— А четвертое? — нетерпеливо произнес Давыдов.
— Четвертое — это и есть АОЗТ «Серебряные крылья».
— И чем это АОЗТ занимается? — поинтересовался Кондратов.
— А всем: изготовлением и обкаткой летательных аппаратов, построенных по индивидуальным проектам, почтовыми перевозками, арендой летательных аппаратов вместе с пилотами, обучением пилотированию вертолетов и легкомоторных самолетов. Кроме того, сия фирма успешно занимается разработкой, ремонтом и установкой авионики и бортового оборудования. У них там даже авиаклуб есть для богатеньких Буратино. И еще есть авиамастерские, в которых производился монтаж бортового оборудования «Птеродактиля». Последние два года все перечисления по проекту уходили, в основном туда.
— Понятно. А завод?
— Пока завод находился под крылом у «Камовского» КБ, там все было в порядке. Но после девяносто пятого года в результате прихватизации он акционировался и превратился в это самое АОЗТ.
— Интересно.
— Конечно. Особенно интересно то, что агентство является одним из его не самых мелких держателей акций.
— Здорово. А откуда у агентства на это столько бабок?
— Умница! И мы подумали точно также. Не могло агентство выкупить себе завод целиком, у агентства около пятнадцати процентов акций, тридцать — у других государственных предприятий, десять — у персонала «крыльев», тридцать — в руках мелких владельцев, в том числе, и иностранных.
— И что?
— А то. За всеми этими мелкими акционерами стоят «Вестингауз электрик» и «LORAL TSS»
— Так запросто, открыто и внаглую?
— А почему бы и нет? У нас сейчас все запросто.
— И агентство поручило разработку ударного вертолета фирме, контролируемой из-за бугра?
— Выходит, что так.
— Весело.
— Не очень, ну да ладно. Теперь перейдем к исполнителям. Я тут на всякий случай зарядил нашу молодежь архивы пошерстить по всему личному составу вашего отдела и эскадрильи. И вот что получилось.
Медведев разложил веером по столешнице несколько папок с фамилиями. Давыдов выбрал наугад первую попавшуюся. Это оказались выдержки из личного дела капитана Томашенко С. Р. Начало было самое заурядное/школа, училище, Северный Флот, женитьба, несколько наград, а потом увольнение. Статья «невыполнение условий контракта со стороны военнослужащего». В принципе, ничего страшного. Анатолий знал множество людей, воспользовавшихся этой формулировкой для увольнения с места службы, отнюдь не разгильдяев или нарушителей, некоторые потом восстанавливались там, где им служить было удобнее, и успешно служили дальше. Просто процедура увольнения по этой формулировке происходила быстрее, чем плановый перевод к новому месту службы. Но Медведевская «молодежь» лопатила архивы недаром. На листке, вложенном в пачку, была ксерокопия расследования случая нарушения режима полетов. Экипаж Томашенко попался при попытке перевоза пяти шкур белых медведей, точнее, они отклонились от маршрута и совершили посадку, чтобы забрать шкуры у добывших их аборигенов Севера. Местные особисты встречали товар, так сказать, у трапа, после чего Сергей Романович Томашенко покинул ряды ВС РФ и два года служил в армии «незалежной» Украины. Там его карьера снова закончилась преждевременно, он попался на перевозке того, чего возить совсем не стоило, а именно двадцати килограммов технического золота. Правда, хозяином груза оказался кто-то рангом повыше, поэтому капитан был уволен, а не посажен. За демобилизацией последовали развод и два года работы в гражданской фирме на авиаперевозках где-то в Грузии. От граждан характеристика была самая что ни на есть отличная, с ней Томашенко призвался в агентство, где и продолжил свою службу.
— И как это, интересно, его обратно в войска взяли? — с недоумением произнес Давыдов и захлопнул папку. От прочитанного остался какой-то неприятный осадок, как будто он только что следил за кем-то через замочную скважину.
— А ты в материалах расследования внимательно посмотри, кто у него на флоте был командиром.
