Должно быть, это потому, что мой отец его крестник. Вот он и выбрал меня.
– Тогда почему он не назначил душеприказчиком твоего отца?
– Потому что он ненавидел мою мать. Никогда ей не доверял.
– Ради Бога, Майкл, перестань.
– Но это правда. Он не доверял ей, потому что она не итальянка. Возможно, поэтому он и меня не любил. Я – полукровка.
– Тогда почему же он все-таки выбрал тебя?
– Месть.
Тоцци выудил еще одно печенье – колокольчик с красными крапинками, отправил его в рот и машинально стал жевать, потом осознал, что сделал это в состоянии крайнего раздражения: он никогда не ел окрашенного в красный цвет. Все красные красители содержат канцерогенные вещества. Вот черт.
Лоррейн порылась в коробке и вытащила печенье, на котором ничего не было.
– Ты не переработаешься, Майкл. Быть душеприказчиком – не такое уж сложное занятие.
– Ты думаешь? Я бы предпочел стать генеральным секретарем ООН. Посуди сама. Ничего хорошего, кроме неприятностей, это не принесет. Сразу обнаружится огромное количество двоюродных братьев, о которых я раньше и слыхом не слыхивал. Они пронюхают о завещании и тут же примутся за дело. Начнут клятвенно утверждать, что были близки к дядюшке Питу и потому имеют какие-то особые права. И на кого они набросятся, когда не получат того, на что рассчитывали? Против кого затеют судебные разборки? А? Против душеприказчика, то есть против меня. – Тоцци извлек гладкое печенье с грецким орешком посередине. – Кроме того, именно сейчас у меня нет на это времени. Я пригвожден к этому процессу по делу Фигаро. – Он сжал печеньице, и оно рассыпалось в его руке. – Черт.
– Ну и не надо лезть из кожи. Университет до конца января на зимних каникулах. В следующем семестре я веду всего один курс. Весь лекционный материал сохранился у меня от прошлого года, так что много готовиться к занятиям не придется. Поэтому часть дел я смогу взять на себя.
– Правда? А я думал, ты разрисовываешь квартиру Гиббонса, делаешь ее более пригодной для жизни. Теперь, когда ты там поселилась.
Лоррейн очень серьезно посмотрела на него. Она не улыбалась.
– Вот уже две недели я воюю с Гиббонсом из-за цвета. Ему не нравится ничего из того, что я предлагаю. Он говорит, что мой вкус слишком домашний, слишком сусальный.
– А ты не можешь пойти на компромисс?
– Знал бы ты, что он предлагает в виде компромисса, – вздохнула Лоррейн. – Грязно-розовый. И можешь себе представить почему? Так окрашены стены в помещениях для допросов в полиции. Предполагается, что этот цвет умиротворяюще действует на допрашиваемых. – Она взяла очередное печенье – колокольчик с красными канцерогенными крапинками.
– А разве не выпускается розовая краска, которая понравилась бы вам обоим?
– Ненавижу розовый цвет. А этот ужасный синий палас в прихожей? Гиббонс утверждает, что он ему нравится, и ни за что не хочет, чтобы я его поменяла.
Тоцци нахмурился и пожал плечами.
– Не так уж он и плох.
Тоцци вспомнил этот синий палас. Такого же цвета были плиссированные юбочки из шерстяной ткани, которые Лесли Хэллоран обычно носила вместе с блейзерами-матросками. Это была ее школьная форма. Он вспомнил также синюю джинсовую мини-юбку и белую кружевную блузку, которые были на ней на танцевальном вечере студентов-второкурсников в канун Дня всех святых. В тот вечер он едва не пригласил ее танцевать.
– Майкл, ты меня слышишь?
– Что?
Лоррейн сердито покачала головой.
– Ты так же ужасен, как Гиббонс. У вас в голове только ФБР.
– Не надо, Лоррейн. Ты же знаешь, что это не так.
– Тогда, возможно, причина во мне самой. Я привыкла не обращать внимания на эксцентричность Гиббонса, но сейчас, когда мы поженились, она беспокоит меня значительно сильнее. Я изо всех сил стараюсь избегать стереотипов. Ну знаешь, есть женщины, которые, пока за ними ухаживают, скрывают свое недовольство, надеясь, что после свадьбы им удастся изменить своего мужчину. Я не хочу походить на них. И все-таки с ним ужасно трудно.
