Показалась встречная машина.
— Поезжай, — сказал он. — Я последую за тобой. Перед домом, когда он поспешно распахнул дверцу машины Меган, она казалась оцепеневшей. "Что с Кэтрин? " — обеспокоено думал он. На веранде он взял у Меган ключ от дома.
— Позволь, я открою.
В прихожей он обнял ее за плечи:
— Расскажи, что случилось.
— Вначале они думали, что у нее сердечный приступ. К счастью, это оказалось не так, но вероятность того, что он случится, все еще существует. С помощью лекарств они пытаются не допустить этого. Ей придется пролежать в больнице не меньше недели. Врачи спрашивали — заметь, — приходилось ли ей волноваться в последнее время? — Нервный смешок перешел у нее в сдавленные рыдания. Справившись с собой, она отстранилась. — Со мной все в порядке, Мак. Тесты не показали нарушения у нее сердечной деятельности. Она просто измотана и подавлена. Отдых и кой-какие успокоительные — вот что ей нужно сейчас.
— Согласен. Это не помешало бы и тебе. Пошли. Выпей чашку кофе.
Она прошла за ним на кухню.
— Я приготовлю. Садись. Ты не хочешь снять пальто?
— Мне все еще холодно. — Она попыталась улыбнуться. — Как ты можешь выходить из дому без пальто в такой день?
Мак глянул на свой серый твидовый пиджак:
— У меня оторвалась пуговица на пальто, а нитки с иголками как назло куда-то запропастились.
Когда кофе был готов, он разлил его по чашкам и сел за стол напротив Меган.
— Теперь, когда Кэтрин в больнице, я полагаю, ты будешь возвращаться вечерами домой.
— Мне, так или иначе, придется возвращаться домой. — И она рассказала ему обо всем, что происходило: о погибшей женщине, которая была похожа на нее; записке, найденной у нее в кармане; о факсе, поступившем среди ночи. — Поэтому, — пояснила она, — на телестанции решили убрать меня с переднего края на некоторое время и дали задание сделать очерк о клинике Маннинга. А сегодня рано утром зазвонил телефон, и... — она рассказала о звонке и о том, как мать потеряла сознание.
Мак надеялся, что шок, который он испытывал, не отразился на его лице. Допустим, что в воскресенье за ужином с ними был Кайл, и она не захотела рассказывать об этом при ребенке. Но даже если это так, Мег не обмолвилась и словом о том, что всего лишь три дня назад она видела убитую женщину, которая, возможно, погибла вместо нее. Более того, она не сочла нужным рассказать ему о решении страховой компании.
А ведь она доверяла ему свои секреты во все времена, начиная с десятилетнего возраста, когда он только начинал учиться в колледже и во время летних каникул подрабатывал у них в гостинице. Она с готовностью делилась с ним всем, начиная с того, как скучает по отцу, когда тот находится в отъезде, и, кончая тем, как ненавидит заниматься на пианино.
Полтора года его семейной жизни были единственным периодом, когда Мак виделся с Коллинзами нерегулярно. После развода прошло уже почти семь лет, и он полагал, что между ними восстановились их прошлые отношения, похожие на те, которые бывают между старшим братом и сестрой.
«Значит, я опять ошибся», — решил он про себя.
Меган сидела теперь молча, поглощенная собственными мыслями. Было ясно, что она не ищет и не ждет от него совета. Ему вспомнились слова Кайла: "Я думал, что ты мой друг". Женщина, которую видел Кайл проезжавшей мимо их дома в среду и которую принял за Меган. Неужели это была та, которая погибла днем позже?
Мак решил не обсуждать этот вопрос с Меган, пока он не расспросит сегодня вечером Кайла и не обдумает все в спокойной обстановке. Но кое о чем ему все же пришлось ее спросить:
— Мег, прости меня, но есть ли какая-нибудь, хотя бы самая ничтожная, вероятность того, что этим утром вам звонил ваш отец?
— Нет, нет. Я бы узнала его голос. И мать бы тоже. Голос, который мы слышали, был каким-то неестественным и больше походил на компьютерный, но в то же время это не был синтезатор речи.
