Он громко сказал:
– Ребята, я турист! Я знаю, что это не вполне законно, но мне надо бы эти монеты продать. Вас мое предложение не заинтересует?
Бывший ухажер хотел мимо него прошмыгнуть – в его левой руке была зажата пивная бутылка. Оба его приятеля напирали сзади. Он не сводил глаз с Шави и своего врага, но на какую-то долю секунды, скосив глаза и увидев блеск золота, обернулся и крикнул:
– Подожди немного! Я скоро вернусь.
Это были его последние слова. Майкл резким движением кулака ударил его в солнечное сплетение. Воздух со свистом выходил из легких чернокожего, когда он согнулся пополам, тут же получив еще один страшный удар в лицо левым коленом Майкла. Парень откинулся назад, на одного из своих корешей. Третий малый, пытаясь хоть что-нибудь сделать, отбил донышко бутылки о дверной косяк и уже подступал к Майклу, но когда получил сильный удар в пах, он вскрикнул, выпустил отбитую бутылку из руки и схватился за то место, по которому пришелся удар. Майкл добил его коротким мощным апперкотом и оттащил в сторону.
Тем временем второй парень все еще пытался выбраться из-под своего бесчувственного приятеля. Майкл стукнул его по голове, и он со стоном откатился вбок. Так они и остались лежать в пыли, образуя своими телами некое подобие треугольника. Вся драка длилась не больше нескольких секунд.
Шави и ее друг словно окаменели. Майкл бросил три золотые монеты в центр этого треугольника и пружинящим шагом подошел к ним.
– Давайте-ка поищем теперь какой-нибудь другой клуб.
Глава 19
Кризи сидел на корточках на берегу реки Себунгве. Его ружье, готовое к бою, свисало с плеча. Макси переходил реку вброд. Вода была ему по пояс, ружья он нес на поднятых над головой руках. Взгляд Кризи внимательно скользил по реке и ее берегам – там водились крокодилы. Шел третий день путешествия. Они уже пересекли Гваай и Млибизи, а теперь осталась последняя река, лежавшая на их пути к месту убийства.
Во время родезийской войны за независимость Кризи служил в основном на границе с Мозамбиком, на восточном нагорье. Природа там почти такая же, как в Северной Европе: горы, сосновые леса, быстрые реки, полные форели, и совсем немного дичи.
Последние три дня они с Макси путешествовали по самой настоящей Африке. Земля была холмистой, то тут, то там высоко вздымались базальтовые скалы. Иссушенная почва, как в пустыне Калахари, сменялась участками, поросшими травой, за которыми, в свою очередь, начинались невысокие заросли буша. Речные долины были покрыты сочной зеленью, здесь росло много баобабов и эбеновых деревьев того вида, который был распространен лишь в Зимбабве.
Макси Макдональд отлично знал весь этот район. Когда три дня назад они вышли из «лэндровера» и смотрели, как машина возвращается назад, Кризи легонько стукнул Макси по плечу и сказал:
– За последние пятнадцать лет ты немало на меня поработал. Когда это случалось, я всегда был боссом. Но теперь, когда мы оказались в этих местах, командовать парадом и отдавать приказы будешь ты.
Макси расплылся в улыбке от удовольствия.
– Согласен. Можешь не называть меня «сэр», пока мы не окажемся в компании, где это смогут оценить.
Когда он повернулся, Кризи хлопнул его по спине, и они отправились в буш.
Хотя они не думали, что что-нибудь обнаружат до того, как окажутся на месте убийства, Макси все же редко отрывал глаза от земли. Кризи же, наоборот, все больше поглядывал вдаль. Они решили взять с собой три ствола: скорострельную винтовку модели 300.06, автомат Калашникова, который мог бы им очень пригодиться, если бы они внезапно напоролись на браконьеров, и очень легкую винтовку двадцать второго калибра, стрелявшую только одиночными выстрелами, удобную для охоты на дичь.
