От того, что Рой делает для Элдона, практического толку никакого. К тому же, это разогнало почти всех его клиентов.
— Вы давно знакомы с Хейзелденом и Мейтом?
— С Элдоном я впервые встретилась пять лет назад. С Роем чуть позже.
— У мистера Хейзелдена могут быть какие-то причины не отвечать на наши звонки?
— Спросите об этом его самого.
Майло улыбнулся.
— Пять лет. Как вы познакомились с доктором Мейтом?
— Я некоторое время следила за его карьерой. — Настал ее черед улыбнуться. — Когда я впервые услышала о нем, мне показалось, что вспыхнул яркий прожектор: наконец кто-то решил встряхнуть мир, заняться давно назревшим. Я написала Элдону письмо. Как пишет девчонка-подросток любимому артисту. Сообщила, что восторгаюсь его мужеством. Я тогда принимала участие в деятельности одной группы гуманистов. С работы ушла — точнее, меня ушли. И я решила, в конце концов, найти что-нибудь стоящее.
— Вас уволили из-за ваших взглядов? — спросил я.
Зогби повернулась ко мне всем телом.
— Что в этом удивительного? — резко ответила она. — Я работала в клинике и не боялась говорить о том, что нельзя было замалчивать. И это злило ослов, занимавших руководящие посты.
— В какой клинике?
— В «Майлосердии», в Пасадине.
Католическая больница.
— Уход из этой дыры был самым светлым событием в моей жизни, — продолжала Зогби. — Я основала клуб «Сократ», но не теряла связи с «Мировой гуманистической пехотой», своей предыдущей группой. Мы устраивали конференцию в Сан-Франциско, а Элдон как раз одержал очередную победу в суде. И я подумала: кто может быть более достойным кандидатом на то, чтобы выступить с программным заявлением? Он ответил на мое приглашение очаровательной запиской, в которой выражал свое согласие. — Ресницы опустились и снова поднялись. — В дальнейшем мы с Элдоном стали все чаще встречаться — как личности, никакого секса, поскольку вы все равно задали бы этот вопрос. Мы общались духовно. Я приглашала Элдона на ужин, мы с ним беседовали обо всем, что нас волнует. Я угощала его домашней едой. Возможно, единственная приличная пища, которую он пробовал.
— Доктор Мейт нисколько не заботился о еде? — спросил Майло.
— Подобно большинству гениев, Элдон совершенно не обращал внимания на повседневные нужды. Я замечательно готовлю, и мне казалось, это самое меньшее, что я могу сделать для великого наставника.
— Для наставника, — повторил Майло. — Он вас чему-то учил?
— Он был моим духовным руководителем! — Она ткнула в нас пальцем.
— Прекратите терять время на меня и ловите этого ублюдка!
Откинувшись назад, Майло, уступая силе тяжести, потонул в перинах.
— Итак, вы подружились. Похоже, вы были его единственной знакомой женщиной...
— Элдон не был голубым, если вы к этому клоните. Просто он был разборчив. Давным-давно он был женат, но вскоре развелся. Этот опыт его многому научил.
— Чему?
— Элдон мне не рассказывал. Я видела, что он не хочет об этом говорить, и относилась к его желанию с уважением. Итак, вам больше от меня ничего не нужно?
— Давайте поговорим о тех выходных, когда был убит доктор Мейт. Вы...
— Вы хотите узнать насчет фургона? Да, это я взяла его напрокат. Я уже не раз так делала, потому что когда в агентство приходил сам Элдон, иногда возникали проблемы.
— С ним никто не хотел связываться.
Зогби кивнула.
— Значит, — продолжал Майло, — в ту ночь, когда доктор Мейт был убит, он собирался помочь очередному путешественнику.
— Полагаю, дело было именно так.
— Он не говорил вам, кому именно?
— Разумеется, не говорил. Элдон никогда не обсуждал со мной свою врачебную практику. Он просто позвонил мне и сказал: «Алиса, завтра мне будет нужен фургон».
— Почему он не говорил с вами о своей работе? — спросил Майло.
— Этика, детектив, — с преувеличенным снисхождением произнесла Зогби. — Каждый больной вправе рассчитывать на конфиденциальность. Элдон же был врач.
Зазвонил телефон — где-то далеко, там же, где били часы.
