Терри стоял у двери и слышал, как Хуанита быстро прошла по коридору, как вставила ключ в замок. Он осторожно слез со стула, на котором все это время стоял. Итак, инспектор Мэллоу вышел на Хуаниту, узнал, что есть другой портрет, что этот портрет вроде бы был у нее, проверил, действительно ли он был у нее, и ушел.
Почему?
Может быть, он готовил какую-нибудь ловушку для Хуаниты? Или же не просто хотел проверить, правдив ли ее рассказ, а замышлял нечто более серьезное? Если так, то его неожиданный уход должен иметь какое-то отношение к Синтии Рентон и к нему. Терри Клейну, хотя в любом случае это не предвещает ничего хорошего. Хуанита призналась в том, что она жена Мандры, призналась, что это она в два часа ночи вышла с портретом из его квартиры. Она настаивала на том, что портрет был у нее по крайней мере до семи часов вечера, более того, она могла это доказать.
Таким образом, она стала одним из самых важных свидетелей. Логически подозрение могло пасть теперь и на нее. Если до семи часов, как она утверждает, портрет был действительно у нее, то алиби Синтии основывается на поддельном портрете. Если же портрета у нее не было, то из ее утверждения относительно того, что она была в квартире Мандры в два часа ночи, можно заключить, что она одной из последних видела Мандру живым. И в том, и в другом случае, по логике вещей, Мэллоу должен был забрать ее с собой в участок для допроса. Однако он ограничился тем, что извинился перед ней за свое бесцеремонное вторжение в столь тяжелую для нее минуту, выразил свои сожаления по поводу пропажи портрета и ушел.
Поступок Мэллоу столь явно не соответствовал его характеру, что Терри заподозрил ловушку и решил не покидать дом до тех пор, пока не разузнает побольше о замыслах инспектора.
Он выкурил несколько сигарет, в мучительном напряжении ожидая свершения некоего события величайшей важности, не имея, однако, ни малейшего представления, что это будет за событие.
Он вновь осмотрел квартиру в поисках более надежного места, в котором можно было бы спрятать портрет и обломки подрамника, но ничего подходящего не нашел. Попытка предать холст и раму сожжению привела бы к тому, что весь дом наполнился бы дымом. Обломки рамы можно выбросить из окна, но правильным или неправильным будет это решение, выяснится только тогда, когда наступит рассвет. Ему же надо покинуть дом намного раньше.
Стоя в туалете, куда он спрятал обломки подрамника, он вдруг услышал какие-то звуки. Эти звуки встревожили и озадачили его. Он вышел из туалета и оглядел комнату. Все в ней было так, как и прежде, звуки между тем прекратились. Он вернулся в туалет. На этот раз ему удалось обнаружить, откуда исходят эти звуки. Хуанита передвигалась по своей квартире, и задняя стенка туалета, подобно вибрирующей мембране, легко пропускала любые возникающие в соседней квартире шумы. По-видимому, стенка эта служила перегородкой между туалетами обеих квартир, поэтому, если дверь туалета в соседней квартире была открыта, было отчетливо слышно все, что там, за стенкой, происходит. Терри пожалел, что не обнаружил этого раньше, когда в квартире Хуаниты находился инспектор Мэллоу.
В коридоре раздались чьи-то быстрые тяжелые шаги. Наверное, это инспектор Мэллоу решил вернуться, подумал Терри. Только теперь, может, он направляется к нему, к Терри? Он затаил дыхание и напряг слух. Человек, чьи шаги гулко отдавались в коридоре, прошел мимо квартиры Терри и постучал в дверь Хуаниты.
Терри услышал, как открылась дверь и Хуанита Мандра спросила:
— Что вам нужно?
— Вы вдова Джекоба Мандры? — чеканя слог, произнес мужской голос.
Странно, подумал Терри, доктор Седлер. Зачем он здесь?
— Да. А вы кто такой?
— Меня зовут Григсби. Я компаньон вашего мужа. Мы сделали кое-какие совместные капиталовложения, о них я и хочу поговорить с вами.
— Я не желаю разговаривать о деньгах.
— Но это очень важно.
— Меня это не волнует. Я не намерена с вами разговаривать. Во всяком случае, сейчас.
