Он вошел в вестибюль. Администратор, с трудом сдерживая могучий голос, приветливо показал ему его двенадцатый номер. На верхнем этаже, лифта нет, только скрипучая лестница. Он прошелся по мягкому ковру. Где-то был включен телевизор. Стефан подошел к окну. Снизу доносился шум уличного движения. Он поднял глаза и увидел горы, небо и море. Он открыл мини-бар, достал оттуда две крошечные бутылочки виски и выпил их, стоя у окна. Чувство свободы не покидало его, может быть, стало еще острее. Я возвращаюсь, подумал он. Я выжил. В старости буду вспоминать это время. Болезнь изменила мою жизнь, но не отняла ее.
Медленно вечерело. Он решил найти Маргарет Симмонс завтра. Над городом повис тихий моросящий дождь. Стефан вышел, спустился в гавань, наугад бродя от причала к причалу. Вдруг его охватило нетерпение. Время уходит, надо начинать работать. Все осталось при мне, а время уходит. Что это вообще за штука — время? Дыхание времени. Беспокойное дыхание, утро, переходящее в вечер и следующий день? Он не знал. Он вспоминал недели в Херьедалене, когда они сначала искали одного убийцу, потом двоих, как нечто почти нереальное. И потом — другое время, начавшееся девятнадцатого ноября, когда он в 9.15 переступил порог лучевого отделения. Как он сам представлял себе это? Как бы он обрисовал это время, если бы решил написать письмо самому себе? Никак. Время стояло неподвижно. Он жил так, как будто его тело было тюрьмой. И только в середине января, когда все — и облучение, и операция, — все было позади, к нему стало возвращаться чувство времени как чего-то подвижного, уходящего, чтобы никогда не возвратиться. Он зашел поесть в ресторанчик недалеко от гостиницы. Не успел взять в руки меню, как позвонила Елена:
— Ну как там в Шотландии?
— Замечательно. Только трудно ездить по левой стороне.
— Здесь идет дождь.
— Здесь тоже.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь ужинать.
— Как движутся дела?
— Сегодня никак. Всем займусь завтра.
— Приезжай, как обещал.
— Конечно. Почему ты об этом говоришь?
— Во время болезни ты все время исчезал. Я не хочу, чтобы это опять повторилось.
— Я приеду, как сказал.
— Сейчас я буду есть настоящий польский ужин с родственниками. Я их раньше никогда не видела.
— Хотел бы я тоже там быть.
Она засмеялась:
— Врать ты не умеешь совершенно. Привет Шотландии!
Поев, он продолжил прогулку. Причалы, гавань, центр. Он сам не знал, куда идет и зачем, но какая-то неосознанная цель у него была.
Ночью Стефан спал как убитый.
На следующий день он встал очень рано. Над Ивернессом по-прежнему моросил дождь. После завтрака он набрал номер, найденный Эвелин. Ответил мужской голос:
— Симмонс.
— Меня зовут Стефан Линдман. Я ищу Маргарет Симмонс.
— По какому делу?
— Я из Швеции. Она была в Швеции в семидесятых годах. Я никогда с ней не встречался, но один полицейский, мой товарищ по службе, говорил мне о ней.
— Матери нет дома. Откуда вы звоните?
— Инвернесс.
— Она сегодня в Куллодене.
— А где это?
— Куллоден — поле битвы недалеко от Инвернесса. 1745 год. Последняя битва на шотландской земле. А что, в Швеции историю не учат?
— Шотландскую — недостаточно.
— Битва продолжалась полчаса. Шотландцы истекли кровью, англичане рубили всех, кто попадался на пути. Мама часто туда ездит. Три-четыре раза в год. Сначала гуляет по музею, там иногда бывают лекции с фильмами. Она говорит, что любит слушать голоса мертвых, лежащих в этой земле. Она считает, что таким образом готовится к смерти.
— А когда она приедет?
— К вечеру. Но она сразу ляжет спать. Как долго шведский полицейский собирается пробыть в Инвернессе?
— Завтра вечером уезжаю.
— Позвоните завтра с утра. Как, вы сказали, ваше имя? Стивен?
— Стефан.
Он повесил трубку. Стефан решил не ждать до завтра. Он спустился к администратору и попросил объяснить, как проехать в Куллоден. Тот одобрительно кивнул:
— Сегодня очень подходящий день. Погода точно такая же, как и в день битвы. Туман, сыро, ветерок.