— Думаю, мне лучше взять трубку, — сказала Зогби, вставая. — Наверное, это пресса.
— Журналисты уже связывались с вами?
— Нет, но, уверена, обязательно свяжутся, узнав, что я вернулась.
— Как они могли узнать об этом, мэм?
— Пожалуйста, не будьте наивными, — усмехнулась Зогби. — У прессы есть свои каналы.
Танцующей походкой она вышла из гостиной.
Потерев лицо, Майло повернулся ко мне.
— Как ты полагаешь, Мейт ее трахал?
— Она не поленилась упомянуть о том, что их отношения были исключительно платоническими. Потому что мы обязательно спросили бы ее об этом. Так что ответ на твой вопрос скорее положительный.
Вернулась Алиса Зогби. Ее лицо было мрачным.
— Все-таки пресса? — спросил Майло.
— Ничего хорошего — звонил мой бухгалтер. Меня хочет проверить налоговая инспекция — каково, а? Я должна подготовить бумаги, так что если у вас больше ко мне ничего нет...
Она указала на дверь.
Мы встали.
— Вы занимаетесь альпинизмом ради удовольствия? — спросил Майло.
— Я гуляю по горам, детектив. Прогулки на большие расстояния по пологим склонам, чтобы не встретить никаких питонов и прочей дряни.
Она смерила Майло взглядом, красноречиво говорившим: «Перестаньте двигаться, и можете считать себя мертвым». Это живо напомнило мне слова Ричарда Досса, произнесенные шесть месяцев назад: «Отдыхать я буду только после смерти».
— А доктор Мейт вел активный образ жизни?
— У него постоянно работал мозг. Но мне никак не удавалось уговорить его заняться своим здоровьем. Однако какое это имеет отношение...
— Значит, вы не имеете понятия, кому доктор Мейт собирался помогать в те выходные, когда он умер?
— Нет. Я же вам уже говорила, что мы не обсуждали его пациентов.
— Я спросил вас потому...
— Вы считаете, его убил путешественник? Это же абсурд.
— Почему, мэм?
— Мы говорим о смертельно больных, детектив. О калеках, беспомощных, страдающих болезнью Лу-Герига, о людях на последней стадии раковых заболеваний. Откуда у них найдутся силы? И зачем это им? А теперь, пожалуйста, оставьте меня.
Зогби нервно постукивала ногой по полу. Вообще после телефонного разговора она стала какой-то дерганой. Впрочем, вполне вероятно, что такую реакцию может вызвать предстоящее общение с налоговым инспектором.
— Еще кое-какие детали, — спросил Майло. — Почему вы обратились в Тарзану, в агентство «Авис»? Так далеко от дома доктора Мейта?
— Именно поэтому, детектив.
— Не понял?
— Мы заметали за собой следы. На тот случай, если кто-то что-нибудь заподозрит и откажется иметь с нами дело. Вот почему я выбрала «Авис». Мы постоянно меняли агентства проката. Перед этим был «Гертц», а до того «Баджет».
Быстро подойдя к двери, Зогби распахнула ее и снова начала постукивать ногой.
— Забудьте о том, что это был путешественник. Никто из пациентов Элдона не стал бы делать ему ничего плохого. Кроме того, как правило, им нужна помощь, чтобы добраться до отправной точки путешествия...
— Чья помощь?
Длительное молчание. Улыбнувшись, Зогби скрестила руки на груди.
— Нет, в это мы не будем вдаваться.
— Тут были замешаны другие? — настаивал Майло. — У доктора Мейта были помощники?
— Гм, ничем не могу вам помочь — даже если бы хотела. Потому что мне ничего не известно. Да я и не хотела вдаваться в детали.
— Потому что доктор Мейт никогда не обсуждал с вами подробности своей практики.
— А теперь, будьте добры, уходите.
— Скажем так: у доктора Мейта были сподвижники...
— Говорите что вам угодно.
— Почему вы так уверены, что один из них не поднял на него руку?
— А зачем? — Она рассмеялась. Резко. Слишком громко. — Никак не могу заставить вас понять: Элдон был гений. Он не стал бы доверять первому встречному. — Поставив ногу на порог, она проговорила раздельно, отмечая каждое слово взмахом пальца с безукоризненно ухоженным ногтем: — Ищите фанатика, безумца.
