Девушка раскрыла ее, пошарила внутри, потом с раздражением высыпала все содержимое на постель.
— Вот, пожалуйста! — воскликнула она, протягивая ему колечко с ключами.
Мейсон осмотрел все три ключа на кольце.
— Один от машины, — сказал он. — А вот эти два похожи на ключи от дома.
— Пожалуй.
— Здесь нет ни одного вашего ключа?
— Нет.
— Вы что-нибудь говорили полиции про эти ключи?
— О том, что они находятся у меня, нет. Я рассказала одному из детективов, что, когда тот человек начал приставать ко мне, я выключила зажигание и выдернула ключи.
— Он спросил вас, где они? Стефани рассмеялась:
— Нет, он не поверил ни одному моему слову. Он слушал меня только потому, что обязан был выслушать, и все.
— Вы хорошая актриса? — поинтересовался Мейсон.
— Не знаю. А что?
— Если я заберу сейчас эти ключи и передам их полиции, это будет выглядеть подозрительно.
— Почему?
— Они удивятся, почему вы раньше ничего о них не говорили.
— Великий Боже, мистер Мейсон, я же побывала в аварии.
— Знаю… Послушайте, а что, если мы подождем, пока вы поднимитесь на свидетельское место, и я попрошу вас рассказать о событиях того вечера. Притворюсь, что думаю, будто в момент аварии эти ключи были у вас в руке и где-то затерялись, но «для порядка» спрошу вас, так ли обстояло дело. Вы на мгновение задумаетесь — сможете изобразить на своем лице такое же озадаченное выражение, как сейчас? — и скажете, что вроде бы бросили их себе в сумочку. После этого я спрошу про сумочку, и вы извлечете их в присутствии членов жюри. Сможете вы это проделать?
— Не знаю. Попытаюсь. Девушке не удастся долго удержаться на «смазливом месте», если она не научится как следует притворяться.
— Что значит «смазливое место»?
— О, чтобы работать в табачном киоске или в гардеробе ночного клуба и тому подобных местах, надо иметь смазливую внешность, отсюда такое название… Вы не просто работник, но еще и украшение заведения. Там к вам вечно пристают, и надо уметь защищаться…
— Хорошо, — сказал Мейсон, опуская ключи обратно в сумочку, — когда у нас будет побольше времени, мы разок порепетируем. Я не хочу, чтобы вы повторяли это несколько раз — все будет выглядеть слишком театрально. Мне нужно, чтобы ваши действия были спонтанными, естественными. А теперь продолжим. Попытайтесь вспомнить об этом человеке что-нибудь еще, что-нибудь такое, что послужило бы ключом к разгадке его личности.
— Мне ничего не приходит в голову.
— Этот смокинг… Ваш попутчик не упомянул, где он был или куда торопится, и почему он так одет?
— Нет. Я тогда не придала этому никакого значения.
— А это могло бы стать ключевым моментом.
— Не понимаю. Смокинг не такая уж большая редкость.
— Остановите любые пять тысяч машин, идущих в десять часов вечера по шоссе Ридж, и посмотрите, многие ли водители будут одеты в смокинги.
Она прищурилась, обдумывая его замечание.
— Да, теперь я понимаю. Деталь необычная.
— А это и есть основа раскрытия любого преступления. Ты находишь необычные моменты, поступки или события, которые отличаются от привычных или естественных, и, использовав их в качестве путеводной нити, отходишь от обобщений и переходишь к специфическим, индивидуальным особенностям.
— Я понимаю, куда вы клоните, мистер Мейсон, но не могу вам помочь. Он не сказал ни одного слова, почему он так одет.
— Вы, должно быть, выехали из Бейкерсфилда около десяти вечера?
— Да.
— И вы предполагаете, этот человек ехал откуда-то севернее Бейкерсфилда?
— Не уверена. Я следила за другими машинами. Нет, он мог просто свернуть на это транспортное кольцо.
— В машине был какой-нибудь багаж?
— Не знаю, я не заметила. Возможно и был, например, в багажнике.
— Вы думаете, в багажнике что-то было?
Она нахмурилась.
— Едва ли.
— Да, вряд ли он мог после аварии обойти кругом машину, открыть багажник и достать оттуда свой чемодан. Тем более что ключ от багажника находился в вашей сумочке.
— Верно.
— У него на руках были кольца?
