— Другую женщину?
— Возможно.
— Какое отвратительное время переживаете вы сейчас, — с чувством сказал Филлип. — Как дела у Меган? Она с вами?
— У Мег все прекрасно. Ее нет сегодня. И надо же было такому случиться, чтобы именно сегодня позвонил ее босс.
— Вы свободны сегодня вечером?
— Мне очень жаль, но сегодня я обедаю с Маком и Кайлом в гостинице. — Кэтрин заколебалась. — Хотите присоединиться к нам?
— Нет, спасибо. Как насчет завтрашнего вечера?
— Это зависит от того, когда вернется Мег. Я могу позвонить вам?
— Конечно. Берегите себя и помните, что я всегда рядом.
Двумя часами позднее Филлип отвечал на вопросы в кабинете помощника прокурора штата Джона Дуайера. В кабинете, кроме него, присутствовали Боб Маррон и Арлин Вайсе. Вопросы задавал Дуайер. Некоторые из них были теми же, что ставила перед ним Кэтрин.
— Вы когда-нибудь подозревали, что ваш компаньон, возможно, ведет двойную жизнь?
— Нет.
— Не думаете ли вы так теперь?
— Теперь, когда в морге лежит похожая на Меган девушка? И когда сама Меган обратилась, чтобы ей сделали ДНК-анализ? Конечно, теперь мне это кажется возможным.
— По тому, куда чаще всего ездил Эдвин Коллинз, вы можете предположить, где у него была интимная связь?
— Нет, не могу.
На лице помощника прокурора штата появилось раздражение.
— Господин Картер, у меня такое ощущение, что всякий, кто был близок с Эдвином Коллинзом, старается, так или иначе, отвести от него все подозрения. Позвольте мне представить дело следующим образом. Мы полагаем, что он жив. Если бы ему просто представилась возможность очередного длительного отсутствия, то где, по вашему мнению, он мог бы находиться сейчас?
— Я просто не знаю, — повторил Филлип.
— Ладно, господин Картер, — сухо произнес Дуайер. — Вы позволите нам просмотреть все подшивки с деловыми бумагами вашей фирмы, если мы сочтем это необходимым? Или нам придется запрашивать их в установленном порядке?
— Да ради Бога, — бросил Филлип. — Делайте все, что угодно, только чтобы этот кошмар поскорее закончился, и чтобы порядочные люди смогли спать спокойно.
Возвращаясь в офис, Филлип Картер почувствовал, что у него нет желания проводить вечер в одиночестве, и прямо из автомобиля позвонил Кэтрин. Услышав ее голос, он сказал:
— Кэтрин, я передумал. Если вы с Маком и Кайлом согласитесь терпеть меня, я с огромным удовольствием пообедаю с вами этим вечером.
В три часа из своего номера в отеле Меган позвонила домой. В Коннектикуте было пять часов, и она хотела поговорить с матерью, перед тем как в гостинице наступит час обеда.
Это был тяжелый разговор. Не находя подходящих слов, чтобы смягчить удар, она рассказала о своей встрече с Фрэнсис Грольер.
— Это было ужасно, — закончила она. — Фрэнсис совершенно убита горем, ведь Анни была ее единственным ребенком.
— Сколько лет было Анни? — тихо спросила мать.
— Я не знаю. Думаю, чуть меньше, чем мне.
— Понятно. Это значит, что они были вместе долгие годы.
— Да, это так, — согласилась с ней Меган, думая о фотографиях, которые только что видела. — Мам, есть кое-что еще. Фрэнсис, похоже, думает, что отец жив.
— Она не может считать его живым!
— Она так считает. Больше я ничего не могу сказать по этому поводу. Я собираюсь оставаться в этом отеле до тех пор, пока она не позвонит мне. Она сказала, что хочет поговорить со мной.
— Что еще она может сказать тебе, Мег?
— Она пока не знает всех подробностей смерти Анни. — Меган почувствовала, что больше не может говорить. — Мам, я заканчиваю разговор. Если у тебя будет возможность поговорить с Маком так, чтобы не слышал Кайл, то ты можешь рассказать ему все.
Меган сидела на краешке кровати. Попрощавшись с матерью, она откинулась на подушки и закрыла глаза.
