Странно, я никогда не пропускала свой утренний кофе; задержись я на секунду дольше или остановись на кофе, то пропустила бы встречу с вами. А не окажись я здесь, Долан непременно бы пошел и попросился снова взять его на работу. И наверняка бы получил ее. Но теперь этого не произойдет. Он покончил с этим. Вам не кажется это странным? – спросила Майра Додана.
– По меньшей мере… – вздрогнув, сказал Долан, глядя на нее взглядом мужчины, знающего, что женщина, на которую он смотрит, раскинется, стоит только попросить, обнаженная на постели; ее тело будет прекрасным и жаждущим ласки. Но Долан также знал, или предчувствовал (что одно и то же в философии чувств): сам по себе акт принесет не больше удовлетворения, чем обладание прекрасной, но бездушной куклой.
Это испугало; и теперь Майкл понял, почему вздрогнул, когда коснулся ее руки. Затем – также внезапно, в единый нерасчленимый миг – осознал, что именно девушка пыталась сказать своей сумбурной речью по поводу того, как оказалась здесь. Неловкие слова скрывали, но и подчеркивали ее смущение. Они оба почувствовали нечто схожее… Предположим, она остановилась бы выпить чашечку кофе…
– Я готов, – решительно сообщил Майкл, поднимая пакет со своими вещами, и направился к выходу.
Майра Барновски остановила его у двери.
– Взгляните еще раз на свой кабинет, – сказала она. – Вы больше никогда сюда не вернетесь…
Они втроем пообедали в «Ретскеллере», и в этот же день Долан отправился в «Кистоун паблишинг компани» на встречу с Джорджем Лоуренсом.
Это была фирма, которая печатала коммерческие журналы для страховых и автомобильных компаний и для поставщиков металлообрабатывающего оборудования.
– Давайте поговорим о сотрудничестве, мистер Лоуренс, – сказал Долан. – У вас здесь солидная типография, а у меня есть хорошая, как я думаю, идея. Хочу издавать журнал.
– А что с газетной работой?
– С меня хватит. Уволился.
– И какой это будет журнал?
– Так, немного похожий на «Нью-йоркер», хотя, возможно, не настолько сосредоточенный на житейских мелочах. Я еще не все продумал; сам я займусь социальной сферой и развлечениями. Буду писать и редактировать статьи, в которых была бы одна правда.
– Правда о чем?
– О, обо всем, что происходит. Политика, спорт. Стараться осмысливать происходящее и предостерегать людей.
– Это больше из газетной сферы, не так ли?
– Теоретически, да. Только на самом деле никто этим не занимается. Попросту боятся и называют трусость дипломатией.
– Не самое худшее название, – сказал Лоуренс. – А какой вы предполагаете тираж? И какого качества бумагу собираетесь использовать?
– Минуточку, – попросил Долан, – вы, очевидно, не поняли. Я не заказываю вам издание журнала. Я хочу, чтобы его издавали вы, но при этом позволили мне редактировать и поставлять материал.
– Не понял, – сказал Лоуренс, нахмурившись. – Брать на себя ответственность за издание журнала? Ну уж нет. Лишняя головная боль.
– Отвечать за все буду я, а не вы.
– Что вы под этим подразумеваете? Что мне придется платить за это, так, что ли?
– Вы обеспечиваете бумагу и печать, а я забочусь обо всем остальном. Реализация, реклама, тираж…
– Простите, Долан, но пока что я не заинтересован в этом предложении.
– Но, мистер Лоуренс, вы единственный в городе, у кого есть подходящее оборудование. Начальные затраты не так уж велики – у вас есть бумага и станки, а такой журнал сделает чертовски много денег. Конечно, не следует забывать о четырехстах тысячах горожан, которые получат Справедливость, но не будем об этом: вы – бизнесмен, и это деловое предложение. Если вы отдаете журнал мне, я смогу гарантировать двухтысячный тираж первого выпуска. Приличный тираж, не правда ли?
– Весьма, – согласился Лоуренс.
– А в дальнейшем будет намного больше, – сказал Долан. – Я расшевелю этот город. И не говорите, что люди не будут читать наш журнал.
– По плечу ли ноша? – мягко поинтересовался Лоуренс.
– Кто-то же должен потянуть, – огрызнулся Долан.
– Вы наживете множество могущественных врагов.