— Да, на правой руке у него сверкал бриллиант. Я обратила на это внимание, когда он потянулся к рычагу скоростей. Руки у него были ухоженные, пухлые, с короткими толстыми пальцами с маникюром.
— Без перчаток?
— Да.
Раздался деликатный стук в дверь. Стефани вздохнула:
— Это наверняка дядя Макс и его закадычный друг. — Потом крикнула: — Да, входите!
Дверь распахнул Макс Олджер, молодой человек стоял за его спиной.
Стефани рассмеялась:
— Входи же, Джеке, не бойся, я не кусаюсь!
Он подошел к кровати и остановился, глядя на девушку.
— Хэлло, малышка! — пробормотал он, очень осторожно приподнял руку Стефани, лежащую поверх покрывала, и задержал ее на мгновение, поглаживая другой рукой. — Как ты себя чувствуешь?
— Превосходно.
— Я бы не хотел, чтобы ты подумала, будто я… преследую тебя. Знай, я здесь, чтобы помочь тебе. Твой дядя нанял детективов, чтобы разыскать тебя, я же ничего такого не делал. И не потому, что меня не интересовало, где ты находишься, но я знал, что ты уехала по доброй воле. И не хотел делать ничего… Ну, да ты и сама все прекрасно понимаешь.
— Спасибо, Джеке!
— Я и сегодня пришел сюда, только чтобы посмотреть, не могу ли я чем-нибудь помочь. Вот и все. Я не намерен тебе надоедать. Я сказал Максу, что остановлюсь в другом отеле и…
Она отняла у него свою руку и представила:
— Это мистер Мейсон, мой адвокат.
Молодой человек обернулся. Ростом он был с Мейсона, но, несмотря на тонкую талию, фунтов на тридцать потяжелее. Его огромная лапа обхватила гибкие пальцы адвоката.
— Как поживаете, мистер Мейсон? Мистер Олджер рассказал мне о вас. Надеюсь, вы сделаете все, что в ваших силах. Каково положение дел?
— Пока еще ничего не могу сказать, — ответил Мейсон, пожимая руку Джекса.
Стефани Клэр посмотрела на Мейсона.
— А в самом деле, как обстоят дела?
— В данный момент — плохо. Но поначалу всегда так.
— От начала уже прошло много времени.
— А до конца пройдет еще больше, — усмехнулся Мейсон. — Джентльмены, вы не будете возражать, если мисс Клэр расскажет вам о случившемся в общих чертах? Я хочу, чтобы, когда она поднимется на свидетельскую скамью, вся эта история не казалась вызубренной наизусть.
Макс Олджер энергично закивал:
— Правильно, Мейсон, одобряю вашу стратегию. Я бывал в суде и слышал: люди давали показания так, словно вызубрили их на память.
— Возможно, так оно и было. Ну, я пошел.
— Могу ли я забрать ее отсюда? — поинтересовался Макс Олджер.
— Можете, если выложите десять тысяч наличными в качестве залога или двадцать тысяч как поручительство.
— Великий Боже, мистер Мейсон! — ужаснулась Стефани Клэр. — Неужели меня считают такой страшной преступницей? Когда же было принято такое решение?
— Сегодня во второй половине дня.
— Я внесу залог в течение получаса, — заговорил Макс Олджер. — Я не знал, сколько потребуется, поэтому захватил десять заверенных чеков, каждый на десять тысяч долларов.
— Должно быть, вы предвидели, что залоговая сумма будет высокой.
— Да нет, просто я всегда готов ко всяким неожиданностям.
— Хотите выбраться отсюда сегодня вечером? — обратился Мейсон к Стефани.
— Еще как хочу! Я ничего не говорила, потому что глупо жаловаться, коль ничего не можешь изменить, но одна мысль остаться здесь дольше казалась мне ужасной.
Мейсон повернулся к Максу Олджеру:
— Ну что же, оформляйте залог и забирайте ее отсюда. Где вы остановились?
— В «Адирондаке». Там у нас апартамент.
— Я поеду в какой-нибудь другой отель, Стефани, — вмешался Джексон Стерн. — Не хочу быть навязчивым. Не могли бы вы посоветовать мне приличный отель поблизости, мистер Мейсон?
— Я бы порекомендовал «Гейтвью», это в трех или четырех кварталах от «Адирондака». Спокойное место, отель небольшой, но комфортабельный.
