— Можно ли этот тест проделать со мной и с умершей женщиной?
— Да.
— Ты, похоже, не очень удивлен тем, что я спрашиваю тебя об этом, Мак?
Он поставил чашку с кофе и посмотрел ей прямо в глаза.
— Мег, я уже решил поехать сегодня во второй половине дня в морг и посмотреть тело этой женщины. В бюро судебной медицины есть хромосомная лаборатория. Я хочу убедиться, что они взяли образец ее крови, пока она не попала на кладбище для невостребованных тел.
Меган прикусила губу.
— Тогда ты думаешь так же, как и я. — Перед глазами у нее стояло лицо погибшей женщины. — Мне надо встретиться с Филлипом этим утром и заехать в больницу, — продолжала она. — Встретимся у судмедэксперта. В какое время тебе удобнее?
Они договорились встретиться около двух часов. Отъезжая от дома Меган, Мак подумал, что не может быть такого времени, когда ему было бы удобно смотреть в мертвое лицо, которое напоминало Меган Коллинз.
23
Филлип Картер услышал сообщение с подробностями смерти Элен Петровик в выпуске новостей по пути в офис. При этом он подумал о том, что ему следует распорядиться, чтобы Виктор Орзини немедленно занялся поисками кандидата на вакансию, которую ее смерть открыла в клинике Маннинга. В конце концов, она получила свое место у Маннинга с помощью фирмы «Коллинз энд Картер». Это было высокооплачиваемое место, и фирма получит неплохой гонорар, если подыщет ей замену.
Он подъехал к офису в четверть девятого и заметил, что на одной из стоянок у входа в здание припаркован автомобиль Меган. Было очевидно, что она ждала его, потому что вышла из машины, как только он остановился.
— Мег, какой приятный сюрприз. — Он положил ей руки на плечи. — Но ради Бога, у тебя же есть свой ключ. Почему ты не вошла внутрь.
На лице Меган мелькнула улыбка.
— Я приехала всего минуту назад. «Кроме того, — подумала она, — я чувствовала бы себя незваным гостем, входя в офис».
— С Кэтрин все в порядке, не так ли?
— Вполне.
— Слава Богу, — с чувством произнес он. Небольшую приемную приятно оживляли диван и кресла с яркой обивкой, круглый журнальный столик и деревянные панели на стенах. Оказавшись здесь, Меган вновь испытала горькое чувство печали. В этот раз они прошли в кабинет Филлипа. Он, казалось, почувствовал, что теперь ей не хочется идти в кабинет отца.
Филлип помог ей снять пальто и предложил кофе.
— Нет, спасибо. Я уже выпила три чашки. Он сел за свой стол.
— Я тоже стараюсь ограничивать себя, поэтому повременю. Мег, ты выглядишь очень обеспокоенной.
— Да, это так. — Она провела языком по пересохшим губам. — Филлип, я начинаю думать, что совершенно не знала своего отца.
— В каком отношении?
Она рассказала ему о письмах и некрологе, которые нашла в запертом ящике стола, и увидела, как выражение озабоченности на его лице сменилось недоверием.
— Мег, я даже не знаю, что сказать тебе, — проговорил он, когда ее рассказ подошел к концу. — Я знал твоего отца долгие годы. Насколько я помню, он всегда говорил, что его мать умерла, когда он был еще ребенком. Его отец женился повторно, и, живя с мачехой, он хлебнул немало горя. Когда умирал мой отец, я услышал от Эдвина то, что навсегда осталось в моей памяти. Он сказал: «Я завидую тому, что ты можешь оплакивать своего родителя».
— Значит, и вы не знали его по-настоящему.
— Нет, конечно.
— Вопрос в том, почему ему приходилось скрывать это? — спросила Меган дрожащим голосом. Она сцепила руки и кусала губу. — Почему он не рассказал матери правду? Зачем ему нужно было обманывать ее?
— А если предположить следующее: он встретил твою мать и рассказал ей о своей семье все то же самое, что он говорил всем другим. Когда же они по-настоящему увлеклись друг другом, ему уже было трудно признаться в том, что он солгал ей. И ты можешь представить реакцию своего деда, узнай он о том, что твой отец по какой-то причине игнорирует свою мать?
