Помер... Рак поджелудочной железы... А Вову Тихомирова? Замом у Петровича ходил? Тоже похоронили. Инфаркт. И прямо в Сочи - в отпуске приключился! А Богданова Игоря помнишь? Он в третьей дивизии в Заозерном начальником штаба был? Он теперь в Министерстве обороны. Вице-адмирала в прошлом году получил. Перспективен. Я с ним недавно виделся в Москве - растолстел, не узнаешь!..
Разомлев от трех рюмок, Леня тут же припомнил свой давешний разговор с Колином Фитцсиммонсом. Не в адмиральской столовке, а в дорогом ресторане, куда пускают только обладателей золотых клубных карточек... Вспомнил, как лакомились десертом, как курили сигары по триста долларов за штуку...
Как разнились эти два обеда! Как разнились меню и интерьер!
И вместо улыбчивой женки ворюги-майора, там прислуживали им три официанта и все - натуральные французы...
Да и говорили они с Колином не по-русски. Да! Язык общения там был иным. Но было и что-то общее - вечное желание за едой делать бизнес.
Там, в Калифорнии, Колин выразил желание купить. Здесь, на русском Севере, адмирал Рукогривцев выражает желание продать. А его, Лени, дело связать два взаимных желания при своей собственной выгоде, чтобы и ему что-то досталось.
Вот и пришла ваша перестройка, господин адмирал! Вот и пригодился вам еврей Ленька Рафалович, которого еще пятнадцать лет назад вы и знать не желали в вашем подполковничьем высокомерии!
В общем, с адмиралом они договорились легко.
Рукогривцев для начала стал набивать себе цену - мол, кроме него с его связями в Минобороны, с тем же вице-адмиралом Богдановым и другими ребятами из Росвооружения, без которого тоже не обойтись, без него, контр-адмирала Рукогривцева, у Лени и его заокеанских партнеров ничего не получится. Рукогривцев попытался изобразить из себя опытного бизнесмена, но только рассмешил Леньку своими наивными представлениями о том, как делаются подобные дела...
Но расчет Леонида на то, что, покочевряжившись, адмирал соблазнится вульгарной взяткой наличными, полностью оправдался. Тридцать процентов авансом... И семьдесят процентов - по отгрузке товара. То есть - по отбытии ракетного крейсера со всеми документами в дальний поход под чужой флаг...
Расчет Леонида был правильным. Как только адмирал увидел написанную на бумажке цифру с пятью нулями, он сразу стал податливым и, как женщина в танце, уступил инициативу, согласившись, чтоб его вели. Он только все еще пытался набить цену. Но это уже звучало как формальное "не надо", которое женщина все еще говорит, когда все уже свершилось.
Наличные у Леонида были.
Колин уже сделал первый перевод, и теперь надо было только снять кэш со счета в питерском или московском отделениях Альфабанка.
Дело сдвинулось.
Но надо было еще утрясти миллион формальностей. И прежде всего учредить две фирмы. Фирму-покупателя. И фирму-перекупщика. И сделать все так, чтобы фирмы эти существовали вне его, Ленечки, бытия.
Питер Дубойс
Дамбартон-Оукс, Вашингтон, округ Колумбия
Май 1996
Интернет-страница предложила ему на выбор два языка: английский и русский. Питер Дубойс выбрал русский...
Русский считался в его семье даже не родным, а домашним языком. Пока Питер был маленьким, отец педантично следил, чтобы в доме звучал только "великий и могучий". Мать называла Питера Петей-Петушком и читала ему русские народные сказки. Они усаживались у электрического камина, в котором искусственным огнем горели пластиковые дрова. Потом на плечи накидывалась "бабушкина" шаль, и начиналось странное чтение нараспев, то с оканьем, то с незаметным переходом на аканье, что, как казалось матери, придавало чтению особый фольклорный колорит. Правда, надолго ее не хватало. Через некоторое время она переходила на скороговорку и старалась незаметно пропускать целые куски повествования.
- Мама, но Иван Царевич три раза дежурил у могилы отца: за старшего брата, за среднего и за себя, - ловил ее маленький Питер. - А ты прочитала только два.
