Но от тебя их ждать бесполезно.
На секунду мне показалось, что в ее словах звенят слезы. Но это длилось всего лишь секунду и мне, разумеется, показалось.
Моя сердобольная бабка, которая набивала перину специально для внуков, но умерла, так и не увидев их, наверное, уже давно истлела. А тепло ее рук и запах бестолковых куриц до сих пор согревали меня, обнимая и нашептывая слова светлых сказок, которых я так и не услышал. Слишком многое заставляло меня любить наш старый дом, в том числе и эта вонючая перина, на которой я спал с младенчества. Я по-настоящему отдохнул на ней, без снов, и проснулся утром без чугунного груза событий, свершившихся со мной в последние дни.
Я опять опоздал. Мать уже ушла. Я, когда спал, точно помнил те слова, которые хотел сказать ей утром. Ну, вот оно – утро, и где же те слова?
Стол был накрыт. Я поел и уехал, не дождавшись рассвета. Дорога была пустынная, я был зол, как черт, и поэтому гнал, как сумасшедший, за что и поплатился. Перед мостом меня остановили менты с радаром и мне пришлось подарить им сотню.
Музыку было слышно со второго этажа. На четвертом мои худшие опасения подтвердились: она доносилась из-за моей двери. На правом плече у меня лежал мешок картошки, который я, кое-как открыв дверь левой рукой, свалил на пол. В квартире было сумрачно, шторы задернуты. Музыка орала так, что я начал всерьез опасаться за свои перепонки и соседские нервы. Иностранщина. Я заглянул в комнату. В свете фонаря я увидел двух человек, мужчину и женщину, скорее – парня и девушку. Они трахались на моем диване. Забавно. Мужская задница выписывала немыслимые пируэты между двух, находящихся в свободном полете женских ног. Судя по ритму, коитус находился в своей завершающей стадии. Я не стал им мешать, спустился к машине за свеклой и мясом. Минуты четыре я дышал свежим воздухом, потом, решив, что с них хватит, снова поднялся. Все так же орала музыка, Но из-под двери, ведущую в ванную комнату, пробивалась полоска света. Я прошел на кухню, положил мясо в холодильник, а свеклу под раковину, потом вошел в зал. На середине ковра спиной ко мне в одних трусах стоял Антон. Он пританцовывал. Я вырубил музыкальный центр, тишина ударила в уши. Он повернулся ко мне с лицом возмущенного повелителя, увидев меня, на секунду растерялся, потом озлобился.
– У тебя что, без музона не стоит? – спросил я. – Между прочим, тут все соседи нервные.
– Иди в жопу, – осклабился Антон.
Я его не послушал, а поступил иначе – подошел к нему, правой рукой схватил за волосы, левой заломил руку за спину. В таком виде я дотащил его до коридора, плечом прижал к стене, высвободившейся рукой открыл дверь и выкинул его на лестничную площадку. Тюфяк, он почти не сопротивлялся. Потом я вернулся в квартиру, собрал чужие мужские вещи, попавшиеся мне на глаза, в беспорядке разбросанные на креслах и стульях и, вернувшись, выкинул ему в лицо. То же самое я проделал с ботинками. Причем, когда я бросал ботинки, он нагнулся за штанами, я попал ему каблуком в ухо. Когда я шел по коридору, в проеме двери из ванной показалась голова Жанны. Она испуганно посмотрела на меня, рот округлился:
– Ой, – она закрылась на шпингалет.
Минут через пять она смущенно попросила принести ей одежду. Я нашел джинсы, лифчик и футболку. Принес к двери и постучал. Она чуть приоткрыла. Я просунул одежду в образовавшуюся щель.
– Где Антон? – спросила она, когда вышла из ванной. Она по-прежнему выглядела смущенной.
– Я его выгнал, – сказал я. – Он мне нагрубил. Если поторопишься, сможешь его догнать.
– Лучше этого не делать. Если ты его обидел, то к нему сейчас лучше не подходить.
Она успокоилась, не спеша продолжила одеваться, ползала по полу в поисках каких-то заколок, зачем-то поправляла короткие волосы невидимками. Окончательно одевшись, она собрала с дивана белье, аккуратно сложила его в стопку и сказала:
– Я постираю, потом принесу.
