— Вы здесь по «делу Горделадзе»?
— А Николай тебе ничего не сказал? — усмехнулась Сомова. — Вот конспиратор… весь Киев знает, что эти двое здесь по «делу Горделадзе». Ищут следы заговора…
— Как интересно… — протянула «одноклассница». Глаза у нее засверкали, на Колю она посмотрела, как на комиссара Каттани.
Галина улыбнулась, встала:
— Извините, я вас на минуту оставлю. Сумочку мою стерегите, расследователи… украдут — будете искать ее, а не голову Горделадзе.
Она удалилась, Обнорский с удовольствием смотрел ей вслед. Многие мужчины «на корабле» смотрели ей вслед.
— А ты, Коля, ничего и не говорил… Напустил туману, мы, мол, здесь так, семинар проводим. А на самом деле — Горделадзе! Это же, наверно, очень опасно?
— Обычная журналистская работа, — ответил Коля неискренне. — Встречаемся с людьми, разговариваем… ничего особенного.
— Коля, — попросила «одноклассница», — расскажи! С какими людьми вы встречаетесь?
— Да ерунда все это, — сказал Повзло. — Я — с журналистами… с пиарщиками. Это вон Обнорский — звезда. Он тайно встречается с генералами СБУ.
— С генералами СБУ?
Обнорский наступил Коле на ногу и сказал «однокласснице» с улыбкой:
— Шутка юмора… твой одноклассничек, Галя, ба-а-льшой шутник. А про Горделадзе давайте больше не будем говорить нынче.
Вернулась Галина, Обнорский сразу переменил тему:
— А вот и госпожа «Виктория»… Вашу сумочку мы уберегли.
Больше в этот вечер о Горделадзе не вспоминали. Из ресторана вышли около полуночи. Вечерний воздух был свеж, слегка моросило, и морось вокруг фонарей светилась по-особому, преломляла свет, разбрасывала преломленные лучики всех цветов спектра.
Галина взяла Обнорского под руку, прижалась, сказала на ухо негромко:
— Сегодня ночуешь у меня, расследователь… никуда не отпущу.
— Ага, — негромко ответил он. — Дай только пошепчусь с Миколой две минуты.
— Тильки трошки.
— Трошки-трошки… две хвылины, — сказал он и тронул Николая за рукав.
— Коля, на пару слов.
— Опять секреты? — надула губки «одноклассница».
— Прошу меня извинить, — произнес Андрей. Вдвоем Обнорский и Повзло отошли в сторону, закурили. Две Галины медленно пошли в сторону Крещатика.
— Коля, — сказал Обнорский, глядя вслед удаляющимся женщинам. — Коля, ты языком-то поменьше бы трепал…
— Ты про что?
— Вообще… про генералов СБУ, например. — Ты чего, Андрюхин? Я Галку давно знаю. Нормальная баба, секретарь у одного депутатика.
— Что — действительно одноклассница?
— Как тебе сказать… почти.
— Понятно. Давно познакомились?
— В прошлый приезд. Когда с Сашкой здесь работали.
— Понятно. Давно знаешь… Один старый друг лучше новых двух. Я свою Галю тоже давно знаю. По сравнению с твоим стажем — так вообще целую вечность.
— Да ладно… — протянул Коля.
— У тебя какие планы на завтра?
— Хочу пообщаться с несколькими орлами из журналистско-политической тусовки.
— Это правильно. Теперь уже совершенно очевидно, что случай с Г.Г. имеет политический подтекст. Работай в этом направлении… Есть даже одна конкретная фигура — депутат Рады Леонид Матецкий. Мне на него дал наколочку эсбэушник. А я завтра хочу лично побеседовать с Аленой. Потом созвонимся.
— Хочешь, я схожу с тобой? — предложил Коля. — Меня она уже знает.
— Нет, Мыкола. Я — спасибо — и сам справлюсь. А ты работай «политику». Связи Горделадзе, конфликты Горделадзе, спонсоры Горделадзе.
На этом расстались. Коля ушел со своей Галей, Андрей со своей прогулялись по ночному Крещатику и вернулись к ней домой.
***
— Не знаю, почему, но мне очень нравится твоя ванна.
— Это не ванна, — улыбаясь, ответила Галя, — это я тебе нравлюсь.
— Как деталь интерьера, — сказал он, — женщина, конечно, не сравнима ни с чем.
— И после этого ты говоришь, что на Востоке уважают женщину?… — сказала она. И без всякой логики добавила:
— Перебирайся ко мне жить, Обнорский. Что тебе в этой гостинице?
