— Не двигайся!
Красавчик Джим продолжал приближаться. Малыш спустил оба журка, но вместо грома выстрелов раздались только два щелчка по пустым барабанам.
— Ты идиот! — зло заорал Красавчик.— Ты что, думал, я не позабочусь вынуть заряды из твоих пушек? Я не так плохо знаю людей. Я знал, что появись у тебя хоть малейшая возможность перестрелять нас, ты ее не упустишь.
— Черт меня побери! — взорвался Лем Колтер.— Почему ты мне не сказал, что разрядил их, Красавчик? Я десять лет жизни потерял в ожидании, пока он спустит этот чертов курок, будь он проклят!
Малыш Рио пожал плечами и сунул пустые пистолеты за пояс.
— Я был дураком, когда думал, что ты ошибешься,— признался он, глядя на Красавчика Джима,— Я готов ехать.
— Мы с Лемом поедем с тобой,— объяснил Красавчик.— Тебе нужен будет проводник, чтобы добраться до лачуги Наварро. Не трогай пистолеты, пока мы не оставим тебя одного на тропе... потом ты сможешь снова зарядить их. У тебя пояс полон патронов.
Малыш молча вышел вслед за ними и недовольно скривился, когда Лем Колтер кивнул ему на своего гнедого жеребца, сказав при этом:
— Можешь кинуть свои вещички на эту клячу А того жеребца, на котором ты приехал вчера, я взял себе. Он мне приглянулся.
Войдя в загон, Малыш отвернулся от радостно заржавшего Гро-мобоя. Он быстро отвязал доставшуюся ему лошадь, накинул ей на спину седло и в сердцах слишком туго затянул подпруги.
«Придет время, й я с вами за все посчитаюсь,— мысленно поклялся он,— но сейчас это время еще не наступило».
Красавчик Джим ехал впереди, а Лем Колтер на Громобое завершал эту процессию. Так они скакали вниз по тропе, уводящей их от заброшенного старого ранчо через холмы прямо к хижине среди хлопковых плантаций.
Они ехали молча, поднимая в неподвижный воздух клубы пыли, со скоростью примерно пятнадцать миль в час по самым приблизительным подсчетам Малыша. Прошло около часа. Наконец Красавчик Джим остановил свою взмыленную лошадь и указал вперед, на край каньона, который заканчивался тупиком.
— Ты найдешь лачугу Наварро в начале каньона. Мы с Лемом дальше не поедем. Но за каждым твоим шагом будет следить дуло пистолета. Не забывай этого, если тебе в голову вдруг придет какая-нибудь шальная мысль. Выведи нас на золото и убери мексиканцев с дороги так, чтобы мы смогли забрать сокровища, и никто из нас не пострадает. Иначе...— он многозначительно пожал плечами.
— Правильно,— как эхо отозвался Лем Колтер, сидя на нетерпеливо переступавшем с ноги на ногу Громобое.— Но мне все-таки кажется, что лучше избавиться от старого мексиканца и его пацана.
— Этим делом занимаюсь я,— резко сказал, как отрезал, Красавчик.
— А что будет с моим конем? — раздраженно спросил Малыш.
— Я его оставлю себе. Тебе повезет, если вообще живым унесешь отсюда ноги.— В голосе бандита звучала явная и нескрываемая угроза.
Малыш повернул свою лошадь и поскакал вниз в каньон, отыскал узкую тропинку, которая шла по краю обрыва вдоль бушевавшего внизу потока, и свернул на нее. Зацепив поводья за седло, он на ходу зарядил оба пистолета.
У него не было никакого определенного плана. Если Джо Эллиот был уже у Наварро, и они приняли его за Стива Фишера, он сможет рассчитывать только на дружбу Рамона.
С края каньона за ним следили четверо вооруженных бандитов, и пока для него и мексиканцев ситуация была безнадежной. И все же... Малыш приближался к хлопковым полям, и его не покидала надежда. Он даже был уверен, что найдется какой-нибудь выход из этого положения.
Он остановил лошадь в пятидесяти футах от хижины и прокричал какое-то приветствие. Крик отозвался эхом, но ответа не последовало. Ни в хижине, ни вокруг нее не было никаких признаков того, что там кто-то есть. Даже дым не тел из каменной трубы.