– Ладно.
– Вчера вечером тебе звонила девушка. Я, как дура, сняла трубку. Она ничего не передала, сказала, что ее зовут Света. Плохи дела?
– Нет, даже к лучшему.
– Ты прости, мы немного зависли. Но все в целости и сохранности, – сказала Жанна, одевая сапоги. – Ты не думай. У нас с ним серьезно… Я его люблю.
Уже перед выходом она произнесла:
– На самом деле он хороший, – она подняла с пола футляр со скрипкой и, сунула его под мышку.
– Естественно, – улыбнулся я, закрывая дверь.
Я принялся пылесосить ковры и мыть полы. В углу около тумбочки, на которой стоял телевизор, я увидел гитару, цинично лежащую на полу. Это был не тот инструмент, на котором играл Стасик. В переходе он музицировал на двенадцатиструнной питерской гитаре, а это была старая облезлая шестиструнка «кремона». Я немного понимал в этих делах, потому что в студенчестве меня пытались научить петь песни у костра. К сожалению, оказалось, что проблемы у меня не только со зрением, но и со слухом.
Я подумал, что это гитара Антона, поднял ее и прислонил к стене. Негоже инструменту валяться. Выбрасывая обертки, бумажки и салфетки в мусорное ведро, стоящее под раковиной на кухне, мне показалось, что среди отходов человеческой жизнедеятельности, я заметил предмет, который в моем доме встречаться не должен, а если и мог находиться, то только в редких случаях, если я вдруг заболею. Обычно я в мусорных бачках не копаюсь, мало того, от мусорных ведер меня воротит, но тут как-то зацепило. Я нашел резиновые перчатки по локоть, нацепил их и запустил руки в помойку.
Мои худшие подозрения подтвердились, это оказался одноразовый медицинский шприц на один кубик. Я пригрел наркоманов! Идрит валять!
Закончив с уборкой я перекусил на скорую руку, потом вернулся в зал и решил открыть шторы. Подойти к окну за тумбочкой мне мешала гитара. Я положил ее на стол и пустил в комнату кусок солнца. Когда стало светлее, я понял, что убираться в темноте не самое правильное – грязь отмыта не вся, а под столом пропущен валик пыли. Сходил в туалет, принес тряпку и залез под стол, чтобы исправить погрешность. Выбираясь обратно, я, естественно, задел головой гитару и уронил ее на пол. Еще чего не хватало. Произведя беглый осмотр инструмента, я с радостью обнаружил, что трещин нет. Провел пальцем по струнам, вроде звучит. Потряс. Внутри что-то зашуршало. Наверное, отвалилась какая-то деталь. Я потряс сильней. На деталь не похоже. Что-то мягкое. Я перевернул гитару струнами вниз и стал наклонять ее в разные стороны, пока предмет не вывалился на пол через инвертор.
Мешочек с белым порошком. Грамм сто. Как в кино. Понятно, что это не известка и не гипс. Я взял пакет и пошел на кухню, вспорол ножом его брюшко и понюхал. Черт его знает. Если бы я постоянно нюхал героин или кокаин, то, наверное, смог бы определить. А тут… Размазал щепотку по зубам. Никакого эффекта.
Я плюхнулся на табурет и задумался. Если это героин, что вероятнее всего, учитывая присутствие шприца, то такой мешочек должен стоить немереных денег. Короче, я попал по полной программе. Они, естественно, за ним придут. Самым лучшим и самым мудрым выходом из этой ситуации было бы заклеить дырочку скотчем, запихать мешочек обратно в гитару и вернуть ее, как ни в чем не бывало. Я взял в руки шестиструнку, извлек из нее несколько стонущих звуков, вспомнил пару аккордов, потом пошел в туалет, бросил наркотик в унитаз и нажал на кнопку смыва. Дебил.
Исходя из существа находок и возникновения новых обстоятельств, я решил проверить квартиру еще раз. На первый взгляд действительно ничего не пропало. Посуда на кухне была якобы чистой, но я на всякий случай еще раз всю перемыл, потом лег в ванную. Я стал думать об Игоре и про малолетних музыкантов. Водка и героин. На что только не идут люди, чтобы забить себе башку и сбежать от действительности. Даже на смерть и убийство. В горячей воде я разомлел и неожиданно уснул. Может быть, дал о себе знать порошок, размазанный по деснам. Проснулся от холода – воды стало меньше, и она остыла.