— Он сказал, что у него неприятности. — Да.
— И записка в кармане пострадавшей женщины была написана его рукой?
— Да.
— Упоминал ли когда-нибудь ваш отец кого-либо по имени Анни?
Меган уставилась на Мака.
«Анни!» — Ей вспомнилось, как, поддразнивая, отец называл ее Мег... Мегги... Меган Анн... Анни... и ужаснулась при мысли о том, что Анни всегда было ее домашним именем.
18
Во вторник утром из окна своего дома в Скоттсдале, Аризона, Фрэнсис Грольер наблюдала, как первые отблески света начинают обозначать вершины гор Макдауэлл. Она знала, что затем этот свет усилится, станет ярким и будет непрерывно менять свои тона, оттенки и цвета, многократно отражаясь от горных массивов.
Она повернулась и прошла к окнам, выходившим на задний двор. Дом располагался на краю индейской резервации Пима, и из него открывался вид на дикую пустыню, бесплодную и голую, заканчивающуюся горами Кэмелбэк. Над пустыней и горами в эту минуту стояло таинственное темно-розовое сияние, предшествующее восходу солнца.
В свои пятьдесят шесть лет ей удавалось каким-то неведомым образом сохранять в себе девическую взбалмошность, которая вполне сочеталась с ее тонким лицом, копной густых седеющих волос и большими притягательными глазами. Она никогда не беспокоилась о том, чтобы прятать свои глубокие морщины вокруг глаз и рта под слоем косметики. Высокая и стройная, она удобнее всего чувствовала себя в брюках и свободных блузах. О ней, избегавшей известности, тем не менее, знали в мире искусства, как о скульпторе, которому больше всего удавались человеческие лица. Точность, с которой она схватывала их скрытые выражения, была отличительной чертой ее таланта.
Уже давно она приняла решение и без сожаления придерживалась его. Такой образ жизни вполне устраивал ее. Но теперь...
Ей не следовало рассчитывать, что Анни поймет ее. Она не должна была говорить ей. Анни выслушала ее горькие признания с расширенными от потрясения глазами, затем пересекла комнату и намеренно толкнула подставку с бронзовым бюстом. Фрэнсис в ужасе вскрикнула, но Анни выскочила из дома, села в машину и уехала. В тот вечер Фрэнсис пыталась позвонить дочери на ее квартиру в Сан-Диего, но услышала только автоответчик. Она звонила всю неделю, и каждый раз натыкалась на автоответчик. Анни как будто исчезла навсегда. В прошлом году, когда расстроилась ее помолвка с Грегом, она уехала в Австралию и вернулась только через полгода.
Непослушными пальцами, отказывающимися подчиняться сигналам мозга, Фрэнсис вновь принялась кропотливо восстанавливать созданный когда-то собственными руками бюст отца Анни.
С самого начала, как только она вошла в кабинет в два часа дня во вторник, Меган почувствовала перемену в поведении доктора Джорджа Маннинга. В воскресенье, когда она делала репортаж о встрече бывших питомцев, это был располагающий, услужливый и гордый своими деяниями человек. Вчера, когда она договаривалась по телефону о встрече, он был полон оптимизма. Сегодня же доктор выглядел на все свои семьдесят лет. И ни днем меньше. Здоровый розовый оттенок его лица, отмеченный ею ранее, теперь сменился серой бледностью. Рука, которую он ей протянул, слегка подрагивала.
Этим утром, отправляясь в Уэстпорт, Мак настоял на том, чтобы она позвонила в больницу и справилась о состоянии матери. Ей ответили, что миссис Коллинз спит, и что давление у нее заметно понизилось и находится теперь в пределах нормы.
Мак. Что она увидела в его глазах, когда он прощался с ней? Как обычно, он слегка прикоснулся губами к ее щеке, но взгляд его был другим. Что это было? Жалость? Но она не хотела, чтобы ее жалели.
