Замедлив ход, я обернулась. Джем, менеджер тренажерного зала, стоял рядом и с тревогой смотрел на меня.
– Что?
Он покраснел.
– Ну, просто…
Я остановилась, заметив, какие лица у рыжего задохлика, домохозяйки с книжкой и девчушки-японочки, которая, видимо, пришла, пока я гоняла тренажер. Все смотрели на меня.
И я с ужасом сообразила, что сыпала проклятиями ВСЛУХ.
Джем мучительно подыскивал слова, чтобы сообщить мне об этом потактичней. И, судя по пульсирующей жилке на лбу, очень нервничал. Наверное, решил, что я бешеная. Не знает, что взбесилась-то как раз не я.
Я слезла с тренажера.
– Извини, Джем. У меня та еще неделя выдалась.
– Ясно. – У бедняги явно отлегло от сердца. Напряжение спало. – А с глазом что?
– Да так, знаешь… Спорт, – брякнула я первое, что пришло на ум, и взяла полотенце. Полотенце было белое, но стоило мне провести им по лицу, как его тотчас украсили оранжевые разводы.
«Шаман» был стилизован под семидесятые: желтый кафель, леопардовый китч. Над шеренгой кресел тянулся ряд сушилок, похожих на водолазные шлемы, – их давно уже убрали отовсюду, кроме нарочито старомодных парикмахерских. Но здесь они были вполне уместны – дань иронии. Высматривая Джоэла, я оглядела посетителей и взбудораженных учеников в потрепанных джинсах, с взъерошенными обесцвеченными патлами и с прыщами.
– Вы на вечер учеников? – осведомилась синеволосая девица за столиком регистратора.
– Не совсем. – Я твердо решила не подпускать Джоэла к своей кудрявой шевелюре. В жизни ему не прощу, если он меня оболванит.
– Хотите записаться? – У девицы на лбу красовался индуистский кружок, но я подозревала, что в ее случае это к религии не относится. Скорее что-то вроде наклейки на библиотечной книге. У меня возникло искушение потянуть кружочек: отвалится или нет?
– Мне нужен Джоэл Марш.
Девица сразу смешалась:
– Джоэл? А… он ушел.
– Вы уверены? – Я снова взглянула на вдохновенных стилистов. Учеников – как сельдей в бочке, она могла и ошибиться.
– Секундочку. – Девица потянулась к телефону и набрала номер. – Джино? Ты на минутку не подойдешь? Тут одна леди спрашивает Джоэла. Ага. – Она положила трубку и повернулась ко мне: – Присядьте. – И указала на кожаные сиденья под шлемами фенов.
Пару минут я дожидалась какого-то Джино, гадая, что тут происходит. Наконец появился тип в черных джинсах и рубашке – уложенная гелем прическа, колечко в ноздре, волосатые руки. Он был очень бледен, волосы на лбу росли треугольным мысом – вылитый граф Дракула.
– Джино? – Я поднялась ему навстречу.
– Он самый. – Он потеребил кольцо в носу средним пальцем. – А вы… – и осекся в замешательстве. – Вы ведь не мать Джоэла?
Он совсем идиот? Не заметил, что Джоэл – черный? Причем не мулат, а стопроцентный?
– А вы ждали его мать?
– Ну, она тут говорила по телефону, что может… – Он злобно покосился на регистраторшу, будто та выманила его из кабинета под вымышленным предлогом. – Слушайте, если вы не мать Джоэла, то кто же тогда?
– Друг.
Джино был тощий и на полголовы ниже меня. Мне он совсем не нравился.
– Я не намерен вступать ни в какие дискуссии. – Джино хлопнул в ладоши, давая понять, что разговор окончен. – Если у парня есть какие-то претензии, пусть изложит их в письменном виде и направит моему адвокату. Но он зря потеряет время.
– Претензии? Вы о чем?
Джино разозлился. Дрянное маленькое личико даже порозовело. Он направил на меня палец:
– Вот что, леди. Я уважаемый бизнесмен, стилист, экс-чемпион мира! Я не допущу, чтобы мою репутацию пачкал в грязи каждый сопливый шантажист, которому вздумается войти в эту дверь, слышите? Мальчишка оказался вором и лгуном, и на этом точка! Всего вам наилучшего. – И повернулся к регистраторше: – Больше никаких гостей, Джуди.