— А как насчет фанатика, выдававшего себя за сподвижника?
— О, пожалуйста, не надо. — Еще один громкий смешок. Руки Зогби с растопыренными пальцами взлетели вверх. Она тотчас же уронила их. Последовало несколько неуклюжих движений, никак не вязавшихся с грацией танцовщицы. — Я больше не могу отвечать на ваши идиотские вопросы! Мне очень тяжело!
Вернулись слезы. Но уже не симметричные ручейки. Настоящий поток.
На этот раз Зогби принялась поспешно вытирать их.
Мы повернулись, и за нашими спинами громко захлопнулась дверь.
Глава 8
Сев в машину, Майло оглянулся на особняк.
— Ну и гарпия.
— Ее поведение изменилось после звонка, — заметил я. — Может быть, это действительно была налоговая служба. Или нашу Зогби расстроило то, что пресса ею до сих пор не заинтересовалась. Впрочем, возможно, позвонил кто-то, работавший с Мейтом, и посоветовал держать язык за зубами.
— Значит, у доктора Смерть были собственные маленькие эльфы?
— Зогби только что прямо не подтвердила их существование. Что приводит меня к любопытному предположению: сегодня утром мы говорили о том, что убийца заманил Мейта в Малхолланд, выдав себя за путешественника. А что если это был тот, кого Мейт знал, кому доверял?
— Эльф, ставший «плохим»?
— Эльф, примкнувший к Мейту, потому что ему нравилось убивать. Затем он решает, что курс обучения закончился. Пора забирать практику себе. В эту гипотезу укладывается то, что убийца разыгрывал из себя врача, забрал черный саквояж Мейта.
— Значит, мне можно не гоняться за фанатиками-католиками и ортодоксальными иудеями, так? Старушка Алиса пришлась бы ко двору в Третьем Рейхе. Алиби у нее железное — авиакомпании подтвердили, что она действительно летала в Непал и Амстердам. — Майло похлопал ладонью по приборной панели. — Сообщник, восставший против учителя... Мне просто необходимо повидаться с Хейзелденом, выяснить, какие бумаги у него хранятся.
— А что насчет именной ячейки в банке? — предположил я.
— Ничего. Пока мы не обнаружили и абонентских ящиков. Похоже, Мейт постоянно заметал за собой следы — с этим приходится сталкиваться, когда преступник становится жертвой.
— А может быть, это добавляло интриги. К тому же, у Мейта действительно были враги.
— В таком случае почему же он не был более осторожен? Зогби права насчет его беспечности. Он совершенно не заботился о личной безопасности.
— Монументальное самомнение, — сказал я. — Поиграв достаточно долго в Господа Бога, начинаешь верить в то, что говоришь о себе. Мейт с самого начала стремился к известности. Ходил по лезвию врачебной этики задолго до того, как построил свою машину.
Я рассказал о письме в шведский журнал по проблемам патологии, о том, как Мейт бдел у постели смертельно больных, заглядывая в глаза умирающих.
— Значит, прекращение жизнедеятельности клеток? — сказал Майло. — Чертов упырь. Можешь себя представить на месте одного из этих несчастных? Ты лежишь, подключенный к блоку интенсивной терапии, приходя в себя и снова теряя сознание. И вот ты просыпаешься, открываешь глаза и видишь перед собой какого-то подонка в белом халате, который таращится на тебя. Даже не пытается тебе помочь, просто старается определить, когда именно ты скопытишься? Кстати, а как он мог смотреть в глаза смертельно больным?
— Быть может, он для этого приподнимал веки, — предположил я.
— Или подпирал их с помощью зубочисток. — Майло снова хлопнул по приборной панели. — Наверное, у Мейта было то еще детство. — Еще один взгляд на кирпичный особняк. — Бывшая жена. Первый раз слышу о ней. Больше всего боюсь, что она вдруг решит разоткровенничаться с прессой, выставив меня дураком, — каким я себя и чувствую. — Улыбка. — Чаще всего максимум информации я получал как раз от бывших супругов. Ну и любят же они говорить!
Он достал сотовый телефон.
— Стив, это я... Нет, никаких землетрясений. Слушай, позвони в архив и проверь, есть ли там брачный сертификат или свидетельство о разводе на имя нашего старины Элдона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Вы давно знакомы с Хейзелденом и Мейтом?