В четыре часа я дал о себе знать – позвонил Сереге который заверил, что в нашем бизнесе все в порядке, никаких неожиданностей.
Я сказал, что нам надо встретиться и он назначил встречу на семь вечера. После этого я позвонил Неле и сказал, что согласен на их предложение. Она обещала связаться с подполковником. Судя по голосу, она была очень довольна.
Меня обуяла безумная жажда деятельности. Я решил проехать по нашим точкам, собрать отчеты, заскочить на строительство павильона, поболтать с армянами, которые его строили. Я понимал, что всю нашу розницу мне придется оставить на Серегу, причем на довольно длинный, неопределенный срок. Хотелось сделать последний круг почета.
Начал с рынка. Как всегда, в это время у окошка было полно народу, люди возвращались с работы. Светкина сменщица, Катька, очень удивилась моему приезду.
– Чой-то вы друг за другом ходите? Ты что, машину купил? – спросила она.
– Чтобы вы не расслаблялись. Купил. Полгода назад.
– Ни разу не видела тебя на «жигулях». Все время на «пирожке».
– Скоро ты меня вовсе перестанешь видеть, – сказал я. – Ухожу на повышение.
– Света уволилась.
– Знаю.
– Кого вместо нее?
– Свято место пусто не бывает.
– Ну, не скажи, – Катя меня осуждала.
В двух других наших точках Серега тоже побывал за пять минут до меня. Он не оставил мне никакой возможности поработать. Отчеты и заказы собрал, кассы обнулил. По логике я должен был встретиться с ним на строительстве торгового павильона. Но там его не было. Зато кроме «четверки» Тиграна, бригадира строителей армян, там была припаркована новенькая «Ауди А8», причем для моей «десятки» на площадке места уже не было, пришлось бросить ее на проезжей части.
Я протянул руку к двери, но она вдруг открылась сама. За порог выскочил взволнованный Тигран. Увидев меня, он сбивчиво затараторил:
– Коля, я как раз собирался вам звонить. Пришли какие-то люди, говорят, что стройка принадлежит им. Вас они знать не знают.
– Что за чушь!
– Очень солидные люди, – сказал Тигран.
– Разберемся, – уже не так уверенно сказал я.
Мы вошли внутрь. Посредине комнаты стояли два человека лет сорока, одетые в кожу – пальто и кепки. Одежда у них была совершенно одинаковой, отличалась только цветом. У одного – черного, у другого – коричневого. Вдоль стены сидели четыре небритых армянина в синих фуфайках и вязаных шапочках. Когда мы вошли, незваные гости осматривали подвесной потолок, монтаж которого уже подходил к концу.
– Здравствуйте, – вежливо сказал я. – Меня зовут Николай Александрович Чебоксаров, я – директор ТОО «Импульс» и, собственно, хозяин этой стройки.
Двое в коже ласково посмотрели на меня.
– Мы – братья Пивоваровы, – сказал тот, который выглядел моложе и был в черной коже. – Я – Станислав, а это – Виталий, – он передразнивал мой официальный тон, было видно, что он не принимает меня всерьез и издевается. – Мы хозяева и учредители фирмы «Гарант», для которой разрабатывался проект данного магазина и под которую выделялась земля.
– Все правильно, – сказал я. – Мы все у вас и купили. Фундамент, проект, право на землю. Перечислили деньги. Ваш директор – Галкин Валентин. Правильно?
– Галкин Валентин сейчас сидит в КПЗ по обвинению в мошенничестве и присвоении чужой собственности, – сказал коричневый. – Когда мы стали его проверять, оказалось, что он слишком много наворовал, брал на себя решения, которые, в принципе, не входили в его компетенцию.
– Ну, как бы мы тут ни при чем, – сказал я. – Мы оформили все по закону, деньги заплатили. Будка наша.
– Вопрос спорный, – сказал черный. – Мы не хотим доставлять вам неприятности. Пока вас не начали таскать в милицию, как свидетелей, нам хотелось бы утрясти некоторые вопросы. Если можно поскорее, например, завтра. У вас в офисе.
– У нас нет офиса.