— Джеке, если бы ты не был таким нерешительным, ты бы мне больше нравился! — резко сказала Стефани. — Неужели ты так и не поцелуешь меня?
— Ты действительно этого хочешь? Правда?
Она в негодовании отвернулась:
— Больше нет!
Мейсон неслышно вышел из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь, и торопливо зашагал по больничному коридору. Выйдя на улицу, он застегнул пальто на все пуговицы — поднялся холодный ветер, — убедился, что за ним нет слежки, и зашел в аптеку на углу. Оттуда он позвонил в офис Пола Дрейка.
Дрейк только что пришел. Мейсон сказал:
— Пол, я тут подумал, возможно, мы кое-что упустили.
— Что именно?
— Миссис Уорфилд.
— В каком смысле?
— Мы не установили за ней слежку.
— Могу это сделать, если хочешь.
— Думаю, так будет спокойней. Помести в отель двух опытных парней. Они могут занять один номер, по очереди следить за ней и отдыхать.
— Через полчаса они уже будут там.
— Позвони мне позднее домой. Прежде чем они приступят к работе, пусть выяснят, находится ли миссис Уорфилд в своем номере.
— Понятно.
Мейсон повесил трубку, вышел из аптеки и поехал к себе домой. Там он сбросил с себя пальто, жилет, рубашку и брюки, надел слаксы и домашнюю куртку и приготовился закурить, когда раздался телефонный звонок.
— Говорит Дрейк, — услышал он голос детектива, — в «Гейтвью» все о’кей.
— Она в своей комнате?
— Угу. Свет еще горит.
— Твои ребята приступили к работе?
— Да. Но я узнал кое-что интересное.
— Что?
— Она поднялась к себе в номер, а через несколько минут вновь спустилась в вестибюль. Девушка из газетного киоска уже закрывала, миссис Уорфилд пыталась раздобыть старые номера «Фотоплея».
Мейсон присвистнул.
— А они у девушки были?
— Нет.
Мейсон нахмурился, держа в руках телефонную трубку.
— Скажи-ка, та фотография Хомана была опубликована в «Фотоплее»?
— Как будто.
— Не знаешь когда?
— Прошлым летом.
— Она спрашивала какой-то определенный номер?
— Нет, просто старые номера журнала.
— Н-да, миссис Лоис Уорфилд заслуживает более пристального внимания.
— Возможно, ты и прав, — согласился детектив, — но я чувствую себя как-то неловко. Мне показалось, она из тех, кому в игре всегда приходят плохие карты.
— Н-да, если вспомнить, как она отказывала себе во всем, чтобы каждый месяц посылать Спинни какие-то гроши…
— Хотя, знаешь, Перри, я, конечно, не уверен, но в этом есть какой-то подвох. Если она посылала по восемнадцать долларов в месяц, то за год получается двести пятнадцать долларов. Сущие пустяки для любого мошенничества.
— Но не для человека, работающего в кафетерии в Новом Орлеане, — возразил Мейсон. — Смотри в оба, Пол. Я чувствую, мы блуждаем в темноте, а сбоку, на дорожке, разбросаны банановые корки: очень легко поскользнуться и сломать себе шею.
— Послушай, те парни, которых я отправил туда, не новички в своем деле.
— Пусть не спускают с нее глаз! — бросил Мейсон и повесил трубку.
Глава 10
Мейсон поднялся в половине восьмого. Закрыл окна, включил паровое отопление, просмотрел заголовки газет, принял чуть теплый душ. Одевшись, подошел к книжной полке и отыскал толстый справочник в белом переплете, положил его на столик перед окном и стал просматривать.
Справочник содержал автобиографические сведения об известных деятелях киноиндустрии. Мейсон сравнил помещенные в нем данные о Жюле Карне Хомане с тем, что сообщил о нем Пол Дрейк. Возраст — тридцать четыре года; образование среднее и два года колледжа. В справочнике был приведен длинный перечень написанных им киносценариев и поставленных фильмов. Хотя об этом много не говорилось, было ясно, что в Голливуде Хоман работает чуть больше двух лет. Начинал он как писатель, а затем — фантастический взлет. Мейсон не сомневался, что за этим что-то стоит. Но вот что именно — об этом никакого намека.