Стефан выехал из Инвернесса. На этот раз он уже не путался на карусельных развязках. Он свернул с главной дороги и поехал по указателям. На стоянке виднелись два автобуса и несколько машин. Он огляделся. На поросшей вереском пустоши в нескольких сотнях метров друг от друга на шестах были укреплены два флага — красный и желтый. Он предположил, что там стояли войска. Вдали виднелись горы и сизая полоска моря. Неплохое место умирать выбрали полководцы для своих солдат, подумал он.
Он купил билет в музей. Там было довольно много школьников, два или три класса. Они толпились вокруг манекенов в мундирах, представляющих устрашающие сцены рукопашной битвы, и вели себя довольно шумно.
Он поискал взглядом Маргарет. Хотя снимок был сделан почти тридцать лет тому назад, он почему-то был уверен, что узнает ее. Но в музее ее не было. Он вышел и посмотрел, нет ли ее на поле. Но там было пусто. Только красный и желтый флаги полоскались на фоне серого неба. Стефан снова вошел в музей. Детей теперь вели в лекционный зал, и он пошел за ними. Не успел он зайти, как погас свет и засветился киноэкран. Он осторожно пробрался на свободное место в первом, ближайшем к выходу, ряду. Фильм продолжался минут тридцать, с оглушительными звуковыми эффектами. Когда зажегся свет, он остался сидеть. Дети толпились у выхода, учителя решительно, но не особенно успешно пытались их утихомирить.
Он огляделся. В заднем ряду сидела она. Он узнал ее сразу. На ней был черный дождевик. Она поднялась, опираясь на зонтик, и стала пробираться к выходу, выбирая место, куда поставить ногу. Она прошла мимо него, покосившись в его сторону. Он подождал, пока она выйдет, и пошел за ней. Дети куда-то исчезли. Около сувенирного киоска сидела пожилая дама с вязаньем. Из кафе поблизости доносились звуки радио и звон чашек.
Он пошел к выходу. Маргарет Симмонс направлялась к окружающей поле битвы невысокой стене. Он следовал за ней. Зонтик она не открыла, несмотря на то, что продолжал идти дождь. Он шел, размышляя, куда могла бесследно исчезнуть такая куча детей. Маргарет Симмонс пошла по одной из петляющих вокруг поля тропинок. Он решил, что действует правильно. Он должен узнать, почему Герберт Молин написал о ней в своем дневнике. Причем не просто написал — она была его единственной героиней. Там имелись короткие записи о том, как он перешел границу Норвегии, как ел мороженое и смотрел на девушек, потом страшные годы службы в СС — годы, превратившие его в подручного палача Вальдемара Леманна. И потом — Шотландия. Самый, пожалуй, подробный отрывок в дневнике. Гораздо подробнее и длиннее, чем, например, письма, которые он писал с фронта. Скоро он догонит ее и узнает последнюю загадку Герберта Молина.
Вдоль тропы тут и там стояли надгробные камни. Но это были памятники не отдельным павшим солдатам, а целым шотландским кланам, погибшим под огнем английской артиллерии. Маргарет Симмонс гуляет на поле битвы, подумал он. Герберт Молин тоже несколько лет провел на поле боя. Но там он не погиб ни от пули, ни от снаряда. Смерть нашла его в глуши Херьедалена.
Маргарет остановилась и склонилась над одним из памятников. Стефан тоже задержал шаг. Она поглядела на него и пошла дальше. Он шел за ней — шведский полицейский, которому еще не исполнилось сорок лет, и англичанка, когда-то тоже служившая в полиции, а теперь занятая последними приготовлениями к смерти.
Они вышли на середину пустоши, как раз на полпути между красным и желтым флагами, и тут она остановилась и повернулась к нему. Она не отводила взгляда. Стефан увидел, что она сильно накрашена, небольшого роста, худая. Она нетерпеливо постукивала зонтиком по земле:
— Вы меня преследуете? Кто вы?
— Меня зовут Стефан Линдман. Я из Швеции, полицейский. Как и вы сами когда-то.
Она поправила прядь волос:
— Тогда вы наверняка говорили с моим сыном. Никто, кроме него, не знает, что я здесь.
— Он был очень приветлив.
