В домах, где побывала полиция, стоит совершенно особый запах, подумал он. Каждая профессия имеет свой запах. Наша тоже.
Он стоял в маленькой спальне. Постель была застелена, на ней — пятна высохшей крови. Хотя техники-криминалисты уже закончили работу, он не хотел ничего трогать. Он хотел увидеть то, что видели они. Он начнет там, где они кончили.
Но с чего начинать? Что он, собственно говоря, рассчитывал обнаружить? Он уговаривал себя, что находится в доме Герберта Молина как частное лицо. Не полицейский, не частный детектив, а просто человек, больной раком, которому надо чем-то заняться, чтобы не думать все время о своей болезни.
Он прошел в гостиную. Вся мебель перевернута. На стенах и полу — следы крови. Только сейчас он осознал, какой страшной смертью умер Герберт Молин. Его не закололи, не застрелили, он не упал там, где его настиг нож или пуля, его подвергли страшным истязаниям, и по всему видно было, что он пытался сопротивляться.
Он осторожно обошел комнату. Карман для компакт-дисков в музыкальном центре был открыт, там было пусто. Рядом лежал футляр от диска. Аргентинское танго. Он продолжил осмотр. Молин, подумал Стефан, не любил лишних украшений. Ни картин, ни ваз. Ни даже семейных фотографий.
Вдруг пришла в голову мысль. Он вернулся в спальню и открыл шкаф. Полицейской формы там не было. То есть Молин ее выкинул. Обычно полицейские, уйдя на пенсию, сохраняли форму как память.
Он миновал гостиную и зашел в кухню. Все время он пытался представить Герберта Молина рядом. Одинокий семидесятишестилетний старик. Как он встает с постели, одевается, готовит еду, как проводит время…
Человек всегда что-нибудь делает, подумал он. Это относится и к Герберту Молину. Никто не сидит неподвижно на стуле. Даже самые пассивные люди что-нибудь делают. А что делал Герберт Молин? Как он проводил дни? Он вернулся в гостиную и наклонился к полу. Там, рядом с кровавым следом лежал кусочек мозаичной головоломки. По всему полу валялись эти кусочки. Он резко разогнулся и почувствовал боль в спине. Это моя болезнь, подумал он. Или это оттого, что я неудобно спал в машине? Он выждал, пока боль пройдет.
Он подошел к книжным полкам, где стоял музыкальный центр. Нагнулся и открыл шкафчик. Там лежало множество коробок. Он подумал сначала, что это какие-то игры. Открыв верхнюю, он увидел, что это головоломка. Он рассмотрел коробку. Картина художника по имени Матисс. Вроде бы он слышал это имя, но сказать с уверенностью не мог. На картине был изображен большой запущенный сад, две женщины в белых платьях в отдалении. Он начал перебирать головоломки. Почти все они представляли собой картины. Сложные головоломки с огромным количеством элементов- Шкаф рядом тоже был набит головоломками. Все нераспечатанные. Он поднялся, на этот раз осторожно, боясь сделать неловкое движение. Итак, Герберт Молин на досуге складывал головоломки. Довольно странно, конечно, но не страннее, чем его собственная коллекция газетных вырезок о футбольной команде «Эльфборг».
Он снова огляделся. Было так тихо, что он слышал толчки крови в ушах. Теперь надо связаться с этим полицейским из Эстерсунда, с необычным именем. Может быть, в понедельник поехать туда и поговорить с ним? Но он не имеет никакого отношения к расследованию. Это надо сразу подчеркнуть. Он приехал в Херьедален вовсе не для того, чтобы начинать собственные розыски убийцы Герберта Молина. Наиболее вероятно, что существует несложное объяснение. Так бывает почти всегда. Мотивов у подобных преступлений всего два — деньги и месть. Еще, как правило, не последнюю роль играет алкоголь. И преступник чаще всего отыскивается в кругу самых близких друзей или родственников.
Может быть, Джузеппе с его коллегами уже нашли мотив и готовятся сдать материалы на убийцу прокурору? Вполне может быть.
Он огляделся еще раз. Спросил себя: что говорит эта комната о случившемся? Но ответа не нашел. Начал рассматривать кровавые следы на полу — они образовали какой-то странный узор. Его удивило, какие они четкие, словно отпечатанные нарочно, — такие не могли быть оставлены ни в ходе борьбы, ни умирающим. Он спросил себя, на какие выводы это навело Джузеппе и криминалистов.