– Будьте уверены, что и вы тоже. Только представьте, мистер Лоуренс, наш журнал будет сохранен для потомства в Смитсоновском институте!.. В стране не осталось ни одной честной с читателями газеты, ни одного периодического издания! Они все прикормлены с помощью рекламных контрактов или политических пристрастий! Вот почему это самая замечательная возможность в вашей жизни! Уверен, у нас появятся враги. Мы должны сделать своими противниками всех жуликов и воров. Но порядочность будет с нами.
– Пока что во властных структурах порядочности нет, – негромко сказал Лоуренс.
– Ну так с Божьей помощью мы ее туда продвинем! Не думайте, – произнес Долан торопливо, немного встревоженный испуганным выражением лица Лоуренса, – что весь журнал будет только и делать, что ворошить осиные гнезда. Вовсе нет, это будет общесоциальный журнал, апеллирующий к публике Вестон-Парка. И все же в каждой статье, о чем бы она ни была, мы должны попытаться докопаться до сути вещей.
Чуть помедлив, Лоуренс отозвался:
– Долан, со многими вашими устремлениями я совершенно согласен. Но открыть журнал… я просто не найду денег, даже ради такого случая.
– Сколько, по вашему мнению, будет стоить первый выпуск?
– Не имею представления.
– Ладно, в первом приближении – сколько?
– Какой объем журнала?
– Примерно как «Нью-йоркер». Двадцать четыре полосы.
– Подождите, – попросил Лоуренс и, нахмурившись, принялся считать в уме. – Около полутора тысяч долларов на две тысячи экземпляров.
– Хорошо, предположим, я соберу полторы тысячи долларов и оплачу первый выпуск и он пойдет в реализацию. Это решит дело?
– Но если…
– Если первый выпуск пройдет успешно, издание вас заинтересует?
– Возможно, я…
– Тогда увидимся позже, – сказал Долан, вставая.
Тем же вечером, в перерыве между репетицией сцен «Метеора», он загнал Джонни Лондона в гримерную.
Джонни Лондон отстоял на два поколения от жителей бревенчатых домиков, поселения которых превратились в великую метрополию. В городе, именуемом Колтоном, двадцатиэтажное здание, принадлежащее Лондону, было возведено точно на месте хижины его деда.
– Слушай, что для тебя пятнадцать сотен баксов, Джонни? – спросил Долан. – Ты же собрал все наличные в мире.
– Совсем чокнулся! – возопил Джонни. – Клинический дурак! Я, черт возьми, почти разорен.
– Ненавижу просить, но пятнадцать сотен баксов для тебя – капля в море и целый мир для меня.
– Что ты собираешься делать с такой кучей денег? Для чего они тебе?
– Хочу издавать журнал. Если поможешь – подпишу с тобой половинную долю.
– Ну-ну. Могу представить, на что будет похож этот журнал. А как с твоей работой в газете?
– Проехали. Уволился сегодня утром.
Джонни присвистнул и схватился за голову:
– Вот это да! Слушай, Майк, так нельзя. Черт, ты же становился знаменитым. Твою колонку читали все! Смотри-ка, твой приятель Дэвид, – сказал Джонни, понижая голос.
– Ребята, выходите, – зашумел Дэвид, врываясь в гримерную. – Последний акт вот-вот начнется, и вы со всеми остальными должны ожидать свои реплики.
– Мы здесь обсуждали небольшое дело, – сообщил Долан.
– Хорошо, теперь, когда вы совсем-совсем закончили, вы пойдете на сцену?
– Но мы не «совсем-совсем» закончили, – огрызнулся Долан.
– Ладно, уже идем, – кивнул Джонни.
– Спасибо большое! – воскликнул Дэвид и умчался.
Долан зарычал:
– Он забывает, что это театр-студия. Забывает, что нам за это не платят.
– Не расстраивайся по пустякам. Он не может по-другому.
– Гомик несчастный! Эта его чертова самонадеянность меня достает.
– Он совсем не хотел тебя обидеть. На самом деле он восхищается тобой. Но тебе и вправду лучше отправиться на сцену. Ты – звезда и должен служить хорошим примером для остальных любителей.
– Так как насчет денег? Дашь?
– Я скажу тебе после репетиции.
– Джонни, какого черта ты усаживаешь меня задницей на раскаленную сковородку?