Пришпорив свою клячу и подъехав поближе, Малыш нетерпеливо соскочил с нее, громко постучал в дверь хижины и распахнул ее настежь. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы понять, что он опоздал. Обрывок бумаги, лежавший на импровизированном столе, привлек его внимание. Малыш подошел и взглянул на нацарапанные карандашом слова:
«Человеку, который носит два пистолета и ничего не боится. Сеньор! Если вы будете искать Рамона до того, как мы вернемся, то знайте, что мы с отцом и Стивом Фишером пошли к золоту, которое наконец нашли. Следуйте по следам лошади и мула по длинному гребню горы. Там же будут мои следы.
Рамон Наварро».Извергая проклятья, Малыш схватил листок бумаги и выбежал из хибары. Записка, служившая доказательством того, что мальчик верил ему, глубоко тронуло Малыша. Ему стало горько при мысли, что он опоздал... Что отец и сын, может быть, уже мертвы, их жизни принесены в жертву людской жадности.
Малыш вскочил в седло и направил коня по тропе на вершину холма, где он без труда отыскал следы лошади и мула и четкие отпечатки ног Рамона. Определив свое местонахождение и отыскав глазами гребень горы, который упоминал Рамон в своей записке, Малыш галопом пронесся по тропе, совершенно забыв о бандитах, которые ждали его появления в обществе Наварро. Он забыл обо
всем, кроме того парня, который так доверял ему. Может быть, Рамону именно сейчас необходима помощь! Он не мог бросить его в беде... Вскоре Малыш заметил едва уловимые силуэты, крадущиеся, то появлявшиеся, то исчезавшие, по обе стороны от него. Но теперь это не имело значения. У него еще будет время беспокоиться по поводу банды Колтера, когда он догонит Наварро и человека, которого они считают Стивом Фишером. Натренированные глаза Малыша успевали отыскивать тропу, хотя он и несся, сломя голову, безрассудным галопом. Малыш не видел, где следы мальчика покинули тропу и шли вниз, к потайному входу в рудник, но зато он заметил застывшие в терпеливом ожидании фигуры лошади и мула еще задолго до того, как выехал на гребень скалы. Он полетел к ним, как смерч, выхватив оба пистолета. И очень изумился, когда не увидел ничего, кроме двух мирно пасущихся животных, привязанных в конце
тропы.Одним движением соскочив с лошади, Малыш подбежал к краю скалы и озадаченно посмотрел на веревку, спускавшуюся вниз на маленький уступ скалы. Нигде не было видно никаких признаков жизни, непонятно куда исчезли три человека. Разве что спустились
по веревке.Он стал на колени на краю скалы, пытаясь воссоздать картину случившегося, стараясь придумать, что же ему делать, когда до его слуха слабым отзвуком долетел странный и ужасающий
крик. Жуткий, непохожий на человеческий голос вопль, казалось, исходил из небытия; но все же он затронул какую-то струну в памяти Малыша так, что тот неудержимо задрожал всем телом и его горло перехватили спазмы. Он уже слышал такой же вопль раньше, две ночи назад. Это был тот же звук, который долетел до него из бури и вывел его к пещере... к Рамону Наварро.
Крик повторялся снова и снова, и Малыш старался отогнать от себя волны мистического страха и найти истинный, реальный источник этого звука.
Казалось, он исходил откуда-то снизу, с того выступа, и был больше похож на сигнал бедствия, чем на крик боли. Он был высоким и пронзительным, как стенания женщины.
Оглянувшись по сторонам на пустынную местность, окружавшую его, Малыш зачехлил оба пистолета и, ухватившись за веревку Эллиота, перемахнул через край расщелины как раз в тот момент, когда над его головой просвистела пуля.
Он быстро скользил вниз, и крики Рамона становились все ближе и отчетливей. Он уже почти достиг выступа и нащупывал, куда бы поставить ногу, когда сверху раздался треск, и веревка порвалась в том месте, где под тяжестью трех спускавшихся людей она перетерлась об острый край скалы. Малыш неловко упал на выступ, запутавшись в свалившейся сверху веревке. Сквозь отверстие в скале ему в уши ударил как будто усиленный огромным мегафоном вопль Рамона.