— С Элдоном я впервые встретилась пять лет назад. С Роем чуть позже.
— У мистера Хейзелдена могут быть какие-то причины не отвечать на наши звонки?
— Спросите об этом его самого.
Майло улыбнулся.
— Пять лет. Как вы познакомились с доктором Мейтом?
— Я некоторое время следила за его карьерой. — Настал ее черед улыбнуться. — Когда я впервые услышала о нем, мне показалось, что вспыхнул яркий прожектор: наконец кто-то решил встряхнуть мир, заняться давно назревшим. Я написала Элдону письмо. Как пишет девчонка-подросток любимому артисту. Сообщила, что восторгаюсь его мужеством. Я тогда принимала участие в деятельности одной группы гуманистов. С работы ушла — точнее, меня ушли. И я решила, в конце концов, найти что-нибудь стоящее.
— Вас уволили из-за ваших взглядов? — спросил я.
Зогби повернулась ко мне всем телом.
— Что в этом удивительного? — резко ответила она. — Я работала в клинике и не боялась говорить о том, что нельзя было замалчивать. И это злило ослов, занимавших руководящие посты.
— В какой клинике?
— В «Майлосердии», в Пасадине.
Католическая больница.
— Уход из этой дыры был самым светлым событием в моей жизни, — продолжала Зогби. — Я основала клуб «Сократ», но не теряла связи с «Мировой гуманистической пехотой», своей предыдущей группой. Мы устраивали конференцию в Сан-Франциско, а Элдон как раз одержал очередную победу в суде. И я подумала: кто может быть более достойным кандидатом на то, чтобы выступить с программным заявлением? Он ответил на мое приглашение очаровательной запиской, в которой выражал свое согласие. — Ресницы опустились и снова поднялись. — В дальнейшем мы с Элдоном стали все чаще встречаться — как личности, никакого секса, поскольку вы все равно задали бы этот вопрос. Мы общались духовно. Я приглашала Элдона на ужин, мы с ним беседовали обо всем, что нас волнует. Я угощала его домашней едой. Возможно, единственная приличная пища, которую он пробовал.
— Доктор Мейт нисколько не заботился о еде? — спросил Майло.
— Подобно большинству гениев, Элдон совершенно не обращал внимания на повседневные нужды. Я замечательно готовлю, и мне казалось, это самое меньшее, что я могу сделать для великого наставника.
— Для наставника, — повторил Майло. — Он вас чему-то учил?
— Он был моим духовным руководителем! — Она ткнула в нас пальцем.
— Прекратите терять время на меня и ловите этого ублюдка!
Откинувшись назад, Майло, уступая силе тяжести, потонул в перинах.
— Итак, вы подружились. Похоже, вы были его единственной знакомой женщиной...
— Элдон не был голубым, если вы к этому клоните. Просто он был разборчив. Давным-давно он был женат, но вскоре развелся. Этот опыт его многому научил.
— Чему?
— Элдон мне не рассказывал. Я видела, что он не хочет об этом говорить, и относилась к его желанию с уважением. Итак, вам больше от меня ничего не нужно?
— Давайте поговорим о тех выходных, когда был убит доктор Мейт. Вы...
— Вы хотите узнать насчет фургона? Да, это я взяла его напрокат. Я уже не раз так делала, потому что когда в агентство приходил сам Элдон, иногда возникали проблемы.
— С ним никто не хотел связываться.
Зогби кивнула.
— Значит, — продолжал Майло, — в ту ночь, когда доктор Мейт был убит, он собирался помочь очередному путешественнику.
— Полагаю, дело было именно так.
— Он не говорил вам, кому именно?
— Разумеется, не говорил. Элдон никогда не обсуждал со мной свою врачебную практику. Он просто позвонил мне и сказал: «Алиса, завтра мне будет нужен фургон».
— Почему он не говорил с вами о своей работе? — спросил Майло.
— Этика, детектив, — с преувеличенным снисхождением произнесла Зогби. — Каждый больной вправе рассчитывать на конфиденциальность. Элдон же был врач.
Зазвонил телефон — где-то далеко, там же, где били часы.
