Твоя скула стоила мне руки. Я
бы не вышел из себя, если бы не то печальное обстоятельство, что я
по-настоящему любил Теда. Я очень скучаю по нему. В один прекрасный день
он, знаешь ли, спас мне жизнь. Впрочем, я забыл, ты об этом действительно
знаешь.
- Все верно, Мак-Ги, но посмотри на это с другой стороны. Я знаю, что
он умер здесь. Я знаю, что ты и Майер были близки с ним. Любой из вас мог
совершить эту кражу. Но я точно знал, что то не Майер.
Это меня заинтересовало.
- А почему не он?
- Мы сыграли с ним множество партий на "Лани". Поэтому я знаю его
логику, течение его мыслей. Ему был бы непереносим сам факт того, что он
пустился на какие-то ухищрения. Это не в его стиле.
- Ага, значит, в моем?
- Давай не будем снова пытаться выяснить отношения. Ни ты, ни Майер.
Значит, это кто-то третий. Черт, как ноет. Мак-Ги, твои кулаки выглядят
меньше, чем болит челюсть!
Я удержался от искушения показать ему, как именно выглядит мой кулак.
Боюсь, что пальцы я смогу согнуть не скоро.
- Я вел себя, как распоследний истеричный подросток, Фрэнк. Я бью
людей только в порядке самообороны. Как правило.
- Я бы с удовольствием остался здесь до утра. Мне до смерти хочется
сыграть с Майером пару партий - если, конечно, он в порядке. И если
конечно, ты позволишь мне остаться после всего этого.
- Позволю. Более того, проведу с утра в больницу и, если только у
него не было ночью жара, вы сыграете.
Ясным утром пятницы я появмлся у больницы с магнитными шахматами и
посетителем. Мы намеревались незаметно проникнуть в палату N_455, но путь
нам преградила старшая сестра, ни за какие блага в мире не пожелавшая
иметь посторонних на своей территории. По ее мнению, Фрэнк выглядел хуже,
чем матрос с разбитого корабля. Но он пустил в ход столько обаяния, шарма,
такта и комплиментов, что чуть не переборщил. Вот уж не ожидал я от него
такой прыти. Но, как говорят русские, кашу маслом не испортишь. Старшая
сестра сначала заколебалась, потом усмехнулась, потом заулыбалась, а под
конец хохотала во все горло. Она махнула на нас рукой и ушла, все еще
хихикая.
Майер, невероятно оживился от появления Хейса и шахмат, время от
времени поглядывая на Фрэнка и повторял:
- Кто бы мог подумать!
- Твои белые, - заявил Фрэнк, раскрывая кулак с малюсенькой пешкой. -
Держи и начинай.
Они углубились в игру, отрешенные от мира, как Будда. Мне скоро стало
скучно и я отправился побродить. Около полудня я вернулся, и увидел, что
доска лежит в стороне от дела, а они увлечены разговором. Майер предложил
ничью, и Фрэнк согласился. Майер выглядел немного утомленным. Он зевнул и
сообщил:
- Решение партии во многом будет зависеть от того, что ты сумеешь
узнать о самом Менсфилде Холле.
Джентельмены, ваш праведный, лояльный служащий может просто
закончиться, как только будет сделано несколько звонков и наведены
необходимые справки. Холл - профессиональный посредник. Он провел столько
времени в тюрьме за неуважение к суду, потому что не желал отвечать на
вопросы, что люди доверяют теперь ему. Он уже многие годы страдает язву
желудка. Он слывет опасным для партнеров игроком в покер. Менсфилд Холл
должен уметь находить приличное прикрытие для любой сомнительной сделки.
Правда, при этом он должен и сам неплохо наживаться, быть может даже вести
двойную игру.
- Вопрос о том, насколько грязные делишки он способен обделывать, -
сказал Фрэнк. - На твердой основе, так чтобы все потом было шито-крыто.
- Не знаю. Не исключено, что и самые грязные. Я слыхал, что одно
время он не гнушался и киднаппингом. Он, кажется, как-то связан с
коммунистами Кубы. Тут, впрочем, одни слухи. Но судя по тому, сколько
времени он проводит в разъездах и за границей, он должен быть неглуп,
расторопен, коммуникабелен и всецело предан клиенту. До поры до времени.
