Одета девчонка была для гулянки – миниатюрные шортики и укороченный топик. Или тусовщица, или проститутка. Совсем еще зеленая. Забилась в уголок и утирает глаза рукой. Кто-то обидел. Или наркотик так подействовал.
Возле кого попало я бы не остановилась – не тогда, когда меня все еще колотит от этого сна. Но здесь я что-то учуяла – хотя и собиралась сначала проехать мимо. Уловила ее отчаяние.
Ночью люди беззащитны и открыты. Видишь, что таится за деловым костюмом, за тщательно отрепетированной улыбкой, за внешним лоском. На миг перед тобой мелькает история людей – их подлинная история. И этого мига достаточно. Я высадила девочку у белого георгианского дома на Бесборо-стрит – наверное, все-таки шлюха, иначе откуда у нее деньги на такое? – и подождала, пока она не отыскала ключи и не вошла внутрь. А потом направилась к «Крокодилу».
– Туман оседает, – вместо приветствия сообщила я Винни, перебрасывая куртку через спинку стула и усаживаясь за стол.
– Привет, Кэтрин. – Она как будто замялась, глядя поверх моего плеча. Я невольно обернулась, но никого, конечно, не увидела.
– Как твой кашель?
– Намного лучше, спасибо. – Винни продолжала озираться по сторонам.
– Что-то не так, Вин?
– Не так? – Вид у нее стал совсем озадаченный. – Да нет. С чего вдруг?
– Два белых круглых тоста с яйцами-пашот, кофе и еще один чай для Винни, пожалуйста, Кев, – сказала я.
В кафе было тихо. Большой Кев в дальнем углу вытирал столики ветхой серой тряпкой.
Винни отхлебнула чай. Я заметила на столике чашку с недопитым кофе и уже хотела позвать Кева, чтобы он забрал ее, но перехватила взгляд Винни. Она опустила глаза.
– Вин…
Справа распахнулась дверь туалета.
– Кэтрин – как замечательно! Что у вас с глазом?
– Вы что здесь делаете?!
Крэйг Саммер поправил оливково-зеленый галстук, одернул полы черного пиджака, проверил ширинку и захлопнул дверь туалета, сияя мне улыбкой как с рождественской открытки. И подмигивая.
Он сел за столик рядом с Винни и взял свой кофе.
– Надо же, как удачно…
– Только не рассказывайте, что это совпадение! – Я метнула яростный взгляд на порозовевшую Винни. – Что здесь творится, ведьма ты старая?
Она открыла было рот, но Моргун опередил ее:
– Конечно, вы правы, Катерина, – это не совпадение. Во всяком случае, не совсем совпадение. Я оказался поблизости и…
– Оказались поблизости в шесть утра?! Вы что, следить за мной вздумали?
– Не говорите глупостей, – ответил Моргун и крикнул Кеву: – Еще кофе, пожалуйста!
Я решила его игнорировать.
– Винни?
Молчит. Психанула из-за «старой ведьмы».
Я посмотрела на Моргуна:
– Как вы узнали, что я здесь бываю?
– Вы мне сами говорили в «Гасконском клубе». Сказали, что почти каждый день заруливаете в «Крокодил» – кафе для таксистов в Пимлико. Я как раз возвращался домой, увидел кафе со столь выдающимся названием и решил попытать удачи.
– В общем, логично, ага, – заключила Винни.
– Я беспокоился за вас, Катерина. И мне так понравился тот ужин. Но когда я позвонил следующим вечером…
– Ладно, ладно… – Голова гудела, перед глазами еще мелькали сполохи цвета. – Кев, про завтрак забыли, хорошо?
– А? – послышался рык из глубин кафе.
Я встала и взялась за свою куртку.
– Заказ, говорю, отмени, Кев. Мне больше не хочется есть.
– Ты куда? – растерялась Винни.
– Воздухом подышать.
– Но он тебя целый час дожидался!
– А я его просила?
Выходя за дверь, я услышала голос Моргуна:
– Пусть идет, Винни.
Вот это взбесило меня больше всего.
Я оставила кеб там, где он и стоял, и пешком пошла к Темзе, дрожа от холода, но в то же время радуясь ему. Возле реки легче дышать, а мне сейчас именно это и было нужно. Небо – розовато-лиловое, предрассветное, подернутое туманом – сливалось с цветом, словно смешивались две краски, и теперь я была в силах преодолеть этот страх.
