— Понятно. А кто его взял? — спросил Родя. Пока он явно не понимал, что это за кейс и какое отношение к нему имеет Горделадзе.
— Братанов тоже интересовало: кто мог взять кейс из ячейки? Они пришли ко мне: слышь, Рудольф, хороших людей обидели, кейс умыкнули… надо вернуть. Я им спокойно растолковал, что у вора ремесло такое — воровать, и возвращать никто никому ничего не будет. А мне в ответ: мы, Рудольф, понимаем… претензий нет. Но серьезные люди очень ПРОСЯТ вернуть и, кстати, за вознаграждение. Ты здесь всех знаешь, поговори со своими… Я подумал-подумал, решил: а почему нет, если ПРОСЯТ? Я спросил у братков: когда и что конкретно пропало? Тогда мне представили человечка от Отца. Человечек объяснил, что в пятницу, двадцать восьмого июля, в ячейке автоматической камеры хранения был оставлен кейс. Ориентировочно это произошло около четырех часов дня. В семь вечера его должны были забрать. Но нашли только пустую ячейку. Ценного в кейсе ничего нету. Но для хозяина ценность его огромна… Нужно выяснить, кто взял, и вернуть за хорошее вознаграждение.
Рудольф Николаевич умолк, закурил новую папиросу и спросил:
— Я понятно излагаю, Родион Андреич?
— Вполне, Рудольф Николаевич… Что же было дальше?
— Дальше? Дальше я поговорил с людьми. Выяснил, что никто этого кейса не брал. Но у той самой ячейки видели какого-то типа с кавказской внешностью. Без малого два метра ростом… Я так и сказал братку от Отца: наши не брали. Ищите кавказца большого роста… Через три дня этот же браток снова пришел, попросил о встрече с тем человеком, который видел кавказца. Дело это, сами понимаете, Родион Андреич, довольно-таки деликатное… Я сперва согласовал с нашим человеком, а уж только потом свел его с братком. Так вот, браток предъявил нашему штук пятнадцать фото разных лаврушников…
— И? — подтолкнул Родя вновь умолкшего вора. Краюха усмехнулся и сказал:
— Наш опознал одного.
— Горделадзе?
— Тогда я не знал, что это Горделадзе, — ответил Краюха. — Узнал позже — случайно увидел его по телевизору, в «Эпицентре»… Но браток был определенно доволен: он как будто еще до начала «опознания» был уверен, что фото станет козырным.
***
Родя посмотрел на Обнорского, сказал:
— Резюмирую: двадцать восьмого июля из автоматической камеры хранения киевского вокзала в период с шестнадцати до девятнадцати часов была совершена кража «дипломата» черного цвета. «Дипломат» принадлежал Отцу или его команде. Содержимое нам неизвестно… Кражу дипломата предположительно совершил Георгий Горделадзе. И люди Отца сумели его вычислить.
Обнорский внимательно посмотрел на Каширина и сказал:
— Вот теперь мужики, я ни хрена не понимаю.
***
Информация, которую принес Каширин, действительно совершенно не вписывалась в уже оформившуюся версию: Горделадзе — пешка, обдуманно принесенная в жертву в большой игре. Конечная цель игры — сериал «Украина без Бунчука». В этой версии «вытанцовывалось» все, оставалось провести не так уж много оперативных мероприятий, чтобы завершить расследование и написать в титрах: действующие лица и исполнители. И перечислить всех поименно. Питерская бригада уже примерно наметила план будущих действий, но вдруг вылез некий вокзальный вор и смешал все карты.
— А я? — спросил Родя. — А я понимаю?
— Не может твой Краюха быть подставой? — спросил Коля.
— Во-первых, не похоже. Во-вторых, какой в этом смысл?
— Увести нас в сторону, — сказал Коля.
— Стопроцентной гарантии не дам, — ответил Родион. — Но мне представляется, что Краюха был искренен… Не потому даже, что очень уж сильно хотел помочь нам, а потому что беспредел ненавидит.
— Да-а, — протянул Андрей. — Твой Краюха смешал весь пасьянс.
— Ну извини…
— Что извиняться? Во-первых, надо позвонить Звереву и навести дополнительные справки о Краюхе. Я понимаю, что если бы Краюха был урод, Сашка бы на него тебя не вывел… Но поговорить с Сашкой надо.