— А это мысль… В гостинице хорошего ничего нет. Да и дорого.
— Значит, переберешься ко мне?
— Нет. К тебе не стоит. Мне нужно работать, встречаться с людьми. С разными людьми… Кроме того, я хочу подтянуть сюда еще пару своих ребят. Поэтому разумнее всего снять квартиру. Ты же помогла моим орлам в прошлый их приезд? Как насчет квартирки? Найдешь?
— О Господи! Обнорский! — сказала Галина со вздохом. — Я тебя… ТЕБЯ!… к себе приглашаю. А ты: мои орлы… хата для конспиративных встреч «с разными людьми»…
Андрей сел на край ванны, прикурил от огонька свечи.
— Не обижайся, Галя… не обижайся. Я здесь потому, что это моя работа. Меня попросили помочь разобраться с «делом Горделадзе». Уже теперь стало ясно, что с наскоку эту проблему не решить… если вообще удастся ее решить… Поэтому нужно работать командой, нужна «хата», как ты выразилась. Поможешь?
— Не знаю, сказала она недовольно. — Попробую…
— Ну вот и ладушки.
— Думаешь, что ты здесь надолго?
— Не знаю. Трудно сказать что-либо определенное…
— Ладно, я тебе помогу… Бросай курить, ныряй ко мне.
— Скоро я превращусь в Ихтиандра, — сказал Обнорский, сползая в ванну.
***
Утром Заец, как всегда, докладывал Хозяину. Хозяин был в добром расположении духа. Перед приходом начальника личной «контрразведки» он просматривал обзор прессы, подготовленной пресс-службой… Все идет правильно, убедился он, все идет как надо. Еще несколько шагов, и можно запускать Мельника. И вот тогда…
Заяц вошел в кабинет, как всегда, ровно в десять. Хозяин был пунктуален и ценил пунктуальность в других.
— Заходи, заходи, Константин Григорьевич, — прогудел Хозяин.
Заец понял, что босс в хорошем расположении. Обычно он обращался к подполковнику Константин или даже Костя.
— Заходи, заходи… садись, что у тебя нового?
Заец присел, положил на стол папку с отчетом и фотографиями. Сначала доложил о результатах контрольного прослушивания телефонных разговоров «аппарата» Хозяина. Есть основания предполагать, что один из сотрудников употребляет кокаин… пока не факт, нуждается в проверке, но…
— Кто? — спросил Хозяин.
— Сиволапко.
— Гнать в три шеи.
— Я еще не провел проверку.
— Немедленно гнать. Мне проверка не нужна. Гнать!
— Понял, Матвей Иваныч.
— Вот, бля, подонок! Мы, на х…, боремся за моральную чистоту, а какой-то выблядок может скомпрометировать всю идею!
Заец промолчал. Подумал только: чего ты передо мной-то перья распускаешь, борец за чистоту? А то я твоей «чистоты» не знаю?
— Чтоб сегодня же его не было в аппарате. Понял?
— Так точно, Матвей Иваныч.
— Можешь ему еще и пиз…лей напоследок отвесить?… Ладно… что у тебя с этими «переводчиками»? С питерской бригадой этой? Не нравится мне их возня подковерная, бля.
— Боюсь, что с этими могут быть проблемы.
— Что такое?
— По-прежнему проявляют высокую активность. Обзавелись транспортом. Собственную «девятку» им предоставил некто Валько. Валько прописан в Симферополе, проживает в Киеве. Компромата на него нет.
— Каким образом этот Валько связан с питерской бригадой?
— Не готов к ответу.
— Погано, Костя… Кто такой этот Обнорский, ты не знаешь, с кем он встречается конспиративно, ты тоже не знаешь. Кто такой Валько, ты опять же не знаешь. Что за х…ня?
— Работа ведется, Матвей Иваныч…
— Погано она ведется, Костя… погано!
— Биография Обнорского нами проверяется по всем доступным каналам. Валько мы взяли в разработку. Что касается конспиративной встречи Обнорского позавчера, то я получил агентурную информацию, что Обнорский встречался с сотрудником СБУ.
— … твою мать! С кем? Конкретно — с кем?
— Источник сообщает, что с генералом СБУ.
— … твою мать! — повторил Хозяин и бросил очки на стол. Одно стекло выпало из металлической оправы и осталось лежать маленьким овальным озером. Сгоряча Хозяин смахнул его на пол. — Фамилия у генерала есть?