- Питер, - для Пети-Петушка мальчик был слишком дотошным и внимательным, - какая разница? Во второй раз было совершенно то же самое...
- Нет, мамочка, ты мне сама объясняла, что три и два - разные числа. Их путать нельзя...
- А если бы здесь сто раз было написано, как он выходил сторожить эту чертову кобылу? - заводилась обычно мадам Дюбуа, - я бы все так и читала тебе, как дура?!
- Сто братьев не бывает, - логично возражал будущий криминалист.
- Ах, так?! Тогда пусть тебе дальше читает твой отец!
Питер прекрасно понимал, что это уже совершеннейшая фантастика. Чтобы отец читал ему книжку! Такого не могло быть даже в сказке! И Питер сдавался.
Но все равно, как он любил эти сказочные вечера! Как он ждал всех этих Сивок-Бурок, Кощеев Бессмертных, Иванов-дураков... А как он обожал сказки про Петю-Петушка. Про самого себя. Да и были они достаточно короткие, чтобы мать не сбивалась на халтуру. Вот он Питер, то есть Петя-Петушок, идет с косой на плече. Петушок очень похож на рыцаря. Гребень, шпоры... Отвага, благородство... Навстречу несчастный Зайка, жертва подлости и обмана. И Петя-Петушок снимает с плеча косу и идет на бой. И все уже отступили: Волк, Кабан, Медведь... Куда уж ему, Пете-Петушку, справиться с этим злом? Нет, он не отступит! Не испугается! "Уходи, Лиса, вон!"
Как он ненавидел рыжую плутовку! Маленький Питер знал все ее уловки! Сладкие речи заведет, хвостом направо покажет, сама налево побежит, а если что, мертвой прикинется. Погоди, Лиса! Не уйдешь...
Как-то в зоопарке он специально отстал от матери, вернулся к вольеру с рыжей лисицей и запустил в нее камнем. Прибежал служитель, потом мать... Его тогда строго наказали. Рыжую Лису он стал ненавидеть еще больше. За ее происки...
Но прошли годы, и английский язык постепенно вытеснил восточного конкурента из дома Дюбуа. Болезни окончательно испортили характер отца. Мать устала от беспросветной бедности. И теперь по-русски родители только ругались.
Отец к старости становился профессиональным злословом. Чтобы досадить жене, урожденной княжне Вороновой, он залезал в специальные научные труды по русской истории, а потом, во время очередной словесной перепалки, вдруг пафосно восклицал:
- Заговорила! Кровушка твоя, наконец, заговорила! Вся ваша порода князей Вороновых такая. Что вы сделали для России? Где вы были в тяжелую годину? А в Смутное время? Подумать только! Князь Воронов бросает царя-батюшку и бежит на поклон к Тушинскому вору. Кушать ему нечего было! Лишь бы нажраться! Вот и ты такая, княжна Воронова. Только о брюхе своем думаешь...
- Вьетнамский денди! - слышалось в ответ.
Это был довольно жестокий ответ мадам Дубойс. Лихорадка Денге, подхваченная Джоном Дюбуа во Вьетнаме, вызывала такие боли в мышцах и суставах, что заболевшие ею невольно приобретали особую раскачивающуюся походку, "походку денди". "Денге" - это искаженный "денди" по-испански. Дюбуа-старший с тех пор мучился болями во всем теле. Причем с годами все больше. И особенная походка сохранилась у него до смерти.
Иван Деревянкин родился в 1926 году в деревне с тавтологическим названием Деревянкино Смоленской губернии. Деревянкино затерялось среди лесных болот. По словам отца, в хорошую погоду на рассвете ему случалось видеть белую радугу.
- Мне многое уже забылось, - говорил отец в последний год своей жизни, - но белую радугу я помню очень хорошо. Знаешь, она будто из парного молока...
У старика текли слезы. Питер, не привыкший видеть отца сентиментальным, списывал все на старческий маразм, болезнь и позднюю ностальгию...