— Думаю, мне лучше взять трубку, — сказала Зогби, вставая. — Наверное, это пресса.
— Журналисты уже связывались с вами?
— Нет, но, уверена, обязательно свяжутся, узнав, что я вернулась.
— Как они могли узнать об этом, мэм?
— Пожалуйста, не будьте наивными, — усмехнулась Зогби. — У прессы есть свои каналы.
Танцующей походкой она вышла из гостиной.
Потерев лицо, Майло повернулся ко мне.
— Как ты полагаешь, Мейт ее трахал?
— Она не поленилась упомянуть о том, что их отношения были исключительно платоническими. Потому что мы обязательно спросили бы ее об этом. Так что ответ на твой вопрос скорее положительный.
Вернулась Алиса Зогби. Ее лицо было мрачным.
— Все-таки пресса? — спросил Майло.
— Ничего хорошего — звонил мой бухгалтер. Меня хочет проверить налоговая инспекция — каково, а? Я должна подготовить бумаги, так что если у вас больше ко мне ничего нет...
Она указала на дверь.
Мы встали.
— Вы занимаетесь альпинизмом ради удовольствия? — спросил Майло.
— Я гуляю по горам, детектив. Прогулки на большие расстояния по пологим склонам, чтобы не встретить никаких питонов и прочей дряни.
Она смерила Майло взглядом, красноречиво говорившим: «Перестаньте двигаться, и можете считать себя мертвым». Это живо напомнило мне слова Ричарда Досса, произнесенные шесть месяцев назад: «Отдыхать я буду только после смерти».
— А доктор Мейт вел активный образ жизни?
— У него постоянно работал мозг. Но мне никак не удавалось уговорить его заняться своим здоровьем. Однако какое это имеет отношение...
— Значит, вы не имеете понятия, кому доктор Мейт собирался помогать в те выходные, когда он умер?
— Нет. Я же вам уже говорила, что мы не обсуждали его пациентов.
— Я спросил вас потому...
— Вы считаете, его убил путешественник? Это же абсурд.
— Почему, мэм?
— Мы говорим о смертельно больных, детектив. О калеках, беспомощных, страдающих болезнью Лу-Герига, о людях на последней стадии раковых заболеваний. Откуда у них найдутся силы? И зачем это им? А теперь, пожалуйста, оставьте меня.
Зогби нервно постукивала ногой по полу. Вообще после телефонного разговора она стала какой-то дерганой. Впрочем, вполне вероятно, что такую реакцию может вызвать предстоящее общение с налоговым инспектором.
— Еще кое-какие детали, — спросил Майло. — Почему вы обратились в Тарзану, в агентство «Авис»? Так далеко от дома доктора Мейта?
— Именно поэтому, детектив.
— Не понял?
— Мы заметали за собой следы. На тот случай, если кто-то что-нибудь заподозрит и откажется иметь с нами дело. Вот почему я выбрала «Авис». Мы постоянно меняли агентства проката. Перед этим был «Гертц», а до того «Баджет».
Быстро подойдя к двери, Зогби распахнула ее и снова начала постукивать ногой.
— Забудьте о том, что это был путешественник. Никто из пациентов Элдона не стал бы делать ему ничего плохого. Кроме того, как правило, им нужна помощь, чтобы добраться до отправной точки путешествия...
— Чья помощь?
Длительное молчание. Улыбнувшись, Зогби скрестила руки на груди.
— Нет, в это мы не будем вдаваться.
— Тут были замешаны другие? — настаивал Майло. — У доктора Мейта были помощники?
— Гм, ничем не могу вам помочь — даже если бы хотела. Потому что мне ничего не известно. Да я и не хотела вдаваться в детали.
— Потому что доктор Мейт никогда не обсуждал с вами подробности своей практики.
— А теперь, будьте добры, уходите.
— Скажем так: у доктора Мейта были сподвижники...
— Говорите что вам угодно.
— Почему вы так уверены, что один из них не поднял на него руку?
— А зачем? — Она рассмеялась. Резко. Слишком громко. — Никак не могу заставить вас понять: Элдон был гений. Он не стал бы доверять первому встречному. — Поставив ногу на порог, она проговорила раздельно, отмечая каждое слово взмахом пальца с безукоризненно ухоженным ногтем: — Ищите фанатика, безумца.
