнулся и спросил:
— Нет ли в Бэлдоке гостиницы «Синица в руках?»
— Ну, просто чудеса, — сказал официант, — говорят, сейчас в Лондоне даже газовые фонари завели? «Синица в руках», сэр? Нет, в Бэлдоке нету. Я что-то не слыхал про такое место.
— Может быть, в окрестностях города? — спросил Джилли.
— А, это может быть, — сказал официант, убирая со стола посуду. — Врать не стану, но разве что там.
— А может быть, — продолжал герцог, — кто-то в распивочной знает, нельзя ли их расспросить?
Официант ушел с подносом, пообещав это сделать. Он вернулся, собрав сведения о «Птице на кусте», «Куропатке», гостинице «Перья», но только не о «Синице в руках». Герцог вознаградил его за старания и попросил больше не беспокоиться. Он считал, что в этот вечер не стоит торопиться со справками, поэтому, когда официант вышел, он вытянул ноги к огню и раскрыл книгу, которой снабдил его кузен Гидеон. В предисловии говорилось что-то о любви к ближнему и ценности всеобщей добродетельности, но кузен предупреждал, что не надо обращать внимание на скучное начало. Книжка была издана анонимно с пометкой «квартальное издание» и имела заглавие «Франкенштейн, или Современный Прометей». Герцог, пуская колечки дыма, положил ногу на ногу и стал читать.
Свечи уже догорали, их пламя было очень низким, когда герцог наконец оторвался от книги и пошел спать.
Посмотрев на часы, он обнаружил, что уже за полночь. Открыв дверь гостиной, он увидел, что гостиница погрузилась в темноту. Защищая рукой пламя свечи, он шел по коридору, не то, чтобы опасаясь встретить чудовище, созданное человеком («я уже не ребенок!»), но почему-то дрожа. Усмехнувшись про себя, он решил, что надо будет в отместку подобрать кузену Гидеону повесть пострашнее, пусть не дает младшему кузену чтиво, от которого будешь просыпаться ночью.
Однако вопреки опасениям, он заснул здоровым сном без сновидений и проснулся с криком петухов, — когда солнечный свет пробивался сквозь шторы в комнате. От головной боли не осталось и следа, чувствовал он себя великолепно и подумал, что, должно быть, есть что-то целебное в воздухе Хартфордшира. Он попросил коридорного принести воды для бритья в восемь часов, но когда тот явился разбудить его, увидел, что постоялец стоит у окна в плаще, с интересом глядя в окно на стадо, проходящее по улице.
Был базарный день, а герцог прежде не имел деяа с базаром, поэтому все это было ему очень интересно. Он повернулся к вошедшему и сказал:
— Сегодня базарный день? Какое количество коров, свиней и птицы пригнали в город! Тут у вас, наверное, очень большой базар?
— Да нет, сэр, — с сожалением заметил коридорный, ставя кувшин с водой на умывальник, — не очень-то! Миссис спрашивала, не будет ли вам чего угодно?
— Спасибо. Будьте так любезны почистить мой пиджак, — сказал герцог, протягивая его коридорному.
Тот унес его осторожно, так как сразу понял, что это была очень хорошая одежда, из лучшей материи, расшитая шелком. Он сказал официанту, которого случайно встретил по пути, что номер 1, должно быть, джентльмен из высшего света, из тех, что рождаются в сорочке, если он бросил на пол хорошую рубашку без единого пятнышка, словно собирался сразу одеть свежую.
— Так, поверь уж, только шишки делают, Фред. Чего я не пойму, это как к нам-то он попал.
— Может, за ним ищейки гонятся, — предположил официант. — Убил, поди, кого-то на дуэли, а теперь скрывается.
— Чушь! Он дрался на дуэлях не больше, чем младенец! — возразил коридорный презрительно.
— Может, его хотят посадить в тюрьму? — с сомнением спросил официант. — Хотя малый, одетый как он, непохож на должника.
— Нет. Он, видишь; сюда в карете приехал, а этого не сделаешь, сидя на мели. Он по-моему — жук. Миссис следовало бы заставить его показать деньги, а то она чего-то о нем навоображала, а он, пожалуй, ее обжулит.
— А по-моему, он не похож на хитрюгу, — ответил официант. — И жук не отвалил бы мне полкроны просто за какие-то глупые расспросы.
— А что для таких типов полкроны? — небрежно заметил коридорный, но на него произвела впечатление щедрость герцога, и он решил отполировать его сапоги наилучшим образом.
Покончив с завтраком, герцог отправился в почтовое отделение разузнать насчет места, указанного Ливерседжем. Клерк сказал, что он не знает такого имени. Может быть, ему и попадалась пара писем к джентльмену, который так себя называет, но ни о какой «Синице в руках» он не слыхал, и на почту ничего для подобной гостиницы не поступает. Если такое место и существует, то это какой-нибудь кабак за городом, куда нормальные люди не ходят.
Герцог вспомнил о базаре, куда он и отправился. Там царило деловитое оживление, и, с интересом созерцая погоню за бычком, убежавшим с привязи, шесть свиней, бросившихся под ноги фермеру в красной куртке, гусака, обратившего в бегство двух мальчишек и какую-то шавку, герцог на время забыл о своей цели. Но потом он вспомнил о ней и спросил у человека, пребывавшего в глубокой задумчивости над отличной капустой, не знает ли он, где находится «Синица в руках»? Тот неохотно оторвал взгляд от капусты и, поглядев на герцога, произнес: — Вы хотели сказать, «Птица на кусте»? Подобные же ответы он получил еще от пяти человек, но шестой, жизнерадостный фермер в полосатой куртке и штанах, сказал: — Как, сэр, для чего такому человеку, как вы, знать такие места?