— Я позвоню, — кивнул Родя. — Перетрем тему.
— А во-вторых, — сказал Обнорский, — со всем этим (он сделал неопределенный жест рукой, очертил в воздухе нечто) нужно переспать. Давать все оценки будем утром.
Обнорский посмотрел на часы:
— Ну-с, господа, до отбоя и отхода ко сну у вас есть еще личное время. А я, с вашего разрешения, еще покатаюсь на метро.
***
Полковник Перемежко выглядел усталым.
— Плохо выглядите, Василь Василич, — сказал Андрей после взаимных приветствий.
— А вы себя когда в последний раз видели в зеркале? — ответил полковник.
— Понял, — ответил Обнорский.
Из тоннеля вынырнул поезд, похожий на длинную грохочущую змею. Перемежко и Обнорский вошли в вагон. В соседнюю дверь вошел человек, сопровождающий полковника. Зашипел воздух, двери сомкнулись, и змея, стремительно разгоняясь, нырнула в черную нору. Андрей посмотрел на свое отражение в стекле, повторил: «Понял».
— В моем возрасте, Обнорский, нужно по вечерам дома сидеть, чай пить, — сказал полковник. — А я тут с вами ношусь, как с писаной торбой… в конспирацию играю…
— Я все понимаю, Василь Василич… Помогите еще немножко. Скоро уж все закончится.
— Ну-ну… закончится, — скептически произнес полковник. Потом, меняя тон, перешел к делу: — Вас интересовал Заец Константин Григорьевич?
— Не только интересовал, но и сейчас интересует, — ответил Андрей. Он решил сделать вид, что ничего не знает о смерти Зайца.
— Убили Зайца, — сказал Перемежко мрачно и покосился на Андрея.
— Надо же, — пробормотал Андрей. — Какая неожиданность.
— Убили его, кстати, в Таращанском районе.
— Еще интересней… Подробности известны?
— Задушен в собственном джипе. Инсценировка разбоя.
— Почему инсценировка?
— Есть некоторые детали… Вам это ни к чему, — ответил полковник. — Почему вы вообще заинтересовались Зайцем? Вы им интересуетесь, его убивают… Вы хоть понимаете, что, по идее, вас надо следствию отрабатывать? И я, как честный мент, должен был бы следствие поставить в известность, а не разводить тут с вами тары-бары…
— Он позвонил, предложил встретиться, — солгал Обнорский.
— Когда? Кому? Что конкретно говорил?
Обнорский рассказал о звонке Николая… Выглядело правдоподобно, но полной гарантии, что матерый агентурист принял его слова за чистую монету, не было.
— Чем занимался Заец после увольнения из КГБ? — спросил Обнорский.
Ответ на этот вопрос представлял немалый интерес.
— Весь его героический путь я вам сегодня осветить не смогу — из конторы Заец ушел аж при Советском Союзе, в девяносто первом. Знаю, что подвизался в каких-то охранных структурах. Их тогда расплодилось как собак нерезаных… Но подробностей про тот период жизни господина Зайца я не знаю. А в самом конце девяносто пятого года он создал собственную фирму. Называется — «Гарант». Здесь (Перемежко положил на сиденье газету) копия лицензии, посмотришь сам. В «Гаранте» работают почти сплошь бывшие менты.
— А почему не чекисты? — поинтересовался Обнорский.
— Я вам уже говорил: в ГБ у Зайца не очень хорошая репутация. В таких делах они бывают весьма щепетильны.
— Понятно, Василь Василич… дальше.
— Дальше так: через год, в конце девяносто шестого, Заец «законтачил» с Эстером. И с тех пор фактически постоянно работает с ним. Формально «Гарант» — самостоятельная структура, никак не связанная с Эстером и его командой. На деле, как говорят люди знающие, «Гарант» давно стал одним из отделов команды… Матвей Иванович Эстер — руководитель аппарата кабинета министров. Фигура далеко не самого крупного калибра, но его влияние определяется не должностью… В общем, это очень серьезный человек.
