Лариса подтвердила сумму и унесла деньги в сейф, а я отдал бумагу Нгуену.
– У тебя на родине какая сейчас погода? – зачем-то спросил я.
– Жарко, – он помолчал и добавил: – И влажно. Я живу на воде.
– Меконг? – блеснул я эрудицией.
– Нет, от Меконга далеко. Я живу в море.
– На побережье?
– Нет, на острове. В море.
Меня прямо перекосило.
– На острове? Там песок?
– Не везде. Кое-где – скалы. Кое-где песок.
– А пальмы есть?
– Конечно.
Я затаил дыхание.
– Скажи, а у вас на острове случайно нет голубого озера?
– Есть, даже два. Только они не совсем голубые, скорее зеленые.
– А речка?
– Два ручья.
– И небольшой водопад?
– Тоже есть.
Я ничего не понимал.
– Скажи, а зачем ты оттуда уехал?
– Там очень хуево, – ответил он, не задумываясь, на чистейшем русском языке, без малейшего акцента, – очень, очень, очень хуево. Вы когда освободите помещение?
– Начнем сегодня, а дальше, как получится.
– Нужно успеть до Нового Года.
– Постараемся. У меня к тебе просьба. За тобой скорее всего остануться наши телефонные номера. Ты уж пожалуйста, попроси своих людей, чтобы они отсылали клиентов по нашему новому адресу.
– Если быстро уедете. Пока.
После того как он ушел, я позвонил Чебоксарову и сказал, что деньги на месте и их можно вносить в банк для проплаты взноса за недвижимость.
Он пообещал приехать в течение пяти минут и успеть до закрытия вечерней кассы.
– Ольга не объявилась? – перед отбоем спросил он.
– Я же тебе сказал, где она. Позвони к теще.
– Будь другом, сам позвони. Почки болят.
– Я с ними в ссоре.
– Что же делать?
– Позвони в больницу ее мордастым товаркам. Ты же их всех знаешь, они тебя проверят.
– Неудобно.
– Неудобно жопой рис перебирать. Тогда не ной.
Его тирада на счет моей жены не была похожа на дешевую инсценировку. Наверное, я все-таки ошибся, и между ними ничего нет. А то бы они обязательно были на связи.
Я еще раз набрал номер Апрельцева. Этот мудак напрочь отсутствовал.
Я позвал Аркашку и велел ему освобождать канцелярские склады. Аркашка тряхнул гривой и забил копытами. Ему не терпелось выслужиться. Из-под его ног полетели искры. Так и пожару возгореться не долго. Меня кинуло в пот, а наш главный зам по всем вопросам с пробуксовкой ринулся руководить переездом.
После стука в дверь вошла Лариса, она сказала, что звонили из приемной какого-то доктора со странной фамилией и просили напомнить, что в шесть часов, то есть через час мне нужно идти на прием.
После ухода Ларисы я достал свои заветные картинки и в сто пятидесятый раз стал их рассматривать. Мне было совсем фигово, а перед визитом к врачу не мешало бы поднять настроение. Пускай враги нас выгнали с насиженного места, может нам это даже на руку, но мы не дадим всяким обезьянам растоптать нашу сокровенную мечту. Да пошел он, этот Нгуен. Что он понимает?!
Да здравствуют бамбуковые леса и банановые рощи! Да здравствуют дни, полные безделья, следы на песке и рифы в голубых лагунах!
Кабинет доктора Сенчилло находился в здании городской больницы скорой помощи, только не через главный вход и не через приемный покой, а имел отдельную бронированную дверь с торца и неоновую вывеску.
Минут пятнадцать я просидел в приемной, рассматривая пейзажи на стенах и, между прочим, фотографии коралловых островов и атоллов. Девушка за стойкой что-то увлеченно печатала на компьютере. Потом меня пригласили, и я вошел в розовый кабинет.
Жизненный опыт научил меня, что спорить о вкусе пива и о женской красоте одинаково бесполезно и глупо. Возможно, кому-то доктор Сенчилло и не понравится, но мне она приглянулась с первого взгляда. Приятная женщина, с пухлыми губами и насмешливыми глазами, моего возраста. Она сидела за высоким длинным столом, на котором не было ничего, кроме папки с бумагами, чистого листа, ручки и настольной лампы.
Я поздоровался.