Потом подошел к разбитому окну в гостиной, вздрогнул и присел.
Во дворе стоял человек с винтовкой в руке. Он стоял совершенно неподвижно, уставясь на окно.
5
Стефан даже не успел испугаться. Увидев в саду человека с винтовкой, он отшатнулся и присел рядом с подоконником. Почти сразу послышался звук ключа в замке. Если у него и появилась на секунду мысль, что это убийца, теперь она исчезла. Вряд ли у преступника, убившего Герберта Молина, был ключ от дома.
Дверь открылась. Пришедший остановился в дверях в гостиную. Он держал оружие в опущенной руке. Сейчас Стефан разглядел, что это дробовик.
— Здесь никого не должно быть, — сказал гость, — а все же кто-то есть.
Он говорил медленно и внятно, но по-другому, чем девушка в гостинице. Это был какой-то другой диалект, а вот какой именно, Стефан определить не мог.
— Я знал убитого.
Пришелец кивнул.
— Я вам верю, — сказал он. — Вопрос только, кто вы такой.
— Я работал вместе с Гербертом Молином несколько лет. Он был полицейским. И я тоже полицейский — пока.
— Это, пожалуй, единственное, что я знаю о Герберте, — сказал неизвестный. — Что он работал в полиции.
— А вы кто?
Человек жестом пригласил Стефана выйти во двор и кивнул на пустой собачий загон:
— Я даже думаю, что я лучше знал Шаку. Лучше, чем Герберта. Герберта никто не знал.
Стефан послушно посмотрел на конуру. После этого он пригляделся к собеседнику. Лысый, лет шестидесяти, худощав. Рабочие брюки со множеством карманов и куртка. Резиновые сапоги. Незнакомец оторвался от созерцания пустого загона и поглядел на Стефана:
— Вам ведь интересно, кто я такой? И почему у меня ключ. И ружье.
Стефан кивнул.
— Расстояния у нас тут большие. Не думаю, чтобы вы встретили много машин по дороге. А людей, наверное, вообще не видели. Хоть я и живу километров десять отсюда, могу сказать, что был Герберту ближайшим соседом.
— А чем вы занимаетесь?
Человек улыбнулся.
— Обычно люди сперва представляются, — заметил он, — а только потом спрашивают про род занятий.
— Меня зовут Стефан. Стефан Линдман. Я работаю в полиции в Буросе. Там и Герберт работал.
— Авраам Андерссон. Но здесь меня зовут Дунчерр — место, где у меня хутор, называется Дунчеррет.
— Вы крестьянин?
Андерссон засмеялся и сплюнул.
— Нет, — ответил он. — Ни крестьянин, ни лесоруб. Живу в лесу, это да, но деревья не рублю. Я скрипач. Двадцать лет играл в симфоническом оркестре в Хельсингборге. Потом надоело, и я переехал сюда. На скрипке иногда играю, но больше чтобы держать пальцы в форме. Профессиональные скрипачи подвержены заболеваниям суставов. Стоит только резко прекратить играть — и все. Так мы и познакомились с Гербертом.
— Что вы имеете в виду?
— Я обычно беру скрипку на прогулки. Иногда останавливаюсь в самой чаще. Скрипка звучит необычно. А в другой раз забираюсь на горку или иду к озеру. Совершенно различный звук. После всех этих лет в концертных залах такое ощущение, что в руках новый инструмент.
Он показал рукой на поблескивающее за деревьями озеро:
— Я стоял там и играл. По-моему, вторую часть скрипичного концерта Мендельсона. И вдруг появился Герберт с собакой. Спрашивает, какого черта я здесь делаю. Его можно понять. Кто ожидает наткнуться в лесу на старика со скрипкой? И он разозлился, потому что я был на его земле. Но потом мы подружились. Если, конечно, это можно назвать дружбой.
— Что вы имеете в виду?
— У Герберта Молина не было друзей.
— Почему?
— Он купил этот дом, чтобы жить в покое. Но совершенно ни с кем не общаться невозможно. Через несколько лет он сообщил мне, что в сарае висит запасной ключ. Почему он это сказал, я так и не понял.
— Но вы общались?
