Жми, Мак-Клири. Огастин – слабак. Богатый шибздик. И только. Продемонстрируй ему свое этническое превосходство. Жми! Выиграй это состязание, ты, старое ирландское дерьмо.
Огастин бежал так, словно его ягодицы были приклеены одна к другой. У него был крупный шаг, но он подволакивал ноги – было видно, что он давно не бегал. Гиббонс несколько удивился. Он всегда считал, что Огастин из тех, что увлекаются бегом в кроссовках стоимостью в сотню долларов.
Мак-Клири бежал, как настоящий коп, с откинутой назад головой, выпятив грудь. Он был старше Огастина, но знал, как надо бегать, возможно, потому, что это было у него в крови. Большинство ирландцев способны на такое. Им постоянно приходится бегать в поисках оружия для ИРА. Бег у этих парней в генах. Мак-Клири в два счета решил эту задачу и остановил своего босса меньше чем в ста футах от мусороуборочной машины.
Гиббонс перебрался на заднее сиденье, вылез в окно и пошел проследить, как будет происходить задержание. Он должен быть уверен, что Мак-Клири все сделает правильно.
Когда Гиббонс подошел, оба они фыркали и отдувались уже на земле – Огастин сидел на заднице, Мак-Клири стоял на коленях.
– Задержи подозреваемого, Мак-Клири. Тебе что – нужно все объяснять?
Мак-Клири посмотрел на него снизу вверх умоляющим собачьим взглядом.
Гиббонс навел на него револьвер.
– Я сказал, задержи подозреваемого.
Мак-Клири кивнул и пополз к Огастину, который смотрел на него угрожающим взглядом. Вид у ирландца был самый беспомощный – он боялся своего босса.
– Действуй, Мак-Клири. Тебе должна быть известна процедура. Пусть он встанет к стене. Обыщи его и скажи ему о его правах. Пристегни его за руку, как положено при конвоировании. Давай кончай с этим.
Лицо Огастина подергивалось.
– Ты ко мне не прикоснешься, – сказал он, подчеркивая каждое слово и растирая при этом лицо.
Гиббонс навел на него револьвер.
– Заткнись, советник. Что бы ты сейчас ни сказал, может и, совершенно определенно, будет использовано против тебя.
– Ты рубишь дерево не по себе, Гиббонс.
– Ты оказываешь сопротивление при аресте, Огастин. Заставляешь меня форсировать события.
– Послушай, Катберт, – вмешался Мак-Клири, – разве хоть сейчас мы не можем вести себя благоразумно?
– Нет.
Поднимаясь на ноги и отряхиваясь, Огастин смотрел на закованные в наручники руки Гиббонса, державшие револьвер.
Прищурившись, он посмотрел Гиббонсу в глаза.
– Я сделаю для тебя, Гиббонс, все, что смогу, хоть это будет и нелегко. – Он с трудом выговаривал слова. – То, как ты управлял машиной, сулит тебе обвинение в создании опасной ситуации на дороге. Это неизбежно. А теперь убери револьвер, а то нам придется добавить к этому еще и попытку незаконного ареста.
Гиббонс изобразил улыбку.
– Пошел к черту, Огастин! Мак-Клири, делай свое дело.
Мак-Клири все еще боялся дотронуться до своего босса.
– Мак-Клири, я ненавижу тебя до сердечных судорог. Но мне не нравится, когда невинные придурки принимают на себя вину своих хозяев. Ты меня тоже ненавидишь, но ты знаешь, что я не вру. Твой босс в кармане у мафии. Он замешан также в похищении ребенка. Он проиграл, можешь не сомневаться. Вопрос только в одном, потянет ли он за собой и тебя.
– Не слушай этот вздор, Джимми. Он все сочинил, потому что сам завяз по уши. Он блефует.
– У тебя еще есть выбор, Мак-Клири. Или ты сейчас арестуешь Огастина, или будешь арестован вместе с ним потом. Решай.
– Он пытается одурачить тебя, Джимми. Это все уловки, чтобы выгородить его приятеля Тоцци. – Неожиданно Огастину удалось унять свою дрожь. В его голосе даже появились нотки высокомерия.
Мак-Клири переводил взгляд с одного на другого, он был смущен, его терзали сомнения. Наконец, судя по его лицу, он принял решение.
– Прошу простить меня, мистер Огастин, – произнес он, шагнув к своему боссу.
– Стой!
Огастин молниеносно сунул руку во внутренний нагрудный карман пальто.