– Тогда приходите к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
На секунду мне показалось, что в ее словах звенят слезы. Но это длилось всего лишь секунду и мне, разумеется, показалось.
Моя сердобольная бабка, которая набивала перину специально для внуков, но умерла, так и не увидев их, наверное, уже давно истлела. А тепло ее рук и запах бестолковых куриц до сих пор согревали меня, обнимая и нашептывая слова светлых сказок, которых я так и не услышал. Слишком многое заставляло меня любить наш старый дом, в том числе и эта вонючая перина, на которой я спал с младенчества. Я по-настоящему отдохнул на ней, без снов, и проснулся утром без чугунного груза событий, свершившихся со мной в последние дни.
Я опять опоздал. Мать уже ушла. Я, когда спал, точно помнил те слова, которые хотел сказать ей утром. Ну, вот оно – утро, и где же те слова?
Стол был накрыт. Я поел и уехал, не дождавшись рассвета. Дорога была пустынная, я был зол, как черт, и поэтому гнал, как сумасшедший, за что и поплатился. Перед мостом меня остановили менты с радаром и мне пришлось подарить им сотню.
Музыку было слышно со второго этажа. На четвертом мои худшие опасения подтвердились: она доносилась из-за моей двери. На правом плече у меня лежал мешок картошки, который я, кое-как открыв дверь левой рукой, свалил на пол. В квартире было сумрачно, шторы задернуты. Музыка орала так, что я начал всерьез опасаться за свои перепонки и соседские нервы. Иностранщина. Я заглянул в комнату. В свете фонаря я увидел двух человек, мужчину и женщину, скорее – парня и девушку. Они трахались на моем диване. Забавно. Мужская задница выписывала немыслимые пируэты между двух, находящихся в свободном полете женских ног. Судя по ритму, коитус находился в своей завершающей стадии. Я не стал им мешать, спустился к машине за свеклой и мясом. Минуты четыре я дышал свежим воздухом, потом, решив, что с них хватит, снова поднялся. Все так же орала музыка, Но из-под двери, ведущую в ванную комнату, пробивалась полоска света. Я прошел на кухню, положил мясо в холодильник, а свеклу под раковину, потом вошел в зал. На середине ковра спиной ко мне в одних трусах стоял Антон. Он пританцовывал. Я вырубил музыкальный центр, тишина ударила в уши. Он повернулся ко мне с лицом возмущенного повелителя, увидев меня, на секунду растерялся, потом озлобился.
– У тебя что, без музона не стоит? – спросил я. – Между прочим, тут все соседи нервные.
– Иди в жопу, – осклабился Антон.
Я его не послушал, а поступил иначе – подошел к нему, правой рукой схватил за волосы, левой заломил руку за спину. В таком виде я дотащил его до коридора, плечом прижал к стене, высвободившейся рукой открыл дверь и выкинул его на лестничную площадку. Тюфяк, он почти не сопротивлялся. Потом я вернулся в квартиру, собрал чужие мужские вещи, попавшиеся мне на глаза, в беспорядке разбросанные на креслах и стульях и, вернувшись, выкинул ему в лицо. То же самое я проделал с ботинками. Причем, когда я бросал ботинки, он нагнулся за штанами, я попал ему каблуком в ухо. Когда я шел по коридору, в проеме двери из ванной показалась голова Жанны. Она испуганно посмотрела на меня, рот округлился:
– Ой, – она закрылась на шпингалет.
Минут через пять она смущенно попросила принести ей одежду. Я нашел джинсы, лифчик и футболку. Принес к двери и постучал. Она чуть приоткрыла. Я просунул одежду в образовавшуюся щель.
– Где Антон? – спросила она, когда вышла из ванной. Она по-прежнему выглядела смущенной.
– Я его выгнал, – сказал я. – Он мне нагрубил. Если поторопишься, сможешь его догнать.
– Лучше этого не делать. Если ты его обидел, то к нему сейчас лучше не подходить.
Она успокоилась, не спеша продолжила одеваться, ползала по полу в поисках каких-то заколок, зачем-то поправляла короткие волосы невидимками. Окончательно одевшись, она собрала с дивана белье, аккуратно сложила его в стопку и сказала:
– Я постираю, потом принесу.
– Ладно.
