— Я хочу подчеркнуть, что постановка данного вопроса определяется одной целью — выяснить местонахождение машины, — пояснил Хэнли.
— При этом условии разрешаю ответить на данный вопрос, — произнес судья Кортрайт. — Отвечайте.
— Да, сэр. Около четырех часов дня мне захотелось проветриться. До этого я трудился без отдыха и неожиданно почувствовал, что безумно устал. Я вышел и направился к машине, чтобы проехаться вокруг Малхолленд-Драйв. Моя машина исчезла.
— Ну и что вы предприняли, чтобы отыскать свою машину?
— Возражаю, данный вопрос считаю несущественным и не относящимся к делу, — сказал Мейсон.
— Возражение принято.
— Полагаю, вы можете приступить, — сказал Хэнли, слегка поклонившись Мейсону.
Хоман поднялся с места и собрался покинуть возвышение.
— Одну минуточку, — остановил его судья Кортрайт.
— Разве со мной не закончено?
— Мистер Мейсон имеет право на перекрестный допрос.
— Ох! — вздохнул Хоман и раздраженно посмотрел на адвоката.
— Всего лишь несколько вопросов, — сказал Мейсон, — относительно характера вашей работы, мистер Хоман. Когда вы сосредоточиваетесь, полагаю, вас страшно раздражает все, что отрывает от дела?
— Очень.
— Вы отвечаете на телефонные звонки?
— Нет. Я отключаю телефон.
— Как?
— У меня на аппарате есть небольшой выключатель. Его специально вмонтировали по моей просьбе.
— Однако же вы иногда и сами звоните?
— Крайне редко. Характер моей работы таков, что несведущий человек едва ли может о ней судить. Она требует наивысшей степени сосредоточенности. — И Хоман взглянул на судью.
— Не можете ли вы припомнить какого-нибудь разговора или ситуации, которые бы объясняли, почему мистер Грили взял вашу машину?
— Абсолютно ничего такого, Я убежден, что мистер Грили не брал моей машины.
— И в тот период, когда вы сосредоточенно работали, вы никому не звонили?
— Нет, сэр. Не звонил.
— А какие дела были у вас с Л.К. Спинни в Сан-Франциско? — небрежно спросил Мейсон.
Хоман молча уставился на него.
— Вы не можете ответить на этот вопрос?
— Я его не понимаю. У меня нет никаких дел с мистером… как вы его назвали?
— Спинни, Л.К. Спинни.
У меня нет никаких дел с мистером Спинни в Сан-Франциско. Я никогда не слышал о таком человеке. Теперь я припоминаю, один раз вы уже упоминали это имя.
— Вы не звонили ему ни во вторник, ни в среду?
— Нет, конечно.
— И он вам не звонил?
— Нет.
— А вот это, мистер Хоман, может оказаться исключительно важным. Не забывайте, что счета телефонной компании всегда можно проверить и…
Хоман прищелкнул пальцами — характерный жест нервного человека, которому пришла в голову неожиданная мысль.
— В чем дело? — спросил Мейсон.
— Мистер Мейсон, я не знаю, куда вы клоните, но вот что я хочу вам сказать. Если вы сумеете доказать, что с моего телефона был заказан и состоялся какой-то междугородный телефонный разговор во вторник или среду, вы окажете мне огромную услугу, поистине огромную.
— Почему, могу ли я спросить?
Хоман откашлялся, покачал головой и сказал:
— Я предпочел бы сообщить вам об этом в частном порядке, мистер Мейсон.
— А я предпочитаю, — улыбнулся Мейсон, — чтобы вы ответили мне публично.
— Это не имеет никакого отношения к данному делу, то есть… — Он заколебался.
— Да? — поторопил его Мейсон.
— Я не думаю, что это как-то связано с данным делом.
— И все-таки, может быть, связано?
— Да.
— В таком случае будет лучше, если вы информируете его честь и предоставите ему судить об этом.
Хоман плотно сжал губы, нахмурился и с решительным видом несколько секунд разглядывал рисунок ковра на полу. Потом заговорил:
— В последнее время у меня появились подозрения, что мой шофер ведет с моего аппарата какие-то междугородные разговоры по своим личным делам. Я буду крайне признателен, если вы предоставите факты, подтверждающие мои подозрения. Я уже предупреждал его, но мне хотелось бы выяснить все это до конца.