- Ты хочешь сказать, что он просто надувает клиентов? - спросил
Фрэнк.
Майер снова зевнул.
- Нет. Я хочу сказать, что он просто прячет их от других поверенных.
Но тут принесли Майеров второй завтрак, и нам пришлось прервать
разговор. Майера держали на строжайшей диете. Я никогда не понимал да и,
наверное не пойму пристрастия медиков к различным диетам, которыми они
изводят и так нездоровых людей. Второй завтрак Майера состоял из половины
яйца - без соли - на листике салата и чашка чая с тонким ломтиком лимона.
Ужас.
Все это собственноручно принесла старшая сестра, приговаривая с
порога:
- Ну-ка, ну-ка! Мы ведь уже, наверное проголодались, разве не так, а?
- Проголодались, проголодались, - отозвался Майер, с неудовольствием
глядя на "еду". - Но только это, дорогая моя, можете съесть сами.
- Раз вы шутите, значит, вам значительно лучше, - отозвалась она. -
Ступайте-ка отсюда, ребята, дайте ему сегодня как следует выспаться.
Давайте, давайте.
Мы не возражали, тем более что вид у Майера был и в самом деле
сонный. Фрэнковы вещи были уже у меня в машине. Я отвез его в аэропорт,
через частный сектор, где его дожидался маленький экипаж, уютно
устроившийся на плетенных стульях из местного бара прямо в тени большого
белого крыла, сверкающего свежей краской и начищенным металлом в лучах
полуденного солнца. Фрэнк представил мне ребят. Тед и Гарри. Гарри поражал
несоответствием огромной лысины и совершенно мальчишеского лица. Тед был
еще совсем мальчишкой, этакий тип дембела из Вьетнама. Так, наверное
выглядел бы Арнольд Палмер, вернись он в свои двадцать восемь, обрасти
рыжими патлами и обзаведись парой светло-серых глаз. Я даже и не думал,
что есть на свете человек с серыми глазами, более светлыми, чем мои. Оба
они, как и Фрэнк, были одеты в сложносоставную военную форму, в которой
присчутствовали не только различные рода войск, но и различные поколения
военного обмундирования.
Должно быть, Фрэнк как-то незаметно просигналил им, потому что когда
он объявил: "А это Мак-Ги", - меня принялись изучать настолько пристально,
что мне стало неловко. Черт бы его побрал, что ж он мне врал насчет
самолета.
Ребята поднялись на борт готовиться к взлету. Фрэнк протянул мне
визитную карточку Менсфилда Холла, нацарапав карандашом на обратной
стороне еще одтн номер.
- Скажи ему, что ты мой спонсор. Может, тебе удасться приоткрыть
дверь и заглянуть в щелочку. Попытайся. Может, получиться, а, может, и
нет. Но меня все это всерьез беспокоит.
- А как я свяжусь с тобой потом?
- Да вот же мой номер, я его только что тебе записал. Как бы ни
повернулось дело, я скорее предпочту пропустить заманчивый случай, чем
посвящать в него толпы посторонних. Так что давай, действуй. Если мы
преуспеем, я сделаю тебя большой шишкой и богачом!
- Считай, что я уже нанялся к тебе.
- Угу. Гарри с Тедом остались тобой довольны. И Майер о тебе весьма
высокого мнения. Да к тому же мы, кажется, уже работали в одной команде,
а?
Я так и покатился со смеху.
- Так бравые воздухоплавотели остались мною довольны? Ох, не могу!
Тысяча благодарностей!
- Что ты нашел в этом смешного?
- Знаешь, проведя не так уж мало времени по горло в болотной грязи и
еле залечив несколько десятков укусов тропических пиявок, а потом немногим
меньше парясь в кабине всеми своими шестью футами четырьмя дюймами, сутки
напролет не вылезая из шлема, днем и ночью внимая реву двигателей, который
только изредка по вечерам сменялся музыкой и тихим бряцаньем медалей в
офицерском клубе, я, пожалуй, останусь совершенно равнодушен к каким бы то
ни было оценкам собственной персоны со стороны твоего экипажа.