Однако эту винтовку им использовать не пришлось. В первые два вечера Макси ставил силки на тропах, проложенных зверьем к водопою. Силки эти были просты, но эффективны. Тонкая ветка отгибалась вниз и привязывалась бечевкой к другой, более толстой ветке, выполнявшей функцию своего рода катапульты. Она перегибалась через упор и накрепко прижималась к земле. Тонкий прутик оставался по другую сторону упора. Потом из бечевки делалась петля со скользящим узлом и укреплялась поверх и вокруг толстой ветки. Когда что-нибудь касалось тонкого прутика, толстая ветка мгновенно распрямлялась и через упор отскакивала назад, а петля затягивалась. Оба раза они поймали по небольшой антилопе.
Кроме ружей они взяли с собой лишь охотничьи ножи и очень много прочной тонкой бечевки, которую намотали на поясе. Мясо было жестким и жилистым. Оно было бы несравненно лучше, если бы несколько дней вылежалось, но им казалось, что никогда в жизни они так вкусно не обедали.
Зверья вокруг было множество: антилопы импала, зебры, жирафы, иногда дикие быки, от которых они предпочитали держаться подальше, замечательно красивые антилопы куду с витыми рогами и царственной осанкой. Однажды они увидели вдали слоновье стадо, со слонятами. В другой раз напали на следы носорогов, которые были здесь редкостью, потому что в этом районе их почти полностью истребили браконьеры. Около часа мужчины шли по следу, пока не увидели носорога. Наблюдая за животным и слушая рассказ Макси, Кризи чувствовал, как его все сильнее охватывает гнев.
– Этому животному рог спилили люди из департамента охраны природы. Они надеялись, что его не тронут браконьеры, наведывающиеся сюда из Замбии. – Макси вздохнул. – Но это не помогает – браконьеры их все равно убивают.
– Почему? – спросил Кризи. – Они же после этого теряют для них всякую ценность!
Макси снова вздохнул – на этот раз не столько от сожаления, сколько от ярости.
– На то есть две причины. Во-первых, в будущем браконьерам не придется тратить время на их выслеживание – иногда они идут по следам носорога несколько дней. И во-вторых, что гораздо более отвратительно, их хозяева платят за убийство носорога со спиленным рогом столько же, сколько за обычное животное.
– Как же так?
– Трудно поверить, но это так. Пять лет назад в Зимбабве было больше двух тысяч черных носорогов. Сегодня их осталось всего около трехсот пятидесяти, причем половина живет на хорошо охраняемых частных землях. У людей, которые платят браконьерам, скопились большие запасы рога носорога, а продают они его в ничтожных количествах, чтобы поддерживать на него астрономически высокую цену. Они стремятся полностью уничтожить всех диких черных носорогов. В тот день, когда это случится акции их подскочат до небес. На Дальнем Востоке десять граммов этого рога будут стоить дороже, чем чистой воды бриллиант в девять карат. По некоторым оценкам эти подонки сейчас располагают запасами в пять тонн носорожьего рога. Иными словами, речь идет о десятках миллионов долларов… Вот уж воистину грязная торговля.
Кризи взглянул на некогда прекрасное, а теперь какое-то нелепое животное, и на него накатила волна гнева.
– И сколько же платят браконьерам за один рог? – спросил он.
– В среднем около пятисот долларов… В Замбии это годовой заработок среднего труженика, но ремесло это опасное. Сотрудники департамента по охране природы имеют лицензию на убийство браконьеров и нередко ею пользуются. Но вся беда в том, что этих сотрудников очень мало и у них есть только один вертолет на всю эту проклятую страну.
– Да, если мы на этих подонков наткнемся, живыми от нас они не уйдут. У тебя лицензия тоже есть.
– Но шансов на это немного, – с горечью сказал Макси. – В основном они действуют дальше к западу. А этому носорогу уже, наверное, никогда не будет суждено найти себе самку, так что род его все равно прервется.
Кризи задумался над его словами, потом пробормотал:
– Ну все мы живы надеждой.