Мейсон достал их своего портфеля фотографию Жюля Карне Хомана и уставился на нее. Перевернул и посмотрел на обратную сторону. Там было напечатано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Вот, пожалуйста! — воскликнула она, протягивая ему колечко с ключами.
Мейсон осмотрел все три ключа на кольце.
— Один от машины, — сказал он. — А вот эти два похожи на ключи от дома.
— Пожалуй.
— Здесь нет ни одного вашего ключа?
— Нет.
— Вы что-нибудь говорили полиции про эти ключи?
— О том, что они находятся у меня, нет. Я рассказала одному из детективов, что, когда тот человек начал приставать ко мне, я выключила зажигание и выдернула ключи.
— Он спросил вас, где они? Стефани рассмеялась:
— Нет, он не поверил ни одному моему слову. Он слушал меня только потому, что обязан был выслушать, и все.
— Вы хорошая актриса? — поинтересовался Мейсон.
— Не знаю. А что?
— Если я заберу сейчас эти ключи и передам их полиции, это будет выглядеть подозрительно.
— Почему?
— Они удивятся, почему вы раньше ничего о них не говорили.
— Великий Боже, мистер Мейсон, я же побывала в аварии.
— Знаю… Послушайте, а что, если мы подождем, пока вы поднимитесь на свидетельское место, и я попрошу вас рассказать о событиях того вечера. Притворюсь, что думаю, будто в момент аварии эти ключи были у вас в руке и где-то затерялись, но «для порядка» спрошу вас, так ли обстояло дело. Вы на мгновение задумаетесь — сможете изобразить на своем лице такое же озадаченное выражение, как сейчас? — и скажете, что вроде бы бросили их себе в сумочку. После этого я спрошу про сумочку, и вы извлечете их в присутствии членов жюри. Сможете вы это проделать?
— Не знаю. Попытаюсь. Девушке не удастся долго удержаться на «смазливом месте», если она не научится как следует притворяться.
— Что значит «смазливое место»?
— О, чтобы работать в табачном киоске или в гардеробе ночного клуба и тому подобных местах, надо иметь смазливую внешность, отсюда такое название… Вы не просто работник, но еще и украшение заведения. Там к вам вечно пристают, и надо уметь защищаться…
— Хорошо, — сказал Мейсон, опуская ключи обратно в сумочку, — когда у нас будет побольше времени, мы разок порепетируем. Я не хочу, чтобы вы повторяли это несколько раз — все будет выглядеть слишком театрально. Мне нужно, чтобы ваши действия были спонтанными, естественными. А теперь продолжим. Попытайтесь вспомнить об этом человеке что-нибудь еще, что-нибудь такое, что послужило бы ключом к разгадке его личности.
— Мне ничего не приходит в голову.
— Этот смокинг… Ваш попутчик не упомянул, где он был или куда торопится, и почему он так одет?
— Нет. Я тогда не придала этому никакого значения.
— А это могло бы стать ключевым моментом.
— Не понимаю. Смокинг не такая уж большая редкость.
— Остановите любые пять тысяч машин, идущих в десять часов вечера по шоссе Ридж, и посмотрите, многие ли водители будут одеты в смокинги.
Она прищурилась, обдумывая его замечание.
— Да, теперь я понимаю. Деталь необычная.
— А это и есть основа раскрытия любого преступления. Ты находишь необычные моменты, поступки или события, которые отличаются от привычных или естественных, и, использовав их в качестве путеводной нити, отходишь от обобщений и переходишь к специфическим, индивидуальным особенностям.
— Я понимаю, куда вы клоните, мистер Мейсон, но не могу вам помочь. Он не сказал ни одного слова, почему он так одет.
— Вы, должно быть, выехали из Бейкерсфилда около десяти вечера?
— Да.
— И вы предполагаете, этот человек ехал откуда-то севернее Бейкерсфилда?
— Не уверена. Я следила за другими машинами. Нет, он мог просто свернуть на это транспортное кольцо.
— В машине был какой-нибудь багаж?
— Не знаю, я не заметила. Возможно и был, например, в багажнике.
— Вы думаете, в багажнике что-то было?
Она нахмурилась.
— Едва ли.
— Да, вряд ли он мог после аварии обойти кругом машину, открыть багажник и достать оттуда свой чемодан. Тем более что ключ от багажника находился в вашей сумочке.
— Верно.
— У него на руках были кольца?
