Жанна не преувеличивала, если бы даже остались ночевать все гости, то места бы хватило. В зале все стены были увешаны картинами, из мебели стояли только кожаный диван, стол за которым мы сидели и тумбочка с телевизором. Курить разрешалось везде. В небольшом кабинете, в тумане табачного дыма сидели три мужика во главе с бородатым Вовчиком. Он размахивал руками и что-то рассказывал. Я посмотрел на книги и уже собрался было выйти, как до моих ушей долетели отрывки разговора, и я, заинтересовавшись, остался.
– Шикарная была тема, – с сожалением говорил бородатый. – Доплата за секретность, квартиры вне очереди, премии. Я – вообще пацан в то время, хату хапнул такую, что мои предки обалдели. Они за всю жизнь такую жилплощадь не заработали. Диссер защищал в секретном отделе, без открытой дискуссии, только среди своих. Все шары – мои. Лафа! Там три института было задействовано, мы – программисты, врачи и психологи. У нас все было автономное, своей разработки, мы даже операционные столы сами изобретали. Когда нашу группу расформировали, мы плакали. Сейчас два профессора из наших уже спились.
– А что за тема-то была? – спросил один из собеседников.
– Теперь уже можно, – подумав, сказал бородатый. – Теперь ни темы, ни группы, ни институтов. Мы лично отвечали за то, чтобы летчик – камикадзе направил самолет со взрывчаткой именно на тот объект, которому эта взрывчатка предназначалась.
– Как это? – спросил другой.
– Была такая идея, – надменно пояснил Вовчик. – Что приговоренных к смерти преступников не казнили, а обучали навыкам управления самолетами и воспитывали из них камикадзе по типу японских. Такой самолет мог только взлететь, он был устроен так, что приземлиться у него не хватало каких-то ресурсов. Наша задача заключалась в том, чтобы камикадзе упал на ту цель, которую ему указали.
– А какой смысл ему лететь куда-то в другое место, если он все равно погибнет? – спросил тот же парень.
– На самом деле мотиваций может быть масса, – ответил бородатый. – Например, чтобы навредить таким образом стране. Просто упасть в воду или на землю или из чувства мести направить самолет на наш объект. Я в это не вникал, это работа психологов. Мы должны были запрограммировать его мозг.
– Как это? – не унимался слушатель.
– На самом деле, – продолжил ученый, довольный тем, что к его персоне проявлен такой не дюжий интерес. – Запрограммировать можно любое счетно-вычислительное устройство, а человеческий мозг как раз таковым и является.
– Что-то типа нейро-лингвистического программирования? – осведомился я.
– О, молодой человек – эрудит, – язвительно произнес Вовчик. – Но там программа передается при помощи слов, жестов и касаний, а в нашем случае слова взять неоткуда. Это скорее нейро-моторное программирование.
– А наушники? – спросил я.
– Наушники можно без проблем снять, – бородатый снисходительно посмотрел на меня.
– Тогда как? – спросил третий.
– Там много вариантов, это долго рассказывать. Например, при помощи загорающихся в кабине огней разных цветов в определенной последовательности.
– Разве это действует? – спросил самый любопытный.
– Да. Именно это и было нашим открытием.
– А если он дальтоник? – спросил я.
Вовчик расхохотался, а я опустил глаза и случайно посмотрел на его ноги. На пятке правого носка была дырка.
– Молодой человек, – обратился он ко мне с таким видом, будто был старше меня на целую вечность. – Я могу за час с небольшим написать имена и фамилии двух тысяч известных мне людей, но, поверьте мне, ни один из них не является дальтоником. Какова вероятность того, что сейчас откроется дверь и в эту квартиру войдет дальтоник, да еще и преступник? Она ничтожно мала. Мы такую возможность не рассматривали даже теоретически.
Я не стал возражать и спорить, наверное, он прав, но если бы менты смогли повесить на меня убийство Игорька, то я, несомненно, попал бы в то ничтожно малое число.
– Послушай, а этот теракт одиннадцатого се5нтября, не по вашей ли схеме сработал? – спросил первый.
Вовчик так надулся, что можно было подумать, что он лично давал террористам инструктаж перед вылетом.