– О какой эксцентричности ты говоришь? Я работаю с Гиббонсом уже одиннадцать лет и ничего эксцентричного в нем не замечал. Я хочу сказать, он, конечно, изрядный стервец и сукин сын и может быть чертовски язвительным, но никогда не изображает из себя пуп земли. – Тоцци усмехнулся, ожидая ее реакции.
– Ну нет, время от времени очень даже изображает. Иногда он такое выкидывает, что... – она сжала губы и потрясла кулаком, – что мне хочется как следует вправить ему мозги.
– Мне тоже. Как сегодня, например. Весь день он был в отвратительном настроении. Каждый раз бил меня по башке, когда я поворачивался, и все потому, что не выносит парня, которого встретил в суде, – одно время он был агентом ФБР.
– Как его зовут? – Лоррейн прищурилась.
– Джимми Мак-Клири.
Лоррейн поморщилась.
– Так вот почему он был так груб прошлой ночью. О Боже. – Ее глаза неожиданно широко раскрылись, она выхватила из коробки зеленую елочку. – Почему я должна это терпеть?
– Ты знаешь Мак-Клири?
Какое-то мгновение она молча смотрела на него, словно сомневаясь, стоит ли ему говорить.
– Да, – наконец произнесла она. – Я его знаю.
Тоцци поставил свой стакан с кофе.
– И ты его хорошо знаешь?
Она скорчила гримасу.
– Не то чтобы так хорошо. Мы несколько раз встречались, и только.
Тоцци был в шоке.
– Когда это было?
– Давным-давно. Джимми тогда только что появился в отделении на Манхэттене. Мы с Гиббонсом как раз серьезно повздорили, наговорили друг другу кучу гадостей, и я заявила, что не желаю его больше видеть. Ни один из нас не желал идти на попятный, и мы перестали встречаться. Через некоторое время я остыла и хотела помириться с ним, но ты же знаешь Гиббонса. С ним все непросто. Он еще не был готов к примирению. И тут на рождественской вечеринке я встретила Джимми. Я сразу поняла, что Гиббонс не выносит людей такого типа, и, чтобы привести его в чувство, воспользовалась предложением Джимми уйти с вечеринки вместе с ним.
– Ты встречалась с Джимми Мак-Клири? Не могу в это поверить.
– Наши отношения не зашли слишком далеко, Майкл. Мы встретились пару-тройку раз, не могу даже точно припомнить сколько. Ничего серьезного между нами не было. Я же сказала, что хотела заставить Гиббонса поревновать. И должно быть, это сработало. Мы очень скоро помирились. Это произошло в День святого Валентина. Я очень хорошо все помню. Он принес мне тогда розы.
– Гиббонс покупал розы?
Лоррейн поднесла стакан к губам, но пить не стала.
– Он же не всегда занят службой. У него есть и небольшие слабости. Возможно, это глубоко в нем скрыто, но это есть.
– Да, как начинка в конфетке.
Лоррейн сердито нахмурилась.
– Не признаю сарказма. У меня его и дома предостаточно.
– Да уж, не сомневаюсь.
Лоррейн проигнорировала его и опять нырнула в коробку с печеньем. Найдя нужное печеньице, стала нервно его жевать.
– Скажи четко, Лоррейн. Ты правда встречалась с Джимми Мак-Клири? Не могу в это поверить. Он же – право, не знаю, – он же такое дерьмо.
– Но у него прекрасный голос. И настоящая страсть к ирландской литературе. Помню, в одно из наших свиданий он читал на память Йетса, «Леду и лебедя», и даже цитировал целые куски из монолога Молли Блюм в «Улиссе».
Тоцци посасывал свой кофе и кивал. Похоже, занятное это было свиданьице.
– Джимми Мак-Клири – весьма приятная личность. Конечно, не Гиббонс, но очень мил.
Тоцци вытаращил глаза. Даже не произноси этого.
Он уже залез а коробку, разыскивая печенье с грецким орешком, когда в дверь позвонили.
Лоррейн посмотрела на дверь.
– Это, должно быть. Гиббонс. Я просила его заехать за нами сюда.
Тоцци хотел встать, но она жестом остановила его.
– Я сама открою, – сказала она и пошла в прихожую, чтобы впустить Гиббонса.
