– Он говорит «нет», – твердо произнес Саламандра. – Нет – значит нет.
Огастин почувствовал, что у него схватило желудок, а голову продолжала буравить дрель – опять этот приступ. Чертов Коротышка прав – это действительно стоящее дело. И принесет кучу денег, которые ему сейчас так нужны.
– Спроси, что ему не нравится? Скажи, мы готовы на уступки. Можем договориться.
Остальные уставились на него, словно он с луны свалился. Ему не положено самому обращаться к боссу. Таков протокол мафии. Да ладно, к черту формальности.
Зучетти положил в рот очередную виноградину, повертел ее на языке, раздавил и сплюнул шкурку.
– Не можем, – сказал он виноградной грозди в руке и указал на Саламандру: – Я доверяю Уго. – Потом указал на Немо: – Уго доверяет Немо. – Затем ткнул пальцем в Джордано: – Немо доверяет Счетоводу. – Он поднял голову и пристально посмотрел на Огастина: – Но никто не доверяет прокурору. Очень плохой план.
– Вы ошибаетесь, мистер Зучетти. Это очень хороший план.
Немо резко оборвал его:
– Заткнись, Огастин. Тут не дискуссионный клуб.
Зучетти опять выплюнул кожицу.
– О-гас-тин, – медленно произнес он. – Похоже на святой Августин. Очень сообразительный человек – святой Августин. Думаю, вы тоже очень сообразительный человек.
– Ну... пожалуй.
– Тогда, Святой Августин, ты понимаешь, что такое цепь. Одно плохое звено – вся цепь плохая. Ты говоришь мне, что ваша цепь хорошая, но я вижу два плохих звена. – Зучетти показал на Джордано и на Огастина. – Два слабых звена: Счетовод и Святой Августин.
– Но почему? Почему мы слабые звенья?
– Заткнись, Огастин! Не возникай! – заорал Немо.
Зучетти поднял руку и жестом приказал карлику убраться.
– Я скажу тебе, Святой Августин, почему цепь плохая. Счетовод? Нет опыта. Мой бизнес – не бухгалтерские книги, не работа в конторе. Мой бизнес – на улице. А Счетовод не знаком с улицей. Нехорошо для моего дела.
Джордано выглядел как оплывающая свеча – болезненно бледный, изнемогающий от изнуряющей жары.
Огастин глубоко вздохнул, собрал в кулак все свое мужество.
– А чем не подхожу я?
Кривая улыбка проползла по лицу старика.
– Ты не сицилиец. Ты не из моей семьи. Полиция схватит тебя – ты все расскажешь. Ты знаешь, что такое omerta?
– Да, я знаю, что такое omerta.
– Ну, и что же это такое?
– Это... – Огастин засомневался, стоит ли произносить слово «мафия» в присутствии этих людей, – это закон сохранения тайны для членов вашей организации.
– Ты прав, это закон для меня, не для тебя. У тебя нет обязательств передо мной. Вот почему я не могу тебе доверять. – Старик повернулся и зашагал прочь.
– Могу заверить вас, мистер Зучетти, – почти закричал Огастин, – что я никому не говорил об этом деле. Ни моим самым доверенным людям, ни даже моей жене. Я всегда считал, что в таких делах лучше действовать в одиночку. – Он повысил голос: – Даже самый надежный друг сегодня, завтра может проболтаться.
Старик остановился и повернулся к нему.
– Браво, Святой Августин. Ты говоришь красиво. Как Шек-спи-и-р. Красивые слова, но за ними – дерево. Все это похоже на выдумку.
Немо и Джордано мрачно смотрели на Огастина, считая, что подобная дерзость с его стороны непростительна.
– Выслушайте меня, мистер Зучетти, пожалуйста.
Зучетти обернулся, кривая улыбка опять появилась на его лице.
– Говори, Святой Августин. Я слушаю тебя. Расскажи мне хорошую историю.