Я бы не удивилась, застав у Джоэла все его семейство на военном совете, но на звонок в дверь никто не ответил. Поболтавшись у дома несколько минут, наконец сдалась и пошла обратно к машине – к пабу «Лорд Палмерстоун» на углу, где припарковалась. Шаря по карманам в поисках ключей, подняла голову – и увидела в окне…
Да, он. Джоэл. В пабе. Джоэл – в пабе?
– Что происходит? – Я взяла его пустой стакан и принюхалась. Запах аниса. – Что ты пьешь?
Джоэл сидел поставив локти на стол и уткнув подбородок в ладони.
– «Перно», – ответил он, не глядя на меня.
– Ты же не пьешь.
– Сегодня – пью. Ты мне еще купишь?
– «Перно»?
– С черносмородиновым соком. Пожалуйста, Кот.
Я с неохотой выполнила его просьбу. Себе взяла пинту «Стеллы» и еще креветочные чипсы для нас обоих. Пока бармен наливал мне пиво, я оглянулась через плечо на Джоэла. Он по-прежнему не шевелился и смотрел в пространство.
– Что случилось, Джоэл? – спросила я, садясь рядом с ним. – Я заходила в «Шаман» и говорила с Джино.
– Что он сказал? – Черносмородиновый сок оставил следы в уголках рта. Я вспомнила, как в детстве попробовала «Рибену». Интересно, сколько он уже принял?
– Мало чего. Он казался… испуганным. – Это дошло до меня только сейчас. – Решил, что я – твоя мать.
Джоэл фыркнул, но тотчас снова умолк.
– Обозвал тебя лгуном. И вором. И шантажистом. Что ты натворил, Джоэл?
– Да в гробу я их имел! – взорвался он. – Это Джино натворил, а не я!
– Да в чем дело?!
Джоэл осушил свой стакан и со стуком поставил его на стол. Потом сжевал пару чипсов. Крошки сыпались у него изо рта, когда он заговорил снова:
– Вчера. Под конец дня зазвал меня к себе в кабинет. Подумал, говорит, что надо нам побеседовать. Он у себя за столом сидел. Так что я только сверху его видел. И он мне сказал, что у меня все хорошо получается. Что он распознал во мне талант. И я уже, считай, прошел отбор, и он позаботится, чтобы я после курсов получил постоянную работу. Но только, говорит, я для него взамен тоже кое-что сделать должен.
– Джоэл, можешь ничего не рассказывать, если…
На меня смотрели испуганные глаза.
– А когда он встал, оказалось, что у него член торчит наружу. Наружу торчит, Кот. Он мне велел встать на колени…
– Урод долбаный… То-то он переполошился!
– Я не сделал того, чего он хотел, Кот. Я старался быть вежливым. Сказал, что я не по этой части. А он знаешь что ответил? Кончай, говорит, брехню нести, я, мол, педиков сразу чую и ни разу еще не ошибся. Велел, чтобы я не валял дурака и попробовал.
– Но ты сказал «нет».
– В самую точку, я сказал «нет». Представляешь, что он возомнил – будто знает меня лучше, чем я сам. А он тут и заявляет, что о работе я могу забыть и вообще чтобы проваливал. Орал, чтобы я убирался. Как будто это я с ним что-то сделать хотел.
Я обхватила его и притянула к себе покрепче.
– И ты пошел к маме.
Он кивнул, уткнувшись мне в грудь.
– И теперь она на тропе войны, а ты отсиживаешься здесь.
– Ага. – Джоэл поднял голову и только тут увидел мой фингал. – Что это с тобой?
– Пустяки. Разборка с пассажиром. Джоэл, что ты собираешься делать?
Он пожал плечами.
– Мама не может сражаться за тебя всю жизнь. Ты должен научиться защищаться сам.
Теперь Джоэл разозлился на меня. Его взгляд снова обрел ту сконцентрированную свирепость, которую я подметила еще в спортзале.
– Ну и что ты мне предлагаешь, Кот? Написать его адвокату письмо, как он и говорит? А кому из нас больше поверят? Я же просто безработный черномазый юнец. Бывший танцор, который даже в «Лихорадку в субботу вечером» не прошел. Ну да, это я тоже завалил. Я только на такое и гожусь. Ну и еще на отсос.
Он поднялся и направился к двери, налетев по дороге на стол. Дверь он толкнул, вместо того чтобы потянуть на себя, а потом еще и споткнулся на ступеньке. Я хотела пойти следом, но передумала – бог с ним, пусть остынет.
Вот только… Джоэла больше волновало то, как Джино отзывался о его сексуальности, а не то, что он сделал.
