— Юра — это высший свет, это не мой клиент, для меня он недоступен и неприкосновенен.
— А он вроде говорил, что ты к нему подбираешься? — Слава был явно озадачен словами Пафнутьева.
— Как я могу к нему подбираться, если у него в кабинете портрет президента с личной подписью? Нет, Слава, нет. Мне было поручено задать ему несколько вопросов, он отказался на них отвечать... Может быть, правильно поступил, поскольку его положение не позволяет бросаться словами с такой шелупонью, как я...
— У него другое мнение...
— Разберется. — Пафнутьев махнул рукой и снова уставился на проплывающую под ним Испанию.
Приземлились недалеко от трассы рядом с какой-то забегаловкой. Красивая оказалась забегаловка, ухоженная. Внутри ресторанчик, рядом магазин запчастей, тут же заправочная станция.
— Неплохо, — одобрил Пафнутьев. — Так жить можно.
На стоянке уже ждала машина с водителем. Слава отлучился к нему, о чем-то поговорил по мобильнику — Пафнутьев ждал, что тот обязательно будет звонить, причем именно Лубовскому. Слова, которыми они обменялись со Славой в вертолете, требовали продолжения, разъяснения. Слава вернулся от машины хмурый, из чего Пафнутьев сделал вывод, что все задуманное остается в силе, не удалось ему попудрить мозги Лубовскому, не клюнул тот на его наживку.
Посидели в тени за столиком, выпили по стакану холодного вина, разместились в машине и, не теряя времени, отъехали. Водитель молчал, что было несколько странно, поскольку в Испании, как успел заметить Пафнутьев, люди радушнее и разговорчивее, чем в Москве, они охотно вступают в разговор, охотно смеются, не слишком заботясь о том, чтобы для смеха была какая-то причина.
Произошло еще одно маленькое событие, которое могло бы остаться незамеченным, если бы не напряженность всего утра. Неожиданно на одном из поворотов возникли двое мужчин с небольшими дорожными сумками. Они подняли руки, прося остановиться, подбросить, не оставлять их погибать на солнцепеке.
— Выручим ребят? — обернулся Слава к Пафнутьеву.
И до того, как тот успел что-то ответить, положил руку водителю на плечо, остановись, дескать. Бедолаги тоже оказались не слишком веселыми, хотя, казалось бы, почему им не обрадоваться такой оказии? Нет, втиснувшись на заднее сиденье по обе стороны от Пафнутьева, они поставили сумки себе на колени и молча уставились в ветровое стекло.
— Далеко собрались? — спросил Пафнутьев, даже не надеясь на ответ, было маловероятно, что они будут знать русский язык.
Оказывается, знали. И уловка Пафнутьева их застала врасплох.
— Да нет, тут рядом, — ответил один из них, и Пафнутьев заметил, как напряглась спина у сидящего впереди Славы — произошло нарушение сценария, что-то пошло не так, не должны были попутчики вступать в разговор с Пафнутьевым.
— Как вам Испания?
— Ничего, жить можно.
— Давно здесь?
— Мужик... Ты это... Отдохни. Мы тебя не трогаем, и ты не лезь. Едешь — и едь.
Это уже было явное нарушение. Слава не оглянулся, хотя Пафнутьев прекрасно видел, как он опять весь напрягся. Ясно, что это были не случайные попутчики. Не с ними ли и говорил Слава возле посадочной площадки? Надо было что-то предпринимать. Движение на дороге оживленное, вряд ли они решатся прямо вот здесь средь бела дня, вряд ли...
А там кто знает, кто знает...
Если бы он догадался сесть рядом с водителем, то можно было бы попытаться вырвать руль и устроить маленькую аварию, но сейчас это было невозможно, с двух сторон от него сидели эти липовые попутчики.
— В туалет бы, — сказал Пафнутьев, всматриваясь в дорогу — не видно ли очередной забегаловки.
— Сейчас свернем, — ответил Слава, — тут недалеко поворот...
— Да тут и без поворота будочки на каждом шагу.
— Платные.
— А что, у Юры и на туалет не хватает для своих людей? Обнищал? Отощал? — уже помимо своей воли куражился Пафнутьев.