— Я полагаю, вы не хотите, чтобы какая-нибудь другая женщина получила то, что по праву принадлежит вам?
Этот вопрос решил все.
— Входите, — сказала Хуанита.
Терри услышал, как хлопнула дверь, и поспешил к своему «слуховому» посту в туалете. Речь в соседней квартире была слышна так отчетливо, что казалось, будто ее транслируют через громкоговоритель.
— Мы с Джекобом были партнерами, — пустился в объяснения доктор Седлер. — Его безвременная кончина привела к тому, что наши общие дела расстроились. Я понимаю ваши чувства. Я тоже любил Джейка. Он был человеком очень сильным, особенным, конечно, но стоило с ним сойтись поближе, и вы просто не могли его не полюбить. У него было очень много хороших качеств…
— Так что у вас за дело? — перебила его Хуанита.
— Мы имели долю в одной компании по страхованию автомобилей. Мы занимались не самим страхованием, а скорее улаживанием дел, связанных с убытками, понесенными компанией в результате того или иного несчастного случая, а также с переходом прав страхователя к страховщику. Не буду вдаваться в подробности, так как все это очень сложно. Замечу только, что к моменту смерти Джейка кое-какие дела остались неразрешенными. Есть возможность урегулировать их, что принесет компании немалые деньги. Но прежде чем заняться этими проблемами, мне нужно выяснить, что предпринял в этом направлении Джейк. Недели две меня не было в городе. Узнав из газет о смерти Джейка, я тут же прилетел обратно… Если бы вам удалось раздобыть бумаги Джейка, мы могли бы посмотреть… Ну, скажем, некая Синтия Рентон заплатила двадцать тысяч долларов. Я не могу оформить все необходимые документы, пока не докажу, что эти деньги были внесены ею и…
— Рентон? — прервала его Хуанита. — Синтия Рентон?
— Да.
— Это она убила Джейка.
Скрипучим голосом делового человека доктор Седлер произнес:
— Потрясающее заявление. Но меня не интересует, кто его убил, мне важно знать…
Зато, — закричала Хуанита, — меня интересует!
— Сожалею, но меня интересует лишь то, что касается дела…
— А меня — то, что касается убийства. Это она его убила. Застрелила его из «слив-гана», а потом солгала полиции. Сказала, что вышла из квартиры Джейка в два часа с портретом. Я найду ее, эти слова я запихну ей обратно в глотку. Из ее лжи я совью веревку, ею и удавлю. Я…
— Послушайте, — прервал ее Седлер, — мне нужно знать, какие сделки заключил Джейк. То, что вы сейчас тут наговорили, приберегите для полиции. Меня же интересуют дела, которые, кстати говоря, могут представлять интерес и для вас. Где бумаги Джейка?
Хуанита презрительно рассмеялась.
— Вы спрашиваете, где его бумаги? Вы пришли сюда и задаете мне этот вопрос? Вы говорите, что вас зовут Григсби и что вы были компаньоном моего мужа. У моего мужа не было компаньонов, Григсби! И вы хотите получить его бумаги?! Вы что думаете — я дура?!
Ухо Терри было плотно прижато к тонкой стенке туалета, однако даже несмотря на это, он с трудом расслышал слова, которые Седлер произнес до странности тихим голосом:
— Заткнись. Что ты орешь на всю квартиру? Муж тебе говорил когда-нибудь про доктора Седлера?
— Может, и говорил. Что из этого?
— Доктор Седлер — это я.
Она опять засмеялась презрительным, уничтожающим смехом. Послышались какое-то шуршание, шепот, потом Седлер достаточно отчетливо произнес:
— Вам этого достаточно?
— Чего вы хотите? — спросила Хуанита грубым, недовольным голосом.
— Вы знаете, чего я хочу. Джейк обманул меня.
— Вы лжете!
