Услышав приближающиеся шаги, Сандра поспешила откатить кресло за прикрытие ветвей, но медсестра в сером монашеском платье и крахмальном головном уборе, скрывающем волосы искала именно её. За медсестрой в кресле с электроприводом бесшумно двигалось изваяние из бинтов и гипса.
- Прошу прощения, мадемуазель Сандра. У нас новый пациент. Он тоже американец и не в ладах с французским. Вы могли бы объяснить мсье правила нашего "монастыря"? - Сестра Анна с некоторым испугом покосилась на инвалида, словно опасалась, что он сбежит или будет протестовать, и отошла в сторону, открывая пациентам путь к сближению. Но оба кресла не сдвинулись с места, напоминая насторожившихся животных.
- Не беспокойтесь, я постараюсь помочь месье... - Сандра выехала из-за кустов, рассматривая безмолвного соотечественника.
Пожелав пациентам приятного отдыха, монахиня поспешила скрыться. Человек в бинтах не спешил представиться и Сандра подумала, что, вероятно, он здорово страдает от боли. Левая нога представляла собой произведение медицинского зодчества под названием "сложный перелом бедра". Лангетка, спускающаяся от затылка к плечам, свидетельствовала о травме шейных позвонков, а белый кокон на голове с прорезями для рта и глаз не оставлял сомнений в том, что бедняге здорово досталось.
- Вы можете молчать, месье. Я здесь уже четвертый раз и кое-что понимаю в травмах. Думаю, вы не расположены болтать.
- Я и говорить-то не могу. - Прошипел незнакомец. - Трещина в нижней челюсти. Да и вижу плоховато. Санаторий с его правилами меня мало волнует, я не собираюсь здесь задерживаться и плевать хотел на всякие монастырские уставы. Опишите лучше себя. Это, думаю, подействует благотворно - у вас чарующий голос. - Пренебрегая мотором, он катанул кресло здоровой рукой, вплотную приблизившись к Сандре.
Она пригляделась к белой маске - веки незнакомца были опущены.
- Я стройна и золотоволоса, как фея. В огромных васильковых глазах отражается бездонная синева сентябрьского неба... Ну... и что там ещё положено иметь фее?
- Фея должна уметь очень многое... - Мужчина сосредоточился, опустив голову. К примеру - "В одном мгновенье видеть вечность, Огромный мир - в зерне песка..."
Сандра метнула быстрый подозрительный взгляд на своего собеседника, процитировавшего четверостишие из лежащего на её коленях томика.
- Вы не даете иллюзиям разгуляться... Могли бы подольше притворяться слепцом и дать мне возможность поиграть в золотоволосую красавицу. Вы торопливы, месье...
- Немо. - Представился больной. - Загадочность - это все, что у меня осталось. А вы навсегда будете для меня Феей, пусть даже я обрету невероятную остроту зрения.
- Не возражаю. Если бывают носатые феи, передвигающиеся в инвалидном кресле. - Сандра непроизвольно отвернулась, злясь на разыгравшего её мужчину.
- Ну, форма носа, положим, это дело вкуса. А инвалидное кресло - дело времени. - Он хлопнул ладонью по подлокотнику, нечаянно начав сигнал. - Фу, черт! никак не совладаю с этим экипажем. Интересно, сколько в нем лошадиных сил и какова максимальная скорость?
- Может, попробуем проехать наперегонки? Хотя, у вас, кажется, более новая модель. Поэтому сдаюсь без сопротивления.
- А зря. Вы правильно подметили, Фея, я тороплив в этой жизни. Жадничаю - и от этого ломаю шею. Но сдаваться не собираюсь! - Он поднял кулак, но вовремя остановился, едва коснувшись клаксона. Сигнал тихонечко крякнул. Оба засмеялись.
- Да, мне кажется, процесс вашего выздоровления идет ускоренными темпами. Полчаса назад сестра представила мне полуслепого и молчаливого человека. - Сандра глянула в блеснувшие в прорезях глаза мужчины. - Видимо, челюсть уже срослась?