— Нет. Но он позволял мне играть у озера, если мне захочется. И я скажу вам совершенно откровенно — я никогда не был у него в доме. Как, впрочем, и он у меня.
— И никто никогда к нему не приезжал?
Стефан заметил, что Андерссон на какое-то мгновение засомневался, хотя реакция его была почти незаметна.
— Насколько я знаю, нет.
Кто- то все же приезжал, подумал Стефан.
— Другими словами, вы тоже пенсионер, — переменил он тему. — Как и Герберт, решили спрятаться в лесу.
Тот снова засмеялся:
— Нет еще. Я не пенсионер и не спрятался в лесу. Я пишу для ансамблей.
— Ансамблей?
— Песни. Время от времени. Любовь — кровь, заря — моря. Чушь в основном. Но мои вещи часто брали неплохие места в Швеции. Правда, я не подписываю песни своим именем. У меня псевдоним.
— Какой?
— Сив Нильссон.
— Женское имя?
— Со мной в реальной школе училась девочка, в которую я был влюблен. Ее звали Сив Нильссон. Я подумал, что это довольно изящное признание в любви.
Стефан не мог понять, шутит Авраам Андерссон или нет. Но потом решил принять все на веру. Глянул на его руки — пальцы длинные и тонкие. Такие вполне могут быть у скрипача.
— Никак не пойму, что произошло. Кто убил Герберта? Еще вчера здесь сновали полицейские. Они прилетали на вертолете, привозили собак. Бегали по всем окрестным хуторам и задавали вопросы. Но никто ничего не знает.
— Никто?
— Никто. Герберт Молин приехал сюда, чтобы его оставили в покое. Но, как видно, кто-то не хотел оставить его в покое. И вот он мертв.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Вы задаете те же вопросы, что и полицейские.
— Я ведь тоже полицейский.
Андерссон посмотрел на него оценивающе:
— Но вы не местный. И вряд ли работаете с этим делом.
— Я знал Герберта. Взял отпуск и приехал.
Андерссон кивнул, хотя Стефан был уверен, что тот ему не поверил.
— Каждый месяц я на неделю уезжаю в Хельсингборг, повидаться с женой. Странно, что это все произошло, когда меня не было.
— Почему странно?
— Потому что я всегда уезжаю в разное время. Иногда в середине месяца, скажем, с воскресенья до субботы. Но бывает, что и со среды до вторника. Всегда по-разному. И его убивают как раз в мое отсутствие.
Стефан задумался:
— То есть вы хотите сказать, что кто-то воспользовался вашим отъездом?
— Я ничего не хочу сказать. Я просто считаю, что это странно. Тут же, кроме меня и… ну и Герберта, никого нет.
— И как вы думаете, что здесь произошло?
— Понятия не имею. Мне надо идти.
Стефан проводил его до машины, которую тот оставил на спуске. На заднем сиденье лежал скрипичный футляр.
— Где, говорите, вы живете? Дунчеррет?
— Рядом с Глёте. Едете по той же дороге, километров шесть, а потом будет указатель: Дунчеррет — 2, два километра налево.
Андерссон сел за руль.
— Надо бы поймать того, кто это сделал, — сказал он. — Герберт был странным человеком, но вреда никому не делал. Скорее всего, это какой-нибудь сумасшедший.
Стефан смотрел вслед машине, пока не смолк звук двигателя. Подумалось, что в лесу слышно довольно далеко. Потом он вернулся к дому и пошел по тропинке к озеру. Он все время думал о том, что услышал от Авраама Андерссона. Никто не знал Герберта Молина. Но все-таки кто-то к нему приезжал, хотя Андерссон по каким-то соображениям и не хотел этого говорить. Стефан вспомнил, с какой тревогой Авраам говорил, что убийство произошло именно тогда, когда его не было рядом, если, конечно, десять километров — это рядом. Он остановился и задумался. Андерссон подозревает, что убийца Молина знал, что его нет дома. Это, в свою очередь, может означать две вещи: либо преступник живет тоже где-то поблизости, либо он наблюдал за Гербертом, и довольно долго, не меньше месяца, а может быть, и дольше.