— Да, на правой руке у него сверкал бриллиант. Я обратила на это внимание, когда он потянулся к рычагу скоростей. Руки у него были ухоженные, пухлые, с короткими толстыми пальцами с маникюром.
— Без перчаток?
— Да.
Раздался деликатный стук в дверь. Стефани вздохнула:
— Это наверняка дядя Макс и его закадычный друг. — Потом крикнула: — Да, входите!
Дверь распахнул Макс Олджер, молодой человек стоял за его спиной.
Стефани рассмеялась:
— Входи же, Джеке, не бойся, я не кусаюсь!
Он подошел к кровати и остановился, глядя на девушку.
— Хэлло, малышка! — пробормотал он, очень осторожно приподнял руку Стефани, лежащую поверх покрывала, и задержал ее на мгновение, поглаживая другой рукой. — Как ты себя чувствуешь?
— Превосходно.
— Я бы не хотел, чтобы ты подумала, будто я… преследую тебя. Знай, я здесь, чтобы помочь тебе. Твой дядя нанял детективов, чтобы разыскать тебя, я же ничего такого не делал. И не потому, что меня не интересовало, где ты находишься, но я знал, что ты уехала по доброй воле. И не хотел делать ничего… Ну, да ты и сама все прекрасно понимаешь.
— Спасибо, Джеке!
— Я и сегодня пришел сюда, только чтобы посмотреть, не могу ли я чем-нибудь помочь. Вот и все. Я не намерен тебе надоедать. Я сказал Максу, что остановлюсь в другом отеле и…
Она отняла у него свою руку и представила:
— Это мистер Мейсон, мой адвокат.
Молодой человек обернулся. Ростом он был с Мейсона, но, несмотря на тонкую талию, фунтов на тридцать потяжелее. Его огромная лапа обхватила гибкие пальцы адвоката.
— Как поживаете, мистер Мейсон? Мистер Олджер рассказал мне о вас. Надеюсь, вы сделаете все, что в ваших силах. Каково положение дел?
— Пока еще ничего не могу сказать, — ответил Мейсон, пожимая руку Джекса.
Стефани Клэр посмотрела на Мейсона.
— А в самом деле, как обстоят дела?
— В данный момент — плохо. Но поначалу всегда так.
— От начала уже прошло много времени.
— А до конца пройдет еще больше, — усмехнулся Мейсон. — Джентльмены, вы не будете возражать, если мисс Клэр расскажет вам о случившемся в общих чертах? Я хочу, чтобы, когда она поднимется на свидетельскую скамью, вся эта история не казалась вызубренной наизусть.
Макс Олджер энергично закивал:
— Правильно, Мейсон, одобряю вашу стратегию. Я бывал в суде и слышал: люди давали показания так, словно вызубрили их на память.
— Возможно, так оно и было. Ну, я пошел.
— Могу ли я забрать ее отсюда? — поинтересовался Макс Олджер.
— Можете, если выложите десять тысяч наличными в качестве залога или двадцать тысяч как поручительство.
— Великий Боже, мистер Мейсон! — ужаснулась Стефани Клэр. — Неужели меня считают такой страшной преступницей? Когда же было принято такое решение?
— Сегодня во второй половине дня.
— Я внесу залог в течение получаса, — заговорил Макс Олджер. — Я не знал, сколько потребуется, поэтому захватил десять заверенных чеков, каждый на десять тысяч долларов.
— Должно быть, вы предвидели, что залоговая сумма будет высокой.
— Да нет, просто я всегда готов ко всяким неожиданностям.
— Хотите выбраться отсюда сегодня вечером? — обратился Мейсон к Стефани.
— Еще как хочу! Я ничего не говорила, потому что глупо жаловаться, коль ничего не можешь изменить, но одна мысль остаться здесь дольше казалась мне ужасной.
Мейсон повернулся к Максу Олджеру:
— Ну что же, оформляйте залог и забирайте ее отсюда. Где вы остановились?
— В «Адирондаке». Там у нас апартамент.
— Я поеду в какой-нибудь другой отель, Стефани, — вмешался Джексон Стерн. — Не хочу быть навязчивым. Не могли бы вы посоветовать мне приличный отель поблизости, мистер Мейсон?
— Я бы порекомендовал «Гейтвью», это в трех или четырех кварталах от «Адирондака». Спокойное место, отель небольшой, но комфортабельный.