Он широко ухмыльнулся, сжал мне ладань так крепко, что ятихо охнул
про себя, и заявил:
- Когда ты мне действительно нужен, я просто прихожу за тобой, Учти
это. Считай это моей оценкой.
В его словах сквозило желание продемонстрировать власть, и это было
неприятно. Но когда я проглотил это и обдумал его слова, я решил, что он
пожалуй прав.
Вскоре маленькая серебристая игрушка, добежав до конца полосы, взвыла
и пошла вверх, оставляя за собой струи кипящего воздуха. Она поднималась
все выше и становилась все меньше, пока не исчезла совсем в яркой
голубизне, улетая на юг, чтобы, миновав остров Кастро, приземлиться в
маленьком островном государстве посреди Атлантики.
9
Я позвонил мистеру Холлу и, ссылаясь на Френка Хейса и "Семь Морей",
попросил о встрече, каковая и была мне предложена в четыре часа дня. Я
выехал из Бахья Мар через порт и за чертой города свернул налево, к
Майами. Я гнал старушку Агнессу на семидесяти милях в час, причем,
невзирая на ее заслуженный возраст, и официальные невысокие показатели,
гнал почти в гору.
Когда я, много лет назад, взялся реконструировать эту машину, мне
казалось, что я чуть ли не святотатствую, наделяя старую "роллс"
несвойственными ему качествами. С тех пор, как я угодил с ним в старый
дренажный канал, спасаясь от преследований одной очень длиноногой
девчонки, я заменил ему все потроха, какие только можно было заменить.
Двигатель я пристроил от "ягуара" (теперь у Агнессы поставлен от четвертой
модели "континенталя" семдесят второго года выпуска). Это потребовало
другой коробки передач и другого глушителя. После того, как все было
приведено в соответсвие, я опробывал этого невиданного зверя и выяснил,
что полученная мощность превышает возможность подвески и тормозов.
Подвеску я снял с самого мощного пикапа "додж", какой только тогда
выпускался, с него же к конце концов решил снять тормоза. Естественно,
двенадцативольтовая система при таких условиях уже не годилась, так что я
сменил и зажигание, я тгда заодно уж и аккумулятор. В итоге этих моих
конструкторских импровизаций я получил систему весьма разномастную, но
отлично функционирующую. Последним штрихом была уже совершенно немыслемая
система охлаждения, совмещенная с кондиционером, но теперь я уж не
припомню, как я ее делал.
Любой человек, хоть немного разбирающийся в "роллсах" или хотя бы
просто в машинах, немедленно разгадал бы все мои хитрости, едва заглянув
Агнессе под капот. Первое время я часто ловил себя на мысли, что ужасно
хочу действительно продемонстрировать плоды моего технического гения всем
и каждому. Было нечто забавное в том, что я, в наш век всяческих
мистификаций, разъезжаю на мощнейшей машине, имеющий вид невинного
"роллса". Все процессы в ней были доведенны до совершенства. Чего только
стоила одна замена масла. Не менее забавен был процесс доливания воды в
радиатор. Мало того, что я вывел на приборную доску всю информацию, я не
удержался, и еще встроил в нее часы с будильником и поясным декодером.
В Детройте все бы похватались за головы, если бы я им
продемонстрировал, во что я превратил несчастный "роллс" двадцать третьего
года выпуска.
Но пока я ездил на Агнессе, еще не доведя до ума всех метаморфоз,
процесс передвижения приводил меня в ярость. Двух миль не проходило без
того, чтобы мы не оставили что-нибудь на шоссе. Но мне настолько нравился
ее салон, шикарные кожанные сиденья, полированные накладки и прочая
ерунда, что я, стиснув зубы, переделывал ее раз за разом. И хотя в итоге
она обошлась мне приблизительно в стоимость парочки баллистических ракет,
я не мог согласиться растаться с ней ни за что на свете и гордился ею, как
доктор Моро своими питомцами.