Ответа бородатого я уже не слышал, потому что покинул комнату. В зале намечались танцы. Девушки погасили верхний свет, включили ночник и спорили перед музыкальным центром, на какой мелодии остановиться. Спартак дремал, из мужчин, кроме меня, был еще один чахлый очкарик, дамы же, наоборот, все в сборе. Когда поставили музыку, я пригласил Галю, а Жанна побежала за остальными парнями. Танцевать с Галей было очень волнительно, она не отстранялась, но и поцеловать не разрешала. Большую часть времени мы молчали. И ее, и меня это устраивало.
За вечер я перетанцевал со всеми девушками. Когда дошла очередь до Жанны, я немного струхнул, уж слишком энергично она себя повела. Она так сильно прижималась, что я возбудился.
– Сильно он тебе вдарил, – пожалел ее я.
– Заметно? Надо еще подмазать.
– Болит?
– Теперь уже нет. Когда отвезешь Галку, – страстно прошептала она мне на ухо, – возвращайся. До часу ночи я всех выгоню.
Я пробормотал что-то типа того, что мне завтра рано вставать.
– Я ведь знаю, что приедешь, – уверенно сказала она.
Мы уехали самые первые в двенадцать.
Галя показывала дорогу и рассказывала о своей сестре.
– Лучше расскажи о себе, – попросил я. – Я ведь о тебе ничего не знаю.
– Нет, ты – первый, – возразила она.
– Спрашивай.
– Ну, уж нет. Это некрасиво, чтобы девушка выпытывала у парня о его жизни.
– А сам я не знаю о чем говорить.
– Ты так понравился девчонкам, – сменила она тему.
– Жанне, что ли?
– Всем, и ей в том числе.
– Чем?
– Ты не похож на всех остальных.
– Хороший комплимент, – сказал я, а сам подумал, пригласит ли она меня к себе в дом. Лучше бы пригласила, а то я, пожалуй поеду к Жанне, уж она-то девочка без комплексов.
Мы свернули с трассы, не доезжая КПМ. Дом действительно был рядом с городом, в самом престижном месте. Дорога была заасфальтирована до самых ворот. Забор сложен из красного кирпича, поверху пущена кованая решетка. Галя позволила мне проводить себя до ворот. Там я помог ей открыть тяжелую калитку и там же у калитки впервые поцеловал. Она ответила скромно и нежно. Я попытался войти внутрь, но она не пустила.
– Завтра увидимся? – спросил я.
– Пожалуй, – сказала она. – Ты очень выгодный ухажер, мне ведь целую неделю сюда ездить.
– Только поэтому?
– Нет, конечно. Это я шучу.
– Куда за тобой заехать?
– Лучше всего к институту. Только я не знаю, когда освобожусь. Если ты дашь мне номер своего мобильного, то я позвоню тебе перед последней парой.
Я продиктовал, она записала в телефонную книжку.
– Может, я зайду?
– Нет, что ты, – она чмокнула меня в губы и захлопнула дверь.
Я отправился на стоянку, но, не доезжая квартал, неожиданно для себя свернул и поехал в сторону Жанниного дома. Остановившись метрах в двадцати от подъезда, я слушал музыку и ждал, когда стрелки покажут час ночи. Я видел, как расходились гости, они вышли из подъезда двумя группами с перерывом в пять минут и отправились в сторону Проспекта Ленина, более оживленного, там можно без проблем поймать такси. Жанна не обманула, она выдворила абсолютно всех, даже невменяемого Спартака, которого несли под руки Вовка и чахлый очкарик.
Когда гости скрылись за углом, я закрыл машину и поднялся.
– Проходи, – сказала Жанна. – Я так и знала, что ты придешь.
– Я это… Проходить не буду.
– Поговорить?
– Ага.
Она обреченно улыбнулась.
– Если ты боишься про Гальку, то я ей ничего не скажу.
– Спасибо.
– Не за что.
Я повернулся к ней спиной.
– Ведь ничего и не было, – сквозь слезы бросила она мне вслед.
– Ничего.