Обхватив рукой теплый стаканчике кофе, Тоцци сидел, уставившись в пространство. Чертов дядюшка Пит. Умудрился достать меня даже после смерти. Добрый старина Пит. Следовало бы похоронить тебя в одном из этих старых холодильников.
Услыхав, как хлопнула дверь, он взглянул на нее и снова сосредоточился на коробке, пытаясь найти ореховое печенье. Он уже было нашел его, когда Лоррейн открыла дверь.
– О... привет. – Голос Лоррейн звучал слишком уж вежливо.
– Привет. Здесь живет Майкл Тоцци?
Тоцци взглянул на дверь, и сердце у него в груди замерло. Какого черта?.. Это была Лесли Хэллоран. Какого черта она здесь делает?
Тоцци встал и подошел к ним.
Как она, к черту, умудрилась?..
– Майкл, – произнесла она, и ее лицо осветилось теплой, похожей на солнечный майский день улыбкой, – извини, что явилась вот так, без предупреждения, но у нас не было возможности поговорить в суде.
Она вынула руку из кармана своего черного шерстяного пальто и протянула ему. Тоцци молча уставился на Лесли. На пальто у нее был бархатный воротничок. Точно такой, как на другом, сером пальто, когда она училась в девятом классе. И точь-в-точь такой, как у Элизабет Тэйлор на одном из ее костюмов для верховой езды.
Он с опаской взял ее руку. Она была очень холодная.
Что ей здесь нужно? Собирается предложить мне мешок с деньгами, чтобы у меня частично отбило память, когда я выйду давать показания? Или надеется, что я проболтаюсь о намерениях обвинения в отношении ее подзащитного, этого Саламандры? Невероятно. Ну хорошо, я ей скажу пару ласковых.
Он кашлянул и принял чрезвычайно серьезный официальный вид. Только так он мог с ней разговаривать и не чувствовать себя полнейшим болваном.
– Как вам удалось достать мой домашний адрес, мисс Хэллоран? Вы знаете, что подобный визит ко мне крайне неуместен. Позвольте вас предупредить, что я вынужден буду сообщить об этой встрече суду, если она затянется.
Он разыграл великолепную сцену, но эта сучка даже не обратила на него внимания. Она, не отрываясь, смотрела на Лоррейн.
– Извините, а вы случайно, не Лоррейн Тоцци?
– Да... это я, вернее, я была Тоцци, – удивленно произнесла Лоррейн.
– Я уверена, вы меня не помните, но когда-то вы были моей нянькой. Я – Лесли Хэллоран. Дочь начальника полиции.
У Лоррейн отвисла челюсть.
– Боже мой, – Лоррейн смотрела на, нее, прикусив губу, – маленькая Лесли... Боже, это ты.
Женщины обнялись и принялись разглядывать друг друга, держась за руки. Тоцци нахмурился. Они не обращали на него никакого внимания.
Он кашлянул в кулак и прервал их изъявления восторга.
– Я спросил вас, мисс Хэллоран, как вам удалось достать мой адрес?
Голубые глаза в недоумении распахнулись – непреклонная официальность его тона удивила ее. Выглядит она превосходно – даже лучше, чем в школе, подумал он. Хотя напрасно она закрутила так волосы. Однако ей никого не удастся провести. Маленькая Лесли Хэллоран – пожирательница мужчин, адвокат главного наркодельца, коварного головореза.
– Ну, адрес мне дал твой кузен Сал, тот, что работает страховым агентом на Саут-Орандж-авеню.
Лоррейн покачала головой.
– У этого Сала длинный язык. Он не должен был говорить тебе его адрес, но, если честно, я довольна, что ты здесь.
Они обнялись и опять принялись обмениваться комплиментами. Горы могли проснуться, услыхав всю ту чепуху, которую они несли.
– Лоррейн, извини меня. Мисс Хэллоран, мне бы хотелось знать, зачем вы явились сюда? Почему не попытались связаться со мной через управление?
– Я... я хотела поболтать с тобой неофициально.
Она выглядела искренней, даже слегка виноватой. Но его этим не купишь. Она чего-то хотела.
– Неофициальные контакты между защитником и федеральным агентом, участвующими в проходящем уголовном процессе, категорически запрещены и могут осуществляться только в присутствии помощника прокурора США и представителя управления ФБР, в котором служит данный агент. – Из-за плеча Лесли маячил Гиббонс, незаметно появившийся в дверном проеме. Он еще лучше Тоцци разыграл роль официального лица при исполнении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Тогда почему он не назначил душеприказчиком твоего отца?