— Я не лгу и могу доказать это. Он присвоил себе двадцать тысяч долларов…
Хуанита не дала ему договорить:
— Я ничего не знаю о его делах. Я знаю, что он был связан с каким-то доктором Седлером. Выходит, что с вами. Я ничего не знаю насчет того, чем вы занимались с моим мужем, но он считал вас проходимцем и не доверял вам…
— Заткнись, дура! — заорал Седлер. От его голоса задрожала тонкая перегородка, к которой Терри прислонил ухо. — Умерь свой пыл и спустись на землю. Мы с тобой одной веревочкой повязаны. Ты меня не проведешь. Я слишком много знаю. Я все знаю про этот «слив-ган», из которого был убит Джейк. Это я достал ему эту штуковину. И я знаю, что в ночь убийства она была в его квартире. Более того, я знаю, каким образом его подсунули полиции. А теперь будь умницей и постарайся достать для меня бумаги Джейка, в противном случае…
Последовал звонкий шлепок, вроде того, который возникает при хлестком ударе ладонью по щеке. Терри услышал, как Хуанита сдавленно вскрикнула, как она тяжело задышала, как, перемежая слова разного рода восклицаниями, проорала:
— Вот мой ответ… к черту вас… убирайтесь вон! Я выцарапаю вам глаза… Вы втянули Джейка в… Негодяй! Отпустите меня, сейчас же отпустите…
За стеной раздался какой-то шум, будто двигали мебель. Терри слышал, как доктор Седлер сдавленным голосом произносил слова, которые мужчины определенного типа неизменно используют для того, чтобы оскорбить женщину. Наконец, прервав поток брани, Седлер воскликнул:
— Что ж, ты сама напросилась! Получай! Короткий звук от удара кулаком по чему-то твердому, глухой стук, произведенный рухнувшим на пол телом, потом быстрые шаги по комнате и голос инспектора Мэллоу:
Та-ак, что здесь происходит? Ты что это, приятель? Если хочешь подраться…
Не договорив, инспектор как-то натужно крякнул, как будто приготовился нанести мощнейшей силы удар.
Раздались треск и грохот, и Терри вновь услышал голос инспектора Мэллоу:
— Надень ему на руки браслеты, Дэйв, и погляди, что там с женщиной. Потом осмотрим квартиру…
Хуанита, Мэллоу, мужчина по имени Дэйв и доктор Седлер — все они еще некоторое время пробудут в квартире, мелькнуло в голове у Терри. Если он, Терри, хочет добраться до Синтии, пока еще не слишком поздно, лучшей возможности не будет — такая возможность может представиться очень не скоро. Ему хотелось узнать, что произойдет дальше в квартире Хуаниты, но вместе с тем надо было поскорей увидеть Синтию.
Стараясь производить как можно меньше шума, он покинул свой пост, выбрался из квартиры в коридор, спустился по лестнице и вышел в наполненную туманом мглу сырой улицы.
Глава 11
Людям свойственно обращать внимание лишь на внешнюю сторону событий, они редко учитывают тот факт, что любое, даже самое незначительное событие являет собой некую совокупность внутренних и внешних обстоятельств. Когда Терри, выяснив, что в ловушку инспектора Мэллоу попался доктор Седлер, выбрался наконец на улицу, он вдруг ощутил необыкновенный душевный подъем. Ему удалось забрать портрет из квартиры Хуаниты. У Синтии по-прежнему твердое алиби, даже несмотря на то, что оно может быть подвергнуто сомнению из-за показаний домохозяйки, которая утверждает, что в семь часов вечера якобы видела в квартире Хуаниты портрет Мандры. Свое алиби Синтия может подтвердить фактическим предъявлением портрета, чего, в отличие от нее, не может сделать Хуанита. Для того чтобы подтвердить наличие другого портрета, инспектору Мэллоу нужно собрать неопровержимые доказательства; пока он не сделает этого, действовать ему придется очень осторожно. Посеяв семена подозрительности в умах заговорщиков-шантажистов, Терри тем самым дал инспектору ключ к разгадке темных, тайных махинаций, которыми занимался Мандра. Более того, поскольку каждый из тех, кто принимал участие в этих махинациях, не доверял партнерам, все в этом грязном деле смешалось в один сплошной комок взаимных притязаний, упреков и обвинений, что в будущем могло весьма положительным образом отразиться на общем ходе событий.
Теперь Терри во что бы то ни стало нужно было опередить Мэллоу и посвятить Синтию в обстоятельства дела, которое приняло столь неожиданный оборот. Осуществлению его намерения помешал, однако, тот простой до нелепости факт, что добраться до дому ему, собственно, было не на чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35