«Долан!» – послышался крик.
– Это Майер, – сказал Джонни. – Пойдем…
– Можно вас на минуту, Долан? – позвал Майер из зала.
– Конечно, – ответил Долан, спускаясь по ступенькам туда, где режиссер сидел с Дэвидом и парой других подчиненных.
– Вы понимаете, что у нас всего шесть репетиционных дней? – спросил Майер.
– Конечно, – кивнул Долан.
– А работы еще уйма. Очень хотелось бы, чтобы вы ответственно подошли к своей роли.
– Хорошо.
– Я ставлю эту пьесу специально для вас. Два сезона вы просили поставить «Метеор», и теперь, надеюсь, вы хотя бы из простой вежливости соблаговолите поучаствовать в мизансценах и потрудитесь своевременно подавать реплики.
– Я только поговорил с Джонни Лондоном пару минут.
– Это не извиняет вашей грубости.
– Умышленно – я не грубил. Просто голова забита множеством дел.
– Ясно. Возвращайтесь за кулисы и попытайтесь сосредоточиться на спектакле. Итак, – Майер обратился к людям на сцене, – с последней реплики, начали!..
Репетиция закончилась незадолго перед полуночью.
– Ну что же, неплохо, но и не хорошо, – сказал Майер. – Вы способны на большее. Пожалуйста, подучите свои роли. Особенно вы, Эйприл. Завтра вечером, в семь тридцать. Спокойной всем ночи.
– Особенно вам, Эйприл, – обратился Долан к девушке, когда команда рассыпалась и стала расходиться.
– Ты сам не слишком блистал, – заявила Эйприл. – Конечно, в одной сцене ты был хорош. Прямо-таки изумителен!..
– Еще как изумителен, – согласился Долан. – Я отлично изображаю труп. Хотелось бы только, чтобы на протяжении своего душераздирающего монолога ты плакала над моей грудью, а не физиономией. Мне совсем не нравится вкус твоих слез.
– Попытаюсь запомнить, Майкл, – сказала Эйприл весело.
– Черт возьми, так начни запоминать прямо нынешней ночью, или я откровенно провалю твою сцену. – Долан замолчал на мгновение и затем продолжил серьезно: – Подвезти тебя сегодня домой? То есть до подъездной дорожки и высадить там, чтобы твой отец, не дай бог, не заметил меня?
– Короче, ты хочешь меня проводить, не так ли?
– Ну да, мы же случайно встретились в аптеке. И мне ничего не было известно о том, что твой жених голубых кровей прибыл за тобой. Он что, сбежал с делового совещания? Господи, – сказал Долан, смеясь, – что за ранняя пташка! Ничто, похоже, не может нарушить его совершенство.
– Куда мы закатимся сегодня вечером? – спросил Джонни Лондон, появляясь из полутьмы кулис.
– Домой, – мрачно заявил Долан. – У Эйприл болит голова.
– Да? – спросила Эйприл невинно.
– Так ведь? – Долан подмигнул девушке за спиной Джонни.
– Да…
– Какая жалость, – произнес, обращаясь к ней, Джонни. – И особенно в тот вечер, когда вы свободны.
– Ты можешь подождать минутку? – спросил Долан девушку. – Мне надо переговорить с Джонни.
– Хорошо.
Джонни с Доланом зашли за кулисы.
– Ну так как насчет денег?
– Сюда идет твой приятель, – перебил Долана Джонни.
– Извините, – сказал, приближаясь, Дэвид, – можете уделить мне минутку, Майк?
– Конечно, он может, – ответил за Долана Джонни, отодвигаясь.
– Э-э-э… Майк, я узнал, что вы ищете некоторую сумму, – сказал Дэвид. – Вам, кажется, нужны полторы тысячи долларов.
– Ну и ну! – удивленно воскликнул Долан. – Что, Джонни уже сообщил об этом по радио?
– Нет, только мне. Вам все еще нужны деньги?
– Да, но…
– Больше не беспокойтесь об этом. Утром они будут у вас.
– Хорошо, спасибо, Дэвид… Признаюсь, что я в некоторой степени смущен…
– Почему?
– Ну… мы с вами… в общем… говоря откровенно, мы не слишком дружны.
– Это ваша вина, – сказал Дэвид. – Я не так плох, как полагают некоторые…
– Некоторые, но не я, – перебил его Долан. – Вы знаете, для чего мне нужны деньги?