— А как насчет фанатика, выдававшего себя за сподвижника?
— О, пожалуйста, не надо. — Еще один громкий смешок. Руки Зогби с растопыренными пальцами взлетели вверх. Она тотчас же уронила их. Последовало несколько неуклюжих движений, никак не вязавшихся с грацией танцовщицы. — Я больше не могу отвечать на ваши идиотские вопросы! Мне очень тяжело!
Вернулись слезы. Но уже не симметричные ручейки. Настоящий поток.
На этот раз Зогби принялась поспешно вытирать их.
Мы повернулись, и за нашими спинами громко захлопнулась дверь.
Глава 8
Сев в машину, Майло оглянулся на особняк.
— Ну и гарпия.
— Ее поведение изменилось после звонка, — заметил я. — Может быть, это действительно была налоговая служба. Или нашу Зогби расстроило то, что пресса ею до сих пор не заинтересовалась. Впрочем, возможно, позвонил кто-то, работавший с Мейтом, и посоветовал держать язык за зубами.
— Значит, у доктора Смерть были собственные маленькие эльфы?
— Зогби только что прямо не подтвердила их существование. Что приводит меня к любопытному предположению: сегодня утром мы говорили о том, что убийца заманил Мейта в Малхолланд, выдав себя за путешественника. А что если это был тот, кого Мейт знал, кому доверял?
— Эльф, ставший «плохим»?
— Эльф, примкнувший к Мейту, потому что ему нравилось убивать. Затем он решает, что курс обучения закончился. Пора забирать практику себе. В эту гипотезу укладывается то, что убийца разыгрывал из себя врача, забрал черный саквояж Мейта.
— Значит, мне можно не гоняться за фанатиками-католиками и ортодоксальными иудеями, так? Старушка Алиса пришлась бы ко двору в Третьем Рейхе. Алиби у нее железное — авиакомпании подтвердили, что она действительно летала в Непал и Амстердам. — Майло похлопал ладонью по приборной панели. — Сообщник, восставший против учителя... Мне просто необходимо повидаться с Хейзелденом, выяснить, какие бумаги у него хранятся.
— А что насчет именной ячейки в банке? — предположил я.
— Ничего. Пока мы не обнаружили и абонентских ящиков. Похоже, Мейт постоянно заметал за собой следы — с этим приходится сталкиваться, когда преступник становится жертвой.
— А может быть, это добавляло интриги. К тому же, у Мейта действительно были враги.
— В таком случае почему же он не был более осторожен? Зогби права насчет его беспечности. Он совершенно не заботился о личной безопасности.
— Монументальное самомнение, — сказал я. — Поиграв достаточно долго в Господа Бога, начинаешь верить в то, что говоришь о себе. Мейт с самого начала стремился к известности. Ходил по лезвию врачебной этики задолго до того, как построил свою машину.
Я рассказал о письме в шведский журнал по проблемам патологии, о том, как Мейт бдел у постели смертельно больных, заглядывая в глаза умирающих.
— Значит, прекращение жизнедеятельности клеток? — сказал Майло. — Чертов упырь. Можешь себя представить на месте одного из этих несчастных? Ты лежишь, подключенный к блоку интенсивной терапии, приходя в себя и снова теряя сознание. И вот ты просыпаешься, открываешь глаза и видишь перед собой какого-то подонка в белом халате, который таращится на тебя. Даже не пытается тебе помочь, просто старается определить, когда именно ты скопытишься? Кстати, а как он мог смотреть в глаза смертельно больным?
— Быть может, он для этого приподнимал веки, — предположил я.
— Или подпирал их с помощью зубочисток. — Майло снова хлопнул по приборной панели. — Наверное, у Мейта было то еще детство. — Еще один взгляд на кирпичный особняк. — Бывшая жена. Первый раз слышу о ней. Больше всего боюсь, что она вдруг решит разоткровенничаться с прессой, выставив меня дураком, — каким я себя и чувствую. — Улыбка. — Чаще всего максимум информации я получал как раз от бывших супругов. Ну и любят же они говорить!
Он достал сотовый телефон.
— Стив, это я... Нет, никаких землетрясений. Слушай, позвони в архив и проверь, есть ли там брачный сертификат или свидетельство о разводе на имя нашего старины Элдона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61