— Да, я могу представить себе это. Но ведь прошло уже столько лет, как дед умер. Почему же он не мог?.. — голос у нее вновь сорвался.
— Мег, начав однажды вести двойную жизнь, с каждым днем становятся все труднее признаться в этом.
Меган услышала доносившиеся снаружи голоса и встала.
— Могу ли я рассчитывать, что это останется между нами?
— Безусловно. — Он поднялся вслед за ней. — Что ты собираешься делать дальше?
— Как только поправится мама, поеду в Чеенат-Хилл по адресу, который указан на конверте с некрологом. Может быть, там я найду ответы на свои вопросы.
— Как продвигается работа над телеочерком о клинике Маннинга?
— Никак. Они дали мне от ворот поворот. Придется искать другое такое же заведение. Подождите... Вы или отец устраивали кого-нибудь к Маннингу на работу?
— Этим занимался твой отец, И устраивал он как раз ту несчастную женщину, которую застрелили вчера.
— Доктора Петровик? Я встречалась с ней на прошлой неделе.
Раздался зуммер внутреннего переговорного устройства, и Филлип взял трубку.
— Кто? Хорошо, я поговорю с ним.
— Репортер из «Нью-Йорк пост», — объяснил он Меган. — Бог знает, что им от меня надо. — Меган видела, как омрачилось лицо Филлипа. — Это совершенно невозможно. — Голос у него стал хриплым к раздраженным. — Я... я не буду комментировать, пока сам лично не поговорю с доктором Иовино из нью-йоркской больницы. — Он положил трубку и повернулся к Меган. — Мег, этот репортер занимался делом Элен Петровик и раскопал, что она никогда не работала в нью-йоркской больнице. Ее диплом об университетском образовании оказался фальшивым, ведь устраивали ее в лабораторию к Маннингу мы.
— Но разве вы не проверяли рекомендации, прежде чем предлагать ее кандидатуру Маннингу?
Еще только задавая вопрос, Меган уже знала ответ на него. Он был написан на лице Филлипа. Делом Элен Петровик занимался ее отец. И подлинность сведений о ее прошлом должен был установить он.
24
Несмотря на отчаянные усилия сотрудников клиники Маннинга, скрыть витавшее в воздухе напряжение было невозможно. Несколько новых клиентов с беспокойством наблюдали, как на автостоянке появился телевизионный фургон Си-би-эс, из которого выскочили репортер с оператором и поспешно двинулись по дорожке к зданию клиники.
Мардж Уолтерс за стойкой регистратуры держала оборону, твердо заявив репортеру: «Доктор Маннинг не будет давать интервью до тех пор, пока не разберется со всеми обстоятельствами». Но удержать оператора ей оказалось не по силам, и он тут же принялся снимать на пленку приемную и ее обитателей. Некоторые пациенты повскакивали со своих мест, и она бросилась к ним.
— Это недоразумение, — умоляла она, неожиданно сообразив, что ее записывают на пленку.
Одна из женщин, закрывая руками лицо, взорвалась от негодования:
— Это возмутительно. Неужели для того чтобы завести ребенка по вашей системе, надо обязательно попасть в одиннадцатичасовой выпуск новостей. — Она пулей вылетела из помещения.
Другая сказала:
— Миссис Уолтерс, я тоже ухожу. Отмените мое посещение.
— Понятно. — Мардж выдавила из себя сочувственную улыбку. — На какое время вы хотели бы перенести свой прием?
— Мне надо уточнить, когда у меня будет свободное время. Я позвоню.
Мардж смотрела ей вслед. «Нет, ты уже никогда не позвонишь», — вертелось у нее в голове. Встревоженная, она заметила, как к репортеру подходит миссис Каплан — клиентка, посещающая клинику уже во второй раз.
— Что случилось? — потребовала она ответа.
— Случилось то, что лабораторией клиники последние шесть лет, очевидно, заведовал неспециалист. В действительности она оказалась всего-навсего косметологом.
— О Боже. Моя сестра два года назад сделала искусственное оплодотворение в этой клинике. Возможно ли такое, что она не получит свой собственный эмбрион? — Миссис Каплан молитвенно воздела свои руки к небу.