Разбудил ее звонок телефона. В комнате было темно и прохладно. На светящемся циферблате радиочасов было пять минут девятого. Она дотянулась до телефона и взяла трубку. Ее собственный голос показался ей натянутым и хриплым, когда она пробормотала:
— Хэлло.
— Меган, это Фрэнсис Грольер. Не могли бы вы заехать ко мне завтра утром, как можно раньше?
— Могла бы. — Спрашивать о самочувствии показалось ей кощунством. Как может чувствовать себя любая женщина в ее положении? Вместо этого Меган спросила: — Вас устроит, если я подъеду в девять часов.
— Да, и спасибо вам.
Хотя горе наложило на ее лицо глубокую печать, Фрэнсис Грольер выглядела собранной, когда утром следующего дня открывала дверь Меган.
— Я приготовила кофе, — сказала она.
Они сидели на диване в напряженных позах, подавшись друг к другу, и держали чашки в руках. Грольер не стала произносить лишних слов.
— Расскажите мне, как погибла Анни? — попросила она. — Расскажите мне все. Я должна знать.
Меган начала:
— Я была на задании в больнице Рузвельта в Нью-Йорке... — Как и в разговоре с матерью, она не пыталась обходить острые углы. Когда она дошла до факса с сообщением «Ошибка. С Анни вышла ошибка», глаза у Грольер увлажнились, она подалась вперед и спросила:
— Как вы думаете, что это значит?
— Я не знаю. — Она продолжила свой рассказ, стараясь не упустить ничего, начиная с записки, найденной в кармане у Анни, включая фальшивые документы и смерть Элен Петровик и кончая ордером на арест ее отца.
— Его машина была найдена. Вам, возможно, известно, что у отца было разрешение на ношение оружия. Так вот, его пистолет находился в машине и оказался тем оружием, из которого была убита Элен Петровик. Я не верю и не могу поверить, что отец был способен лишить кого-то жизни.
— Так же, как и я.
— Вчера вечером вы сказали мне, что не исключаете возможности того, что отец жив.
— Я думаю, что такое возможно, — подтвердила Фрэнсис и добавила: — Меган, я надеюсь, что мы никогда больше не встретимся после сегодняшнего дня. Это было бы слишком тяжело для меня, да и для вас тоже, наверное. Но я обязана объясниться перед вами и вашей матерью.
Я встретила вашего отца двадцать семь лет назад в магазине Паломино. Он раздумывал, какую из двух сумочек купить для вашей матери, и попросил меня помочь ему сделать выбор. А потом пригласил на ланч. Вот как все началось.
— Он был женат всего три года в то время, — тихо произнесла Меган. — Я знаю, что он был счастлив с матерью, и не могу понять, зачем ему понадобилась эта связь с вами. — Она чувствовала, что слова ее звучат осуждающе и безжалостно, но сдержаться не могла.
— Я знала, что он женат, — продолжала Грольер. — Он показывал мне вашу фотографию, фотографию вашей матери. На первый взгляд Эдвин имел все: привлекательность, манеры, ум, интеллигентность. Внутри же он был, а может, и остается, совершенно беззащитным. Меган, постарайтесь понять и простить его. Во многих отношениях ваш отец по-прежнему был все тем же надломленным ребенком, который боялся оказаться брошенным вновь. Ему необходимо было знать, что у него есть другое место, куда бы он мог податься, место, где кто-то примет его. — В ее глазах плескались слезы. — Это устраивало нас обоих. Я была влюблена в него, но не хотела обременять себя замужеством. Мне хотелось только одного: быть свободной, чтобы добиться всего, на что я была способна как скульптор. Наши отношения оставались свободными, не мешали мне заниматься скульптурой, и я не предъявляла никаких требований.
— А разве ребенок не был одним из требований и не накладывал на вас определенную долю ответственности? — спросила Меган.
— Анни у нас не была запланирована. Когда я ждала ее, мы купили этот дом и сказали соседям, что мы муж и жена. После этого ваш отец стал разрываться между вами, стараясь быть хорошим отцом для вас обеих, и все время чувствовал, что ему не удается это.
— Разве его не беспокоило, что все это может обнаружиться? — спросила Меган. — Что кто-то столкнется с ним здесь, как это случилось у него с его братом?