Я не стал ставить машину на стоянку. Я вспомнил, что мне опять придется идти через безлюдный пустырь, подумал о том, что Спарыкин вполне мог сегодня не дозвониться до Симохи и со мной может произойти такой же несчастный случай, как с Серегой. Страх, овладевший мной, страх который я пытался выдать самому себе за здоровое чувство самосохранения, нашептывал, что если я один раз в год оставлю машину у подъезда, то вероятность того, что ее угонят – очень невысока или ничтожно мала, если пользоваться словами бородатого.
Подъезжая к дому, я увидел, что под моим фонарем стоит джип. Незнакомый «круизер». В нашем подъезде вообще не было людей, к которым могли бы приехать на такой машине. На скамейке сидел человек. Я решил, что это по мою душу, нашарил в кармане смартфон и включил его в режим камеры.
Я поставил десятку под фонарь, впритык к заднему бамперу «Лэнд круизера». Перед тем, как выйти, бросил взгляд на дисплей, чтобы запомнить, как мне переключить режим камеры в режим диктофона. Была, не была!
Квакнув сигнализацией, я прошел вдоль джипа и присел якобы для того, чтобы поправить шнурки, которых у меня не было, а сам наугад попытался сфотографировать номера. Потом встал и пошел к подъезду, по пути почти не глядя, переключил смартфон в режим диктофона.
На скамейке сидел Антон. Его лицо представляло собой сплошное месиво. Увидев меня, он вздрогнул, потом пошевелил блинами, в которые превратились его губы. Раздались какие-то бессмысленные звуки.
Хлопнула дверца джипа. Из него вышел квадратный здоровяк. Его силуэт на фоне ночи показался мне знакомым.
Он подошел к нам вплотную и дружелюбно поздоровался.
– Завтра в пять принеси порошок, или десятку зеленью, – ласково сказал он. – Буду ждать тебя тут.
– А если я не смогу? – спросил я.
– Станешь таким как он, – жлоб показал на Антона. – И сумма увеличится. Потом отберем квартиру. Так что лучше смоги.
Я держал карман куртки чуть-чуть оттопыренным, чтобы лучше записывалось. Здоровяк отвернулся и пошел к машине, потом остановился и бросил напоследок:
– Да. Если вякнешь ментам, придется заплатить двадцатку. Десять нам, десять – им. Коротко и ясно.
Амбал уехал а Антон остался сидеть на скамейке. Я поднялся в квартиру, сходил в душ и залез в смартфон. Звук записался не очень хорошо, но разобрать угрозы было можно. В картинках я вначале запутался, но потом, наконец, нашел то, что искал. Номера джипа было видно как днем. Четко и ясно. Даже удивительно. Я решил пролистать папку со снимками до конца и наткнулся на еще один бампер. Он был сфотографирован вверх ногами, гораздо менее четко и явно в темноте. Я перевернул смартфон. Номера у машины были те же, что и на светлых снимках. Что за чертовщина!? Откуда в телефоне один и тот же бампер? Я стал смотреть на даты и все понял. Ё-пэ-рэ-сэ-тэ!!!! Четкий снимок я сделал в тот день, когда мы ездили с Симохой на стрелку к братьям Пивоваровым, а темный – сегодня. Получалось, что их крыша приторговывает наркотой. То-то мне это парень показался знакомым! Это он выходил из машины вместе с Сашей. Я выключил свет, лег под одеяло и задрожал. Мне стало казаться, что смерть Игоря и появление Пивоваровых с амбалами связаны между собой. Все так смешалось и перепуталось, что дальше некуда.
Через десять минут бесплодных попыток уснуть я включил DVD и еще полчаса смотрел американский фильм о том, как один тщедушный клерк, у которого убили жену и ребенка, разрывает на куски целую банду отпетых уголовников численностью в сто человек. Это явно не про меня. Наконец подкралась дрема, и я слегка забылся. В три часа зазвонил телефон. Я поднял трубку, несколько раз сказал алло, но в ответ молчали. Я психанул и высказал тому, кто находился на том конце провода все, что о нем думаю. Я употребил все самые грязные ругательства, которые имелись в моем лексиконе, и так разошелся, что продолжал кричать еще минуту после того, как в трубке раздались короткие гудки. Выпустив таким образом пар, я спокойно уснул.
10.
Просыпаться ни свет, ни заря от дурных мыслей, с опоясывающей головной болью стало входить у меня в привычку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37