— Найдем, — со вздохом сказал премьер.
***
Утром двадцать второго ноября Заец вошел к боссу для ежедневного доклада на полчаса раньше, чем обычно. Сегодня это было уместно.
— Ну? — спросил Хозяин. Кажется, он немного нервничал.
— Все в порядке, — доложил Заец. — Вылет в 14.50.
— Я прошу тебя, Константин Григорьич, — сказал Хозяин, — проследи лично. Проводи до посадки.
— Так точно, Матвей Иваныч, — ответил Заец. Он не знал всех деталей операции «Почтальон», но знал, что Хозяин придает ей исключительное значение.
Заец доложил о текущих делах и ушел. Вплоть до вылета он находился неподалеку от Почтальона. Не рядом с ним, но неподалеку… Когда Почтальон оказывался в зоне визуального контакта, Заец видел, что Почтальон бледен, внутренне напряжен. Было очевидно, что он боится. В баре второго терминала аэропорта Почтальон хлопнул коньяку.
За час до вылета Почтальон без проблем прошел таможенный и паспортный контроль… Вместе с ним рейсом ОК 917 Киев-Прага вылетел человек Зайца. Точно по расписанию, в 14.50, «Боинг-735» начал движение по бетону аэропорта. В 15.33 агент Зайца позвонил из Праги и доложил, что все в порядке. Почтальон на месте, и его встретили.
— Можешь возвращаться, — ответил Заец и в свою очередь позвонил Хозяину.
— Слава Богу, — сказал, выслушав доклад, Хозяин. — Ну теперь мы такое замутим, что мало не покажется… твою мать!
Он положил трубку на аппарат, посмотрел на календарь — до начала раскрутки операции «Почтальон» осталась неделя.
***
Человек был явно из оперсостава. Обнорский понял это сразу, как только увидел его через стекло кафе. Понял по стремительности походки, по цепкому, внимательному взгляду, «простреливающему» улицу… Так ходят сыщики и воры.
***
Человека звали Сергей. Он позвонил Обнорскому утром. Представился лаконично: «Сергей… Вас интересует Отец?» — «Да, — ответил Андрей, интересует. Вы от Соболева?» Проигнорировав вопрос про Соболева, Сергей сказал: «Завтра в полдень. Устроит?» — «Вполне». — «Кафе „У Татьяны“ на улице Воровского знаете?» — «Найду», — ответил Андрей.
Сергей вошел в кафе. Остановился в дверях, привыкая после света улицы к полумраку… Кожаная куртка поверх свитера без ворота, и, разумеется, без шарфa руки в карманах брюк. Чем-то он напоминал Андрею Зверева. Впрочем, понятно чем — опер. Опер по жизни.
Андрей поднял руку, Сергей увидел и быстро подошел к столику. Обнорский встал, поздоровались… Быстро подошла официантка, улыбнулась Сергею:
— Здравствуйте, Сергей Иваныч.
— Мы с тобой, Светка-конфетка, договорились на «ты»?
— Хорошо, Сергей… вам… то есть тебе…
— Кофе, — быстро ответил Сергей.
Официантка отошла.
— Итак, — сказал Сергей, — вы из Питера. Журналист. Вас интересует Отец.
— Да, меня интересует Леонид Семенович Матецкий.
— Нет повести печальнее на свете… — произнес Сергей и провел рукой по усам. — Вас интересует какая-то конкретная сторона его деятельности?
— Меня интересует этот человек, Сергей… Меня интересует все о нем.
— Все о нем знает только АИПС «Скорпион» и «Бизон».
— Что это такое?
Подошла официантка и поставила перед Сергеем кофе.
— Вам принести еще кофейку? — спросила у Андрея.
— Да, сделайте, пожалуйста, — ответил Обнорский. Когда Светка-конфетка отошла, Сергей ответил:
— АИПС — это аналитическая информационно-поисковая система. «Скорпион» — разработка ОПГ, «Бизон» — разработка лидеров и членов ОПГ. У эсбэушников есть аналогичная система под названием «Фронт».
— Доступа к ним, конечно, нет, — сказал Обнорский.
Сергей улыбнулся:
— Почему же? Относительно «Фронта» ничего не могу сказать, а к «Скорпиону» с «Бизоном» доступ в Крыму имеют аж целых шесть человек… Но я в их число не вхожу.
— Понятно… Вы, коли не секрет, кто по званию, Сергей?