— Этот страх преследовал его все время. Анни задавала все больше и больше вопросов о его работе. Ее не устраивала версия о том, что у него была секретная правительственная работа. Она становилась известной как путешествующая писательница. Вы все чаще появлялись на экранах телевидения. Когда у Эдвина появились ужасные боли в груди в ноябре прошлого года, он не захотел ложиться в здешнюю больницу на обследование, намереваясь вернуться в Коннектикут. При этом он сказал: «Если я умру, ты сможешь сказать Анни, что я выполнял правительственное задание». Приехав в следующий раз, он дал мне именную акцию на двести тысяч долларов. — Заем под страховку, подумала Меган. — И сказал, что, если с ним что-то случится, вы с матерью останетесь хорошо обеспеченными, в отличие от меня.
Меган не стала возражать Фрэнсис Грольер. Той, наверняка, не приходило в голову, что свидетельство о смерти отца не выдано из-за того, что не обнаружено его тело. К тому же она была уверена, что мать скорее разорится, чем возьмет обратно деньги, которые отец отдал этой женщине.
— Когда вы видели моего отца последний раз? — спросила она.
— Он уехал отсюда двадцать седьмого января, намереваясь повидать Анни в Сан-Диего и вылететь оттуда домой утром двадцать восьмого.
— Почему вы все еще верите в то, что он жив? — Меган должна была задать этот вопрос. Больше всего на свете ей хотелось уйти от этой женщины, к которой она одновременно испытывала глубокое чувство жалости и презрение.
— Потому что уезжал он ужасно расстроенным. Ему стало известно что-то о своем помощнике, что привело его в ужас.
— О Викторе Орзини?
— Да, так его звали.
— Что ему стало известно?
— Я не знаю. Но дела у него шли неважно уже несколько лет. Затем в местной газете появилось сообщение о торжестве по случаю семидесятилетия Доктора Джорджа Маннинга, которое устраивала его дочь, проживающая в тридцати милях отсюда. В статье приводились слова Маннинга о том, что он собирается проработать еще год, а затем уйти в отставку. Ваш отец сказал, что клиника Маннинга входит в число его клиентов, и позвонил доктору Маннингу. Он хотел предложить свои услуги в поиске замены для Маннинга. Состоявшийся между ними разговор ужасно расстроил его.
— Почему? — вырвалось у Меган. — Почему?
— Я не знаю.
— Попытайтесь вспомнить. Пожалуйста. Это очень важно.
Грольер покачала головой.
— Когда Эдвин уезжал, его последними словами были: «Это становится невыносимым для меня...» Все газеты напечатали сообщение о происшествии на мосту. Я посчитала его погибшим и сказала всем окружающим, что он разбился на легкомоторном самолете за границей. Анни не удовлетворилась этим объяснением.
Навестив ее на квартире в Сан-Диего в тот последний день, Эдвин дал Анни денег, чтобы она купила кое-что из одежды. Он, очевидно, не заметил, как обрывок бланка «Драмдоу» с вашим именем и номером телефона выпал у него из бумажника. Она нашла его после того, как отец ушел, и оставила при себе. — Губы у Фрэнсис Грольер искривились, а голос задрожал. — Две недели назад Анни приезжала сюда, что называется, для выяснения отношений. Она позвонила по вашему номеру. Вы ответили: «Меган Коллинз», и она положила трубку. Затем ей захотелось увидеть свидетельство о смерти отца. Назвав меня лгуньей, она потребовала сказать, где находится отец. В конце концов, я рассказала ей правду и слезно просила не звонить вам или вашей матери. Она сшибла вылепленный мною бюст Эдвина и вылетела отсюда. Больше я не видела ее. — Грольер встала, положила руку на каминную доску и прижалась к ней лбом. — Я говорила со своим адвокатом вчера вечером. Завтра он поедет со мной в Нью-Йорк, чтобы опознать тело Анни и помочь перевезти его сюда. Мне очень жаль, что вы с матерью попадете в неловкое положение из-за этого.
У Меган оставался только один вопрос, который ей необходимо было задать.
— Зачем вы оставили то сообщение для отца позавчерашней ночью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46