– Здравствуйте, – сказала она и, указав на стул по левую руку от себя, велела сесть. – Вы будете давать интервью под своим собственным именем, или мне как-то называть вас.
– Под своим собственным, – подумав, ответил я. – Мне бояться нечего.
– Тогда, Сергей Леонидович, я буду заполнять небольшую анкету, а вы пока нарисуйте дом, дерево и человека, – она достала из папки чистый лист писчей бумаги «Кондопога», плотностью 48 грамм на квадратный сантиметр, серого цвета и протянула мне. Потом выдвинула ящик стола и достала коробку с остро наточенными цветными чешскими карандашами «Кох-и-нор».
– Какой дом? – уточнил я.
– Любой.
Я начал рисовать, а она стала записывать мои анкетные данные.
Не долго думая, я нарисовал одноэтажный деревенский домик с одним окном, невысоким забором и длинной трубой, из которой валил черный густой дым. Немного подумав, я пририсовал рядом с домом воду, реку или, скорее – море, так что мое сооружение оказалось как бы на берегу. Землю я покрыл густой зеленой травой, а на небе изобразил тучи. Рядом с домом я решил пририсовать дерево. У меня получилась пальма, причем согнутая от ветра. Чтобы картинка казалась совсем правдоподобной, я нарисовал на пальме бананы, а одна связка даже падала, сорванная потоками воздуха. Рисуя ветер, я сломал грифель.
– Почему такой густой дым? – оказывается, она смотрела на то, как я рисую.
– Не знаю. Возможно, это пожар.
– А почему пальма?
– А вам не хочется к морю?
Она оставила мой вопрос без внимания.
– А разве бананы растут на пальмах? – доброжелательно спросила она. Даже насмешка в уголках ее глаз куда-то исчезла. Она была совершенно серьезной.
– Нет. Но мне так захотелось. В конце концов, моя фамилия – Тихонов, а не Шишкин.
– Хорошо.
Она забрала мое высокохудожественное произведение и еще раз внимательно его рассмотрела.
– Теперь нарисуйте человека.
– Какого?
– Любого. На ваше усмотрение.
Я взял коричневый карандаш и изобразил папуаса с копьем, прикрытого набедренной повязкой из листьев. Немного подумав, я пририсовал ему на грудь ожерелье из зубов акулы, и чтобы быть до конца последовательным, поместил рядом с ним очередную пальму, но на этот раз – финиковую.
– Почему вы выбрали негра?
– На самом деле, вначале я хотел нарисовать вьетнамца, но негры у меня просто лучше получаются.
Она даже не улыбнулась.
Мне изрядно мешала творить ее грудь, она отвлекала. Большая, спелая, под прозрачной блузкой, одетая в прозрачный лифчик. Я бы ее нарисовал. Мне на ум стали приходить какие-то эротические мысли. Это ли не признак надвигающегося внезапного исцеления?
Еще она попросила меня нарисовать свою семью. Я не удержался и запечатлел на бумаге сегодняшнюю утреннюю сцену. Жену с чемоданами и дочь, затыкающую уши.
Осмотрев мое творение, целительница, наконец, проявила ко мне какой-то интерес. В ее глазах мне почудилась жалость.
– Сейчас я дам вам вопросы, – минут через пять, встрепенувшись, сказала она, – они пронумерованы, но соблюдать последовательность не обязательно. Отвечайте в том порядке, в каком они лежат перед вами. Отвечайте быстро, не задумываясь, первое, что придет в голову. Не стесняйтесь, все ответы останутся между нами.
Она протянула пачку ксерокопий.
Самый верхний вопрос на первом листе под номером девяносто три гласил: «Какой вид оргазма вы испытываете? А. – Клиторальный? Б. – Вагинальный? В. – Оба?».
Ответить быстро и не задумываясь у меня не получилось. Вначале я подумал, что чего-то не понял, потом, когда понял, что понял все как надо, не понял, что мне нужно отвечать.
Я почесал репу и произнес:
– На этот вопрос я ответить не смогу.
– Почему? – осуждающе спросила она, встала и подошла ко мне со спины. Зад у нее был подстать грудям, даже сочнее.
Она взяла в руки листы лежащие передо мной и вернулась к столу. Лицо у нее сделалось пунцовым.