– Стоять!
Гиббонс развернулся и направил револьвер в лицо прокурора, тот вздрогнул и выронил что-то на тротуар.
Гиббонс тут же наступил на это «что-то» ногой и ткнул Огастина стволом револьвера в скулу. Затем взглянул на оружие под своей ногой.
– Обыщи его, Мак-Клири. Спорю, у него есть еще один такой же.
Мак-Клири больше не колебался. Гиббонс еще раз взглянул на пистолет на земле. «Глок-19», пластиковый пистолет. Он так и подумал, услыхав звук удара о тротуар. Что-то не то было в этом звуке.
Мак-Клири вытаращил глаза. Точно такой же «глок» он нашел и в кармане пиджака Огастина. Два «глока».
Гиббонс облегченно вздохнул.
Слава Богу, он виновен.
– Шестизарядная парочка, Мак-Клири. – А его торжествующий взгляд говорил: ну, так кто из нас прав?
Мак-Клири стал мрачнее тучи.
– Насколько мне известно, он не левша.
Огастин побледнел, как устрица на тарелке гурмана.
– Держи его под прицелом, Катберт. – Мак-Клири достал ключи и снял с Гиббонса наручники. – Повернитесь, – велел он прокурору.
– Одну минутку, Джимми.
Но Мак-Клири больше не сомневался. Он развернул Огастина, отвел назад одну его руку, надел наручник на вторую, затем защелкнул наручник – дело сделано. Он крепко ухватился за цепь и потянул так, что Огастин даже прогнулся назад.
– На лице Гиббонса появилась крокодилья улыбочка. До чего же здорово видеть этого принца закованным в наручники.
– Вы совершаете большую ошибку, – угрожал Огастин, вертя головой и корча устрашающие гримасы.
Но никто его не слушал.
– Прекрасно сработано, Мак-Клири.
– Спасибо, Катберт.
– А не посмотреть ли нам, что там делает Тоцци?
– Обязательно посмотрим. Я изложу мистеру Огастину его права по дороге. А теперь. Том, пошли.
Он дернул за цепь и вынудил Огастина сдвинуться с места.
Гиббонс подобрал с земли «глок» и последовал за ними. Ему показалось, что теперь Мак-Клири по-настоящему счастлив. К нему вернулся его ирландский акцент. Там, в машине, он на какое-то время утратил его.
Когда они добрались, наконец, до Гранд-стрит, Гиббонс мог поклясться, что все нью-йоркское управление полиции собралось в Малой Италии. Повсюду сновали полицейские машины, копы составляли донесения о несчастных случаях, опрашивая автомобилистов по всей Малберри-стрит. Те орали, визжали и рвали на себе волосы. Еще одна группа полицейских толкалась около белого фургона, напротив ресторана «Прекрасный остров». О том, что творилось на Кэнел, можно было только догадываться. Похоже, страховым агентам сегодня предстояла веселенькая ночка.
Протиснувшись сквозь толпу зевак, они направились к фургону. Тоцци как раз давал показания какому-то чину в форме. Карлик, уже в наручниках, лежал на крыле полицейской машины, охая, стеная и слюнявя капот. Ковер был на том самом месте, куда его бросил Тоцци.
– Эй, Тоцци, я привез тебе подарок. – И Гиббонс протянул своему напарнику «глок». Кивнув в сторону Огастина в оковах, он добавил: – Можешь и его тоже забрать.
Когда полицейские увидели, кто арестован, они чуть в штаны не наложили.
– Мистер Огастин! – Сержант был так поражен, будто увидел перед собой Папу Римского.
– Это ошибка. Большая ошибка. – Лицо у Огастина было помято, глаза лихорадочно бегали. Он, как попугай, твердил о совершенной ошибке.
Тоцци подошел к Огастину и посмотрел на него сверху вниз.
– Как дела. Том? – И он быстро залез в карман Огастина.
– Что ты себе позволяешь? – Огастин все еще был на коне.
– Я кое-что ищу. Том.
– Прекратите, – распорядился сержант. – Вы отстранены от исполнения служебных обязанностей.
– Зато я при исполнении. – Гиббонс предъявил удостоверение и, посмотрев на своего напарника, сказал: – Продолжай обыск.
Сержант сделал недовольную гримасу, но спорить не стал.
– Я его уже погладил, – отозвался Мак-Клири. – Его пистолеты у нас.
– Я ищу другое.
Тоцци продолжал свои поиски, приподнимая Огастина за лацканы пальто, обшаривая все его карманы.