Я, признаться, испытывал чисто детскую радость, еогда на ней ноконей
все прижилось, и она шла по шоссе легко и ровно, как будто так и была
выпущена с конвейера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
бы не вышел из себя, если бы не то печальное обстоятельство, что я
по-настоящему любил Теда. Я очень скучаю по нему. В один прекрасный день
он, знаешь ли, спас мне жизнь. Впрочем, я забыл, ты об этом действительно
знаешь.
- Все верно, Мак-Ги, но посмотри на это с другой стороны. Я знаю, что
он умер здесь. Я знаю, что ты и Майер были близки с ним. Любой из вас мог
совершить эту кражу. Но я точно знал, что то не Майер.
Это меня заинтересовало.
- А почему не он?
- Мы сыграли с ним множество партий на "Лани". Поэтому я знаю его
логику, течение его мыслей. Ему был бы непереносим сам факт того, что он
пустился на какие-то ухищрения. Это не в его стиле.
- Ага, значит, в моем?
- Давай не будем снова пытаться выяснить отношения. Ни ты, ни Майер.
Значит, это кто-то третий. Черт, как ноет. Мак-Ги, твои кулаки выглядят
меньше, чем болит челюсть!
Я удержался от искушения показать ему, как именно выглядит мой кулак.
Боюсь, что пальцы я смогу согнуть не скоро.
- Я вел себя, как распоследний истеричный подросток, Фрэнк. Я бью
людей только в порядке самообороны. Как правило.
- Я бы с удовольствием остался здесь до утра. Мне до смерти хочется
сыграть с Майером пару партий - если, конечно, он в порядке. И если
конечно, ты позволишь мне остаться после всего этого.
- Позволю. Более того, проведу с утра в больницу и, если только у
него не было ночью жара, вы сыграете.
Ясным утром пятницы я появмлся у больницы с магнитными шахматами и
посетителем. Мы намеревались незаметно проникнуть в палату N_455, но путь
нам преградила старшая сестра, ни за какие блага в мире не пожелавшая
иметь посторонних на своей территории. По ее мнению, Фрэнк выглядел хуже,
чем матрос с разбитого корабля. Но он пустил в ход столько обаяния, шарма,
такта и комплиментов, что чуть не переборщил. Вот уж не ожидал я от него
такой прыти. Но, как говорят русские, кашу маслом не испортишь. Старшая
сестра сначала заколебалась, потом усмехнулась, потом заулыбалась, а под
конец хохотала во все горло. Она махнула на нас рукой и ушла, все еще
хихикая.
Майер, невероятно оживился от появления Хейса и шахмат, время от
времени поглядывая на Фрэнка и повторял:
- Кто бы мог подумать!
- Твои белые, - заявил Фрэнк, раскрывая кулак с малюсенькой пешкой. -
Держи и начинай.
Они углубились в игру, отрешенные от мира, как Будда. Мне скоро стало
скучно и я отправился побродить. Около полудня я вернулся, и увидел, что
доска лежит в стороне от дела, а они увлечены разговором. Майер предложил
ничью, и Фрэнк согласился. Майер выглядел немного утомленным. Он зевнул и
сообщил:
- Решение партии во многом будет зависеть от того, что ты сумеешь
узнать о самом Менсфилде Холле.
Джентельмены, ваш праведный, лояльный служащий может просто
закончиться, как только будет сделано несколько звонков и наведены
необходимые справки. Холл - профессиональный посредник. Он провел столько
времени в тюрьме за неуважение к суду, потому что не желал отвечать на
вопросы, что люди доверяют теперь ему. Он уже многие годы страдает язву
желудка. Он слывет опасным для партнеров игроком в покер. Менсфилд Холл
должен уметь находить приличное прикрытие для любой сомнительной сделки.
Правда, при этом он должен и сам неплохо наживаться, быть может даже вести
двойную игру.
- Вопрос о том, насколько грязные делишки он способен обделывать, -
сказал Фрэнк. - На твердой основе, так чтобы все потом было шито-крыто.
- Не знаю. Не исключено, что и самые грязные. Я слыхал, что одно
время он не гнушался и киднаппингом. Он, кажется, как-то связан с
коммунистами Кубы. Тут, впрочем, одни слухи. Но судя по тому, сколько
времени он проводит в разъездах и за границей, он должен быть неглуп,
расторопен, коммуникабелен и всецело предан клиенту. До поры до времени.