Выпутавшись из веревки, Малыш вскочил на ноги и через заросли можжевельника ринулся в темноту тоннеля, на помощь девушке, которую ожидало нечто более ужасное, чем просто смерть, в руках этого дьявола в человеческом обличье.
ГЛАВА XIII
Пронзительный голос Рамоны Наварро эхом разносился по узкому тоннелю, отражаясь от каменных стен. Эти звуки причиняли Малышу боль, и он бесстрашно продолжал бежать дальше в темноту.
Волны чувств захватывали его. Он то узнавал голос, то начинал в этом сомневаться. Такой же высокий, как и голос мексиканского мальчика, этот крик чем-то отличался от серьезного мальчишеского тона которым тот говорил с ним в пещере.
Теперь, когда ее так тщательно охраняемый секрет был раскрыт Джо Эллиотом, Рамона отбросила всю свою сдержанность и не старалась больше соблюдать маскарад, который выручал ее на этой полной беззакония приграничной территории.
Откровенный ужас смел все ограничения и манеры, и она стала просто испуганной девочкой, пытающейся защитить себя от человека, которому ее отец имел неосторожность довериться.
Эту перемену в голосе и заметил Малыш, но он еще не мог до конца ее понять, когда изо всех сил бежал по темному проходу. Это было нечто большее, чем просто желание помочь беззащитному, попавшему в ловушку человеку. Это было то самое неясное, необъяснимое волнение, которое он почувствовал там, в пещере, когда мальчик вызвался проводить его к своему отцу, когда он предложил навсегда стать его рабом.
Впереди была только кромешная тьма и исступленный, эхом разносящийся крик.Потом осталась только темнота.Крики Рамоны прекратились так внезапно, как будто где-то впереди упала звуконепроницаемая завеса и перегородила тоннель. Звук не затих, не ослабел, а мгновенно прекратился. Наступившая тишина была еще более ужасна, чем отчаянный крик, звавший Малыша на помощь. Воображение рисовало ему кошмарные картины, находило объяснение этого внезапного молчания, одно ужаснее другого.
Малыш бежал все быстрее, сердце его бешено колотилось от напряжения. За резким поворотом тоннеля его подхлестнул резкий крик, донесшийся из темноты впереди: «Папа!»
Всего одно слово, но его было достаточно, чтобы Малыш четко представил себе, что происходило с Рамоном Наварро. Он понял, что юноша в отчаянии, что его разлучили с отцом, что он наедине с Джо Эллиотом. Джо Эллиот сам указал Малышу дорогу, воскликнув:" ..
— Что, кусаться? Ах ты,- маленькая сучка!
Ошибиться было невозможно. Малыш кинулся на звук голоса, в темноте влетел в проем склепа, который иначе он ни за что бы не заметил, и упал на двух дерущихся людей, которых он совсем не видел. Его первая атака была успешна, и Рамона моментально вырвалась из рук Эллиота и отскочила с криком радости и угрозы одновременно.
Пошатнувшись под натиском Малыша, Эллиот выхватил пистолет и начал бешено палить в темноту. Острые языки пламени, вырывавшиеся из дула его пистолета, выдавали его. Малыш даже и не пытался достать оружие, а нападал в темноте. Джо Эллиот понятия не имел о том, кто это мог быть. Он отчаянно пытался ударить Малыша по голове длинной рукояткой своего пистолета, обрушивая град ударов на руки и плечи человека, который, однако, не отступал, а вновь и вновь безжалостно отбрасывал его к стене.
Эллиот наносил смертоносные удары во все стороны, но Малышу удавалось от них увертываться. Он глубоко вонзал в тело врага шпоры, снова и снова бросался на Эллиота.
С губ Рамоны не сорвалось ни звука за все это время. Она не могла видеть, кто побеждает, не знала, как и чем она может помочь, но она не убежала, не оставила своего спасителя.
Малыш Рио тоже не произнес ни слова, но каким-то странным образом она почувствовала, что ее спаситель — это Малыш Рио, а не отец. Интуитивно она поняла, что ее отец не пришел ей на помощь, потому что не смог этого сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23