– Джонни рассказал.
– Я возьму вас в долю.
– Нет, в этом нет необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– По меньшей мере… – вздрогнув, сказал Долан, глядя на нее взглядом мужчины, знающего, что женщина, на которую он смотрит, раскинется, стоит только попросить, обнаженная на постели; ее тело будет прекрасным и жаждущим ласки. Но Долан также знал, или предчувствовал (что одно и то же в философии чувств): сам по себе акт принесет не больше удовлетворения, чем обладание прекрасной, но бездушной куклой.
Это испугало; и теперь Майкл понял, почему вздрогнул, когда коснулся ее руки. Затем – также внезапно, в единый нерасчленимый миг – осознал, что именно девушка пыталась сказать своей сумбурной речью по поводу того, как оказалась здесь. Неловкие слова скрывали, но и подчеркивали ее смущение. Они оба почувствовали нечто схожее… Предположим, она остановилась бы выпить чашечку кофе…
– Я готов, – решительно сообщил Майкл, поднимая пакет со своими вещами, и направился к выходу.
Майра Барновски остановила его у двери.
– Взгляните еще раз на свой кабинет, – сказала она. – Вы больше никогда сюда не вернетесь…
Они втроем пообедали в «Ретскеллере», и в этот же день Долан отправился в «Кистоун паблишинг компани» на встречу с Джорджем Лоуренсом.
Это была фирма, которая печатала коммерческие журналы для страховых и автомобильных компаний и для поставщиков металлообрабатывающего оборудования.
– Давайте поговорим о сотрудничестве, мистер Лоуренс, – сказал Долан. – У вас здесь солидная типография, а у меня есть хорошая, как я думаю, идея. Хочу издавать журнал.
– А что с газетной работой?
– С меня хватит. Уволился.
– И какой это будет журнал?
– Так, немного похожий на «Нью-йоркер», хотя, возможно, не настолько сосредоточенный на житейских мелочах. Я еще не все продумал; сам я займусь социальной сферой и развлечениями. Буду писать и редактировать статьи, в которых была бы одна правда.
– Правда о чем?
– О, обо всем, что происходит. Политика, спорт. Стараться осмысливать происходящее и предостерегать людей.
– Это больше из газетной сферы, не так ли?
– Теоретически, да. Только на самом деле никто этим не занимается. Попросту боятся и называют трусость дипломатией.
– Не самое худшее название, – сказал Лоуренс. – А какой вы предполагаете тираж? И какого качества бумагу собираетесь использовать?
– Минуточку, – попросил Долан, – вы, очевидно, не поняли. Я не заказываю вам издание журнала. Я хочу, чтобы его издавали вы, но при этом позволили мне редактировать и поставлять материал.
– Не понял, – сказал Лоуренс, нахмурившись. – Брать на себя ответственность за издание журнала? Ну уж нет. Лишняя головная боль.
– Отвечать за все буду я, а не вы.
– Что вы под этим подразумеваете? Что мне придется платить за это, так, что ли?
– Вы обеспечиваете бумагу и печать, а я забочусь обо всем остальном. Реализация, реклама, тираж…
– Простите, Долан, но пока что я не заинтересован в этом предложении.
– Но, мистер Лоуренс, вы единственный в городе, у кого есть подходящее оборудование. Начальные затраты не так уж велики – у вас есть бумага и станки, а такой журнал сделает чертовски много денег. Конечно, не следует забывать о четырехстах тысячах горожан, которые получат Справедливость, но не будем об этом: вы – бизнесмен, и это деловое предложение. Если вы отдаете журнал мне, я смогу гарантировать двухтысячный тираж первого выпуска. Приличный тираж, не правда ли?
– Весьма, – согласился Лоуренс.
– А в дальнейшем будет намного больше, – сказал Долан. – Я расшевелю этот город. И не говорите, что люди не будут читать наш журнал.
– По плечу ли ноша? – мягко поинтересовался Лоуренс.
– Кто-то же должен потянуть, – огрызнулся Долан.
– Вы наживете множество могущественных врагов.