* * *
Макси достиг противоположного берега реки и перекинул винтовку двадцать второго калибра через левое плечо. Не оглядываясь, он осторожно двигался через кусты, держа наготове автомат Калашникова. Кризи знал, что он обойдет по кругу, чтобы убедиться в том, что земле, которую он выбрал для привала, не угрожают ни зверь, ни человек.
Минут через пятнадцать Макси снова появился на берегу. Он оглядел реку, потом махнул рукой, и Кризи перешел ее вброд.
На следы они наткнулись километрах в пятнадцати от места убийства. Макси опустился на корточки и несколько минут внимательно рассматривал сухую землю. Кризи тем временем сидел и наблюдал за ним. Потом Макси стал ходить кругами по расширяющейся спирали, остановился, снова присел на корточки и через некоторое время сделал Кризи знак подойти к нему. Он указал ему на следы: примятую траву, сломанные ветки и комочки грязи.
– Прошлой ночью они разбивали здесь стоянку, – сказал Макси. – Их было двое. Они – африканцы.
– Ты уверен, что это были африканцы?
– Совершенно. У них на ногах были сандалии из кусков резины с разрезанной автомобильной покрышки. – Он указал на отпечаток следов на земле. – Белые были бы обуты, скорее всего, в такие же, как у нас, специальные ботинки для путешествий в буш. Они не из лесничих, защищающих дикую природу, и денег у них немного, даже на приличную обувь не хватает.
– Браконьеры, охотящиеся на носорогов?
– Сомневаюсь. Эти ребята обычно носят ботинки военного образца – как в армии Замбии или Зимбабве. Скорее всего, это местные охотники, которых интересуют мясо и шкуры. Они обычно охотятся, расставляя такие же ловушки, какими пользовались мы в последние дни. – Он махнул рукой вправо. – Там километрах в двадцати есть деревушка Батонга. Судя по следам, они приходили с той стороны. Видимо, направлялись к озеру, и сдается мне, следы эти кончатся в нескольких километрах к северу от места убийства.
– Сейчас ты у нас начальник, – сказал Кризи. – Что будем делать?
Макси распрямился и посмотрел на часы. Он повернулся налево, в сторону озера, потом стал размышлять вслух:
– Если они из той деревни, что расположена вверх по реке, скорее всего, они здесь все время охотятся и знают эти места, как свои пять пальцев. Они могли заметить что-нибудь в то время, когда были совершены оба убийства. Эта охота позволяет им лишь кое-как сводить концы с концами. Если они что-нибудь заметили или наткнулись на какие-то следы до того, как прошел ливень, их информация могла бы нам очень пригодиться. Если они из Батонги, значит, болтать языком попусту не будут, но золотая монета может сделать их более сговорчивыми.
– Давай-ка с ними побеседуем, – сказал Кризи. – Ты их сможешь выследить?
Макси кивнул.
– Хоть они и осмотрительны, но найти их я смогу. Ты-то помнишь, как это делается?
– Конечно, – сказал Кризи. – До захода солнца осталось пять часов. Принимаемся за дело.
Макси подошел к дереву мопани и срезал ножом ветку около метра длиной. Потом сострогал с нее сучья и листья и двинулся вперед. Кризи подождал, пока он не прошел метров пятьдесят, потом отправился следом, внимательно за ним наблюдая. Эта была классическая схема поведения двух следопытов. Макси шел строго по следам, делая на них палкой специально для Кризи особые пометки. Примятая трава, указывающая направление, след на земле, сломанная ветка. Если Макси терял след, Кризи останавливался у последней отметки, пока Макси ходил кругами, отыскивая новые следы. В течение двух следующих часов такое случалось дважды, когда они проходили базальтовые скалы, и Макси приходилось отходить от последнего следа на несколько сотен метров, чтобы понять, в какую сторону охотники шли дальше. Кризи и сам был опытным следопытом, но сейчас просто восхищался мастерством Макси.
Часа через три Макси остановился, присел на корточки и стал внимательно изучать почву. Он взял щепоть земли, растер ее пальцами, понюхал.
– Здесь они остановились пописать, – сказал он. – Это было не больше часа назад. Нам бы тоже не помешало последовать их примеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41