Накануне она прилегла всего на пару часов, чтобы хоть немного сбросить отупляющую усталость. Затем она долго стояла под горячим душем, который слегка помог унять ломоту в плечах. Из одежды предпочтение было отдано темно-зеленому костюму с облегающим жакетом и удлиненной юбкой. Ей хотелось выглядеть наилучшим образом. Она обратила внимание, что взрослые на встрече в клинике Маннинга были изысканно одеты. Это не вызывало удивления: если люди могли позволить себе потратить от десяти до двадцати тысяч долларов за попытку завести ребенка, то доходы у них, наверняка, были немалые.
В фирме на Парк-авеню, где она начинала свою карьеру юриста, требовали являться на службу только в строгом костюме. Работая репортером на радио, а теперь на телевидении, она обратила внимание, что люди, у которых берешь интервью, становятся более откровенными, когда они видят некоторое сходство с тобой.
Она хотела, чтобы во время интервью доктор Маннинг подсознательно воспринимал ее как одну из своих будущих пациенток. Но теперь, оказавшись перед ним и присмотревшись к выражению его лица, она вдруг поняла, что он смотрит на нее как обвиняемый в суде на выносящего приговор судью. Во всем его облике преобладал страх. Но почему доктор Маннинг должен бояться ее?
— Я не могу выразить, как мне не терпится приступить к этому специальному репортажу. Я...
Он прервал ее:
— Боюсь, что мы не сможем помочь вам в создании телеочерка. Я провел совещание с сотрудниками, на котором было высказано мнение, что многим из наших клиентов будет крайне неудобно, если они увидят здесь телекамеры.
— Но ведь вы с готовностью согласились на воскресный репортаж.
— Люди, которые присутствовали здесь в воскресенье, уже имеют детей. Те же, кто приходит к нам впервые, или те, у кого беременность оказалась неудачной, обычно раздражены и находятся в подавленном настроении. Искусственное оплодотворение — это очень личная сфера. — Его голос звучал твердо, но глаза говорили о том, что он нервничает. "Но по какому поводу? " — недоумевала она.
— По телефону, — настаивала Меган, — мы пришли к единому мнению, что никто не будет записываться на пленку без его согласия.
— Мисс Коллинз я отвечаю вам «нет», а сейчас мне надо торопиться на совещание. — Он поднялся из-за стола.
Меган ничего не оставалось, как встать вслед за ним.
— Что случилось, доктор? — тихо спросила она. — Ведь ясно же, что за этой неожиданной переменой скрывается что-то гораздо большее, чем запоздалое беспокойство о ваших клиентах.
Он не ответил. Меган вышла из кабинета и прошла по коридору в приемную. Тепло, улыбнувшись регистратору, она бросила взгляд на табличку с ее именем на стойке.
— Миссис Уолтерс, у меня есть подруга, которую заинтересовала бы любая литература, какую я только смогла бы раздобыть для нее о вашей клинике.
Эти слова вызвали у нее удивление.
— Наверное, доктор Маннинг забыл отдать вам материалы, которые он велел секретарю приготовить для вас. Я позвоню ей, и она принесет их.
— Если это не затруднит вас, — заметила Меган. — Доктор был согласен на съемку очерка, который я планировала.
— Конечно. Сотрудникам очень понравилась эта идея. Клиника станет еще более известной. Позвольте, я позвоню Джейн.
Меган скрестила пальцы в надежде, что Маннинг еще не сообщил секретарю о своем решении отказаться от съемок телеочерка о клинике. И тут она увидела, что Уолтерс перестала улыбаться и нахмурилась. Когда она положила трубку, от ее открытой и дружеской манеры не осталось следа.
— Мисс Коллинз, думаю, вы знали, что мне не следовало обращаться к секретарю доктора Маннинга за подборкой материалов.
— Я лишь попросила информацию, которая может потребоваться любому новому клиенту вашей клиники, — сказала Меган.
— Вам надо было обсудить этот вопрос с доктором Маннингом. — Она замолчала в нерешительности. — Я не хочу показаться грубой, мисс Коллинз, но я работаю здесь и подчиняюсь приказам.
Было ясно, что помощи от нее ждать не приходится. Меган повернулась, чтобы идти, но вдруг остановилась.
— Скажите, действительно среди персонала возникла серьезная обеспокоенность в связи со съемками очерка? И все ли возражали против этого или всего несколько человек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46