«Бог нам помощник, — думала Мардж. — Это конец клинике». Утреннее сообщение в новостях о смерти доктора Элен Петровик потрясло и опечалило ее. Приехав на работу час спустя, она услышала, что у Петровик было что-то неладное с дипломом об образовании. Но только резкое заявление репортера и реакция на него миссис Каплан заставили ее осознать всю серьезность возможных последствий.
Элен Петровик отвечала за сохранность эмбрионов, находящихся в замороженном состоянии в ее лаборатории. За сотни пробирок, каждая из которых была не больше половины указательного пальца и содержала в себе потенциально возможную живую душу. Стоит только неправильно пометить одну из них, и женщине будет имплантирован не ее эмбрион. В этом случае она будет родительницей, но не биологической матерью ребенка.
Мардж видела, как Каплан выбежала из приемной в сопровождении репортера. Она выглянула в окно. Подъезжали еще фургоны с телевизионщиками. Все больше репортеров появлялось вокруг каждой из выходивших женщин.
Из очередной машины появился репортер третьего канала Пи-си-ди. Меган Коллинз. Так ее звали. Это она собиралась сделать тот специальный выпуск, который так неожиданно отменил доктор Маннинг.
Меган не знала, стоит ли ей находиться здесь. Особенно теперь, когда в ходе расследования по поводу подлинности диплома об образовании Элен Петровик неизбежно всплывет имя ее отца. После того как она вышла из кабинета Филлипа Картера, ей позвонили из отдела новостей исказали, что Стив, ее оператор, будет ждать возле клиники Маннинга. «Уайкер дал добро», — заверили ее.
Она пыталась дозвониться до Уайкера, но его еще не было на рабочем месте. Интуиция подсказывала, что ей необходимо предупредить его о возможных обвинениях в ее адрес в предвзятости в этом деле. Однако в сложившихся обстоятельствах ей не оставалось ничего другого, как принять задание к исполнению. К тому же она считала, что адвокаты клиники все равно не допустят никаких интервью с доктором Маннингом.
Она не стала вместе с другими репортерами осаждать вопросами покидающих клинику пациенток. Вместо этого ока нашла Стива и позвала его с собой в здание. Спокойно открыв дверь, она, как и рассчитывала, увидела Мардж Уолтерс, сидевшую за стойкой и занятую разговором по телефону.
— Нам надо отменить все посещения на сегодня, — настаивала она. — Скажите им там, чтобы они сделали хоть какое-нибудь заявление, иначе единственное, что увидят зрители, это то, как женщины бегут отсюда, как от чумы. — Когда за Стивом хлопнула дверь, Уолтерс вскинула глаза и поспешно бросила в трубку: — Я больше не могу говорить. — И положила ее на рычаг.
Меган молча устроилась в кресле напротив Уолтерс. Ситуация требовала тактичного и осторожного обхождения. Ей было хорошо известно, что нельзя забрасывать вопросами человека, когда тот перевозбужден.
— Довольно беспокойное утро для вас, миссис Уолтерс, — успокаивающим голосом сказала она.
Регистраторша смахнула пот со лба.
— Это уж точно. — В ее словах звучала настороженность, но Меган почувствовала в ней ту же борьбу, что и вчера. Она понимала, что ей надо быть осторожной, но в то же время ей не терпелось рассказать кому-нибудь о том, что творилось у них в клинике. Это желание было выше ее сил.
— Я беседовала с доктором Петровик на встрече в воскресенье, — сказала Меган. — Она показалась мне такой милой женщиной.
— Да, это так, — согласилась Уолтерс. — Трудно поверить, что она не была профессионалом в том деле, которым занималась. Но ведь свое медицинское образование она, наверное, получила еще в Румынии, где после этого произошло столько всяких катаклизмов. Ручаюсь, в конце концов, выяснится, что у нее все-таки были все необходимые бумаги об образовании. Я только не понимаю, почему в нью-йоркской больнице говорят, что она не проходила у них подготовку. Бьюсь об заклад, что это тоже ошибка. Но когда это выяснится, уже будет поздно. Дурная слава погубит нашу клинику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46