– Извините, я перепутала. Это опросник для девочек, – она так и сказала: «для девочек». И сразу, как бы испугавшись просторечного выражения, произнесла:
– Это одна из проективных методик, разработанная мною на основе апперцептивных тестов, под руководством моего научного руководителя, – она протянула мне новые листы. – У меня скоро защита.
Ну вот, теперь про меня напишут в диссертации.
Вопросы для мальчиков тоже оказались не совсем простыми.
Номер тридцать четыре, например: «Представляете ли вы во время секса с женой других женщин? А. – Нет. Б. – Всегда. В. – Иногда». Я уже забыл, каким он бывает этот секс с женой, поэтому подчеркнул букву А. Потом шли вопросы о работе, а на восемьдесят четвертом пункте опять сбивались на интим: « На какой половине кровати после секса вы предпочитаете спать? А. – На той, где осталось мокрое пятно? Б. – На сухой? В. – Мне все равно?». Из вредности я написал, что на мокрой. Очень много вопросов касались супружеских взаимоотношений. Большинство из них ставили меня в тупик, и я отвечал наугад.
Клетки в таблицах были очень мелкими, когда я подчеркивал варианты, было очень заметно, как у меня трясутся руки.
На всю эту дурость у меня ушло минут сорок. Врач все это время внимательнейшим образом изучала мои рисунки.
Наконец я закончил. Женщина взяла листы, подровняла стопку, положила рядом с собой и сказала:
– Хорошо.
Она посмотрела на меня, как уставшие люди смотрят на рыбок в аквариуме, сквозь, и немного за спину. Мне было неприятно. Конечно, можно хлопнуть дверью, встать и уйти, но кто-нибудь, когда-нибудь видел хоть одну рыбку, которая выбралась из аквариума и при этом не сдохла?
– А почему вы не спрашиваете, какая у меня проблема? – заволновался я.
– Я пытаюсь понять это сама.
– Ну и как, удается?
– Думаю, да.
– Можете озвучить?
Она опять уставилась на мои рисунки.
– У вас проблемы с потенцией, – она немного помолчала. – Это явно. Еще у вас проблемы в семье. Причем, совсем не обязательно, что вторая проблема вытекает из первой. Возможно, вам кажется, что вас преследуют. Возможно, вы боитесь огня, – она закусила губу. – Вот пока все, что я вижу.
Я был поражен. Никогда в жизни мне не внушали доверия никакие гадалки и ясновидящие. Но тут, попахивало чудом. Баба посмотрела на мои каракули и обнажила мою душу. Над ее головой засветился нимб, я готов был пасть на колени и ползти за ней на плаху.
– Как вам это удалось?
– Я долго училась и много читала.
– Ну, и как вы меня будете лечить?
– Это не сразу. Придется встречаться, и не раз. Все эти ваши неврозы – это всего лишь следствие какого-то стресса. Нам нужно выявить причину. Нам нужно узнать, когда это началось. Скорее всего, это связано с вашей работой. Мне нужно поработать с вашими ответами.
– Я готов, – воодушевлено сказал я. – Но при чем здесь моя работа?
– Деньги. Какие-то неудачи, потери. Очень много похожих пациентов появилось после кризиса девяносто восьмого года. Вы сами должны понять, на фоне каких финансовых неприятностей у вас начались проблемы.
– Вы хотите сказать, что мой член отказывается работать из-за того, что я потерял какие-то деньги?
– Скорее всего. Неплохо было бы, чтобы вместе с вами пришла ваша жена.
– Она от меня ушла. Сегодня.
– Я так и думала, но, возможно, это всего лишь порыв. Возможно, она вернется.
– Не знаю.
– Для начала я назначу вам прямо с сегодняшнего дня успокоительный массаж и гипнотический сон, медикаментозно – пару успокоительных препаратов. После Нового Года окончательно определимся.
Она выписала рецепт, написала направление на бланке и объяснила, куда мне идти на процедуры.
– И, самое главное, – сказала она, когда я встал. – Вам нужно бросить пить. Причем с сегодняшнего дня, причем раз и навсегда.
Я уже это где-то слышал.
– Вы алкоголик. И стадия не начальная. Знаете, что вас ждет в ближайшем будущем?
– Что?
– Бред ревности, деменция, а потом полная деградация личности. Вплоть до белой горячки. Про нормальные интимные отношения можете забыть.
Это уже что-то новенькое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45