Огастин, казалось, был на грани помешательства: он делал жуткие гримасы, производил странные звуки, блуждающий взгляд его не мог ни на чем сосредоточиться. Сразу видно – не привык, чтобы к нему прикасались.
– Это незаконно. Офицер, я требую...
– А, вот он.
То, что Тоцци искал, лежало в боковом кармане "пиджака Огастина – клочок ковра с восточным орнаментом. Неровный кусочек размером четыре на четыре.
– Прошу прощения, – сказал Тоцци собравшимся вокруг копам и, пробравшись к фургону, принялся разворачивать ковер. – Помоги мне. Гиб.
Вдвоем они развернули на тротуаре весь ковер. Толпа шумела. Все увидели, что в одном из углов ковра вырезан маленький квадрат. В отверстие виднелась серая пластиковая прослойка. На пластике был маленький кусочек клейкой ленты. Тоцци опустился на колени и приставил вырезанный квадрат к ковру как последний фрагмент картинки-загадки.
– Ну, сукин сын, – произнес он, глядя на Огастина, – что ты на это скажешь? Подходит в точности.
– А что это за пластиковая прослойка внутри? – заинтересовался сержант. Голос у него был мрачный и грубый – по-видимому, еще один представитель клана Мак-Клири.
– Можете узнать, – ответил Тоцци.
Он отодрал клейкую ленту.
– У кого-нибудь есть нож?
Перочинный ножичек обнаружился у Мак-Клири на цепочке с ключами. Тоцци обнажил лезвие и ввел его в уже сделанный в пластике разрез. Когда он его вынул, лезвие было покрыто белой пудрой. Ветер неожиданно подхватил ее и сдул на ковер.
– Что это? – сурово спросил сержант.
– Спорю, не сахарная пудра, – ответил Тоцци.
– Мне подсунули этот клочок, – с возмущением произнес Огастин. – Этот человек пытается меня оклеветать.
Мак-Клири звякнул цепью и заставил его снова выгнуться.
– Может, не будем усугублять ситуацию, а?
– Офицер, я требую, чтобы меня освободили. Это клевета. У вас есть полномочия. Сделайте что-нибудь.
Сержант поджал губы и, обдумывая ситуацию, уставился на странную позу Огастина. Гиббонс, поймав взгляд сержанта, пожал плечами:
– Сорок килограммов. Героин. Даю слово. Если тебе не нужен орден, то мы не откажемся.
Сержант больше не колебался.
– Сверните ковер, – скомандовал он своим людям. – Заберите подозреваемого в центральное отделение. Там все выясним.
Двое полицейских подхватили Огастина под руки и повели. Сумасшедший лорд Фаунтлерой пытался бороться, но куда ему было до парней в синем.
– Успокойся, Том, я с тобой, – проговорил Мак-Клири ему на ухо. – Я не позволю, чтобы они забрали все лавры себе. – Затем он повернулся к Гиббонсу и Тоцци: – Вы идете?
Гиббонс покачал головой.
– Забирай его, он твой.
Тоцци пожал плечами.
– Официально я все еще отстранен от исполнения обязанностей. Мне хотелось бы помочь тебе, но...
– Ну, тогда пусть его голова украшает мою стену.
Огастин продолжал шуметь:
– Вы находите, что это очень смешно, Мак-Клири? Увидите, какое веселье я вам устрою. Вам всем. Вы даже не представляете, на что я способен. Вы не...
Он неожиданно остановился, его лицо побагровело. Огастин смотрел поверх толпы. Гиббонс проследил за его взглядом. В дверях многоквартирного дома стояли маленький старый человек и толстый, в прошлом веселый итальянец Зучетти и Саламандра.
– Все это ваша вина! – завопил Огастин поверх толпы, его лицо опять задергалось. – Вы не желали меня слушать. Тупой, неповоротливый крестьянский ум – вот ваша проблема. Вы сами все разрушили. Все было так хорошо задумано, но вы все сорвали. Вы просто грязные крестьяне. Вы не достойны меня.
Огастин все еще кричал, когда копы подтащили его к полицейскому фургону и запихнули в него головой вперед. Гиббонс задумался, для чего он открыто признал свою связь с сицилийцами? Нервы не выдержали или он уже начал строить свою защиту как душевнобольного? Об Огастине ничего нельзя сказать заранее. Этот ублюдок чертовски умен.
Молодой полицейский пробрался сквозь толпу, неся над головой моток клейкой ленты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39