– Вчера вечером тебе звонила девушка. Я, как дура, сняла трубку. Она ничего не передала, сказала, что ее зовут Света. Плохи дела?
– Нет, даже к лучшему.
– Ты прости, мы немного зависли. Но все в целости и сохранности, – сказала Жанна, одевая сапоги. – Ты не думай. У нас с ним серьезно… Я его люблю.
Уже перед выходом она произнесла:
– На самом деле он хороший, – она подняла с пола футляр со скрипкой и, сунула его под мышку.
– Естественно, – улыбнулся я, закрывая дверь.
Я принялся пылесосить ковры и мыть полы. В углу около тумбочки, на которой стоял телевизор, я увидел гитару, цинично лежащую на полу. Это был не тот инструмент, на котором играл Стасик. В переходе он музицировал на двенадцатиструнной питерской гитаре, а это была старая облезлая шестиструнка «кремона». Я немного понимал в этих делах, потому что в студенчестве меня пытались научить петь песни у костра. К сожалению, оказалось, что проблемы у меня не только со зрением, но и со слухом.
Я подумал, что это гитара Антона, поднял ее и прислонил к стене. Негоже инструменту валяться. Выбрасывая обертки, бумажки и салфетки в мусорное ведро, стоящее под раковиной на кухне, мне показалось, что среди отходов человеческой жизнедеятельности, я заметил предмет, который в моем доме встречаться не должен, а если и мог находиться, то только в редких случаях, если я вдруг заболею. Обычно я в мусорных бачках не копаюсь, мало того, от мусорных ведер меня воротит, но тут как-то зацепило. Я нашел резиновые перчатки по локоть, нацепил их и запустил руки в помойку.
Мои худшие подозрения подтвердились, это оказался одноразовый медицинский шприц на один кубик. Я пригрел наркоманов! Идрит валять!
Закончив с уборкой я перекусил на скорую руку, потом вернулся в зал и решил открыть шторы. Подойти к окну за тумбочкой мне мешала гитара. Я положил ее на стол и пустил в комнату кусок солнца. Когда стало светлее, я понял, что убираться в темноте не самое правильное – грязь отмыта не вся, а под столом пропущен валик пыли. Сходил в туалет, принес тряпку и залез под стол, чтобы исправить погрешность. Выбираясь обратно, я, естественно, задел головой гитару и уронил ее на пол. Еще чего не хватало. Произведя беглый осмотр инструмента, я с радостью обнаружил, что трещин нет. Провел пальцем по струнам, вроде звучит. Потряс. Внутри что-то зашуршало. Наверное, отвалилась какая-то деталь. Я потряс сильней. На деталь не похоже. Что-то мягкое. Я перевернул гитару струнами вниз и стал наклонять ее в разные стороны, пока предмет не вывалился на пол через инвертор.
Мешочек с белым порошком. Грамм сто. Как в кино. Понятно, что это не известка и не гипс. Я взял пакет и пошел на кухню, вспорол ножом его брюшко и понюхал. Черт его знает. Если бы я постоянно нюхал героин или кокаин, то, наверное, смог бы определить. А тут… Размазал щепотку по зубам. Никакого эффекта.
Я плюхнулся на табурет и задумался. Если это героин, что вероятнее всего, учитывая присутствие шприца, то такой мешочек должен стоить немереных денег. Короче, я попал по полной программе. Они, естественно, за ним придут. Самым лучшим и самым мудрым выходом из этой ситуации было бы заклеить дырочку скотчем, запихать мешочек обратно в гитару и вернуть ее, как ни в чем не бывало. Я взял в руки шестиструнку, извлек из нее несколько стонущих звуков, вспомнил пару аккордов, потом пошел в туалет, бросил наркотик в унитаз и нажал на кнопку смыва. Дебил.
Исходя из существа находок и возникновения новых обстоятельств, я решил проверить квартиру еще раз. На первый взгляд действительно ничего не пропало. Посуда на кухне была якобы чистой, но я на всякий случай еще раз всю перемыл, потом лег в ванную. Я стал думать об Игоре и про малолетних музыкантов. Водка и героин. На что только не идут люди, чтобы забить себе башку и сбежать от действительности. Даже на смерть и убийство. В горячей воде я разомлел и неожиданно уснул. Может быть, дал о себе знать порошок, размазанный по деснам. Проснулся от холода – воды стало меньше, и она остыла.