— Фамилии пока нет… Но я, Матвей Иваныч, вообще сомневаюсь, что генерал СБУ пошел на контакт с этим журналистом. Что я — наших генералов не знаю? Им карьера дороже.
— Думаешь, не пойдут?
— На свой страх и риск — почти наверняка нет.
— А если контакт санкционирован сверху? — спросил Хозяин и повертел в руках «одноглазые» очки.
— Тогда, конечно, контакт возможен, — спокойно ответил Заец.
— Погано… Если питерских гэбистов пригласил Бунчук, они могут нам сильно подгадить. Бунчук, сука такая, с Путиным спутался. А Путин — питерский чекист… Вот тебе и цепочка, Костя. Вот и объяснение почему здесь питерские «переводчики», а не тамбовские или ярославские. Понял теперь?
«Ах какой ты умный», — ядовито подумал Заец.
— Никакие они не журналисты, — продолжил Хозяин рассуждать, — агенты Путина… А это серьезно. В общем, так: надо держать их под колпаком, Костя. А еще лучше сделать так, чтобы они отсюда убрались. И чем скорее, тем лучше. Иди, работай… Да, отчет свой оставь, посмотрю потом… Ну зае…али москали в доску!
***
К Затуле Андрей отправился с Галиной. Была суббота, киевляне прогуливались по Крещатику, наслаждаясь теплом, которое в любой момент могло смениться холодом. Андрей и Галина тоже пошли пешком, растворились в потоке людей. Они шли мимо дорогих магазинов и кафе. Мимо бесчисленных, на каждом шагу, щитов «Обмiн валют». Мимо вывесок «Парфуми», «Мобiльный зв'язок», «Взуття» и «Перукарня»… и везде была «знижка».
— Мы могли бы встретиться с Аленой в кафе, — сказала Галина.
— Э-э, нет, Галя… Великий сыщик Зверев — ты его знаешь — учит: на человека нужно посмотреть в домашней обстановке. Человек в кафе и человек домашний — это две большие разницы… Важно посмотреть, как человек живет. Какие предметы его окружают.
— Не стоит ли у Алены в углу банка с головой Горделадзе…
— Точно. Не висит ли на стене топор со следами крови? Ты все правильно просекаешь, Галя… Но если всерьез, то это действительно важно — жилье отражает личность. Ты сразу увидишь, какие у человека книжки лежат на столе, какие видеокассеты на полке. Оценишь приблизительно уровень достатка. Аккуратность иди, наоборот, раздолбайство… Замки и «глазки» на входной двери, фотографии на стене… Очень интересно бывает заглянуть в холодильник… в перекидной календарь…
— В корзину с грязным бельем, — вставила Галина язвительно.
— Да, и в корзину с грязным бельем, — подтвердил Обнорский.
Они пришли в уже знакомый Обнорскому двор. Все в нем было так же, но вместе с тем и не совсем так, как ночью. Возле контейнеров с мусором сидела бродячая собака, блестела лужица ночного дождя. Совершенно не верилось, что из этого мирного двора мог исчезнуть человек, которого позже найдут в ста тридцати километрах отсюда и без головы.
Консьержка Плотникова была на боевом посту. Вид имела несколько «вчерашний», и пахло от нее пивом. Галину она узнала, а у Обнорского спросила документы. «Лучше бы ты, — подумал Андрей, — проявляла бдительность вечером шестнадцатого сентября…» Из радио на столе консьержки Пугачева пела «Брошкину».
Затула открыла дверь после разглядывания пришедших в панорамный глазок и дежурного вопроса: кто? Андрей с Галиной пришли в точно назначенный срок — в полдень, но Алена все же поинтересовалась: кто? — и Обнорский отметил этот факт: осторожна.
Затула была бледна, почти без косметики, в домашних, застиранных до белизны джинсах «Левис» и черном свитерке… Она, несомненно, была красива, но шарма ей не хватало. Вслед за Аленой вышел кот. Тот самый кот, который любит «Китикэт», и стал в Киеве более известен, чем «кот ученый» из пушкинского Лукоморья…
— Входите, — сказала Алена. — Можно не разуваться.
С Галиной она поцеловалась, с Андреем поздоровалась за руку. Рука была прохладной, с длинными тонкими пальцами. Эта рука мыла Горделадзе как ребенка… Снимала стресс. Андрей и Галина прошли в комнату. Сразу бросилась в глаза фотография Георгия в рамке на столе рядом с включенным монитором «пентиума».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67