— Как зовут вашего шофера? — спросил Мейсон.
— Тэннер, Эрнест А.Тэннер.
— Он находится в суде?
В зале послышался шум. Затем поднялся какой-то человек.
— Я здесь, но я не… — медленно произнес он.
— Сядьте, — бросил судья Кортрайт. — Присутствующие в зале не должны прерывать ход судебного разбирательства.
Хоман гневно сверкнул глазами в сторону широкоплечего молодого человека, который, казалось, был настроен весьма решительно, но под суровым взглядом судьи сразу же сник и медленно сел на место.
— Вы не знаете никакого Л.К. Спинни?
— Нет, сэр, не знаю. И если с моего телефонного аппарата восемнадцатого или девятнадцатого числа велись какие-то междугородные разговоры, то это сделано без моего ведома человеком, который не имел права этого делать.
— Разве вы не проверяете ежемесячно свои счета за междугородные разговоры?
Хоман нетерпеливо затряс головой.
— Нет. У меня нет времени на подобные пустяки. Я просто даю распоряжение секретарю оплатить все текущие расходы. В последние несколько месяцев я, случалось, замечал, что в моих телефонных счетах есть номера, о которых я решительно ничего не знаю. Ну, я принял это как должное — по-видимому, решил я, это названивает своим приятелям мой младший братец. На днях, к случаю, я сказал ему об этом. Полагаю, мне не нужно сейчас пересказывать наш разговор… Ну, если вы уже закончили со мной, то меня ждут неотложные дела… фактически я должен…
Заговорил судья Кортрайт:
— Джентльмены, приближается время перерыва. Если опрос может быть завершен в ближайшие несколько минут, суд продлит заседание. В противном случае разбирательство будет возобновлено завтра.
— Ваша честь, — сказал Хоман, — я просто не могу приехать завтра. Сегодня я здесь только потому, что меня заставили прийти. У меня неотложное дело и…
— Мне бы очень хотелось задать вам еще парочку вопросов, мистер Хоман, — прервал его Мейсон. — Об этом телефоне. Вы сказали, что отпустили и филиппинца, и шофера…
— У них свои комнаты в доме. Они приходят и уходят по собственному желанию. Я имел в виду, что освободил их от выполнения обязанностей.
— Где спит шофер?
— Над гаражом.
— А филиппинец?
— В комнате первого этажа.
— Они приходят и уходят через парадный вход?
— Нет, сэр. Шофер пользуется лестницей, которая выходит на боковую улицу. А филиппинец дверью цокольного этажа, тоже ведущей на боковую улицу. Мой дом — угловой. Он занимает несколько участков, но тем не менее дом угловой.
— Теперь, возвращаясь к вопросу о доступности телефона: чтобы поговорить по телефону, им приходилось ходить в главную часть здания?
— Нет, сэр. В их комнатах имеются телефонные аппараты, так же как и во многих других комнатах. Дом оборудован системой внутренней связи, поэтому я из своего кабинета могу позвонить в любое помещение. Они тоже могут звонить от себя по любому телефону.
— Когда вы разговариваете по телефону, другие могут слышать вашу беседу?
Нахмурившись, Хоман ответил:
— Не думаю, мистер Мейсон. Но вы задаете вопросы, на которые я не в силах ответить. Я практически ничего не смыслю в домашних делах, в том числе и в телефонах. Дом для меня — место отдыха, место, где можно расслабиться, повеселиться и… спокойно поработать. Остальными делами в доме занимаюсь не я. — Улыбнувшись, он добавил: — В Голливуде на эту тему наверняка полно сплетен и разговоров. Продюсер, который… Думаю, вы понимаете.
Мейсон тоже улыбнулся:
— Думаю, что понимаю.
Судья Кортрайт нетерпеливо произнес:
— Полагаю, мистер Мейсон, вы захотите продолжить свой перекрестный допрос. Слушание откладывается до десяти часов завтрашнего дня. Вам придется вернуться к этому времени, мистер Хоман.
Хоман вскочил с места.
— Я не могу. Просто не могу! Если я еще и завтра не буду работать, мне это обойдется в тысячи долларов. Я…
— Завтра в десять часов утра, — повторил судья Кортрайт, поджимая губы, повернулся и прошел в свой кабинет.