В четыре часа я дал о себе знать – позвонил Сереге который заверил, что в нашем бизнесе все в порядке, никаких неожиданностей.
Я сказал, что нам надо встретиться и он назначил встречу на семь вечера. После этого я позвонил Неле и сказал, что согласен на их предложение. Она обещала связаться с подполковником. Судя по голосу, она была очень довольна.
Меня обуяла безумная жажда деятельности. Я решил проехать по нашим точкам, собрать отчеты, заскочить на строительство павильона, поболтать с армянами, которые его строили. Я понимал, что всю нашу розницу мне придется оставить на Серегу, причем на довольно длинный, неопределенный срок. Хотелось сделать последний круг почета.
Начал с рынка. Как всегда, в это время у окошка было полно народу, люди возвращались с работы. Светкина сменщица, Катька, очень удивилась моему приезду.
– Чой-то вы друг за другом ходите? Ты что, машину купил? – спросила она.
– Чтобы вы не расслаблялись. Купил. Полгода назад.
– Ни разу не видела тебя на «жигулях». Все время на «пирожке».
– Скоро ты меня вовсе перестанешь видеть, – сказал я. – Ухожу на повышение.
– Света уволилась.
– Знаю.
– Кого вместо нее?
– Свято место пусто не бывает.
– Ну, не скажи, – Катя меня осуждала.
В двух других наших точках Серега тоже побывал за пять минут до меня. Он не оставил мне никакой возможности поработать. Отчеты и заказы собрал, кассы обнулил. По логике я должен был встретиться с ним на строительстве торгового павильона. Но там его не было. Зато кроме «четверки» Тиграна, бригадира строителей армян, там была припаркована новенькая «Ауди А8», причем для моей «десятки» на площадке места уже не было, пришлось бросить ее на проезжей части.
Я протянул руку к двери, но она вдруг открылась сама. За порог выскочил взволнованный Тигран. Увидев меня, он сбивчиво затараторил:
– Коля, я как раз собирался вам звонить. Пришли какие-то люди, говорят, что стройка принадлежит им. Вас они знать не знают.
– Что за чушь!
– Очень солидные люди, – сказал Тигран.
– Разберемся, – уже не так уверенно сказал я.
Мы вошли внутрь. Посредине комнаты стояли два человека лет сорока, одетые в кожу – пальто и кепки. Одежда у них была совершенно одинаковой, отличалась только цветом. У одного – черного, у другого – коричневого. Вдоль стены сидели четыре небритых армянина в синих фуфайках и вязаных шапочках. Когда мы вошли, незваные гости осматривали подвесной потолок, монтаж которого уже подходил к концу.
– Здравствуйте, – вежливо сказал я. – Меня зовут Николай Александрович Чебоксаров, я – директор ТОО «Импульс» и, собственно, хозяин этой стройки.
Двое в коже ласково посмотрели на меня.
– Мы – братья Пивоваровы, – сказал тот, который выглядел моложе и был в черной коже. – Я – Станислав, а это – Виталий, – он передразнивал мой официальный тон, было видно, что он не принимает меня всерьез и издевается. – Мы хозяева и учредители фирмы «Гарант», для которой разрабатывался проект данного магазина и под которую выделялась земля.
– Все правильно, – сказал я. – Мы все у вас и купили. Фундамент, проект, право на землю. Перечислили деньги. Ваш директор – Галкин Валентин. Правильно?
– Галкин Валентин сейчас сидит в КПЗ по обвинению в мошенничестве и присвоении чужой собственности, – сказал коричневый. – Когда мы стали его проверять, оказалось, что он слишком много наворовал, брал на себя решения, которые, в принципе, не входили в его компетенцию.
– Ну, как бы мы тут ни при чем, – сказал я. – Мы оформили все по закону, деньги заплатили. Будка наша.
– Вопрос спорный, – сказал черный. – Мы не хотим доставлять вам неприятности. Пока вас не начали таскать в милицию, как свидетелей, нам хотелось бы утрясти некоторые вопросы. Если можно поскорее, например, завтра. У вас в офисе.
– У нас нет офиса.
– Тогда приходите к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37