— С туалетами у нас пока все в порядке. С остальным напряг, а с туалетами управляемся.
Неожиданно водитель свернул резко вправо, дорога пошла вверх, на гору, и машин здесь не то чтобы поубавилось, они вообще исчезли.
Остановились на площадке. Попутчики как-то профессионально выскочили и остановились по обе стороны машины. Выбрался и Пафнутьев. Подошел к откосу — внизу шла трасса, оттуда слышался ровный гул множества машин, но сама трасса была безлюдной. Откос был достаточно крутой, метров двадцать-тридцать.
— Паша! — подозвал Пафнутьева Слава. — Иди к нам, чего тебе там одному на откосе маячить...
Пафнутьев подошел.
Слава стоял у открытого багажника, по обе стороны от него расположились попутчики. Стоило Пафнутьеву подойти поближе, как он почувствовал — у него за спиной пристроился водитель.
— Давай, Паша, придется тебе в багажник забраться.
— Зачем?
— Полиция остановит, то-се... Так оно будет спокойнее.
— А у меня с документами все в порядке, — попробовал было что-то объяснить Пафнутьев, но тут же почувствовал, как ему в бок уперся холодный срез пистолета.
— Надо, Паша, надо, — сказал один из попутчиков.
— А если не захочу?
— Будет то же самое, только суетно и грязно.
— Паша, это не последний наш разговор, мы еще поговорим, и достаточно подробно... Мне поручено объяснить тебе некоторые подробности твоего положения... Юра попросил. А потом ты с ним поговоришь. По телефону. Тогда и будем принимать решение. А пока забирайся, пожалуйста... Там достаточно просторно, машина большая, ехать недалеко, с полчаса... Выдержишь. Понимаешь, не хочется у полицейских оставлять следы... Кто такой, куда, откуда...
И Пафнутьеву ничего не оставалось, как забраться в багажник. Крышка тут же опустилась, со щелчком опустилась — замок сработал.
Он услышал, как хлопнули боковые дверцы, и машина тут же тронулась. По шуму мотора догадался, что подъем продолжается. Значит, или же они едут все дальше в горы, или движутся вдоль трассы — во время одной из остановок Пафнутьев услышал гул машин.
Надо было осознать происходящее: слишком резко изменилось его положение — от почетного гостя до пленника в багажнике машины, которая идет неизвестно куда и с какой целью. Впрочем, с какой целью, Пафнутьев не заблуждался, слишком часто в изучении деятельности Лубовского он натыкался на трупы. И соратники его исчезали по разным причинам, и компаньоны, и даже следователи. Холодок дурных предчувствий охватывал Пафнутьева все сильнее, несмотря на разогретую испанским солнцем крышку багажника.
В его положении хорошо было то, что ему хотя бы не связали руки, а это вполне могло произойти, тут его похитители явно допустили оплошность, слишком уж гладко у них все произошло.
Изогнувшись, Пафнутьев попытался обшарить багажник. На просторах России в подобных багажниках всегда полно всякого добра — молотки, домкраты, разводные ключи, всевозможные ломики, которые в отчаянный, предсмертный момент можно было бы пустить в дело. Но здесь его ожидало разочарование — уровень автомобильного обслуживания в Испании был настолько отлажен, что в инструментах не было никакой надобности. Мастерские через каждые несколько километров, магазины запчастей, заправочные станции со всем комплексом обслуживания — десятки миллионов туристов ежегодно, что вы хотите!
И все-таки российская предусмотрительность, российская дорожная бестолковость дала себя знать — выпростав вперед руку, Пафнутьев нащупал крышку канистры. Да, водитель, выросший на бескрайних наших просторах, на странных наших дорогах, по которым можно было проехать сотню километров и не встретить не то чтобы заправочной станции, а даже простого указателя — куда едешь и что тебя ждет впереди. Водитель, прошедший такую школу, просто не мог довериться самому лучшему обслуживанию, он должен был о себе позаботиться, не доверяясь хваленому Западу.