— Что вы хотите?
— Когда-то вы были в Швеции, в городе под названием Бурос. Небольшой город, две церкви, две площади, грязная речка. Это было двадцать восемь лет назад, в 1971 году. Вы тогда встречались с полицейским по имени Герберт Молин. А на следующий год он навещал вас в Дорнохе.
Она молча изучала его.
— Я бы хотела продолжить прогулку, — сказала она. — Я должна привыкнуть к мысли о смерти.
Она пошла дальше. Стефан пристроился рядом.
— С другой стороны, — сказала она. — Слева я не хочу никого видеть.
Он перешел на другую сторону.
— Герберт умер? — вдруг спросила она.
— Умер.
— Старость, — кивнула она. — В старости все почему-то хотят знать, не умер ли кто. Сам того не замечая, становишься идиотом.
— Герберт Молин был убит.
Она вздрогнула и остановилась. Стефану показалось, что его спутница близка к обмороку. Но она, постояв несколько мгновений, снова двинулась.
— Что случилось? — спросила она после паузы.
— Его настигло его прошлое, — сказал Стефан. — Ему отомстили за его преступление во время войны.
— Преступника поймали?
— Нет.
— Почему?
— Он скрылся. Мы даже не знаем его имени. У него был аргентинский паспорт на имя некоего Херейры, живет он, скорее всего, в Буэнос-Айресе. Но мы совершенно уверены, что это не настоящее имя.
— А что сделал Молин?
— Убил своего учителя танцев, потому что тот был еврей.
Она вновь остановилась и посмотрела на пустошь.
— На этом месте произошла довольно странная битва, — сказала она. — Даже и не битва. Все было кончено очень быстро.
Она показала пальцем:
— Вот с этой стороны стояли мы, шотландцы, с той — англичане. Они стреляли из пушек. Шотландцы гибли как мухи. Когда они наконец бросились в атаку, было слишком поздно. Через полчаса здесь лежали тысячи убитых и раненых. Впрочем, они до сих пор здесь лежат —
Она опять пошла.
— Герберт Молин вел дневник, — сказал Стефан. — В основном о войне. Он был нацистом и добровольно сражался в СС. Но вы это, наверное, знаете?
Она не ответила, по-прежнему шла, постукивая зонтиком.
— Я нашел дневник, завернутый в непромокаемый плащ, на том месте, где его убили. Дневник, несколько фотографий и писем. Единственное, о чем он пишет более или менее подробно, — о своей поездке в Дорнох весной 1972 года. Там написано, что он совершал долгие прогулки с «М».
Она поглядела на него с удивлением:
— Он не писал мое имя полностью?
— Там было только «М». И больше ничего.
— Что он писал?
— Что вы совершали долгие прогулки.
— И что еще?
— Ничего больше.
Она шла и молчала. Стефан ждал. Потом она снова остановилась.
— Вот тут погиб мой предок, — сказала она. — Я из клана Мак-Леод, хотя моя фамилия по мужу Симмонс. Конечно, я точно не знаю, где погиб Ангус Мак-Леод. Но решила, что здесь. Именно здесь, и нигде больше.
— Я не мог понять, — сказал Стефан. — Что произошло?
— Он в меня влюбился. Что, конечно, было глупо, но влюбленность всегда глупа. Все мужчины — охотники, не важно, что за дичь перед ними — зверь или женщина. Он был не особенно привлекателен. Старался скрыть полноту. К тому же я была замужем. Я очень испугалась, когда он вдруг позвонил и сказал, что он в Шотландии. Это был первый и последний раз в моей жизни, когда я врала мужу. Каждый раз, когда я встречалась с Гербертом, я говорила, что у меня сверхурочная работа. Он пытался уговорить меня поехать с ним в Швецию.
Они дошли до конца поля боя. Она двинулась по тропинке вдоль низкой каменной стены. Только когда они добрались до небольшой калитки в стене, почти у самого ее начала, она вновь повернулась к Стефану:
— Я обычно пью чай в это время, а потом еще немного гуляю. Вы составите мне компанию?
— С удовольствием.
— Герберт всегда предпочитал кофе. Одного этого достаточно — как я смогла бы жить с человеком, презирающим чай?
Они зашли в кафетерий. За одним из столиков сидела компания молодых людей в шотландских юбках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62