- Вы все очень правильно заметили. Если честно, то скулу здорово сводит, конечности налились свинцом и в башке - полная муть. Час назад, общаясь с доктором Вальнером, я едва ворочал языком, а сейчас болтаю. Почему? Да просто потому, что мне нравится это утро, ваш голос, это идиотское кресло, в конце концов... И то, что я, вопреки всему, остался жив... Наверно, я неисправимый жизнелюб... Я обязательно выкарабкаюсь - вот увидите. Мне не впервой.
- Вы так грозно все это произнесли, словно бросили вызов кому-то.
- Вам, дорогая Фея, вам. Мы будем сражаться вместе. Но вы должны забыть о своем смирении - ведь вы не монашка?
Сандра рассмеялась. В санатории, опекаемом обителью святой великомученицы Терезы, образ монахини был настолько привычен, что она невольно стала копировать их сдержанные жесты и напевный, монотонный говор.
- Нет, я даже не задумывалась о монастыре, хотя, наверняка, это был бы для меня самый разумный выход... А смирение - от безысходности. Молите Бога, чтобы воля к жизни не покинула вас. Моих просьб он не слышит.
- Ну. вот еще! Я не буду молить и выпрашивать то, что принадлежит мне по праву. По праву Homo sapiens'а - двуногого, двурукого разумного существа! Мне больше нравится бой. Я чувствую себя сильнее со сжатыми кулаками. - Он с трудом разогнул забинтованную правую руку и, глядя на свою ладонь с дрожащими пальцами, медленно сжал кулак. Сандра услышала глухой стон, видела, как прикусил мистер немо сухую, растрескавшуюся губу, и физически почувствовала пронзившую его боль.
- А вы не слишком рано начинаете атаку? - Сандра посмотрела на кулаки, стиснутые с такой силой, что побелели косточки.
Он отрицательно покачал головой.
- Завтра мы встретимся тут же и я научу вас это делать... Признайтесь, Фея, вам не приходилось отвоевывать права собственности кулаками?
Они стали встречаться каждый день у балюстрады, открывающей вид на Гриндельвальд. Такого рода долгие и откровенные беседы завязываются, как правило, у случайных попутчиков. которым предстоит навсегда расстаться на ближайшей остановке. Они пользовались придуманными в первую встречу шутливыми именами, но доверили друг другу очень многое из того, что не отважились бы поведать и самому близкому человеку.
Считавшая себя скрытной и замкнутой, Сандра неожиданно разоткровенничалась.
- Меня тянет исповедоваться в вашем обществе. Наверно, оттого, что я не вижу лица, зову вас цирковой кличкой и воображаю себя Феей... И ещё потому, что мы больше никогда не увидимся и разлетимся в свои. такие разные, такие несоприкасающиеся жизни...
Он не ответил, задумчиво глядя в даль, туда, где в голубоватой дымке воображения виднелся дом Сандры - респектабельный, тихий, ухоженный. С преданной старомодной прислугой, тяжелыми шторами на высоких окнах, запахом левкоев из сада и сердечных капель из спальни матери. По мягким коврам и блестящему паркету бесшумно движется кресло Сандры, разносятся в сумрачных комнатах печальные звуки фортепиано... Размеренно и сонно течет время для двух живущих здесь женщин... Проходит лето, осень, зима, - бледное худое лицо Сандры постепенно увядает и однажды она видит в зеркале сморщенную старуху, даже не пугаясь её, и не жалея о том, что тонкие высохшие губы ни разу не обжег поцелуй...
- Я никогда не считала себя красоткой, но в школе были и пострашнее меня... Во всяком случае, комплексами я не страдала и мечтала о любви, как любая девчонка... Вы не поверите, но у меня даже был поклонник - один из самых симпатичных ребят в нашей школе - отличник, заводила, спортсмен... Мы ездили по окрестностям на велосипедах и однажды... Ну, мы случайно потерялись, отстали от компании. Это произошло в начале лета. Все цвело и благоухало, трещали кузнечики. Я налетела на камень, упала и ободрала колено. Арни вначале пытался зализать мою ссадину, а потом повалил меня в траву и я почувствовала его губы вот здесь, у щеки... Я так испугалась, рванулась... Наверно, потому, что очень ждала поцелуя... Если бы вы знали, сколько раз я потом жалела об этом. Откуда мне было знать, что больше никто не посягнет на мою невинность... Это в смысле поцелуя, конечно. - Сандра почувствовала. как запылали её щеки. - Собственно, это было где-то в другой жизни, до того, как произошла катастрофа...