– Потому что он ненавидел мою мать. Никогда ей не доверял.
– Ради Бога, Майкл, перестань.
– Но это правда. Он не доверял ей, потому что она не итальянка. Возможно, поэтому он и меня не любил. Я – полукровка.
– Тогда почему же он все-таки выбрал тебя?
– Месть.
Тоцци выудил еще одно печенье – колокольчик с красными крапинками, отправил его в рот и машинально стал жевать, потом осознал, что сделал это в состоянии крайнего раздражения: он никогда не ел окрашенного в красный цвет. Все красные красители содержат канцерогенные вещества. Вот черт.
Лоррейн порылась в коробке и вытащила печенье, на котором ничего не было.
– Ты не переработаешься, Майкл. Быть душеприказчиком – не такое уж сложное занятие.
– Ты думаешь? Я бы предпочел стать генеральным секретарем ООН. Посуди сама. Ничего хорошего, кроме неприятностей, это не принесет. Сразу обнаружится огромное количество двоюродных братьев, о которых я раньше и слыхом не слыхивал. Они пронюхают о завещании и тут же примутся за дело. Начнут клятвенно утверждать, что были близки к дядюшке Питу и потому имеют какие-то особые права. И на кого они набросятся, когда не получат того, на что рассчитывали? Против кого затеют судебные разборки? А? Против душеприказчика, то есть против меня. – Тоцци извлек гладкое печенье с грецким орешком посередине. – Кроме того, именно сейчас у меня нет на это времени. Я пригвожден к этому процессу по делу Фигаро. – Он сжал печеньице, и оно рассыпалось в его руке. – Черт.
– Ну и не надо лезть из кожи. Университет до конца января на зимних каникулах. В следующем семестре я веду всего один курс. Весь лекционный материал сохранился у меня от прошлого года, так что много готовиться к занятиям не придется. Поэтому часть дел я смогу взять на себя.
– Правда? А я думал, ты разрисовываешь квартиру Гиббонса, делаешь ее более пригодной для жизни. Теперь, когда ты там поселилась.
Лоррейн очень серьезно посмотрела на него. Она не улыбалась.
– Вот уже две недели я воюю с Гиббонсом из-за цвета. Ему не нравится ничего из того, что я предлагаю. Он говорит, что мой вкус слишком домашний, слишком сусальный.
– А ты не можешь пойти на компромисс?
– Знал бы ты, что он предлагает в виде компромисса, – вздохнула Лоррейн. – Грязно-розовый. И можешь себе представить почему? Так окрашены стены в помещениях для допросов в полиции. Предполагается, что этот цвет умиротворяюще действует на допрашиваемых. – Она взяла очередное печенье – колокольчик с красными канцерогенными крапинками.
– А разве не выпускается розовая краска, которая понравилась бы вам обоим?
– Ненавижу розовый цвет. А этот ужасный синий палас в прихожей? Гиббонс утверждает, что он ему нравится, и ни за что не хочет, чтобы я его поменяла.
Тоцци нахмурился и пожал плечами.
– Не так уж он и плох.
Тоцци вспомнил этот синий палас. Такого же цвета были плиссированные юбочки из шерстяной ткани, которые Лесли Хэллоран обычно носила вместе с блейзерами-матросками. Это была ее школьная форма. Он вспомнил также синюю джинсовую мини-юбку и белую кружевную блузку, которые были на ней на танцевальном вечере студентов-второкурсников в канун Дня всех святых. В тот вечер он едва не пригласил ее танцевать.
– Майкл, ты меня слышишь?
– Что?
Лоррейн сердито покачала головой.
– Ты так же ужасен, как Гиббонс. У вас в голове только ФБР.
– Не надо, Лоррейн. Ты же знаешь, что это не так.
– Тогда, возможно, причина во мне самой. Я привыкла не обращать внимания на эксцентричность Гиббонса, но сейчас, когда мы поженились, она беспокоит меня значительно сильнее. Я изо всех сил стараюсь избегать стереотипов. Ну знаешь, есть женщины, которые, пока за ними ухаживают, скрывают свое недовольство, надеясь, что после свадьбы им удастся изменить своего мужчину. Я не хочу походить на них. И все-таки с ним ужасно трудно.