Через несколько минут за моей спиной послышалось пыхтение. Оборачиваюсь – Моргун. Топает по тротуару, пытаясь отдышаться.
– Намеков не понимаем? Трудно сообразить, что я хочу побыть одна?
Он все еще не мог перевести дыхание.
– Что на вас накатило, Крэйг?
Моргун, не переставая пыхтеть, сунул руку в карман и что-то протянул мне. Ключи от моей машины.
– Вот черт… – Я прямо чувствовала, как заливаюсь краской. – Спасибо. Но сами можете догадаться, что я подумала…
– Знаю. – К Моргуну наконец вернулась способность говорить. Взъерошенный, запыхавшийся, язык вывалил, как собака. Печальное зрелище.
Я смягчилась.
– Вот что, я хотела немного прогуляться по набережной. Может, вместе пройдемся?
– Было бы замечательно.
В молчании мы спустились к реке. Постояли, глядя на Вестминстерский мост, на Каунти-Холл, прислушиваясь к гулу пробуждавшегося Вест-Энда. Лондонский Глаз возвышался надо всем, и даже Биг-Бен по сравнению с ним казался карликом. Крэйг достал сигарету, сунул в рот, но зажигалки у него, судя по всему, не оказалось. Он покосился на меня – не иначе, хотел попросить огонька, – но увидел выражение моего лица и убрал сигарету. Мы шагали по плитам; металлические набойки Крэйга постукивали в мерном ритме.
– Откуда синяк? – внезапно спросил он.
– Да врезал один… знакомый. По пьяни.
– Это тот, который взял тогда трубку?
– Что вам Винни наговорила? – Я упорно смотрела на воду.
– Значит, тот самый. Винни ничего не говорила. Извините, Кэтрин. Я не подумал, что у вас могут быть проблемы с приятелем.
– Он мне не приятель. – Слова сорвались сами собой. Но это была правда – хотя и не совсем.
Моргун открыл было рот, чтобы что-то спросить, но передумал. Даже не глядя на него, я могла точно описать его ужимки.
– Кто такая Марианна? – спросила я.
В яблочко. Крэйг остановился как вкопанный, я заглянула ему в лицо и с удовлетворением отметила, что он растерялся.
– Как вы узнали о Марианне? Ага! Пробрало.
– Ее открытка у вас дома.
– А… – Он снова заморгал. – По углам шарили? Вообще-то я бы на вашем месте сделал то же самое.
– Так кто такая Марианна?
– Моя бывшая жена.
– Которая тебя бросила, когда ты собирался на Гавайи.
– Нет. Я женился снова. А потом опять развелся. Непримиримые противоречия.
– Почему же тогда хранишь открытку?
Крэйг пожал плечами:
– Сам не знаю.
– Вечно она над вами, мужиками, подшучивает. Я о любви.
Он бросил на меня быстрый взгляд.
– Я ее больше не люблю.
– Ну-ну.
Мы миновали алкаша, храпевшего на скамейке. Голубь сидел у него на ботинке и что-то склевывал с подошвы. Алкашу было плевать. Оранжевое сияние заливало небо, отражалось в воде. Мимо мчались автомобили, огни их фар цветом напоминали восход. Проехал Дэнни Маккэй в своем такси, помахал мне рукой.
– У вас бывают кошмары? – спросила я.
Крэйг состроил гримасу:
– Не так чтобы часто. Иногда снятся серийные убийцы.
– Серийные убийцы?
– Это совсем не то, что вы думаете. Каждый раз по-разному, но про одно и то же: как я ловлю их. Я должен догнать, схватить, повалить на пол и удерживать до появления полиции. Лежу на каком-нибудь психе с ножом, а он отбивается что есть сил. А я его держу. И не могу выпустить. И просыпаюсь весь выдохшийся.
– Господи…
Крэйг пробормотал что-то, чего я толком не разобрала. Что-то вроде «демоны внутри». Он снова полез за сигаретами и на этот раз отыскал-таки зажигалку.
– Пытаюсь бросить. Просто утро выдалось нелегкое.
Я поборола желание прочитать ему лекцию о здоровом образе жизни и вместо этого рассказала о своем сне:
– А мне снится цвет. Цвет, которого не существует в природе. Он заполняет мою голову и пугает до смерти.
Крэйг вскинул бровь и выпустил облачко дыма.
– Тогда на что же этот цвет похож?
– Вроде розового, но не то. Или, может, зеленый… А иногда кажется, что синий.