— А нет у меня звания. Я штатский человек.
Обнорский подумал, что Сергей не хочет расшифровываться, но тот продолжил:
— Служил я когда-то в уголовном розыске… Давно это было. Уволился в звании майора. Так что нынче я человек сугубо штатский. Руковожу союзом «афганцев».
— Воевали в Афгане?
— Было такое дело… Там и с Серегой Соболевым познакомился. И с вами говорю потому, что он за вас слово замолвил, Андрей. К нему я отношусь с огромным пиететом.
«Уже второй человек, — подумал Обнорский, — заявляет мне, что говорит со мной только по рекомендации Соболева».
— А премьер-министр имеет доступ к «бизонам-скорпионам»? — спросил Андрей.
— А вы сами у него спросите… Впрочем, и без экзотических «бизонов-скорпионов» я вам кое-что могу рассказать. Официальную биографию депутата Рады мы трогать не будем. Согласно этой версии биографии он почти святой. Но есть у Лени Матецкого и другая, неофициальная, биография. Вот она-то, Андрей, гораздо более интересна. Итак, Ленечка Матецкий. Ленечка — наш, крымский. Как сказал один выдающийся ваш политик: мать русская, отец — юрист.
Это аккурат про нашего Леню. Отец его покойный — Семен Лейбович Матецкий, кстати, действительно был юристом. Говорят, довольно известным. Леня родился в Симферополе, здесь же прошла вся его сознательная жизнь. Мать Ленечки была моложе отца на двадцать с лишним лет… Именно после того, как Семен Лейбович бросил свою первую жену, карьера юриста пошла под откос. Так, по крайней мере, говорят. Красота и ветреный характер молодой жены были для пожилого еврея причиной многих огорчений и в конечном итоге привели его к инфаркту. Вдова горевала не очень долго и связала свою жизнь с известным в Крыму авторитетом Башмаком. В восемьдесят девятом Башмака кто-то угостил картечью из охотничьей двустволки… Ну это так, к слову. Хотя кое-кто тут у нас считает, что Ленечка мог приложить к этому руку. Он мальчонкой рос решительным. Спортом занимался… борьбой. И хотя в науках не сильно превзошел, но зато стал кандидатом в мастера по вольной борьбе. Мог, мог Леня приложить руку к смерти Башмака. А потом «подхватить выпавшее знамя». Он его и подхватил, вошел в группировку. Конечно, не на первых ролях… Молод еще. Ничем себя не проявил, зону не топтал.
— А он, кажется, и вообще ее не топтал? — спросил Андрей.
— Точно… Дважды его задерживали с оружием. Первый раз под сиденьем машины, в которой он ехал, обнаружили ТТ. Но Отец отмазался, объяснил, что тачка досталась по наследству от Башмака и про пистолет он ничего не знал.
Отпечатков пальцев на стволе не было, и следствие его объяснениями удовлетворилось. Второй случай был серьезней. Намного серьезней. Ствол — под мышкой, патрон — в патроннике, пальцев — как грязи… Но экспертиза не признала пистолет огнестрельным оружием.
— Почему? — спросил Андрей. Спросил, заранее догадываясь, каков будет ответ. Снова к столику подошла официантка, принесла кофе Обнорскому. Когда она отошла, унося пустую чашку, Сергей ответил:
— Якобы пистолет был не пригоден к стрельбе по техническому состоянию… Да из него стреляли пять часов назад. Из ствола тухлым яйцом тянуло… твою мать! Но у эксперта иное мнение. Так что формально Отец перед законом чист. А уж теперь наш Леня для закона и вообще недосягаем — депутатская неприкосновенность. Парит на облаке под названием «Верховная Рада».
— Как же он со своей репутацией конкретного пацана пролез в комитет Рады по борьбе с преступностью? — спросил Обнорский.
Вопрос был риторический, подразумевал простой ответ: с помощью денег. Избитая фраза: криминал идет во власть, — давно превратилась в общее место… Никто уже, кажется, всерьез и не задумывается над ее смыслом. Отношение к «походу криминала во власть» сложилось в обществе почти философское. Примерно такое, как к плохой погоде. Слова «идет криминал» произносились почти так же, как «идет дождь».
Сергей сделал глоток кофе, ответил:
— Ты же и сам все понимаешь… Бабки плюс связи. Вот и все объяснение. Но тебе ведь нужна конкретика?
— Конечно.