– О какой эксцентричности ты говоришь? Я работаю с Гиббонсом уже одиннадцать лет и ничего эксцентричного в нем не замечал. Я хочу сказать, он, конечно, изрядный стервец и сукин сын и может быть чертовски язвительным, но никогда не изображает из себя пуп земли. – Тоцци усмехнулся, ожидая ее реакции.
– Ну нет, время от времени очень даже изображает. Иногда он такое выкидывает, что... – она сжала губы и потрясла кулаком, – что мне хочется как следует вправить ему мозги.
– Мне тоже. Как сегодня, например. Весь день он был в отвратительном настроении. Каждый раз бил меня по башке, когда я поворачивался, и все потому, что не выносит парня, которого встретил в суде, – одно время он был агентом ФБР.
– Как его зовут? – Лоррейн прищурилась.
– Джимми Мак-Клири.
Лоррейн поморщилась.
– Так вот почему он был так груб прошлой ночью. О Боже. – Ее глаза неожиданно широко раскрылись, она выхватила из коробки зеленую елочку. – Почему я должна это терпеть?
– Ты знаешь Мак-Клири?
Какое-то мгновение она молча смотрела на него, словно сомневаясь, стоит ли ему говорить.
– Да, – наконец произнесла она. – Я его знаю.
Тоцци поставил свой стакан с кофе.
– И ты его хорошо знаешь?
Она скорчила гримасу.
– Не то чтобы так хорошо. Мы несколько раз встречались, и только.
Тоцци был в шоке.
– Когда это было?
– Давным-давно. Джимми тогда только что появился в отделении на Манхэттене. Мы с Гиббонсом как раз серьезно повздорили, наговорили друг другу кучу гадостей, и я заявила, что не желаю его больше видеть. Ни один из нас не желал идти на попятный, и мы перестали встречаться. Через некоторое время я остыла и хотела помириться с ним, но ты же знаешь Гиббонса. С ним все непросто. Он еще не был готов к примирению. И тут на рождественской вечеринке я встретила Джимми. Я сразу поняла, что Гиббонс не выносит людей такого типа, и, чтобы привести его в чувство, воспользовалась предложением Джимми уйти с вечеринки вместе с ним.
– Ты встречалась с Джимми Мак-Клири? Не могу в это поверить.
– Наши отношения не зашли слишком далеко, Майкл. Мы встретились пару-тройку раз, не могу даже точно припомнить сколько. Ничего серьезного между нами не было. Я же сказала, что хотела заставить Гиббонса поревновать. И должно быть, это сработало. Мы очень скоро помирились. Это произошло в День святого Валентина. Я очень хорошо все помню. Он принес мне тогда розы.
– Гиббонс покупал розы?
Лоррейн поднесла стакан к губам, но пить не стала.
– Он же не всегда занят службой. У него есть и небольшие слабости. Возможно, это глубоко в нем скрыто, но это есть.
– Да, как начинка в конфетке.
Лоррейн сердито нахмурилась.
– Не признаю сарказма. У меня его и дома предостаточно.
– Да уж, не сомневаюсь.
Лоррейн проигнорировала его и опять нырнула в коробку с печеньем. Найдя нужное печеньице, стала нервно его жевать.
– Скажи четко, Лоррейн. Ты правда встречалась с Джимми Мак-Клири? Не могу в это поверить. Он же – право, не знаю, – он же такое дерьмо.
– Но у него прекрасный голос. И настоящая страсть к ирландской литературе. Помню, в одно из наших свиданий он читал на память Йетса, «Леду и лебедя», и даже цитировал целые куски из монолога Молли Блюм в «Улиссе».
Тоцци посасывал свой кофе и кивал. Похоже, занятное это было свиданьице.
– Джимми Мак-Клири – весьма приятная личность. Конечно, не Гиббонс, но очень мил.
Тоцци вытаращил глаза. Даже не произноси этого.
Он уже залез а коробку, разыскивая печенье с грецким орешком, когда в дверь позвонили.
Лоррейн посмотрела на дверь.
– Это, должно быть. Гиббонс. Я просила его заехать за нами сюда.
Тоцци хотел встать, но она жестом остановила его.
– Я сама открою, – сказала она и пошла в прихожую, чтобы впустить Гиббонса.
Обхватив рукой теплый стаканчике кофе, Тоцци сидел, уставившись в пространство. Чертов дядюшка Пит. Умудрился достать меня даже после смерти. Добрый старина Пит. Следовало бы похоронить тебя в одном из этих старых холодильников.