Мы шли мимо паба в виде пришвартованного корабля. На Южном берегу мерцала огнями бетонная громада Королевского фестивального зала.
– Или серый, как фестивальный зал, – размышляла я.
– Ну вы даете. Разве бывает цвет, которого не существует? Все цвета есть в спектре. И этот тоже должен где-то быть. Надо просто определить, что он собой представляет.
– Да нет его в спектре! Он есть только в моей голове. Не станешь же ты утверждать, что моя голова – это тоже спектр. Это что-то другое, и я этого боюсь.
Я рванула вперед, мимо Хангерфордского моста, мимо станции метро, оставив Моргуна позади.
– Катерина! Извините! Я не хотел…
– И хватит меня так называть!
Мы сидели в итальянской забегаловке – то ли кафе, то ли магазинчике – возле «Оксо Тауэр». Это было одно из излюбленных местечек Моргуна. Он объявил, что тут лучшие в городе рогалики, и предложил угостить меня завтраком. Аппетит ко мне уже вернулся, а в животе бурчало так, что и в голову не пришло отказываться. Кафе только-только открылось, мы оказались первыми посетителями. Пахло жареным беконом и кофе. Мы устроились в уголке, за уютным столиком с бело-зеленой скатертью, как раз под списком особых блюд. Три итальянки расставляли на стойке тарелки со всевозможными сандвичами. Девчушка, обслуживавшая нас, насвистывала «Звездное знамя». Похоже, она не была в курсе, что это такое.
Рогалики оказались неплохие, хотя лучшими в городе я бы их не назвала. Я облизнула пальцы и потянулась за маслом.
– Моргун, поведай наконец, чем ты занимаешься.
Он отмахнулся:
– Давай не будем об этом. Слишком нудно.
– Но я хочу знать. Ты обо мне все выспросил. А это единственная вещь, которую я хочу знать о тебе .
Моргун с загнанным видом потер голову.
– У меня свой бизнес. В некотором роде работа по связям с общественностью. В настоящее время я устраиваю международную конференцию производителей зубочисток.
– Ясно.
– Я же предупреждал, что это скучно, но ты сама хотела узнать. – Он глотнул капуччино.
– Не так скучно, как водить такси, – буркнула я с набитым ртом, а про себя сделала заметочку: врет .
Уверена на все сто. А навела его на эту идею пачка зубочисток, валявшаяся на столе. До чего же никудышный лгун. И придумать ничего не может, если подсказки нет прямо под носом. А формулировка-то какова – «в некотором роде»! И что у людей за манера – напускать такой туман вокруг своей работы. Хотя, может, он по природе скрытный.
– Хотелось бы увезти тебя на денек из Лондона, – сказал Моргун. – Покатались бы. Готов спорить, саму тебя еще никто не катал?
– Рискованно. Буду командовать с заднего сиденья.
– А я все-таки попробую. – Моргун весь вымазался сахарной глазурью от рогалика. Вид дурацкий и забавный – но вдруг добродушная улыбка показалась мне какой-то неестественной. Если тебе нечего скрывать, зачем врать про свою работу?
– Ну давай, – подначивал Крэйг.
– Работать надо. Я не могу расслабляться.
– Я и не мешаю тебе работать. Доставлю обратно когда пожелаешь. – Поставив локти на стол, Моргун грел в ладонях чашку с капуччино. Из-под рукавов пиджака виднелись манжеты рубашки. Он носил запонки. Господи, да кто сейчас их носит? Жулье, вот кто.
– Как насчет пятницы? Ты свободна?
Пятница. Тринадцатое. Злосчастная попытка отца отслужить заупокойную службу по моей бедной матери. Худой седовласый человечек топчется у входа в церковь; на нем костюм, который он надевал на родительские собрания. Пожимает руки, благодарит – и непостижимым образом кажется довольным собой. Ничего не осталось от смеющейся, танцующей, пьющей джин и глотающей таблетки женщины – только урна с прахом в земле.
Затрезвонил телефон – не мой. Гнусный мотивчик «Нокиа». Моргун вытащил мобильник из кармана.
– Алло? – До меня доносился еле слышный голос звонившего. Моргун кивал, хмурился, потом принялся нетерпеливо постукивать ногой. – Да. Подъеду прямо туда. Через полчаса. – Он отсоединился.
– Что-то срочное?
– А? – Моргун уставился на меня так, будто хотел спросить: «А ты кто такая?» Мысленно он уже был на улице.
– Крэйг?
– Надо ехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40