– Будьте уверены, что и вы тоже. Только представьте, мистер Лоуренс, наш журнал будет сохранен для потомства в Смитсоновском институте!.. В стране не осталось ни одной честной с читателями газеты, ни одного периодического издания! Они все прикормлены с помощью рекламных контрактов или политических пристрастий! Вот почему это самая замечательная возможность в вашей жизни! Уверен, у нас появятся враги. Мы должны сделать своими противниками всех жуликов и воров. Но порядочность будет с нами.
– Пока что во властных структурах порядочности нет, – негромко сказал Лоуренс.
– Ну так с Божьей помощью мы ее туда продвинем! Не думайте, – произнес Долан торопливо, немного встревоженный испуганным выражением лица Лоуренса, – что весь журнал будет только и делать, что ворошить осиные гнезда. Вовсе нет, это будет общесоциальный журнал, апеллирующий к публике Вестон-Парка. И все же в каждой статье, о чем бы она ни была, мы должны попытаться докопаться до сути вещей.
Чуть помедлив, Лоуренс отозвался:
– Долан, со многими вашими устремлениями я совершенно согласен. Но открыть журнал… я просто не найду денег, даже ради такого случая.
– Сколько, по вашему мнению, будет стоить первый выпуск?
– Не имею представления.
– Ладно, в первом приближении – сколько?
– Какой объем журнала?
– Примерно как «Нью-йоркер». Двадцать четыре полосы.
– Подождите, – попросил Лоуренс и, нахмурившись, принялся считать в уме. – Около полутора тысяч долларов на две тысячи экземпляров.
– Хорошо, предположим, я соберу полторы тысячи долларов и оплачу первый выпуск и он пойдет в реализацию. Это решит дело?
– Но если…
– Если первый выпуск пройдет успешно, издание вас заинтересует?
– Возможно, я…
– Тогда увидимся позже, – сказал Долан, вставая.
Тем же вечером, в перерыве между репетицией сцен «Метеора», он загнал Джонни Лондона в гримерную.
Джонни Лондон отстоял на два поколения от жителей бревенчатых домиков, поселения которых превратились в великую метрополию. В городе, именуемом Колтоном, двадцатиэтажное здание, принадлежащее Лондону, было возведено точно на месте хижины его деда.
– Слушай, что для тебя пятнадцать сотен баксов, Джонни? – спросил Долан. – Ты же собрал все наличные в мире.
– Совсем чокнулся! – возопил Джонни. – Клинический дурак! Я, черт возьми, почти разорен.
– Ненавижу просить, но пятнадцать сотен баксов для тебя – капля в море и целый мир для меня.
– Что ты собираешься делать с такой кучей денег? Для чего они тебе?
– Хочу издавать журнал. Если поможешь – подпишу с тобой половинную долю.
– Ну-ну. Могу представить, на что будет похож этот журнал. А как с твоей работой в газете?
– Проехали. Уволился сегодня утром.
Джонни присвистнул и схватился за голову:
– Вот это да! Слушай, Майк, так нельзя. Черт, ты же становился знаменитым. Твою колонку читали все! Смотри-ка, твой приятель Дэвид, – сказал Джонни, понижая голос.
– Ребята, выходите, – зашумел Дэвид, врываясь в гримерную. – Последний акт вот-вот начнется, и вы со всеми остальными должны ожидать свои реплики.
– Мы здесь обсуждали небольшое дело, – сообщил Долан.
– Хорошо, теперь, когда вы совсем-совсем закончили, вы пойдете на сцену?
– Но мы не «совсем-совсем» закончили, – огрызнулся Долан.
– Ладно, уже идем, – кивнул Джонни.
– Спасибо большое! – воскликнул Дэвид и умчался.
Долан зарычал:
– Он забывает, что это театр-студия. Забывает, что нам за это не платят.
– Не расстраивайся по пустякам. Он не может по-другому.
– Гомик несчастный! Эта его чертова самонадеянность меня достает.
– Он совсем не хотел тебя обидеть. На самом деле он восхищается тобой. Но тебе и вправду лучше отправиться на сцену. Ты – звезда и должен служить хорошим примером для остальных любителей.
– Так как насчет денег? Дашь?
– Я скажу тебе после репетиции.
– Джонни, какого черта ты усаживаешь меня задницей на раскаленную сковородку?
«Долан!» – послышался крик.
– Это Майер, – сказал Джонни. – Пойдем…
– Можно вас на минуту, Долан? – позвал Майер из зала.