- Ты хочешь сказать, что он просто надувает клиентов? - спросил
Фрэнк.
Майер снова зевнул.
- Нет. Я хочу сказать, что он просто прячет их от других поверенных.
Но тут принесли Майеров второй завтрак, и нам пришлось прервать
разговор. Майера держали на строжайшей диете. Я никогда не понимал да и,
наверное не пойму пристрастия медиков к различным диетам, которыми они
изводят и так нездоровых людей. Второй завтрак Майера состоял из половины
яйца - без соли - на листике салата и чашка чая с тонким ломтиком лимона.
Ужас.
Все это собственноручно принесла старшая сестра, приговаривая с
порога:
- Ну-ка, ну-ка! Мы ведь уже, наверное проголодались, разве не так, а?
- Проголодались, проголодались, - отозвался Майер, с неудовольствием
глядя на "еду". - Но только это, дорогая моя, можете съесть сами.
- Раз вы шутите, значит, вам значительно лучше, - отозвалась она. -
Ступайте-ка отсюда, ребята, дайте ему сегодня как следует выспаться.
Давайте, давайте.
Мы не возражали, тем более что вид у Майера был и в самом деле
сонный. Фрэнковы вещи были уже у меня в машине. Я отвез его в аэропорт,
через частный сектор, где его дожидался маленький экипаж, уютно
устроившийся на плетенных стульях из местного бара прямо в тени большого
белого крыла, сверкающего свежей краской и начищенным металлом в лучах
полуденного солнца. Фрэнк представил мне ребят. Тед и Гарри. Гарри поражал
несоответствием огромной лысины и совершенно мальчишеского лица. Тед был
еще совсем мальчишкой, этакий тип дембела из Вьетнама. Так, наверное
выглядел бы Арнольд Палмер, вернись он в свои двадцать восемь, обрасти
рыжими патлами и обзаведись парой светло-серых глаз. Я даже и не думал,
что есть на свете человек с серыми глазами, более светлыми, чем мои. Оба
они, как и Фрэнк, были одеты в сложносоставную военную форму, в которой
присчутствовали не только различные рода войск, но и различные поколения
военного обмундирования.
Должно быть, Фрэнк как-то незаметно просигналил им, потому что когда
он объявил: "А это Мак-Ги", - меня принялись изучать настолько пристально,
что мне стало неловко. Черт бы его побрал, что ж он мне врал насчет
самолета.
Ребята поднялись на борт готовиться к взлету. Фрэнк протянул мне
визитную карточку Менсфилда Холла, нацарапав карандашом на обратной
стороне еще одтн номер.
- Скажи ему, что ты мой спонсор. Может, тебе удасться приоткрыть
дверь и заглянуть в щелочку. Попытайся. Может, получиться, а, может, и
нет. Но меня все это всерьез беспокоит.
- А как я свяжусь с тобой потом?
- Да вот же мой номер, я его только что тебе записал. Как бы ни
повернулось дело, я скорее предпочту пропустить заманчивый случай, чем
посвящать в него толпы посторонних. Так что давай, действуй. Если мы
преуспеем, я сделаю тебя большой шишкой и богачом!
- Считай, что я уже нанялся к тебе.
- Угу. Гарри с Тедом остались тобой довольны. И Майер о тебе весьма
высокого мнения. Да к тому же мы, кажется, уже работали в одной команде,
а?
Я так и покатился со смеху.
- Так бравые воздухоплавотели остались мною довольны? Ох, не могу!
Тысяча благодарностей!
- Что ты нашел в этом смешного?
- Знаешь, проведя не так уж мало времени по горло в болотной грязи и
еле залечив несколько десятков укусов тропических пиявок, а потом немногим
меньше парясь в кабине всеми своими шестью футами четырьмя дюймами, сутки
напролет не вылезая из шлема, днем и ночью внимая реву двигателей, который
только изредка по вечерам сменялся музыкой и тихим бряцаньем медалей в
офицерском клубе, я, пожалуй, останусь совершенно равнодушен к каким бы то
ни было оценкам собственной персоны со стороны твоего экипажа.