– Я понимаю, сэр, вы намного опытнее меня в этом бизнесе. Если сравнить с теми делами о наркотиках, которые я вел в Нью-Йорке, наш план ничем особенным не отличался. Джордано подобрал солидную клиентуру в Колумбии, которая будет поставлять ему кокаин. Немо будет доставлять его сюда, к вам, а в обмен забирать героин и переправлять его в Соединенные Штаты. В этом нет ничего нового. Контейнером для перевозок будут служить восточные ковры со специальным потайным внутренним слоем из пластика. Я впервые сталкиваюсь с таким дизайном, но, честно говоря, это тоже не революционное усовершенствование технологии контрабанды. Итак, Немо доставляет героин мистеру Саламандре, тот распространяет его через свою сеть парикмахерских и косметических салонов. Весь доход стекается к Джордано, который после отмывания денег переводит их на счет в швейцарском банке. Ничего принципиально нового. Довольно обычная практика. Не так ли, мистер Зучетти?
Немо был вне себя от гнева.
– Огастин, заткнись, с кем ты разговариваешь?
– Aspett!– прикрикнул Зучетти на Коротышку. – Продолжай, Святой Августин.
Огастин сделал глубокий вдох. Мучившая его дрель уже добралась до лица.
– Новое то, что выходит за рамки обычного, – это мое участие в деле. Я выступаю в роли гаранта, своеобразного страхового полиса. Основные операции будут проводиться в Нью-Йорке, который находится под моей юрисдикцией. Если кто-то из наших людей будет схвачен полицией или какой-либо другой федеральной службой, дело попадет ко мне на стол, а я всегда смогу прекратить его за недостаточностью улик. Даже если кого-то арестуют, никто не попадет в тюрьму. Таким образом я могу гарантировать вам практически непрерывный бизнес.
Зучетти в задумчивости кивал.
– А что будет, если полиция захватит Немо с пятьюдесятью килограммами героина? Ты сможешь доказать, что это – «недостаточная улика»? Как?
– Надеюсь, Немо будет достаточно осторожен и не позволит, чтобы его схватили с таким количеством груза. Но предположим – так, теоретически, – что это все-таки произошло. В этом случае дело будет передано в суд и мне придется его проиграть.
– И ты сможешь это устроить, Святой Августин?
– Да, это можно сделать. В американской юридической системе масса ловушек. Очень нетрудно допустить небольшую техническую ошибку, которая станет губительной для всего процесса. Это особенно просто, если к этому стремиться.
– И во что обойдется мне содействие Святого?
Огастин распрямил плечи и отбросил назад голову.
– Столько, чтобы стать мэром Нью-Йорка. Миллионов четырнадцать, я полагаю. Если подумать, вполне разумная плата за то, чтобы иметь друга в муниципалитете.
Старик пристально посмотрел на него. Улыбка исчезла с его лица. Затем он повернулся к Саламандре и кивком велел ему следовать за собой. Они отошли к виноградникам. Старик отбросил гроздь винограда, сцепил руки за спиной и стоял, глядя на вулкан, пока его жирный помощник что-то энергично шептал ему на ухо.
Дрель не унималась и все сверлила и сверлила голову.
Немо пребывал в чрезвычайно возбужденном состоянии.
– Говорил я тебе: «Заткнись, Огастин». Нужно было слушаться. А теперь можешь забыть о нашем деле. Просто забыть.
Джордано, наоборот, находился в шоке. Глаза у него вылезли из орбит, нижняя губа отвисла. Он был совершенно растерян. Как все счетоводы, он хорошо знал цифры, а не людей. А люди, в отличие от цифр, непредсказуемы. Если бы они были похожи на цифры!
Затем Саламандра подозвал Немо. Старик молчал, но остальные двое вели оживленные переговоры. Вероятно, подумал Огастин, Саламандра требовал гарантий, а Немо с жаром давал обещания. Карлик и толстяк закончили свое шумное совещание множеством утвердительных кивков, сохраняя при этом исключительно серьезное и торжественное выражение лица. Затем результат переговоров был доложен Зучетти, который внимательно слушал, холодно глядя в их лица. Затем он кивнул. Огастин крепко сжал кулаки.
Немо повернулся на своих высоких каблуках и направился к амбару.
– Идите за мной, оба.
Огастин нахмурился, но повиновался, рядом с ним, уцепившись за его рукав, шагал Джордано, Саламандра и Зучетти замыкали шествие.
В амбаре было прохладно, тонкие лучи света пронизывали полумрак, на полу там и сям валялось сено, вонь – хоть топор вешай.
– Куда идти? – спросил Немо. – Сюда?
– Туда, – ответил Саламандра.