В сорок третьем году Ваню Деревянкина староста и два полицая из местных пьяниц усадили в кузов грузовика под серый брезент, и подросток, никогда не бывавший в городе, вдруг оказался в самой что ни на есть Европе. Поначалу Европой для него был длинный барак и огромный цех военного завода, где Ваня Деревянкин, в пику своей фамилии, вытачивал металлические болванки. Но через два года, пережив бомбежки, скитания, лагерь для перемещенных лиц, бегство и снова скитания, он гулял по набережной Сены с Верой Вороновой, дочкой русских эмигрантов первой волны, и свободно говорил с ней по-французски.
Ее отец, князь Воронов, похожий скорее на диккенсовского старика, чем на русского дворянина, в той самой "бабушкиной" шали на сгорбленных плечах, бахрому которой будет теребить его внук, слушая русские сказки в далеком штате Северная Каролина, сказал тогда глупому восторженному Ване Деревянкину:
- Вы, молодой человек, собираетесь в Россию? Вы со свойственным вашему возрасту легкомыслием поверили, что вас там ждут. Вас там, действительно ждут, но не хлеб-соль, а колючая проволока и грязный барак. И не чета вашему недавнему обиталищу, и отнюдь не в умеренном климате... Если вам очень хочется быть сожранным этим усатым упырем, милости просим! Послушайте старого человека: оставайтесь здесь. Судьба подарила вам шанс жить во Франции, так не будьте телком, идущим покорно на скотобойню. А чтобы вам получить французское гражданство, вам придется послужить во Французском Легионе. Да, молодой человек. Легион. И проситесь в Десятый, только в Десятый, к Юлию Цезарю... Нет, это не мой знакомый... Варя, ты только послушай! Молодой человек не слышал о Юлии Цезаре! Впрочем, извините старого болвана. Это все война. Вам было не до того. Главное было выжить, а все остальное...
Так Жан Дюбуа с благословения князя Воронова попал на службу во Французский Национальный Легион, надеясь после пяти лет службы получить французское гражданство. Когда война, охватившая почти весь земной шар, для всех уже отгремела, для Жана Дюбуа она только началась. Теперь, когда погас всеобщий пожар, его посылали туда, где горели отдельные костры локальных конфликтов. Но исторические масштабы не влияют на скорость полета пули...
В Африке Жан Дюбуа был ранен, во Вьетнаме подхватил эту самую лихорадку, а с ней и свой характер на всю оставшуюся жизнь. Мягкий, застенчивый паренек год за годом превращался в раздражительного, вечно недовольного и желчного старика. Вере Сергеевне, его жене, казалось, что перед смертью он стал точно копией ее отца. Такой же, сошедший со страниц Диккенса старик, вечно ворчащий и всех презирающий, не сходящий со своего громоздкого и неудобного кресла.
А ведь как нравились ей и мужественность, и застенчивость на его загорелом лице, шрам на щеке, даже эта странная походка... Бросив все, она поехала с ним в Канаду, потом в американский штат Северная Каролина. Там родила ему сына. Хотя, если уж начистоту, бросать ей было особенно нечего. Ни французский промышленник, ни английский аристократ что-то не искали ее руки, оставался только вот этот вьетнамский денди.
Правда, день на день не приходился. Иногда стареющий Жан Дюбуа покидал свое кресло. В такие дни он чувствовал в себе прилив молодых сил, желание изменить свою никчемную, серую жизнь. Он тут же разрабатывал планы резкого обогащения или полезной общественной деятельности. Приносил гору каких-то учебных пособий и справочников. Делал выписки и вставлял закладки. Маленького Питера он заставлял выполнять непонятные восточные упражнения.
В один из таких приступов бурной деятельности Жан Дюбуа, узнав, что сын посещает боксерский клуб, заявил ему, что американский бокс - ерунда, спорт и ничего больше.
- Маленькие вьетнамцы всю свою историю воевали голыми руками. И били в рукопашных схватках и японцев с их карате, и французов с их "ножным" боксом, и американцев с их "ручным" боксом. Настоящее воинское искусство должно доказать свое право на жизнь в настоящей схватке. Хочешь, научу тебя кое-чему из техники хитрых вьетов?
И для Питера наступал тяжелый час муштры: замысловатых растяжек, скручиваний, прыжков, махов ногами и выпадов. Он сносил все стоически, потому что дорожил скупым вниманием отца и уже кое-что уже смыслил в технике обороны и нападения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43