В руководстве первого Главного управления традиционно складывались своего рода землячества — объединялись разведчики, которые долго работали на одном направлении. Объединяли их не только служебные, но и дружеские отношения. Они охотно проводили вместе свободное время, и за дружеским застольем часто решались кадровые вопросы — по взаимной договоренности продвигались «свои» люди. Такие землячества в первом главке именовались «мафиями». Существовали «американская», «скандинавская», «индийская» мафии…
В трудном положении оказывались люди со стороны, партийные работники, которых присылали в разведку. Они получали большие стартовые преимущества, потому что им присваивали сразу старшее офицерское звание, давали руководящую должность (но не выше заместителя начальника отдела). Но подняться выше им, как правило, не удавалось. Не хватало оперативного опыта, во-первых, и не было поддержки со стороны соответствующей «мафии» во-вторых. Чужаков в разведке не любили.
Когда Крючков пришел в разведку первым заместителем, ветераны разных «мафий» пытались найти к нему подход, перетянуть на свою сторону, наладить неформальные отношения в обмен на поддержку. Намекали, что чужаку в одиночку не выдержать. Говорят, что на одном из юбилеев Крючкову говорили это чуть ли не в открытую. Откровеннее всех был начальник управления внешней контрразведки генерал-майор Олег Данилович Калугин, потомственный чекист. И будто бы Крючков запомнил этот разговор и при первой возможности сломал Калугину карьеру.
Возможно, именно эти разговоры имел в виду Крючков, когда писал, что разведка отличалась своей кастовостью и определенным снобизмом. Сотрудников первого Главного управления называли белой костью, упрекали в высокомерии, стремлении выделиться, оторваться от общего чекистского коллектива.
Крючков не поддался давлению ветеранов. За ним стоял Андропов, так что Владимир Александрович чувствовал себя уверенно. Став начальником разведки, Крючков принялся методично разрушать систему неформальных отношений, и «мафии» утратили прежнее влияние.
Крючков был завзятым театралом, не пропускал ни одной интересной премьеры. Я сам впервые увидел его в театре в середине семидесятых. Мой отчим вполголоса сказал:
— Смотри, вот начальник советской разведки.
Невысокого роста невыразительный человек в очках сидел где-то во втором ряду.
В августе 1991 года, после провала путча, при обыске на даче и в городской квартире Крючкова искали его записную книжку. Жена, Екатерина Петровна, рыдая, объяснила, что он обходился без книжки. Он помнил все имена, фамилии, телефонные номера. Ему и компьютер не был нужен.
Как и весь КГБ при Андропове, внешняя разведка при Крючкове достигла в определенном смысле расцвета. Резидентуры по всему миру, большие штаты, большие агентурные сети, солидный бюджет, новая оперативная техника и конечно же особое положение разведки внутри КГБ: разведчики ощущали особое расположение Андропова.
Потом, правда, Крючкова упрекали за то, что он увлекался большими цифрами. Разведка старалась собрать максимум информации по всем странам. Реальной пользы от этого было немного, но создавалось приятное ощущение полного контроля над миром.
Однажды в Кабуле поздно вечером Крючков спросил начальника нелегальной разведки Юрия Ивановича Дроздова:
— А сколько вообще нужно иметь агентуры, чтобы знать, что происходит в мире?
— Не так много, — ответил Дроздов, — пять-шесть человек, а вся остальная агентурная сеть должна их обеспечивать, отвлекать от них внимание.
Крючков с интересом выслушал Дроздова, но остался при своем мнении.
Опытный оперативник исходит из того, что надо иметь не много агентов, но дающих ценную информацию. Крючков требовал от резидентур увеличить темпы вербовки. Брали количеством. В первую очередь по всему миру пытались вербовать американцев. Во всех резидентурах были люди, занимающиеся ГП — Главным противником. Сидел наш разведчик, например, в Новой Зеландии, а работал на самом деле против американцев, то есть старался завербовать кого-то из сотрудников американского посольства или корреспондентов.
Старательнее всего искали возможности завербовать сотрудников местной резидентуры ЦРУ. Это считалось высшим достижением. За вербовку американца давали орден. Правда, вербовка — редкая удача. За всю жизнь можно завербовать одного-двух человек, которые будут работать достаточно долго.
В мае 1978 года агенты ФБР задержали троих разведчиков, которые должны были изъять из тайника важные данные, заложенные офицером американского военного флота.
Одного из троих, атташе советского полпредства при ООН, Владимира Петровича Зинякина, защищенного дипломатическим иммунитетом, отпустили (ему пришлось покинуть США). Сотрудникам секретариата ООН Рудольфу Петровичу Черняеву и Вальдику Александровичу Энгеру предъявили обвинения в шпионаже. Обоих судили, приговорили к пятидесяти годам тюремного заключения, но через год их обменяли.
Энгер потом говорил, что он не хотел идти на ту встречу, боялся, считал американца подставой. Но резидент требовал новых вербовок…
Начальнику разведки поступало огромное количество информации. Главное, какие выводы он из нее делал.
В своих воспоминаниях Крючков пишет, что «добываемые разведкой материалы говорили о подготовке стран НАТО к войне… К войне готовились и мы, хотя у нас никогда и не было намерения ее начать… Нас втягивали то в один, то в другой дорогостоящий виток гонки вооружений. Порочный круг этого бесконечного марафона все туже затягивался петлей на нашей шее».
Выходит, Крючков действительно верил, что НАТО готовится напасть на Советский Союз? И что нашу страну кто-то насильно втягивал в гонку вооружений, а не само советское руководство, в первую очередь председатель КГБ Андропов и министр обороны Устинов, требовало отдать все силы и ресурсы армии?
При таком скудном уровне осмысления окружающей действительности никакой аппарат разведки не поможет…
Сам Крючков немало гордился одной операцией советской разведки. В августе 1974 года на Кипре произошел военный переворот, который закончился разделом острова, потому что на севере высадились турецкие войска.
Президентский дворец в Никосии бомбили, и путчисты передали, что убит и сам президент — архиепископ Макариос.
Но КГБ передал по радио от имени Макариоса, что президент жив и призывает всех к борьбе с заговорщиками. Путч провалился, а Макариос, как потом выяснилось, к удивлению самих советских разведчиков, действительно выжил. Это Крючков называет успешным использованием службы «А» — «активные мероприятия». Обычно ее называют службой дезинформации…
Большой удачей эта служба считала распространение фальшивки, из которой следовало, что вирус иммунодефицита человека, приводящий к СПИДу, создан в американских военных лабораториях. Впервые эту информацию удалось опубликовать в Индии, оттуда она пошла гулять по всему миру.
В 1979 году в составе первого Главного управления появился 20-й отдел, который ведал сотрудничеством с разведками «прогрессивных стран», в основном арабских. Началось тесное сотрудничество со спецслужбами Ирака, Сирии, Ливии и Южного Йемена. Этот же отдел ведал отношениями с африканскими режимами, которые получали оружие от Советского Союза.
В 1970 году при первом Главном управлении усилиями Сахаровского был создан Информационно-аналитический институт научно-технической разведки.
В июле 1979 года Крючков преобразовал его в Научно-исследовательский институт разведывательных проблем, который должен был обобщать практический опыт и обогащать оперативный состав новыми разработками. Со временем появился еще и Институт управления, которому поручили компьютеризировать разведку.
По указанию Крючкова была написана «История внешней разведки органов государственной безопасности Советского Союза». Она была секретной и предназначалась для воспитания молодого поколения чекистов.
Кабульский резидент
В июне 1978 года Крючков во главе делегации КГБ впервые приехал в Афганистан. Он сыграл активную роль в афганской кампании. Потом, когда пытались установить, кто же принял решение ввести войска в Афганистан, все отказались, и получилось, что это произошло вроде как само собой.
В реальности разведка своими сообщениями из Кабула, своими оценочными материалами и прогнозами способствовала принятию решения о вторжении. Сообщения о том, что американцы намерены проникнуть в Афганистан и превратить его в форпост против Советского Союза, версия о том, что лидер Афганистана Хафи-зулла Амин — в реальности американский шпион, все это работа разведки.
Однако предугадать подъем народного возмущения против советских войск разведка не смогла. Хотя сам Крючков теперь уже признал, что в апреле 1978 года в Афганистане произошел всего лишь дворцовый переворот, а вовсе не народная революция, выражающая интересы широких масс трудящихся.
Народно-демократическая партия Афганистана была расколота на две фракции — «Хальк» («Народ») и «Парчам» («Знамя»). Обе фракции ненавидели друг друга. Эта вражда в значительной степени была порождена личным соперничеством между двумя вождями — Hyp Мохаммедом Тараки («Хальк») и Бабраком Кармалем («Парчам»).
Резидентура внешней разведки в Афганистане поддерживала отношения с группой «Парчам». Вот один из немногих рассекреченных документов того времени.
В мае 1974 года (за четыре года до переворота в Кабуле) заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС Ростислав Александрович Ульяновский направил своему начальству секретную записку:
«Лидер группы „Парчам“ Народно-демократической партии Афганистана Кармаль Бобрак (так писали в те годы. — Авт.) обратился к сотруднику резидентуры Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР в Кабуле, с которым он поддерживает неофициальные связи, с просьбой оказать содействие в поездке в Москву на лечение жены его брата — Джамили Наит Барлай (шифротелеграмма из Кабула, спец. КГБ №349 от 13 мая 1974 года).
Д.Н. Барлай, афганка, 26 лет, дочь члена ЦК группы «Парчам» Анахиты, активного сторонника дружбы и тесного сотрудничества Афганистана с Советским Союзом.
Считали бы возможным удовлетворить просьбу К. Бобрака.
Прием, обслуживание и лечение Д.Н. Барлай можно было бы возложить на IV Главное управление при Минздраве СССР. Расходы по приобретению билета на самолет туристским классом от Кабула до Москвы можно было бы отнести за счет сметы по приему зарубежных партработников».
К решению секретариата ЦК было приколото приложение — телеграмма резиденту:
«Шифром КГБ
Кабул
Резиденту КГБ
Передайте лидеру группы «Парчам» Народно-демократической партии Афганистана К. Бобраку, что его просьба о поездке в Москву на лечение жены его брата Д.Н. Барлай удовлетворена. Оплатите стоимость авиабилета на самолете Аэрофлота туристским классом за счет сумм центра.
О выезде Д.Н. Барлай в Москву информируйте».
В 1991 году ко мне в редакцию журнала «Новое время» пришел полковник Александр Викторович Морозов. В 1975 — 1979 годах он был заместителем резидента внешней разведки в Кабуле. Полковник Морозов рассказывал мне, как действовала разведка в Афганистане, какую роль в этих событиях сыграл Крючков. Его рассказы воплотились в серию статей, которые мы напечатали под общим названием «Кабульский резидент».
Теперь мы знаем, как развивались события.
В конце 1976 года Хафизулла Амин сообщил Hyp Moхаммеду Тараки, что офицеры-халькисты готовы взять власть в стране и свергнуть Мохаммеда Дауда, который с июля 1973 года был главой государства и премьер-министром (в феврале 1978 года он стал президентом страны).
Об этом стало известно советским разведчикам в Кабуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
В трудном положении оказывались люди со стороны, партийные работники, которых присылали в разведку. Они получали большие стартовые преимущества, потому что им присваивали сразу старшее офицерское звание, давали руководящую должность (но не выше заместителя начальника отдела). Но подняться выше им, как правило, не удавалось. Не хватало оперативного опыта, во-первых, и не было поддержки со стороны соответствующей «мафии» во-вторых. Чужаков в разведке не любили.
Когда Крючков пришел в разведку первым заместителем, ветераны разных «мафий» пытались найти к нему подход, перетянуть на свою сторону, наладить неформальные отношения в обмен на поддержку. Намекали, что чужаку в одиночку не выдержать. Говорят, что на одном из юбилеев Крючкову говорили это чуть ли не в открытую. Откровеннее всех был начальник управления внешней контрразведки генерал-майор Олег Данилович Калугин, потомственный чекист. И будто бы Крючков запомнил этот разговор и при первой возможности сломал Калугину карьеру.
Возможно, именно эти разговоры имел в виду Крючков, когда писал, что разведка отличалась своей кастовостью и определенным снобизмом. Сотрудников первого Главного управления называли белой костью, упрекали в высокомерии, стремлении выделиться, оторваться от общего чекистского коллектива.
Крючков не поддался давлению ветеранов. За ним стоял Андропов, так что Владимир Александрович чувствовал себя уверенно. Став начальником разведки, Крючков принялся методично разрушать систему неформальных отношений, и «мафии» утратили прежнее влияние.
Крючков был завзятым театралом, не пропускал ни одной интересной премьеры. Я сам впервые увидел его в театре в середине семидесятых. Мой отчим вполголоса сказал:
— Смотри, вот начальник советской разведки.
Невысокого роста невыразительный человек в очках сидел где-то во втором ряду.
В августе 1991 года, после провала путча, при обыске на даче и в городской квартире Крючкова искали его записную книжку. Жена, Екатерина Петровна, рыдая, объяснила, что он обходился без книжки. Он помнил все имена, фамилии, телефонные номера. Ему и компьютер не был нужен.
Как и весь КГБ при Андропове, внешняя разведка при Крючкове достигла в определенном смысле расцвета. Резидентуры по всему миру, большие штаты, большие агентурные сети, солидный бюджет, новая оперативная техника и конечно же особое положение разведки внутри КГБ: разведчики ощущали особое расположение Андропова.
Потом, правда, Крючкова упрекали за то, что он увлекался большими цифрами. Разведка старалась собрать максимум информации по всем странам. Реальной пользы от этого было немного, но создавалось приятное ощущение полного контроля над миром.
Однажды в Кабуле поздно вечером Крючков спросил начальника нелегальной разведки Юрия Ивановича Дроздова:
— А сколько вообще нужно иметь агентуры, чтобы знать, что происходит в мире?
— Не так много, — ответил Дроздов, — пять-шесть человек, а вся остальная агентурная сеть должна их обеспечивать, отвлекать от них внимание.
Крючков с интересом выслушал Дроздова, но остался при своем мнении.
Опытный оперативник исходит из того, что надо иметь не много агентов, но дающих ценную информацию. Крючков требовал от резидентур увеличить темпы вербовки. Брали количеством. В первую очередь по всему миру пытались вербовать американцев. Во всех резидентурах были люди, занимающиеся ГП — Главным противником. Сидел наш разведчик, например, в Новой Зеландии, а работал на самом деле против американцев, то есть старался завербовать кого-то из сотрудников американского посольства или корреспондентов.
Старательнее всего искали возможности завербовать сотрудников местной резидентуры ЦРУ. Это считалось высшим достижением. За вербовку американца давали орден. Правда, вербовка — редкая удача. За всю жизнь можно завербовать одного-двух человек, которые будут работать достаточно долго.
В мае 1978 года агенты ФБР задержали троих разведчиков, которые должны были изъять из тайника важные данные, заложенные офицером американского военного флота.
Одного из троих, атташе советского полпредства при ООН, Владимира Петровича Зинякина, защищенного дипломатическим иммунитетом, отпустили (ему пришлось покинуть США). Сотрудникам секретариата ООН Рудольфу Петровичу Черняеву и Вальдику Александровичу Энгеру предъявили обвинения в шпионаже. Обоих судили, приговорили к пятидесяти годам тюремного заключения, но через год их обменяли.
Энгер потом говорил, что он не хотел идти на ту встречу, боялся, считал американца подставой. Но резидент требовал новых вербовок…
Начальнику разведки поступало огромное количество информации. Главное, какие выводы он из нее делал.
В своих воспоминаниях Крючков пишет, что «добываемые разведкой материалы говорили о подготовке стран НАТО к войне… К войне готовились и мы, хотя у нас никогда и не было намерения ее начать… Нас втягивали то в один, то в другой дорогостоящий виток гонки вооружений. Порочный круг этого бесконечного марафона все туже затягивался петлей на нашей шее».
Выходит, Крючков действительно верил, что НАТО готовится напасть на Советский Союз? И что нашу страну кто-то насильно втягивал в гонку вооружений, а не само советское руководство, в первую очередь председатель КГБ Андропов и министр обороны Устинов, требовало отдать все силы и ресурсы армии?
При таком скудном уровне осмысления окружающей действительности никакой аппарат разведки не поможет…
Сам Крючков немало гордился одной операцией советской разведки. В августе 1974 года на Кипре произошел военный переворот, который закончился разделом острова, потому что на севере высадились турецкие войска.
Президентский дворец в Никосии бомбили, и путчисты передали, что убит и сам президент — архиепископ Макариос.
Но КГБ передал по радио от имени Макариоса, что президент жив и призывает всех к борьбе с заговорщиками. Путч провалился, а Макариос, как потом выяснилось, к удивлению самих советских разведчиков, действительно выжил. Это Крючков называет успешным использованием службы «А» — «активные мероприятия». Обычно ее называют службой дезинформации…
Большой удачей эта служба считала распространение фальшивки, из которой следовало, что вирус иммунодефицита человека, приводящий к СПИДу, создан в американских военных лабораториях. Впервые эту информацию удалось опубликовать в Индии, оттуда она пошла гулять по всему миру.
В 1979 году в составе первого Главного управления появился 20-й отдел, который ведал сотрудничеством с разведками «прогрессивных стран», в основном арабских. Началось тесное сотрудничество со спецслужбами Ирака, Сирии, Ливии и Южного Йемена. Этот же отдел ведал отношениями с африканскими режимами, которые получали оружие от Советского Союза.
В 1970 году при первом Главном управлении усилиями Сахаровского был создан Информационно-аналитический институт научно-технической разведки.
В июле 1979 года Крючков преобразовал его в Научно-исследовательский институт разведывательных проблем, который должен был обобщать практический опыт и обогащать оперативный состав новыми разработками. Со временем появился еще и Институт управления, которому поручили компьютеризировать разведку.
По указанию Крючкова была написана «История внешней разведки органов государственной безопасности Советского Союза». Она была секретной и предназначалась для воспитания молодого поколения чекистов.
Кабульский резидент
В июне 1978 года Крючков во главе делегации КГБ впервые приехал в Афганистан. Он сыграл активную роль в афганской кампании. Потом, когда пытались установить, кто же принял решение ввести войска в Афганистан, все отказались, и получилось, что это произошло вроде как само собой.
В реальности разведка своими сообщениями из Кабула, своими оценочными материалами и прогнозами способствовала принятию решения о вторжении. Сообщения о том, что американцы намерены проникнуть в Афганистан и превратить его в форпост против Советского Союза, версия о том, что лидер Афганистана Хафи-зулла Амин — в реальности американский шпион, все это работа разведки.
Однако предугадать подъем народного возмущения против советских войск разведка не смогла. Хотя сам Крючков теперь уже признал, что в апреле 1978 года в Афганистане произошел всего лишь дворцовый переворот, а вовсе не народная революция, выражающая интересы широких масс трудящихся.
Народно-демократическая партия Афганистана была расколота на две фракции — «Хальк» («Народ») и «Парчам» («Знамя»). Обе фракции ненавидели друг друга. Эта вражда в значительной степени была порождена личным соперничеством между двумя вождями — Hyp Мохаммедом Тараки («Хальк») и Бабраком Кармалем («Парчам»).
Резидентура внешней разведки в Афганистане поддерживала отношения с группой «Парчам». Вот один из немногих рассекреченных документов того времени.
В мае 1974 года (за четыре года до переворота в Кабуле) заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС Ростислав Александрович Ульяновский направил своему начальству секретную записку:
«Лидер группы „Парчам“ Народно-демократической партии Афганистана Кармаль Бобрак (так писали в те годы. — Авт.) обратился к сотруднику резидентуры Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР в Кабуле, с которым он поддерживает неофициальные связи, с просьбой оказать содействие в поездке в Москву на лечение жены его брата — Джамили Наит Барлай (шифротелеграмма из Кабула, спец. КГБ №349 от 13 мая 1974 года).
Д.Н. Барлай, афганка, 26 лет, дочь члена ЦК группы «Парчам» Анахиты, активного сторонника дружбы и тесного сотрудничества Афганистана с Советским Союзом.
Считали бы возможным удовлетворить просьбу К. Бобрака.
Прием, обслуживание и лечение Д.Н. Барлай можно было бы возложить на IV Главное управление при Минздраве СССР. Расходы по приобретению билета на самолет туристским классом от Кабула до Москвы можно было бы отнести за счет сметы по приему зарубежных партработников».
К решению секретариата ЦК было приколото приложение — телеграмма резиденту:
«Шифром КГБ
Кабул
Резиденту КГБ
Передайте лидеру группы «Парчам» Народно-демократической партии Афганистана К. Бобраку, что его просьба о поездке в Москву на лечение жены его брата Д.Н. Барлай удовлетворена. Оплатите стоимость авиабилета на самолете Аэрофлота туристским классом за счет сумм центра.
О выезде Д.Н. Барлай в Москву информируйте».
В 1991 году ко мне в редакцию журнала «Новое время» пришел полковник Александр Викторович Морозов. В 1975 — 1979 годах он был заместителем резидента внешней разведки в Кабуле. Полковник Морозов рассказывал мне, как действовала разведка в Афганистане, какую роль в этих событиях сыграл Крючков. Его рассказы воплотились в серию статей, которые мы напечатали под общим названием «Кабульский резидент».
Теперь мы знаем, как развивались события.
В конце 1976 года Хафизулла Амин сообщил Hyp Moхаммеду Тараки, что офицеры-халькисты готовы взять власть в стране и свергнуть Мохаммеда Дауда, который с июля 1973 года был главой государства и премьер-министром (в феврале 1978 года он стал президентом страны).
Об этом стало известно советским разведчикам в Кабуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81