— А вы знаете его? — спросил герцог, которому уже казалось, что мистер Ливерседж не знает точно собственного адреса.
— Не то, чтоб знал. Это не то место, куда я бы пошел. И если я не слишком ошибся, то и не такое, куда бы вы пошли. И если хотите моего совета, прошу прощения, туда и близко подходить не следует.
Герцог выглядел таким невинно-любопытным, что у фермера в тоне появилось что-то отцовское, и он рекомендовал ему избегать дурной компании. Он сказал, что назвать «Птицу в руке» настоящим воровским логовом — значит не солгать, и что если бы герцогу случилось столкнуться с теми, кого он, скорее всего, там найдет, они обчистили бы его до нитки. Герцогу пришлось долго упрашивать фермера открыть местонахождение этого заведения, и наконец тот, с тяжелым вздохом, прибавив, что не отвечает за последствия, сказал:
— Это, значит — между Нортоном и Арсли, в трех-четырех милях отсюда, так что если пойдете по дороге от заставы, то надо свернуть на дорогу на Шефорд — Но там есть еще проселок, по которому можно пройти прямо, и идет он вдоль нортонской дороги, в сторону от Хитчина.
Вооруженный этой информацией, герцог вернулся в «Белую лошадь» и спросил у миссис Эплбай, не найдется ли у них двуколки или верховой лошади. Оказалось, что, спроси он о коляске пораньше, она с удовольствием дала бы свою, а старая миссис Фоли, которой она ее дала, могла бы съездить к дочери в любой другой день. Но, узнав, что ему нужно ехать на короткое расстояние, она обрадовалась и сказала, что, если это ему не слишком поздно, двуколку должны вернуть к четырем часам, так что он может взять ее. Герцог принял предложение с благодарностью. Потом она твердо, хотя он отказывался, заставила его поесть на обед холодного мяса и пыталась уговорить выпить портера, очень укрепляющего напитка. Но герцог, не любивший портер, вежливо отказался.
Из-за необязательности миссис Фоли, двуколка вернулась к хозяйке только около пяти, однако, герцог решил, что можно не откладывать визит к мистеру Ливерседжу — достаточно времени съездить в «Синицу» и вернуться до темноты. Конечно, он не сказал миссис Эплбай о своем намерении, понимая, после услышанного на рынке, что она бы сделала все, что в ее силах, чтобы не пустить его в это гнездо порока. Из требований мистера Ливерседжа вроде не следовало, что его могут там ограбить или что-то в этом роде, но все же он из предосторожности оставил большую часть денег в комоде и взял с собой, зарядив его, один из пистолетов. После этого, разузнав получше о дороге на Арсли, он сел в двуколку, и коренастая, крепкая лошадка повезла его рысью.
Через некоторое время герцог нашел проселок, ведший в сторону от Хитчинской дороги. Он свернул на него, но вскоре был вынужден пустить лошадку шагом, потому что за деревней Нортон эта дорога вскоре оказалась страшно грязной, покрытой колдобинами и ямами, и к тому же, все время приходилось уклоняться от ветвей орешника, росшего по сторонам дороги. Других повозок ему не встречалось, что было хорошо, так как на узком тракте разъехаться было едва ли возможно. Единственным же существом, которое ему встретилось, оказался рослый нескладный школьник, которого он увидел, свернув, кажется, в пятый раз и разбрызгав воду в большой луже.
Сначала он не обратил внимания на мальчишку, но когда подъехал, то заметил, что с ним что-то не так, он шатался, словно больной или, хуже того, пьяный. Когда же герцог поравнялся с ним, то увидел, что на парне была хорошая, но очень грязная одежда, что он был ужасно бледен и с синяком под глазом. Движимый состраданием, герцог остановил коляску, и в это время парень не удержался на ногах и упал.
Герцог выпрыгнул из двуколки, наклонился над упавшим и сказал мягко:
— По-моему, вам не очень хорошо. Могу я помочь вам?
Мальчик удивленно посмотрел на него, и герцог понял, что, несмотря на его рост, это почти ребенок.
— Не знаю, — ответил тот хрипло. — Они отняли у меня все деньги. Я дрался с ними, но их было двое. Кажется, меня ударили по голове. Ох, меня тошнит.
В подтверждение этих слов мальчика стало рвать. Герцог поддержал его, пока пароксизм не кончился, а затем вытер ему лицо платком.
— Бедный малый! — сказал он. — Ну что, тебе лучше? А где ты живешь? Я отвезу тебя домой.
Мальчик, привалившийся к его плечу, напрягся при этих словах и сказал мрачно:
— Я не пойду домой. Да это и не здесь. Со мной все хорошо. Прошу, не беспокойтесь!
— Но где твой дом?
— Не скажу.
Это было сказано довольно агрессивно, и Джилли спросил:
— Ты что же, убежал?
Мальчик промолчал и сделал попытку стать на ноги, отпихнув герцога.
— Прошу прощения! — сказал Джилли, улыбаясь. — Мне не следовало задавать тебе нелепых вопросов, которые люди всю жизнь задавали мне. Не будем говорить о твоем доме, если сам не захочешь. Но не хочешь ли ты сесть в мою коляску, чтобы я отвез тебя, куда пожелаешь.
Снова наступила пауза, во время которой мальчик безуспешно пытался очистить от грязи свои штаны. Его круглое веснушчатое лицо было по-прежнему очень бледным, губы — надутыми. Он искоса подозрительно поглядел на герцога и потер нос.
— У меня отняли все деньги, — повторил он. — Я не знаю, что делать, но домой я не пойду. — Закончил он тем, что всхлипнул, что выдавало его возраст, он покраснел и сердито посмотрел на герцога, но тот был слишком тактичным, чтобы это заметить.
— Ну, конечно, нелегко сразу решить, что делать, не имея времени подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62