Наконец, Стефан подошел к озеру. Оно оказалось больше, чем он думал. Коричневая вода была подернута рябью. Он присел и потрогал воду — ледяная. Он выпрямился и вдруг вспомнил больницу в Буросе и все, что ему предстоит, — впервые за много часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Он стоял в маленькой спальне. Постель была застелена, на ней — пятна высохшей крови. Хотя техники-криминалисты уже закончили работу, он не хотел ничего трогать. Он хотел увидеть то, что видели они. Он начнет там, где они кончили.
Но с чего начинать? Что он, собственно говоря, рассчитывал обнаружить? Он уговаривал себя, что находится в доме Герберта Молина как частное лицо. Не полицейский, не частный детектив, а просто человек, больной раком, которому надо чем-то заняться, чтобы не думать все время о своей болезни.
Он прошел в гостиную. Вся мебель перевернута. На стенах и полу — следы крови. Только сейчас он осознал, какой страшной смертью умер Герберт Молин. Его не закололи, не застрелили, он не упал там, где его настиг нож или пуля, его подвергли страшным истязаниям, и по всему видно было, что он пытался сопротивляться.
Он осторожно обошел комнату. Карман для компакт-дисков в музыкальном центре был открыт, там было пусто. Рядом лежал футляр от диска. Аргентинское танго. Он продолжил осмотр. Молин, подумал Стефан, не любил лишних украшений. Ни картин, ни ваз. Ни даже семейных фотографий.
Вдруг пришла в голову мысль. Он вернулся в спальню и открыл шкаф. Полицейской формы там не было. То есть Молин ее выкинул. Обычно полицейские, уйдя на пенсию, сохраняли форму как память.
Он миновал гостиную и зашел в кухню. Все время он пытался представить Герберта Молина рядом. Одинокий семидесятишестилетний старик. Как он встает с постели, одевается, готовит еду, как проводит время…
Человек всегда что-нибудь делает, подумал он. Это относится и к Герберту Молину. Никто не сидит неподвижно на стуле. Даже самые пассивные люди что-нибудь делают. А что делал Герберт Молин? Как он проводил дни? Он вернулся в гостиную и наклонился к полу. Там, рядом с кровавым следом лежал кусочек мозаичной головоломки. По всему полу валялись эти кусочки. Он резко разогнулся и почувствовал боль в спине. Это моя болезнь, подумал он. Или это оттого, что я неудобно спал в машине? Он выждал, пока боль пройдет.
Он подошел к книжным полкам, где стоял музыкальный центр. Нагнулся и открыл шкафчик. Там лежало множество коробок. Он подумал сначала, что это какие-то игры. Открыв верхнюю, он увидел, что это головоломка. Он рассмотрел коробку. Картина художника по имени Матисс. Вроде бы он слышал это имя, но сказать с уверенностью не мог. На картине был изображен большой запущенный сад, две женщины в белых платьях в отдалении. Он начал перебирать головоломки. Почти все они представляли собой картины. Сложные головоломки с огромным количеством элементов- Шкаф рядом тоже был набит головоломками. Все нераспечатанные. Он поднялся, на этот раз осторожно, боясь сделать неловкое движение. Итак, Герберт Молин на досуге складывал головоломки. Довольно странно, конечно, но не страннее, чем его собственная коллекция газетных вырезок о футбольной команде «Эльфборг».
Он снова огляделся. Было так тихо, что он слышал толчки крови в ушах. Теперь надо связаться с этим полицейским из Эстерсунда, с необычным именем. Может быть, в понедельник поехать туда и поговорить с ним? Но он не имеет никакого отношения к расследованию. Это надо сразу подчеркнуть. Он приехал в Херьедален вовсе не для того, чтобы начинать собственные розыски убийцы Герберта Молина. Наиболее вероятно, что существует несложное объяснение. Так бывает почти всегда. Мотивов у подобных преступлений всего два — деньги и месть. Еще, как правило, не последнюю роль играет алкоголь. И преступник чаще всего отыскивается в кругу самых близких друзей или родственников.
Может быть, Джузеппе с его коллегами уже нашли мотив и готовятся сдать материалы на убийцу прокурору? Вполне может быть.
Он огляделся еще раз. Спросил себя: что говорит эта комната о случившемся? Но ответа не нашел. Начал рассматривать кровавые следы на полу — они образовали какой-то странный узор. Его удивило, какие они четкие, словно отпечатанные нарочно, — такие не могли быть оставлены ни в ходе борьбы, ни умирающим. Он спросил себя, на какие выводы это навело Джузеппе и криминалистов.