Широкоплечий шофер, расталкивая всех на своем пути, протиснулся сквозь турникет, подошел к Хоману и презрительно посмотрел на него сверху вниз.
— Что это за идея? Пытаетесь превратить меня в козла отпущения, чтобы самому выйти сухим из воды?
Хоман загремел:
— Мне не нравится ваш тон!
— В дальнейшем он будет вам нравиться еще меньше, — пообещал шофер. — Если вы хотите, чтобы я сказал, где вы…
Хоман быстро повернулся и двинулся к проходу в загородке из красного дерева, отгораживающего столы адвокатов и судейских должностных лиц от людей в зале.
Тэннер протянул левую руку и схватил Хомана за воротник.
— Минуточку, приятель, — прошипел он, — всего одну минуточку!
Хоман быстро повернулся и крикнул хриплым от ярости голосом:
— Убери прочь свои грязные лапы! Привлеченный шумом, Хэнли быстро выступил вперед.
— Послушайте, давайте без глупостей. Уходите отсюда! Что это вы делаете?
— Хоман-то знает, что я делаю, — ответил Тэннер. Хэнли чуть прищурил глаза.
— Вы Тэннер?
— Да.
— Ол-райт. Я представляю окружную прокуратуру. Предупреждаю: немедленно прекратите безобразничать.
Тэннер ответил без тени волнения, презрительно растягивая слова:
— Послушайте, этот парень привык работать на публику. Он великолепный шоумен, известная личность к тому же. А я никто. Но это не значит, что можно безнаказанно порочить мою репутацию. Либо он возьмет назад то, что сейчас наговорил, либо я покажу его во всей красе. Он прекрасно понимает: если я заговорю…
Хэнли повысил голос:
— Мистер Хоман — свидетель. Я считаю его показания крайне важными и необходимыми. Возможно, вы этого не понимаете, но то, что вы сейчас делаете, можно расценивать как попытку запугать свидетеля. У вас могут быть крупные неприятности.
Чушь собачья, — огрызнулся Тэннер. — Никакого свидетеля я не запугиваю.
Вы пытаетесь заставить его изменить показания.
— Я пытаюсь заставить эту крысу сказать правду. Хоман побагровел.
— С меня достаточно! Что за глупости он несет? Этот человек…
— Сейчас не время и не место для подобных перебранок, мистер Хоман. Если вы пройдете со мной, я задам вам еще несколько вопросов. Вам же, мистер Тэннер, лучше выйти отсюда. И прямо сейчас.
Тэннер внимательно посмотрел на помощника прокурора. Какое-то мгновение казалось, что он даст выход обуревающим его чувствам и стукнет Хэнли по носу. Но все же благоразумие взяло верх, и Тэннер повернулся на каблуках.
Откуда-то из задних рядов появилась Хортенс Житковски, подошла к Стефани Клэр и положила руку ей на плечо.
— Выше голову, дорогая. Все будет в порядке! Стефани ответила ей благодарной улыбкой. Хортенс тихонько обратилась к Мейсону:
— Этот шофер не спускал с меня глаз. Как считаете, не стоит ли…
— Да, — сказал Мейсон, — только не надо, чтобы вас видели с нами.
Хортенс, не замедляя шага, прошла мимо, Мейсон же стал укладывать бумаги в свой объемистый портфель.
Проталкиваясь между отдельными группами шушукающихся завсегдатаев судебных заседаний, которые не спешили покинуть зал, Макс Олджер устремился к Мейсону и схватил его за руку. Умные блестящие глаза, казавшиеся огромными сквозь толстые стекла очков, одобрительно смотрели на адвоката.
— Высший класс! — воскликнул Олджер. — Великолепно! Вы показали абсурдность заявлений этой девочки Лайонз. Потрясающий перекрестный допрос. Я очень доволен и искренне вам благодарен!
— Я тоже считаю, что вы проделали все это просто восхитительно, — сказала Стефани Клэр.
Мейсон задумчиво произнес:
— У нас появился кое-какой шанс. Из показаний миссис Грили явствует, что ее муж мог отправиться в Сан-Франциско по делам Хомана. Только вот едва ли возможно, чтобы человек в пять пятнадцать был в Сан-Франциско, а в десять уже очутился в Бейкерсфилде. Как-никак двести девяносто три мили. Возможно, он летел самолетом. Придется сделать небольшую проверочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33