Немо нашел отсек, на который указал Саламандра, и откинул грубое одеяло, закрывавшее вход.
Единственным освещением здесь были слабые лучи света, пробивающиеся сквозь дощатые стены. Когда глаза Огастина привыкли к темноте, он неожиданно увидел у стены мужчину, привязанного к стулу с прямой спинкой, руки его были заведены назад, ноги прикручены к стулу, одежда насквозь промокла от пота, на голове черный холщовый мешок, крепко завязанный на шее. Почувствовав, что он не один, человек стал неистово мычать и биться головой. Ясно, что во рту у него был кляп.
Саламандра встал за спиной пленника. В одной руке он держал кусок грязной веревки.
– Мистер Зучетти пересмотрел свое решение. Он думает, что ваш план можно принять, если вы докажете, что вам стоит доверять. Он должен знать, что ваша преданность крепка как сталь. Он должен знать также, что у вас есть характер, без этого в нашем бизнесе нельзя.
Саламандра швырнул веревку Огастину, тот поймал ее с таким видом, словно это была гремучая змея.
– Я не понимаю, – сказал Огастин, повернувшись к Немо. – Что происходит?
– Ты когда-нибудь слышал об итальянском трюке с веревкой? Нет? Ну, так сейчас узнаешь. И ты тоже, Вин.
Немо взял веревку из рук Огастина и дважды обмотал ее вокруг шеи пленника. Человек задергал головой, как рыба на крючке.
– Смотрите сюда. Ты берешься за один конец веревки, а ты – за другой. Когда я скажу: «Давай», начинайте тянуть.
Джордано не пошевелился, не сдвинулся с места и Огастин. Стоявший у входа старик усмехнулся:
– Ну, что я говорил? Боятся. Кишка тонка.
Огастин взглянул на Зучетти:
– Кто этот человек?
Ответил Саламандра:
– Это судья из Палермо. Глупый молодой человек решил, что он шишка и может надоедать мафии. Наподобие тебя, Огастин.
Огастин уставился на черный мешок, представил лицо мужчины под ним. Они требуют, чтобы он совершил убийство и тем доказал, чего он стоит. Обычная практика мафии, необходимое испытание, через которое проходят все ее члены. Он читал об этом, но никогда не думал, что ему самому придется... Неожиданно он вспомнил, что предстоят предвыборные гонки и что борьба за государственную должность стала для него единственной возможностью решить все проблемы, после того как босс ясно дал понять, что не намерен продвигать его по службе или уступать свое место. Оставалась еще частная практика, но все фирмы, заслуживающие внимания, возглавлялись партнерами-учредителями, а они не брали никого со стороны. Так что последней возможностью сделать карьеру оставалась политика. Но чтобы взобраться по этой лестнице, нужны деньги, много денег. Он взглянул в глаза Зучетти:
– Проблема в названной мною сумме?
Опять за босса ответил Саламандра:
– С этим нет проблем. Это недорого.
Огастин задержал дыхание. Дрель неожиданно начала вращаться быстрее, боль становилась невыносимой. Он взял один конец веревки, обмотал его вокруг руки.
– О'кей! – Он взглянул на Джордано. – Я готов.
У Джордано по-прежнему был испуганный и растерянный вид. Он держал свой конец веревки, но очень слабо.
Огастин прищурился – головная боль не утихала.
– Обмотай ее вокруг правой руки, – тихо приказал он Джордано. – Представь, что это перетягивание на канате, каждый тянет на себя. Ты же наверняка играл в это, когда был маленьким, а, Джордано?
– Да... конечно... – невнятно пробормотал тот.
– Отлично, тогда сделай это.
– Что?
Лицо Огастина стало мокрым.
– Ты же хочешь, чтобы наш план сработал, правда? Они ясно изложили свои условия, Джордано. Они хотят, чтобы мы доказали свою надежность.
– Да-да, я знаю.
Дрель крутилась быстрее, боль становилась невыносимой.
– Теперь слушай меня, Джордано. Просто держи свой конец и не двигайся. Об остальном позабочусь я.
Превозмогая боль, Огастин зажал свой конец и натянул веревку, согнув колени и откинувшись назад. Судья надсадно мычал из-под кляпа. Все должно быть сделано быстро, без колебаний, сделано – и все тут. Огастин взглянул на Немо, готового дать сигнал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39