– Конечно, – ответил Долан, спускаясь по ступенькам туда, где режиссер сидел с Дэвидом и парой других подчиненных.
– Вы понимаете, что у нас всего шесть репетиционных дней? – спросил Майер.
– Конечно, – кивнул Долан.
– А работы еще уйма. Очень хотелось бы, чтобы вы ответственно подошли к своей роли.
– Хорошо.
– Я ставлю эту пьесу специально для вас. Два сезона вы просили поставить «Метеор», и теперь, надеюсь, вы хотя бы из простой вежливости соблаговолите поучаствовать в мизансценах и потрудитесь своевременно подавать реплики.
– Я только поговорил с Джонни Лондоном пару минут.
– Это не извиняет вашей грубости.
– Умышленно – я не грубил. Просто голова забита множеством дел.
– Ясно. Возвращайтесь за кулисы и попытайтесь сосредоточиться на спектакле. Итак, – Майер обратился к людям на сцене, – с последней реплики, начали!..
Репетиция закончилась незадолго перед полуночью.
– Ну что же, неплохо, но и не хорошо, – сказал Майер. – Вы способны на большее. Пожалуйста, подучите свои роли. Особенно вы, Эйприл. Завтра вечером, в семь тридцать. Спокойной всем ночи.
– Особенно вам, Эйприл, – обратился Долан к девушке, когда команда рассыпалась и стала расходиться.
– Ты сам не слишком блистал, – заявила Эйприл. – Конечно, в одной сцене ты был хорош. Прямо-таки изумителен!..
– Еще как изумителен, – согласился Долан. – Я отлично изображаю труп. Хотелось бы только, чтобы на протяжении своего душераздирающего монолога ты плакала над моей грудью, а не физиономией. Мне совсем не нравится вкус твоих слез.
– Попытаюсь запомнить, Майкл, – сказала Эйприл весело.
– Черт возьми, так начни запоминать прямо нынешней ночью, или я откровенно провалю твою сцену. – Долан замолчал на мгновение и затем продолжил серьезно: – Подвезти тебя сегодня домой? То есть до подъездной дорожки и высадить там, чтобы твой отец, не дай бог, не заметил меня?
– Короче, ты хочешь меня проводить, не так ли?
– Ну да, мы же случайно встретились в аптеке. И мне ничего не было известно о том, что твой жених голубых кровей прибыл за тобой. Он что, сбежал с делового совещания? Господи, – сказал Долан, смеясь, – что за ранняя пташка! Ничто, похоже, не может нарушить его совершенство.
– Куда мы закатимся сегодня вечером? – спросил Джонни Лондон, появляясь из полутьмы кулис.
– Домой, – мрачно заявил Долан. – У Эйприл болит голова.
– Да? – спросила Эйприл невинно.
– Так ведь? – Долан подмигнул девушке за спиной Джонни.
– Да…
– Какая жалость, – произнес, обращаясь к ней, Джонни. – И особенно в тот вечер, когда вы свободны.
– Ты можешь подождать минутку? – спросил Долан девушку. – Мне надо переговорить с Джонни.
– Хорошо.
Джонни с Доланом зашли за кулисы.
– Ну так как насчет денег?
– Сюда идет твой приятель, – перебил Долана Джонни.
– Извините, – сказал, приближаясь, Дэвид, – можете уделить мне минутку, Майк?
– Конечно, он может, – ответил за Долана Джонни, отодвигаясь.
– Э-э-э… Майк, я узнал, что вы ищете некоторую сумму, – сказал Дэвид. – Вам, кажется, нужны полторы тысячи долларов.
– Ну и ну! – удивленно воскликнул Долан. – Что, Джонни уже сообщил об этом по радио?
– Нет, только мне. Вам все еще нужны деньги?
– Да, но…
– Больше не беспокойтесь об этом. Утром они будут у вас.
– Хорошо, спасибо, Дэвид… Признаюсь, что я в некоторой степени смущен…
– Почему?
– Ну… мы с вами… в общем… говоря откровенно, мы не слишком дружны.
– Это ваша вина, – сказал Дэвид. – Я не так плох, как полагают некоторые…
– Некоторые, но не я, – перебил его Долан. – Вы знаете, для чего мне нужны деньги?
– Джонни рассказал.
– Я возьму вас в долю.
– Нет, в этом нет необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26