— Вот так? — спросил Обнорский механически. Собственно, нечто подобное он и предполагал. Даже при беглом знакомстве с Зайцем было очевидно, что на самостоятельную фигуру он не тянет. Он, разумеется, не пешка, но и не ферзь. При блиц-допросе в салоне «девятки» Заец не назвал ни одной фамилии… Однако намекнул, что знает эти фамилии…
— Вот так, — кивнул полковник. Помолчал, потом добавил: — Раз уж ты знаешь, кто тебе звонил с той таксофонной карты, то скажу… Не хотел говорить. Более того, не имею права. Но раз уж сам знаешь, скажу: эта карта еще раз «выходила в эфир». В день смерти Зайца с нее звонили одному высокопоставленному чиновнику.
— А фамилия?
— Вы меня удивляете…
— Понятно. Есть еще один щекотливый вопрос, Василий Василич.
— Щекотливый? Ваша щекотка может довести до инфаркта, — сказал полковник. — Что за вопрос?
— Василий Василич, вы слушали «кассеты Стужи»? — осторожно спросил Обнорский.
— Допустим…
— Ваш министр прямым текстом говорит о том, что за Горделадзе ходила наружка… Это так?
— До инсульта, Обнорский.
— Не понял.
— Ваша щекотка может довести не только до инфаркта, но и до инсульта, Андрей Викторович… Почему бы вам прямо у министра не спросить?
— Мне очень важно понять, кто реально следил за Горделадзе.
— Ты хоть понимаешь, о чем ты просишь?
— Да, я понимаю…
Перемежко долго молчал. Так долго, что Обнорский уже решил, что ответа на его вопрос не будет… Перемежко вдруг сказал:
— В общем, так. Учти, что я от своих слов всегда откажусь… Я не только ничего тебе не говорил, но даже ни разу с тобой не встречался… Понял? — Обнорский кивнул. — В июне или июле — сейчас уже не помню — вызвал меня замминистра… Вздрюченный весь, красный… Я его никогда таким не видел. В общем, вызвал, а сам мнется, как целка… Потом говорит: «Выручай, Василь Василич… Есть один урод — журналист… Надо на него что-то найти. Хоть что-то!…» А мне это надо? У меня серьезной работы полно и людей некомплект. Но заместителю министра не откажешь. Взял под козырек, сказал: «Есть» — и поставил наружку. А поскольку мне этот журналист на хер не нужен, я поставил стажеров… Понял?
— Понял, — быстро сказал Андрей. Он действительно все понял: стажеры! За Горделадзе ходили стажеры. Это многое объясняло. — Что-то интересное они зафиксировали?
— А может, вам отчеты наружного наблюдения показать? — с интересом глядя на Обнорского, спросил Перемежко.
— Заманчивое предложение, — сказал Андрей. — Но я, пожалуй, откажусь.
Полковник хмыкнул. Видимо, это должно было означать: ну ты наглец… таких еще поискать.
— Горделадзе, — сказал он, — наблюдение засек… стажеры!… Засек и написал заявление в Генпрокуратуру. Конечно, мы немедленно сняли наружку… Всего наилучшего, Андрей Викторович. Моя остановка… И запомните: я вам ничего не говорил.
Дверь раскрылась, полковник вышел из вагона, Андрей поехал дальше.
После признания полковника Перемежко ему стало ясно: МВД к исчезновению Георгия Горделадзе не причастно… Если бы они всерьез разрабатывали журналиста, то поставили бы за ним спецов, а не стажеров.
***
Разговаривать по сотовому, когда под рукой есть обычный телефон — глупо. Вдвойне глупо, если звонить приходится из Киева в Санкт-Петербург. Все разговоры с Питером, в которых речь шла о скором возвращении домой, Каширин вел с квартирного телефона — пусть слушают. А Звереву позвонил с «трубы».
В Агентстве Сашки не оказалось — Оксана сказала, что Зверев приболел и отлеживается дома. Родион позвонил домой — мать Зверева сообщила, что Александр уехал в командировку. Куда? Кажется, в Выборг. Вы, Родион, позвоните ему на мобильный телефон.
«Ну шустрила, — сказал сам себе Родя. — Не иначе к какой-то телке завалился… Отлеживается он, видите ли. Чудовищное падение нравов и дисциплины в Агентстве в наше с Обнорским отсутствие».
Порассуждав о падении нравов, Родион позвонил Звереву на «трубу». Сашка отозвался сразу же:
— Ау!
— Приветствую тебя, учитель, — сказал Родя.
— А-а, да никак это мой первый зам Родион Каширин?
— Он и есть, о великий! Уделишь ли ты минуту своего драгоценного времени, чтобы поговорить со мной, недостойным?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67