Легонько, чтобы не услышали в кабине, Пафнутьев постучал по канистре костяшками пальцев — по звуку понял, что канистра полная, как говорится, по горло. Тогда он ощупал крышку, опасаясь, что она на замочке, что стянута проволокой, что на ней хитроумные испанцы приспособили еще какое-то запорное устройство. Но нет, ничего этого не было. Канистра запиралась точно так же, как и дома, — на два входящих в пазы штыря. После этого Пафнутьев подвигал канистру, проверяя, не закреплена ли она ремнями в самом багажнике — нет, никаких креплений не было.
В этом что-то было, несмотря на всю безысходность положения, в котором оказался Пафнутьев, в канистре таилось если и не спасение, то хотя бы шанс на спасение.
Сигарета? Можно попросить сигарету, как говорится, напоследок. Дадут? Вряд ли... Это только короли перед казнью позволяли приговоренным обратиться с последней просьбой, от этих костоломов сигареты не дождешься.
Спички? Спичек нету. Попросить? Не дадут.
Стоп!
Канистра стоит на дне багажника горловым отверстием кверху... Может, ее положить? В этом что-то есть — Пафнутьев, чуть сдвинувшись в сторону, положил канистру набок с таким расчетом, чтобы можно было, вылезая, незаметно откинуть крышку...
Ощупывая карманы, Пафнутьев сквозь ткань пиджака наткнулся на что-то твердое, что-то маленькое и совершенно ему незнакомое... Предмет был плоский, скользкий, шелковая ткань кармана не позволяла его ухватить...
И тут Пафнутьев почувствовал, что машина остановилась. И в этот же самый момент понял, что именно лежало у него в кармане — это была перламутровая зажигалка, которую подарила Маша на прощание. Вряд ли ее можно как-то использовать, но... Но в зажигалке таилась подсказка.
Машина остановилась — это Пафнутьев почувствовал по толчку, — его резко бросило вперед, и он ткнулся лицом в канистру. Хлопнули дверцы машины, послышался скрежет ключа в замке, и когда крышка багажника открылась, Пафнутьев на какое-то время был попросту ослеплен ярким солнцем.
— Вылезай, Паша, приехали, — услышал он голос Славы. — Разговор есть.
— Поговорим. — Пафнутьев нарочито замедленно приподнялся в багажнике. В тот момент, когда он собой прикрыл канистру, ему удалось откинуть крышку, а едва ноги коснулись земли, Пафнутьев развернулся и как бы обессиленно присел на край багажника, полностью перекрыв его нутро — в таком положении никто не мог видеть ни канистры, ни хлещущего из горловины бензина.
— Отойдем в тень, — сказал Слава, — там есть скамейки, столик... Присядем.
— Подожди, дай дух переведу... После темноты ничего не вижу... Угости сигареткой, Слава! По старой памяти...
Слава с подозрением посмотрел на Пафнутьева, вынул из кармана пачку, встряхнул ее так, чтобы из надорванного уголка показались сигареты. Пафнутьев, не торопясь, взял одну, пошарил в кармане, вынул зажигалку, прикурил. Все это время он внимательно осматривался по сторонам и высмотрел, все-таки высмотрел, что площадка, на которой они остановились, заканчивается обрывом. Он не мог знать, насколько глубок этот обрыв, насколько далеко в глубине следующая площадка, да это сейчас и не имело значения — у него был шанс, и он просто вынужден был его использовать.
— Пошли, — сказал Слава, — время не ждет, — и первым направился к деревянным скамейкам в тени.
— Пошли, — согласился Пафнутьев и едва только приподнялся, бросил за спину, в бензиновое нутро багажника сигарету. И в ту же секунду, в тот же момент рванулся к обрыву и тут же упал плашмя наземь. Когда взрывная волна и пламя пронеслись над ним, Пафнутьев вскочил и, не раздумывая, не оглядываясь, бросился с откоса вниз, даже не представляя, что его там ждет. Высота откоса оказалась метров пятьдесят, но он не был отвесным. Да, на нем невозможно было задержаться, но свободного падения тоже не произошло. Пафнутьев попросту безостановочно катился вниз, стараясь прикрыть голову от ударов о камни.
Разбитый, окровавленный, местами поломанный, обгорелый и ободранный, он свалился на трассу, прямо на проезжую часть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43