Потом подошел к разбитому окну в гостиной, вздрогнул и присел.
Во дворе стоял человек с винтовкой в руке. Он стоял совершенно неподвижно, уставясь на окно.
5
Стефан даже не успел испугаться. Увидев в саду человека с винтовкой, он отшатнулся и присел рядом с подоконником. Почти сразу послышался звук ключа в замке. Если у него и появилась на секунду мысль, что это убийца, теперь она исчезла. Вряд ли у преступника, убившего Герберта Молина, был ключ от дома.
Дверь открылась. Пришедший остановился в дверях в гостиную. Он держал оружие в опущенной руке. Сейчас Стефан разглядел, что это дробовик.
— Здесь никого не должно быть, — сказал гость, — а все же кто-то есть.
Он говорил медленно и внятно, но по-другому, чем девушка в гостинице. Это был какой-то другой диалект, а вот какой именно, Стефан определить не мог.
— Я знал убитого.
Пришелец кивнул.
— Я вам верю, — сказал он. — Вопрос только, кто вы такой.
— Я работал вместе с Гербертом Молином несколько лет. Он был полицейским. И я тоже полицейский — пока.
— Это, пожалуй, единственное, что я знаю о Герберте, — сказал неизвестный. — Что он работал в полиции.
— А вы кто?
Человек жестом пригласил Стефана выйти во двор и кивнул на пустой собачий загон:
— Я даже думаю, что я лучше знал Шаку. Лучше, чем Герберта. Герберта никто не знал.
Стефан послушно посмотрел на конуру. После этого он пригляделся к собеседнику. Лысый, лет шестидесяти, худощав. Рабочие брюки со множеством карманов и куртка. Резиновые сапоги. Незнакомец оторвался от созерцания пустого загона и поглядел на Стефана:
— Вам ведь интересно, кто я такой? И почему у меня ключ. И ружье.
Стефан кивнул.
— Расстояния у нас тут большие. Не думаю, чтобы вы встретили много машин по дороге. А людей, наверное, вообще не видели. Хоть я и живу километров десять отсюда, могу сказать, что был Герберту ближайшим соседом.
— А чем вы занимаетесь?
Человек улыбнулся.
— Обычно люди сперва представляются, — заметил он, — а только потом спрашивают про род занятий.
— Меня зовут Стефан. Стефан Линдман. Я работаю в полиции в Буросе. Там и Герберт работал.
— Авраам Андерссон. Но здесь меня зовут Дунчерр — место, где у меня хутор, называется Дунчеррет.
— Вы крестьянин?
Андерссон засмеялся и сплюнул.
— Нет, — ответил он. — Ни крестьянин, ни лесоруб. Живу в лесу, это да, но деревья не рублю. Я скрипач. Двадцать лет играл в симфоническом оркестре в Хельсингборге. Потом надоело, и я переехал сюда. На скрипке иногда играю, но больше чтобы держать пальцы в форме. Профессиональные скрипачи подвержены заболеваниям суставов. Стоит только резко прекратить играть — и все. Так мы и познакомились с Гербертом.
— Что вы имеете в виду?
— Я обычно беру скрипку на прогулки. Иногда останавливаюсь в самой чаще. Скрипка звучит необычно. А в другой раз забираюсь на горку или иду к озеру. Совершенно различный звук. После всех этих лет в концертных залах такое ощущение, что в руках новый инструмент.
Он показал рукой на поблескивающее за деревьями озеро:
— Я стоял там и играл. По-моему, вторую часть скрипичного концерта Мендельсона. И вдруг появился Герберт с собакой. Спрашивает, какого черта я здесь делаю. Его можно понять. Кто ожидает наткнуться в лесу на старика со скрипкой? И он разозлился, потому что я был на его земле. Но потом мы подружились. Если, конечно, это можно назвать дружбой.
— Что вы имеете в виду?
— У Герберта Молина не было друзей.
— Почему?
— Он купил этот дом, чтобы жить в покое. Но совершенно ни с кем не общаться невозможно. Через несколько лет он сообщил мне, что в сарае висит запасной ключ. Почему он это сказал, я так и не понял.
— Но вы общались?
— Нет. Но он позволял мне играть у озера, если мне захочется. И я скажу вам совершенно откровенно — я никогда не был у него в доме. Как, впрочем, и он у меня.