Анатолий снова раскрыл папку. Командиром старшего лейтенанта Томашенко С. Р. был тогда еще капитан Ревда И. В. Анатолий удивленно присвистнул.
— А этот экземплярчик еще любопытнее будет, — контрразведчик вручил Давыдову выдержки из личного дела еще одного члена экипажа «Птеродактиля». — Читай от того места, что красным выделено.
Давыдов уткнулся в текст. Суть сводилась к следующему: 25 сентября 1984 года экипажу транспортно-боевого «Ми-б», в котором прапорщик Афанасьев В. А. летал бортовым техником после окончания школы прапорщиков, было приказано вылететь на поиск и спасение экипажа подбитого афганскими «моджахедами» «Ми-24». Связь с летчиками подбитой американским «Стингером» машины была устойчивая. Противника вблизи места вынужденной посадки они не наблюдали, и кто-то из вышестоящего штаба, в нарушение всех правил, по которым для проведения поисково-спасательной операции положено привлекать не менее двух вертолетов, отправил на вылет только одну машину. Отсутствие наблюдаемого противника оказалось вражеской уловкой. Как только транспортная вертушка села, чтобы забрать терпящий бедствие экипаж, по ней был открыт ураганный огонь. «Духи» затаились вокруг «Ми-24» и ждали вертолет, отправленный для поиска и эвакуации экипажа, чтобы сбить и его. Командир «Ми-6» и правый летчик были выбиты сразу, спустя мгновение был ранен и фельдшер, сопровождавший экипаж спасателей. Летчики «Ми-24» пытались вести ответный огонь, но были ранены. Под обстрелом Афанасьев не растерялся, он умудрился подобрать сбитый экипаж, поднять вертолет в воздух, привести его домой и посадить. Правда, ему помог фельдшер, успевший выкинуть в распахнутый люк дымовые шашки, чтобы скрыть завесой взлетающую машину и долбивший по засевшим на земле «духам» из пулемета, пока вертушка не отошла на безопасное расстояние, но от этого заслуги прапорщика меньше не становились. Когда об этом поступке узнали в верхнестоящем штабе, то сначала не поверили и приказали Афанасьеву прибыть для разбора случившегося и выяснения всех деталей и подробностей. Спасенный экипаж уцелел полностью, а в экипаже спасателей живым остался только борттехник. Командир и штурман скончались от ран. Командир эскадрильи, в которой прапорщик проходил свою службу, незамедлительно приказ выполнил. Он отправил подчиненного «в верхний эшелон», снабдив его пакетом, в котором было наградное представление и собственноручно написанные командиром и штурманом сбитого экипажа рапорта. По прибытии в штаб Афанасьев первым делом вручил пакет адресату, не зная, что в нем рапорт комэска с просьбой перед комдивом о ходатайстве перед вышестоящим командованием о представлении прапорщика к высокому званию «Героя Советского Союза». А вторым делом разнес адресату челюсть, поскольку именно тот отправил на вылет один борт вместо двух, а как раз это Афанасьев знал хорошо. От военного трибунала прапорщика «отбил» командир спасенного экипажа «Ми-24», оказавшийся командиром авиаполка. Трибунала не было, челюсть у начальства зажила, представлению хода не дали, а Афанасьева весь срок его пребывания в ДРА посылали в самые гиблые места. К концу службы он был награжден тремя афганскими медалями и одним орденом, но не получил ни одной (ни одной!) награды своей страны. После замены прапорщик Афанасьев А. В. был отправлен служить на Север. Вопреки действующему тогда положению права выбора места дальнейшей службы ему не предоставили. Вот тебе и «Ледолайзер». Эпизод с медведем после всего этого штрих к портрету, не более.
— Ознакомился? — осведомился Медведев.
— Угу.
— Верни обратно.
— Семейства ни у кого из них не значится? И детей нет? — уточнил Давыдов, возвращая папку.
— Весь экипаж холостой, либо разведенный, и детей действительно ни у кого нет.
— Это уже любопытно, — произнес Кондратов, — Их, что же, всех таких специально отбирали?
— Ну вряд ли. Скорее всего, это просто совпадение. Хотя и вариант отбора исключать нельзя. Все, кстати, бывшие подчиненные Ревды, как и значительная часть остального персонала эскадрильи. Когда ее начали формировать, отбор личного состава вели Салий и Ревда лично. Вот так-то. Кстати, оставшиеся десять процентов акций фирмы «Серебряные крылья» принадлежат акционерам по фамилии Менкин, Рязанова и Салий.
— Это уже прямое попадание. Пора свистать наверх нашего прокуратора.
— Уже, — важно кивнул Медведев. — Теперь у нас все законно, официально и подотчетно. Да, еще вот держи, на память.
Контрразведчик достал из дипломата афишку из серии «их разыскивает милиция», на ней был изображен дезертир Давыдов А. В., под фотографией негроидного типа приводились демографические данные Анатолия и описывались его «подвиги».
— Спасибо, — майор критически рассмотрел шедевр настенной живописи и передал его Кондратову. — Похож?
— Не, в жизни ты моложе и, пожалуй, красивше.
— И что мне теперь делать?
— Ничего, мы это дело отбили, так что постовые и городовые тебя за рукав хватать и тянуть в отделение не будут, но я думаю — это реакция на вашу встречу с представителями службы безопасности агентства. Ну, отдыхайте, мне еще специалиста с оборудованием встречать.
Отведенное для отдыха время Давыдов по совету Кондратова потратил на преображение. То, что его «всесоюзный» розыск отменили, это хорошо, но где гарантия, что агентство не организует что-нибудь еще в том же ключе, типа: из Владимирского централа сбежал опасный преступник Сидоров с Давыдовскими приметами?
Смена имиджа происходила под чутким руководством и при непосредственном участии Байта. Анатолию показалось, что профессия визажиста для разведчика была тайным хобби. Во всяком случае, к ее исполнению он приступил со всем рвением. Радист отлучился на склад и вскоре вернулся со всем необходимым. Перво-наперво, он заставил Давыдова перекрасить в черный цвет его не очень густую шевелюру. Потом майору пришлось намазаться кремом из принесенного Байтом тюбика, вследствие чего его кожа приобрела устойчивый смуглый оттенок. Радист осмотрел майора, удовлетворенно кивнул головой и протянул зеркало, чтобы и тот смог оценить результаты их совместной работы. Давыдов с сомнением вернул зеркало обратно.
— Как-то все это не очень стыкуется. Ты где-нибудь голубоглазого негра видел?
— Момент, герр майор! — радист извлек из кармана полевой формы маленький пластмассовый контейнер с какой-то жидкостью. — Последнее поступление на наш склад.
— А это еще что?
— Контактные линзы, по диоптриям они ничего не дают, а цвет меняют.
Несколько минут ушло на то, чтобы Давыдов приладил линзы. Радист достал из того же кармана лак, придавший ногтям Анатолия цвет, гармонирующий с цветом кожи. Байт придирчиво осмотрел клиента, заставил подкрасить уши, довольно поцокал языком и поволок его демонстрировать остальным членам группы. Группа как раз обедала, когда в зал завалились оба участника маскарада. Давыдов чувствовал себя бледнолицым миссионером, которого его индейские друзья раскрасили в цвета племени, чтобы он не слишком выделялся среди краснокожей паствы.
— Ну как? — Байт отошел в сторону, давая остальным в полной мере насладиться содеянным.
— Теперь я турок, не казак, — густым басом пропел Твист. Остальные весело загалдели.
— Можно играть Отелло, — одобрил Кондратов. — Только волосы завить посильнее, мавры, они по историческим свидетельствам были покурчавее.
— Угу, — согласился Давыдов и, усаживаясь за стол, мрачно глянул в сторону радиста. — Если он будет Дездемоной, то я со всем удовольствием.
ГЛАВА 21. ШПИОНСКИЕ СТРАСТИ
В ватнике, красной бейсболке, резиновых сапогах и спортивном костюме Давыдов выглядел как студент института имени П. Лумумбы, вышедший собирать грибы в лесах Подмосковья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41