– И я должна сделать вывод, что мы созданы друг для друга?
Джованни ответил на улыбку Елены поцелуем. Несколько минут молодые люди страстно обнимались, но вдруг за дверью послышались шаги. Влюбленные затаили дыхание. В дверь трижды постучали, и голос Маринеллы произнес:
– Извините, что беспокою, но обед готов. Вас ждут внизу.
– Мы спустимся через несколько минут, – ответил Джованни, откашлявшись.
Он нагнулся, чтобы поднять рубаху, пока Елена поправляла волосы.
– Что мы скажем, если нас спросят об этой захватывающей астрологической консультации? – весело спросила она.
– Просто ответьте, что она была весьма познавательной, но носила слишком личный характер, чтобы обсуждать ее прилюдно. А в остальном положитесь на меня, я скажу несколько общих фраз о вашем характере…
– Вот видите, в конце концов я оказалась самой обычной!
Они расхохотались и снова обнялись, затем Джованни проводил Елену в ванную. Она провела там какое-то время, пока он приводил в порядок гостиную, и вновь вошла в комнату, когда он убирал книги. Елену заинтересовал большой конверт в самой глубине шкафа. Джованни запер шкаф и повесил ключ себе на шею.
– Ну что, присоединимся к нашим хозяевам?
– С удовольствием, синьор астролог! Приули изнывали от нетерпения.
– А, вот и вы наконец! – воскликнул синьор Приули, увидев молодых людей, спускающихся по лестнице. – Садитесь скорее за стол, и приступим к еде, мой желудок уже устал ждать!
– Прошу нас простить, – ответил Джованни. – Мне нужно было столько сказать об этой прелестной синьорине.
– Не сомневаюсь, – сказала София, усаживая гостей. – Итак, Елена, ты узнала что-нибудь примечательное?
– Очень много! Но все так ново и запутанно, что спокойно рассказать об этом у меня не получится!
– Кроме того, некоторые вопросы были весьма личными, – добавил Джованни, улыбаясь хозяевам.
– Конечно, конечно, но ответьте всего на один вопрос, я умираю от желания знать правду!
Елена бросила на хозяйку вопросительный взгляд. София подождала несколько мгновений, пока служанка ставила тарелки, затем поднесла ко рту ложку супа. Ее муж и гости последовали ее примеру, и только потом женщина задала вопрос, который так и рвался у нее с языка:
– Скажите, Елена выйдет замуж за дона Грегорио Бадиа или за молодого Томмазо Гримани?
Джованни едва не подавился. Елена смутилась, но вопрос удивил ее гораздо меньше.
– Я еще не решила, – тихо ответила она. – А синьор Да Скола не углублялся в эту тему.
София в замешательстве посмотрела на Джованни.
– Я полагала, вы составляли гороскоп Елены именно для того, чтобы обсудить перспективы ее замужества.
– Совершенно верно, но мы говорили, не затрагивая частности, о том, что подходит и не подходит синьорине Контарини, а не об определенных господах.
– Ей лучше выйти за такого зрелого и просвещенного человека, как дон Грегорио, – вмешался синьор Приули.
– Но дорогой, ему уже под сорок! – возразила София. – Он ей в отцы годится!
– И что здесь такого? Грегорио – мужчина с сильным характером, во цвете лет, богатый и влиятельный. Молодые женщины только выигрывают, если выходят за человека, умудренного опытом, а не за зеленого юнца вроде твоего Гримани.
– Томмазо вовсе не юнец! Уверена, он старше нашего друга Джованни. Хорош собой, прекрасно образован и один из самых завидных женихов нашего города! Не говоря уже о его репутации искусного фехтовальщика, хотя, честно говоря, лично я не в восторге от подобной характеристики. На месте Елены я бы ни секунды не сомневалась!
Елена больше не могла хранить молчание.
– Эти разговоры несколько преждевременны. Я не собираюсь выходить замуж в ближайшие месяцы. К тому же синьор Да Скола сказал, что у меня призвание к философии, и предложил давать свои уроки.
Глаза Джованни удивленно раскрылись. Но он быстро взял себя в руки и горячо поддержал слова Елены.
– Синьорина Контарини весьма умна и увлечена философией. Я сочту за честь отвечать на ее вопросы.
– Какая замечательная мысль! – воскликнула София Приули. – Досадно, что наши девушки не получают такого образования, как юноши, и не учатся в университете.
– Можете называть меня старомодным, – заявил ее муж, – но я считаю, что женщинам без того хватает хлопот по дому, и нечего забивать им голову абстрактными идеями.
– Одно другому не мешает, – ответила Елена. – Синьор Да Скола сказал, что я смогу преуспеть как в воспитании детей, так и в развитии своих умственных способностей.
– Ну что ж, замечательно, если это говорят звезды! – уступил Приули, пожимая плечами.
Джованни удалось перевести разговор на общие темы. После обеда он проводил Елену к выходу. Девушка уже собиралась было сесть в гондолу, когда он шепнул ей на ухо:
– Могу ли я прийти завтра, чтобы дать вам первый урок?
– Вначале мне нужно уговорить матушку. Я дам вам знать.
Они обменялись мимолетным поцелуем, и Елена скрылась в маленькой деревянной каюте в самом центре гондолы. Джованни провожал взглядом скользящую по водной глади лодку до тех пор, пока она не скрылась из виду. Затем зашел в палаццо, попрощался с хозяевами и вернулся к себе в квартиру. Сел в кресло, которое еще источало легкий аромат Елениных духов. Через некоторое время Джованни достал из шкафа адресованное Папе письмо, снова сел в кресло и мрачно уставился на конверт.
– Когда же я наберусь смелости, чтобы покинуть Елену и отправиться в Рим? – пробормотал юноша. – Ах, если бы я знал, что здесь написано!
Он вспомнил дискуссию о Лютере, Антихристе и конце света. Чем дольше он размышлял о ней, тем сильнее склонялся к мысли, что содержание письма имеет непосредственное отношение к теме спора. Может ли быть так, что в нем наставник сообщает имя Антихриста или точную дату конца света? Руки Джованни чесались от желания вскрыть пакет. Он снова осмотрел конверт со всех сторон: вдруг получится открыть его, не нарушив печати? Нет, никак. Сгорая от желания узнать, что там внутри, юноша еще несколько минут подержал письмо в руках, а потом сунул обратно в шкаф.
Джованни пошел в спальню, разделся, лег и стал смотреть в окно на таинственное звездное небо. Его мучила совесть, но сердце пело от радости. Юноша сказал себе, что подождет еще немного, чтобы окончательно завоевать сердце Елены, а затем скажет ей, что ему нужно в Рим. Путешествие займет не более двух недель, после чего он сможет остаться со своей возлюбленной навсегда, а с угрызениями совести будет покончено.
Глава 40
Джованни с нетерпением ждал весточки от Елены. Наконец через два дня пришло письмо. Но оно оказалось не слишком радостным – после нескольких теплых строчек Елена сообщала, что ее мать согласилась на уроки по философии, но только при условии, что будет на них присутствовать! Неужели она что-то заподозрила? Как бы то ни было, они не смогут остаться наедине. Все же Елена предложила Джованни прийти к ним на следующий день.
В условленный час ему пришлось дать урок греческой философии не только матери и дочери, но и двум другим стремящимся к знаниям дамам, которых пригласила Виенна. Джованни и Елена так и не смогли побеседовать с глазу на глаз.
То же самое повторялось из раза в раз – дважды в неделю, после полудня. Джованни радовала возможность видеть Елену, но чрезвычайно удручало то, что он не может сжать ее в объятиях. