В новых резидентурах поначалу испытывали даже проблемы со связью. В новых посольствах не было шифровальных систем. Установка такого оборудования — дорогое и сложное дело. От этого страдали и разведчики, и дипломаты. Первый посол в Литве Николай Обертышев рассказывал мне, как он поначалу вынужден был ездить на машине из Вильнюса в Калининград, когда ему надо было отправить шифровку в Москву или получить присланные на его имя телеграммы.
У наших послов в небольших государствах Африки были такие же проблемы — они раз в неделю ездили в соседнюю страну, где у коллеги-посла есть шифровальная служба, читали поступившие указания и отписывались за неделю. Телеграммы пишутся от руки в специальном шифровальном блокноте с нумерованными страницами и передаются шифровальщику — самому секретному человеку в посольстве.
Шифровальщик с семьей постоянно живет на территории посольства. Выходить в город в одиночку ему категорически запрещено. За ним бдительно присматривает офицер безопасности — сотрудник внешней контрразведки. Завербовать шифровальщика — мечта любой разведки. Иногда это удается. Служба у шифровальщика тоскливая, денег платят мало. Дипломаты получают удовольствие от зарубежной жизни, а он нет.
Трубников находился на хозяйстве 21 февраля 1994 года, когда стало известно об аресте важнейшего советского агента Олдрича Эймса, который работал в ЦРУ и выдал десять американских агентов в Москве.
Эймс проработал в оперативном директорате ЦРУ тридцать один год. Он был разочарован своей службой, остро нуждался в деньгах, хотел изменить свою жизнь.
В апреле 1985 года Эймс просто написал записку, адресованную резиденту советской внешней разведки генералу Станиславу Андреевичу Андросову, с предложением назвать имена трех агентов ЦРУ в Советском Союзе в обмен на пятьдесят тысяч долларов. И приложил ксерокопию страницы из внутреннего телефонного справочника ЦРУ, подчеркнув свою фамилию. Эймс приехал в советское посольство и отдал письмо дежурному. Своему начальству объяснил, что навестил сотрудника посольства, которого они пытались завербовать.
Через неделю Эймс получил пятьдесят тысяч долларов и был потрясен, как легко, оказывается, можно раздобыть большие деньги! Эймс назвал всех завербованных американцами агентов, кроме того передал советским разведчикам большое количество секретных документов, которые выносил из здания ЦРУ в обычной сумке. Никто из охранников не проявил интереса к ее содержимому.
За вербовку Эймса Виктор Черкашин, заместитель вашингтонского резидента, отвечавший за линию внешней контрразведки (то есть за проникновение в спецслужбы главного противника), получил высший в советском государстве орден Ленина. Редко кто из разведчиков удостаивался такой почести. Черкашин сам разговаривал с Эймсом и принял окончательное решение вручить ему деньги и поверить в то, что он сказал.
Эймс сыграл важную роль в карьере Владимира Крючкова, который смог порадовать нового хозяина страны Михаила Сергеевича Горбачев фантастическими успехами своей службы.
Но и для наследников Крючкова на посту начальника разведки Эймс был важнейшим агентом. Ему заплатили в общей сложности больше двух миллионов долларов. Никто из разведчиков не получал таких денег.
Два руководителя российского направления ЦРУ после ареста Эймса примчались в Москву. Американцы требовали от российских коллег безоговорочно признать свою вину, представить материалы, которые Эймс передал Москве, и по доброй воле самим отозвать представителя Службы внешней разведки в Вашингтоне, легального резидента Александра Иосифовича Лысенко. Говорят, что даже Лысенко не знал подлинного имени своего важнейшего агента по кличке Людмила. Но когда он услышал об аресте сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса, то сразу догадался, что это и есть Людмила, которой так дорожили в центре.
Руководители американской разведки нагрянули в Москву сюрпризом, без приглашения и в отсутствие Примакова. Беседовать с ними пришлось Вячеславу Ивановичу Трубникову. Разговор между разведчиками двух стран был тяжелым и неприятным.
Примаков в тот момент находился за границей. Впоследствии я имел возможность поговорить с человеком, который в те дни был рядом с Евгением Максимовичем:
— Что переживал Примаков, когда арестовали Эймса?
— Это произошло в тот момент, когда он находился в зарубежной командировке. Для него это был шок невероятный. Вся его переговорная деятельность была сокращена. Он не отходил от телефона, шел непрерывный обмен шифротелеграммами. Для него это была трагедия. Он был просто убит.
Именно тогда я видел Примакова по-настоящему расстроенным, если не сказать — злым. Это было в феврале 1994 года.
После ареста Эймса Примаков сам захотел встретиться с журналистами и даже привел с собой Вячеслава Трубникова. Встреча проходила в Колпачном переулке, где тогда находилось пресс-бюро Службы внешней разведки. Примаков был зол, строг и жесток.
Они оба — и Примаков, и Трубников — отказались тогда признать, что Эймс, обвиняемый в работе на Москву, агент Службы внешней разведки. Они говорили, что даже косвенное признание в сотрудничестве с Эймсом окажется для него роковым на предстоящем суде.
Но к тому времени начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал-полковник Михаил Колесников уже заявил, что Эймс на военную разведку не работал. Таким образом начальник Генерального штаба недвусмысленно указал, что лавры вербовки такого агента принадлежат Службе внешней разведки. Эймс в любом случае был обречен — у обвинения были все доказательства его работы на российскую разведку, чего он сам не отрицал.
Примаков был, очевидно, огорчен тем, что арест Эймса вызвал такой шум и способствовал ухудшению российско-американских отношений. Они с Трубниковым убеждали журналистов, что и само ЦРУ, которому нанесена «тяжелая травма», не заинтересовано в этом скандале. Но арестовавшее Эймса Федеральное бюро расследований, а также конгресс и политические противники президента Билла Клинтона используют этот скандал в собственных интересах.
Примаков говорил тогда, что на переговорах с руководителями ЦРУ и ФБР он вовсе не обещал прекратить разведывательную деятельность на территории Соединенных Штатов.
Руководители российской разведки жаловались, что американцы сами расширили масштабы агентурной разведки на территории России:
— Мы как бы с пониманием относимся к естественному стремлению Соединенных Штатов знать, что происходит в России. Но в таком случае и в Вашингтоне должны проявить ответное понимание.
В Вашингтоне понимания не проявили и выслали из страны руководителя резидентуры российской разведки Александра Лысенко, который до этого был резидентом в Индии.
В ответ советника американского посольства Джеймса Морриса, возглавлявшего резидентуру ЦРУ, попросили в семидневный срок покинуть Москву. Как сказал нам тогда Примаков:
— Мы не пропустим ни одного удара.
Через четыре с лишним года после ареста Эймса Примаков говорил мне:
— Когда я пришел в разведку, многие говорили: давайте заключать двусторонние соглашения о ликвидации разведывательной деятельности! Допустим, мы подписываем такое соглашение, скажем, с Великобританией. И что? Если бы такое соглашение можно было подписать в универсальном плане — со всеми, на это можно было бы пойти. А так что произойдет? Мы заключим соглашение с Великобританией, а она будет получать от других все материалы о России — это же ни в какие ворота не лезет. Мы окажемся в худшем положении.
Против нас, продолжал Примаков, ведут активную разведывательную деятельность, и растет число резидентур, которые нами занимаются. Работают против России с территории стран СНГ и Балтии, туда выводят на связь свои источники. Так что преждевременно говорить о прекращении разведывательной деятельности.
— А потом это не так уж плохо, — заключил Примаков, — потому что разведка часто предотвращает события, которые могли бы подорвать стабильность.

Почему провалился Эймс?
Под руководством Трубникова, как положено в таких случаях, все личное и рабочее дело Эймса разбиралось с того самого дня, как он начал работать на Москву, анализировался каждый шаг его и наших оперативных работников, вспоминали каждое слово.
Примаков не пошел по пути раздачи выговоров. Это больше для показухи делается. Если наверху будет задан вопрос, то смело можно ответить — виновные наказаны: такой-то уволен, такой-то понижен в должности, уроки извлечены.
Провал Эймса был не последним в цепи поражений российской разведки на американском и на европейском направлениях. Провалы агентурной сети были следствием не усиленной, авральной работы местных охотников за шпионами, а чаще всего результатом бегства российских разведчиков.
Результаты служебного расследования по делу Эймса, проведенного Службой внешней разведки, разумеется, не обнародовались. Судя по словам некоторых осведомленных лиц, комиссия пришла к выводу, что в провале больше всего виноват сам Олдрич Эймс. Он вел себя слишком неосторожно, нарушил правила конспирации, не прислушался к советам своих кураторов из Москвы… Но косвенно вина ложится и на бывшее руководство разведки и КГБ.
Главная заслуга Эймса состояла в том, что он назвал имена агентов американской разведки в Москве; их всех расстреляли. Поэтому после ареста его назвали в Америке «серийным убийцей». Разве удивительно, что после этого американцы стали искать, кто же выдал всех агентов?
— Если у вас десять агентов поймали, вы будете очень долго изучать возможных предателей, искать, у кого есть что-то подозрительное, пока не найдете, — говорили мне в Службе внешней разведки. — Вот Эймса и поймали.
В провале Эймса разведчики упрекают своего бывшего руководителя Владимира Крючкова. Ведь это он, демонстрируя успехи своей службы, положил на стол высшему руководству список американских агентов, переданный Эймсом. И он допустил, чтобы их всех разом арестовали и расстреляли. Хотя это был самый ясный сигнал американцам: ищите у себя предателя…
Но некоторые ветераны разведки подозревают, что Эймс сам стал жертвой предательства. Они не верят рассказам самих американцев о том, что они вычислили Эймса, потому что он явно жил не на одну зарплату.
Ветераны уверены, что в Ясеневе работает предатель, который продал Эймса, а затем и некоторых других российских агентов, просто за деньги. Конечно же, к материалам об агентах такого уровня допущено только несколько человек из высшего руководства разведки. Имя каждого, кто видел эти материалы, известно: нельзя взять папку или даже отдельную шифровку, не расписавшись. Неужели кто-то из них?..
Впрочем, есть еще технические работники — сотрудники архивов, секретари и курьеры, которые видят эти материалы, но за них не расписываются.
Страх перед «кротом», иностранным агентом, который работает в самом сердце разведки, живет в каждой спецслужбе. Время от времени подозрения оказываются правдой. Американцы убедились в этом, арестовав в 1994 году Олдрича Эймса.
Когда Трубников только-только вступил в руководство Службой внешней разведки, из Соединенных Штатов пришло еще одно неприятное для него известие.
В октябре 1998 года в Вашингтоне был арестован бывший агент российской разведки американец Дэвид Шелдон Бун. Он уже восемь лет как на пенсии, информацию в Москву не передавал. Практически российская разведка вроде бы ничего не потеряла. Но все равно это был провал, неприятный провал, который лишал уверенности действующих агентов российской разведки, а также тех, кто готов был бы предложить Москве свои услуги.
Дэвид Шелдон Бун служил в Агентстве национальной безопасности Соединенных Штатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81