— Джеке, если бы ты не был таким нерешительным, ты бы мне больше нравился! — резко сказала Стефани. — Неужели ты так и не поцелуешь меня?
— Ты действительно этого хочешь? Правда?
Она в негодовании отвернулась:
— Больше нет!
Мейсон неслышно вышел из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь, и торопливо зашагал по больничному коридору. Выйдя на улицу, он застегнул пальто на все пуговицы — поднялся холодный ветер, — убедился, что за ним нет слежки, и зашел в аптеку на углу. Оттуда он позвонил в офис Пола Дрейка.
Дрейк только что пришел. Мейсон сказал:
— Пол, я тут подумал, возможно, мы кое-что упустили.
— Что именно?
— Миссис Уорфилд.
— В каком смысле?
— Мы не установили за ней слежку.
— Могу это сделать, если хочешь.
— Думаю, так будет спокойней. Помести в отель двух опытных парней. Они могут занять один номер, по очереди следить за ней и отдыхать.
— Через полчаса они уже будут там.
— Позвони мне позднее домой. Прежде чем они приступят к работе, пусть выяснят, находится ли миссис Уорфилд в своем номере.
— Понятно.
Мейсон повесил трубку, вышел из аптеки и поехал к себе домой. Там он сбросил с себя пальто, жилет, рубашку и брюки, надел слаксы и домашнюю куртку и приготовился закурить, когда раздался телефонный звонок.
— Говорит Дрейк, — услышал он голос детектива, — в «Гейтвью» все о’кей.
— Она в своей комнате?
— Угу. Свет еще горит.
— Твои ребята приступили к работе?
— Да. Но я узнал кое-что интересное.
— Что?
— Она поднялась к себе в номер, а через несколько минут вновь спустилась в вестибюль. Девушка из газетного киоска уже закрывала, миссис Уорфилд пыталась раздобыть старые номера «Фотоплея».
Мейсон присвистнул.
— А они у девушки были?
— Нет.
Мейсон нахмурился, держа в руках телефонную трубку.
— Скажи-ка, та фотография Хомана была опубликована в «Фотоплее»?
— Как будто.
— Не знаешь когда?
— Прошлым летом.
— Она спрашивала какой-то определенный номер?
— Нет, просто старые номера журнала.
— Н-да, миссис Лоис Уорфилд заслуживает более пристального внимания.
— Возможно, ты и прав, — согласился детектив, — но я чувствую себя как-то неловко. Мне показалось, она из тех, кому в игре всегда приходят плохие карты.
— Н-да, если вспомнить, как она отказывала себе во всем, чтобы каждый месяц посылать Спинни какие-то гроши…
— Хотя, знаешь, Перри, я, конечно, не уверен, но в этом есть какой-то подвох. Если она посылала по восемнадцать долларов в месяц, то за год получается двести пятнадцать долларов. Сущие пустяки для любого мошенничества.
— Но не для человека, работающего в кафетерии в Новом Орлеане, — возразил Мейсон. — Смотри в оба, Пол. Я чувствую, мы блуждаем в темноте, а сбоку, на дорожке, разбросаны банановые корки: очень легко поскользнуться и сломать себе шею.
— Послушай, те парни, которых я отправил туда, не новички в своем деле.
— Пусть не спускают с нее глаз! — бросил Мейсон и повесил трубку.
Глава 10
Мейсон поднялся в половине восьмого. Закрыл окна, включил паровое отопление, просмотрел заголовки газет, принял чуть теплый душ. Одевшись, подошел к книжной полке и отыскал толстый справочник в белом переплете, положил его на столик перед окном и стал просматривать.
Справочник содержал автобиографические сведения об известных деятелях киноиндустрии. Мейсон сравнил помещенные в нем данные о Жюле Карне Хомане с тем, что сообщил о нем Пол Дрейк. Возраст — тридцать четыре года; образование среднее и два года колледжа. В справочнике был приведен длинный перечень написанных им киносценариев и поставленных фильмов. Хотя об этом много не говорилось, было ясно, что в Голливуде Хоман работает чуть больше двух лет. Начинал он как писатель, а затем — фантастический взлет. Мейсон не сомневался, что за этим что-то стоит. Но вот что именно — об этом никакого намека.
Мейсон достал их своего портфеля фотографию Жюля Карне Хомана и уставился на нее. Перевернул и посмотрел на обратную сторону. Там было напечатано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33