— Все, что у меня есть на Отца, — дам.
— А что у тебя есть?
— Кое-что есть. Киевских дел Лени я, разумеется, не знаю. Но по Крыму материал подсобрал. Могу осветить, как, где, с кем и сколько. Кому он в УБЭП платит, кому в налоговой… Есть некоторые счета-фактуры по отдельным сделкам. Есть смета на строительство развлекательного центра на Южном берегу… Смета очень интересная.
— Сергей, можно я задам один вопрос, на который ты отвечать не обязан, — сказал Обнорский.
— Задавай… Тем более, что отвечать я не обязан…
— Как ты собираешь информацию?
— А как ты у себя в Питере собираешь информацию?
Обнорский улыбнулся. Улыбнулся и Сергей. Они отлично поняли друг друга.
— Я, — сказал Сергей, — не один… У меня за спиной союз «афганцев». Да и связи старые, ментовские, остались.
— Зачем, скажи честно, тебе это надо?
— А тебе зачем это надо?
— Я и сам задаю себе этот вопрос, — произнес Обнорский. — И, скажу тебе честно, изрядно запутался в ответах… Видно, не могу без этого.
— Вот и я, Андрей, не могу без этого… А конкретным толчком знаешь, что послужило?
— Нет, конечно…
— Дело давнее уже. Мы тогда только-только организовали наш союз ветеранов. И вот ко мне в мой обшарпанный кабинетик приходят двое… Шеи — во! Штаны — «адидас», цепуры золотые и стрижки соответствующие. И заводят такой разговор: а чего вы за союз такой и как бабки шинкуете? Я им спокойно объяснил, что бабок мы не шинкуем. Что мы союз ветеранов… Можно сказать, клуб, где ребята могут иногда собраться, поговорить… Да хоть и выпить, в конце концов.
Душу облегчить. Память-то афганская во многих так сидит страшно — хоть «караул» кричи! Но перед этими быками я не рассыпаюсь… Что им объяснишь? Быки и есть быки. А они видят, что я их не боюсь, и ни хрена понять не могут. Че, говорят, за дела? Помещение в центре города занимаете, а бабок никаких не отстегиваете… Кому это я должен бабки отстегивать, говорю? — Ты чего? Отцу бабки… — Э-э, говорю, не могу я ему бабки отстегивать. У меня другая крыша.
Тут, значит, быки оживились: а кто у тебя крыша? А у меня, Андрей, в кабинете икона висит. Большая икона, с Георгием Победоносцем. Один хороший человек подарил. Я на эту икону показываю: вот моя крыша. Быки оторопели. Не поняли они ничего… А я чувствую, что начинаю закипать, что злость во мне разгорается нехорошая и я могу их просто-напросто искалечить… Что-то они почувствовали… на свое счастье. Ладно, говорят, разберемся. И ушли. Я их еще до выхода проводил, раскланялся и сказал: мол, коли что не так, то вы уж простите ВЕЛИКОДУШНО. От таких слов они чуть с лестницы не скатились… А я у себя в кабинете сел. Сижу и думаю: да что же это такое Что же это за мразь? Противно мне — край! Бандиты, спортсмены… УРОДЫ! А ты говоришь: зачем мне это нужно?
— Понял, — сказал Обнорский. — Я все понял, Серега…
Посидели, помолчали… Потом Андрей спросил:
— Ты информацию качаешь, а потом что — в стол кладешь?
— По-всякому бывает. Иногда удается кое-что реализовать. Но в основном это касается рядовых быков… Отец для меня недосягаем. Потому и отдаю тебе — может, ты сумеешь?
— Я попробую. Но как ты сам понимаешь…
— Я все понимаю. Ну что, поехали за бумагами?
— Поехали.
***
Первый тревожный звонок от Повзло раздался под вечер в среду. Андрей сидел в номере, просматривал документы, которые передал Сергей. Часть бумаг большого интереса не представляла — газетные статьи о Матецком, написанные как его сторонниками, так и противниками. Полезной информации они несли немного.
Другая часть документов представляла несомненный интерес — в них описывался «бизнес» депутата в Крыму. Обнорский любил и умел работать с документами. Он сел к письменному столу, включил настольную лампу и взял в руку справку о покупке Матецким санатория в районе Ялты… В этот момент и позвонил Повзло.
Собственно говоря, перезванивались они ежедневно, но именно сегодня Колин голос насторожил Обнорского с первых секунд разговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67