— И никто никогда к нему не приезжал?
Стефан заметил, что Андерссон на какое-то мгновение засомневался, хотя реакция его была почти незаметна.
— Насколько я знаю, нет.
Кто- то все же приезжал, подумал Стефан.
— Другими словами, вы тоже пенсионер, — переменил он тему. — Как и Герберт, решили спрятаться в лесу.
Тот снова засмеялся:
— Нет еще. Я не пенсионер и не спрятался в лесу. Я пишу для ансамблей.
— Ансамблей?
— Песни. Время от времени. Любовь — кровь, заря — моря. Чушь в основном. Но мои вещи часто брали неплохие места в Швеции. Правда, я не подписываю песни своим именем. У меня псевдоним.
— Какой?
— Сив Нильссон.
— Женское имя?
— Со мной в реальной школе училась девочка, в которую я был влюблен. Ее звали Сив Нильссон. Я подумал, что это довольно изящное признание в любви.
Стефан не мог понять, шутит Авраам Андерссон или нет. Но потом решил принять все на веру. Глянул на его руки — пальцы длинные и тонкие. Такие вполне могут быть у скрипача.
— Никак не пойму, что произошло. Кто убил Герберта? Еще вчера здесь сновали полицейские. Они прилетали на вертолете, привозили собак. Бегали по всем окрестным хуторам и задавали вопросы. Но никто ничего не знает.
— Никто?
— Никто. Герберт Молин приехал сюда, чтобы его оставили в покое. Но, как видно, кто-то не хотел оставить его в покое. И вот он мертв.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Вы задаете те же вопросы, что и полицейские.
— Я ведь тоже полицейский.
Андерссон посмотрел на него оценивающе:
— Но вы не местный. И вряд ли работаете с этим делом.
— Я знал Герберта. Взял отпуск и приехал.
Андерссон кивнул, хотя Стефан был уверен, что тот ему не поверил.
— Каждый месяц я на неделю уезжаю в Хельсингборг, повидаться с женой. Странно, что это все произошло, когда меня не было.
— Почему странно?
— Потому что я всегда уезжаю в разное время. Иногда в середине месяца, скажем, с воскресенья до субботы. Но бывает, что и со среды до вторника. Всегда по-разному. И его убивают как раз в мое отсутствие.
Стефан задумался:
— То есть вы хотите сказать, что кто-то воспользовался вашим отъездом?
— Я ничего не хочу сказать. Я просто считаю, что это странно. Тут же, кроме меня и… ну и Герберта, никого нет.
— И как вы думаете, что здесь произошло?
— Понятия не имею. Мне надо идти.
Стефан проводил его до машины, которую тот оставил на спуске. На заднем сиденье лежал скрипичный футляр.
— Где, говорите, вы живете? Дунчеррет?
— Рядом с Глёте. Едете по той же дороге, километров шесть, а потом будет указатель: Дунчеррет — 2, два километра налево.
Андерссон сел за руль.
— Надо бы поймать того, кто это сделал, — сказал он. — Герберт был странным человеком, но вреда никому не делал. Скорее всего, это какой-нибудь сумасшедший.
Стефан смотрел вслед машине, пока не смолк звук двигателя. Подумалось, что в лесу слышно довольно далеко. Потом он вернулся к дому и пошел по тропинке к озеру. Он все время думал о том, что услышал от Авраама Андерссона. Никто не знал Герберта Молина. Но все-таки кто-то к нему приезжал, хотя Андерссон по каким-то соображениям и не хотел этого говорить. Стефан вспомнил, с какой тревогой Авраам говорил, что убийство произошло именно тогда, когда его не было рядом, если, конечно, десять километров — это рядом. Он остановился и задумался. Андерссон подозревает, что убийца Молина знал, что его нет дома. Это, в свою очередь, может означать две вещи: либо преступник живет тоже где-то поблизости, либо он наблюдал за Гербертом, и довольно долго, не меньше месяца, а может быть, и дольше.
Наконец, Стефан подошел к озеру. Оно оказалось больше, чем он думал. Коричневая вода была подернута рябью. Он присел и потрогал воду — ледяная. Он выпрямился и вдруг вспомнил больницу в Буросе и все, что ему предстоит, — впервые за много часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62