Он широко ухмыльнулся, сжал мне ладань так крепко, что ятихо охнул
про себя, и заявил:
- Когда ты мне действительно нужен, я просто прихожу за тобой, Учти
это. Считай это моей оценкой.
В его словах сквозило желание продемонстрировать власть, и это было
неприятно. Но когда я проглотил это и обдумал его слова, я решил, что он
пожалуй прав.
Вскоре маленькая серебристая игрушка, добежав до конца полосы, взвыла
и пошла вверх, оставляя за собой струи кипящего воздуха. Она поднималась
все выше и становилась все меньше, пока не исчезла совсем в яркой
голубизне, улетая на юг, чтобы, миновав остров Кастро, приземлиться в
маленьком островном государстве посреди Атлантики.
9
Я позвонил мистеру Холлу и, ссылаясь на Френка Хейса и "Семь Морей",
попросил о встрече, каковая и была мне предложена в четыре часа дня. Я
выехал из Бахья Мар через порт и за чертой города свернул налево, к
Майами. Я гнал старушку Агнессу на семидесяти милях в час, причем,
невзирая на ее заслуженный возраст, и официальные невысокие показатели,
гнал почти в гору.
Когда я, много лет назад, взялся реконструировать эту машину, мне
казалось, что я чуть ли не святотатствую, наделяя старую "роллс"
несвойственными ему качествами. С тех пор, как я угодил с ним в старый
дренажный канал, спасаясь от преследований одной очень длиноногой
девчонки, я заменил ему все потроха, какие только можно было заменить.
Двигатель я пристроил от "ягуара" (теперь у Агнессы поставлен от четвертой
модели "континенталя" семдесят второго года выпуска). Это потребовало
другой коробки передач и другого глушителя. После того, как все было
приведено в соответсвие, я опробывал этого невиданного зверя и выяснил,
что полученная мощность превышает возможность подвески и тормозов.
Подвеску я снял с самого мощного пикапа "додж", какой только тогда
выпускался, с него же к конце концов решил снять тормоза. Естественно,
двенадцативольтовая система при таких условиях уже не годилась, так что я
сменил и зажигание, я тгда заодно уж и аккумулятор. В итоге этих моих
конструкторских импровизаций я получил систему весьма разномастную, но
отлично функционирующую. Последним штрихом была уже совершенно немыслемая
система охлаждения, совмещенная с кондиционером, но теперь я уж не
припомню, как я ее делал.
Любой человек, хоть немного разбирающийся в "роллсах" или хотя бы
просто в машинах, немедленно разгадал бы все мои хитрости, едва заглянув
Агнессе под капот. Первое время я часто ловил себя на мысли, что ужасно
хочу действительно продемонстрировать плоды моего технического гения всем
и каждому. Было нечто забавное в том, что я, в наш век всяческих
мистификаций, разъезжаю на мощнейшей машине, имеющий вид невинного
"роллса". Все процессы в ней были доведенны до совершенства. Чего только
стоила одна замена масла. Не менее забавен был процесс доливания воды в
радиатор. Мало того, что я вывел на приборную доску всю информацию, я не
удержался, и еще встроил в нее часы с будильником и поясным декодером.
В Детройте все бы похватались за головы, если бы я им
продемонстрировал, во что я превратил несчастный "роллс" двадцать третьего
года выпуска.
Но пока я ездил на Агнессе, еще не доведя до ума всех метаморфоз,
процесс передвижения приводил меня в ярость. Двух миль не проходило без
того, чтобы мы не оставили что-нибудь на шоссе. Но мне настолько нравился
ее салон, шикарные кожанные сиденья, полированные накладки и прочая
ерунда, что я, стиснув зубы, переделывал ее раз за разом. И хотя в итоге
она обошлась мне приблизительно в стоимость парочки баллистических ракет,
я не мог согласиться растаться с ней ни за что на свете и гордился ею, как
доктор Моро своими питомцами.
Я, признаться, испытывал чисто детскую радость, еогда на ней ноконей
все прижилось, и она шла по шоссе легко и ровно, как будто так и была
выпущена с конвейера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41