2
Мрак. Хуже, чем обычно по понедельникам, да еще и дождь. Внезапно хлынувший ливень может разогнать людей по такси, но если зарядит с самою утра, то никто просто не высунется на улицу. К половине первого у меня было всего семьдесят фунтов. Так пропущенную неделю не возместишь. И о чем я только думала – отсиживалась, видите ли, в своей берлоге. На Тотнем-Корт-роуд я подхватила слепого с собакой-поводырем; он просил отвезти его в Майл-Энд. Я не сразу въехала, что он слепой, и чуть было не отказалась – обычно я животных в машину не беру: аллергия на шерсть. Но нельзя же слепого с поводырем не пустить, верно? К тому же он не будет комментировать мой фингал.
Такси воняло мокрой псиной. Пес то и дело встряхивался, брызги летели во все стороны, от чего запах еще усиливался. Я хотела попросить слепого унять собаку, но передумала. Парень был моим ровесником. Бедолага.
– Просто диву даюсь, как вы управляетесь в этом городе, – заметила я. – Мне бы так не удалось. Не представляю, как можно обойтись без зрения.
Слепой вздохнул. На лице появилось выражение скуки, граничившей с обреченностью.
– Это моя жизнь, – ответил он. – Другой я никогда не знал.
Я тотчас пожалела, что завела этот разговор. Ему, наверное, это обрыдло не меньше, чем мне – разговоры о том, каково женщине быть таксистом. Я захлопнула пасть и крутила баранку, только поглядывая на него в зеркальце.
Когда слепой вышел, я проследила, как он подходит к своей двери и с ходу попадает ключом в замок. Ни секунды возни. Потом проехала мимо причудливой череды открытых зеленых местечек, безобразных холмов и попадающихся время от времени элегантных викторианских террас – наследие, сохранившееся еще со Второй мировой. Было уже поздно, и мне осточертело смотреть на чиркающие по стеклу дворники. Меня занесло в края Стефа.
В окрестностях Брик-лейн болтались без дела орды проституток. Похоже, из-за дождя и у них проблемы. У нас есть нечто общее. Ресторанчики открыты и полупусты, официанты торчат в дверях, зазывая посетителей. В воздухе висит густая смесь дождя и запаха карри.
Я как раз выбралась из машины и повернула к дому 134А, когда углядела знакомую белокурую шевелюру в окне «Шамира» – излюбленного ресторанчика Стефа. Он и Джимми, склонившись друг к другу, увлеченно обсуждали что-то, окутанные клубами сигаретного дыма. Они не слышали, как я иду по ковру с крупными узорами, и заметили меня только тогда, когда я положила руки Стефу на плечи. Он испуганно подпрыгнул:
– Господи, Кэт, смерти моей хочешь? – Стеф, а где мой поцелуй? А где мое «Как твоя поездка в Шотландию?» и «Как же я соскучился»?
Лицо у него расслабилось, снова появились ямочки, засияла улыбка – тускло-красное освещение придавало ей нечто дьявольское.
– Кэт, как же я соскучился! Как твоя поездка в Шотландию? – вопросил Стеф с наигранным надрывом и слегка шлепнул меня по заду. Я в отместку взъерошила ему волосы и придвинула к себе стул.
– Чао, Кэт, – лениво протянул Джимми, и я кивнула ему.
Наступила неловкая пауза; они переглянулись. Я сообразила, что прервала какой-то разговор. Рядом возник официант, забрал посуду из-под карри и смахнул со стола просыпавшийся рис. Потом вручил мне меню. Пока я заказывала ягнятину с рисом и «Хайнекен», Стеф и Джимми превратились из застигнутых врасплох заговорщиков в нормальных собеседников.
– Стеф, покажи ей эту штуковину, – предложил Джимми.
– Какую? Ах да… – Стеф полез в сумку, извлек оттуда томагоччи, поднес тварь к лицу и четко проговорил: – Я люблю тебя.
Уродец тотчас захлопал глазами, запищал и забулькал.
– Говорит, что хочет меня поцеловать, – пояснил Стеф.
– Да ладно тебе.
– Нет, серьезно. – Джимми достал сигарету. – Они учат слова. С ними разговаривать можно.
– Не выношу такие вещи.
– Терпение, – назидательно произнес Стеф и поставил все еще кудахчущего томагоччи на стол. Потом вынул из сумки еще одну игрушку и водрузил ее напротив первой.
– Стеф…
– Ш-ш! Слушай. – Стеф поднес палец к губам. Томагоччи номер один изложил томагоччи номер два свои планы относительно поцелуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40