- Вам жутко идет румянец, Фея! Хотите, я сорву повязку и мы навсегда покончим с историей о несостоявшемся поцелуе?
- Вы мужественный человек, Немо. Но все же, побережем вашу челюсть... А вот через десять дней...
- Через девять. Мне снимут бинты и вы в ужасе будете скрываться от меня в дебрях этого сада. - Усмехнулся он, но Сандра уже знала, что тема уродства не так уж безразлична для её собеседника...
...Однажды, когда они мирно беседовали после ужина, на площадке появилась стройная брюнетка в сопровождении медсестры.
- Это ваш муж, мадам. - Указала монахиня на застывшую в кресле загипсованную фигуру.
- Боже! Что они с тобой сделали, дорогой! - Воскликнула женщина, бросаясь на колени у кресла больного. Сандру она, казалось, не заметила, и та поспешила скрыться в аллее, унося с собой поразивший её образ...
- А ваша жена - красавица. Вот уж, действительно, фея! И, кажется, очень любит вас. Это сразу заметно. - Попробовала Сандра на следующий день подступиться к теме, которую её собеседник упорно обходил. - Вчера она просто сразила меня.
- Да, у нас были чудесные времена. Любящая, прекрасная жена - счастье для победителя, но кара для побежденного. - Угрюмо заметил он.
- Вы же не собирались сдаваться. А красота для мужчины, насколько я понимаю, понятие относительное. Известно ведь, что шрамы лишь украшают героя. Как-то не верится, что женщина способна замечать недостатки внешности возлюбленного, полученные в честном бою.
- Но если эта женщина считает, что шрамы её мужа - свидетельства жизненных поражений. А ещё - малодушия... Да, именно... Тогда, думаю, обезображенное лицо способно вызвать отвращение. - Его глаза встревоженно сверкнули в прорезях бинта и Сандра едва удержалась, чтобы не утешить, назвав его настоящим именем.
Она давно уже знала, что изувеченного гонщика зовут Берт Уэлси. Тайком, порывшись в старых журналах, Сандра нашла свадебную фотографию, на которой юная, но уже знаменитая Мона Барроу - та самая красотка, что с воплем упала к ногам забинтованного мужа, стояла рядом с обаятельным шатеном, глядящим на неё с преданностью и восторгом. Чувствуя, что совершает нечто постыдное, Сандра изучила газетные сплетни о Берте Уэлси, разраставшиеся по мере того, как шла в гору его спортивная карьера.
И вот, последнее сообщение о случившейся с претендентом на мировое первенство в "Формуле-1" трагедии. Авария произошла на соревнованиях "Гран-при Венгрии", проходивших в середине августа в Будапеште. Эксперты придерживались версии о том, что мотор болида, над которым целый год экспериментировал сам Уэлси - конструктор по специальности, не выдержал нагрузки. Берт чудом остался жив, и после того, как венгерские медики подлечили ожоги и ушибы, отправился в санаторий "Кленовая роща", рекомендованный ему коллегами. Враги и друзья потерпевшего в многочисленных статьях спорили о том, удастся ли Берту вернуться к гоночному спорту. Перелом бедра, смещение шейных позвонков, сотрясение мозга, вывихи, ожоги все это было известно Сандре по собственному опыту. И ещё то, что залечив травмы, человек может навсегда остаться прикованным к инвалидному креслу. Во всяком случае, с ней произошло именно это. А надежды и боевой задор, помогающий сражаться с недугом Берту, не спасли Сандру. Испытав все предлагаемые врачами способы, она сдалась, сказав себе, что неподвижность её судьба. К несчастью, рядом с девушкой не оказалось человека, способного вдохновить на подвиг. Тот юный кавалер, что был не прочь поухаживать за благополучной наследницей огромного состояния, исчез, когда Сандра вернулась домой в инвалидном кресле. Да она и сама не успела влюбиться, чтобы потом, в трудную пору беды, держаться за свое чувство, как за спасательный круг. Берту повезло - у него была Мона.
Расторгнув контракт на съемки в Америке, Мона примчалась в Швейцарию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63