Услыхав, как хлопнула дверь, он взглянул на нее и снова сосредоточился на коробке, пытаясь найти ореховое печенье. Он уже было нашел его, когда Лоррейн открыла дверь.
– О... привет. – Голос Лоррейн звучал слишком уж вежливо.
– Привет. Здесь живет Майкл Тоцци?
Тоцци взглянул на дверь, и сердце у него в груди замерло. Какого черта?.. Это была Лесли Хэллоран. Какого черта она здесь делает?
Тоцци встал и подошел к ним.
Как она, к черту, умудрилась?..
– Майкл, – произнесла она, и ее лицо осветилось теплой, похожей на солнечный майский день улыбкой, – извини, что явилась вот так, без предупреждения, но у нас не было возможности поговорить в суде.
Она вынула руку из кармана своего черного шерстяного пальто и протянула ему. Тоцци молча уставился на Лесли. На пальто у нее был бархатный воротничок. Точно такой, как на другом, сером пальто, когда она училась в девятом классе. И точь-в-точь такой, как у Элизабет Тэйлор на одном из ее костюмов для верховой езды.
Он с опаской взял ее руку. Она была очень холодная.
Что ей здесь нужно? Собирается предложить мне мешок с деньгами, чтобы у меня частично отбило память, когда я выйду давать показания? Или надеется, что я проболтаюсь о намерениях обвинения в отношении ее подзащитного, этого Саламандры? Невероятно. Ну хорошо, я ей скажу пару ласковых.
Он кашлянул и принял чрезвычайно серьезный официальный вид. Только так он мог с ней разговаривать и не чувствовать себя полнейшим болваном.
– Как вам удалось достать мой домашний адрес, мисс Хэллоран? Вы знаете, что подобный визит ко мне крайне неуместен. Позвольте вас предупредить, что я вынужден буду сообщить об этой встрече суду, если она затянется.
Он разыграл великолепную сцену, но эта сучка даже не обратила на него внимания. Она, не отрываясь, смотрела на Лоррейн.
– Извините, а вы случайно, не Лоррейн Тоцци?
– Да... это я, вернее, я была Тоцци, – удивленно произнесла Лоррейн.
– Я уверена, вы меня не помните, но когда-то вы были моей нянькой. Я – Лесли Хэллоран. Дочь начальника полиции.
У Лоррейн отвисла челюсть.
– Боже мой, – Лоррейн смотрела на, нее, прикусив губу, – маленькая Лесли... Боже, это ты.
Женщины обнялись и принялись разглядывать друг друга, держась за руки. Тоцци нахмурился. Они не обращали на него никакого внимания.
Он кашлянул в кулак и прервал их изъявления восторга.
– Я спросил вас, мисс Хэллоран, как вам удалось достать мой адрес?
Голубые глаза в недоумении распахнулись – непреклонная официальность его тона удивила ее. Выглядит она превосходно – даже лучше, чем в школе, подумал он. Хотя напрасно она закрутила так волосы. Однако ей никого не удастся провести. Маленькая Лесли Хэллоран – пожирательница мужчин, адвокат главного наркодельца, коварного головореза.
– Ну, адрес мне дал твой кузен Сал, тот, что работает страховым агентом на Саут-Орандж-авеню.
Лоррейн покачала головой.
– У этого Сала длинный язык. Он не должен был говорить тебе его адрес, но, если честно, я довольна, что ты здесь.
Они обнялись и опять принялись обмениваться комплиментами. Горы могли проснуться, услыхав всю ту чепуху, которую они несли.
– Лоррейн, извини меня. Мисс Хэллоран, мне бы хотелось знать, зачем вы явились сюда? Почему не попытались связаться со мной через управление?
– Я... я хотела поболтать с тобой неофициально.
Она выглядела искренней, даже слегка виноватой. Но его этим не купишь. Она чего-то хотела.
– Неофициальные контакты между защитником и федеральным агентом, участвующими в проходящем уголовном процессе, категорически запрещены и могут осуществляться только в присутствии помощника прокурора США и представителя управления ФБР, в котором служит данный агент. – Из-за плеча Лесли маячил Гиббонс, незаметно появившийся в дверном проеме. Он еще лучше Тоцци разыграл роль официального лица при исполнении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39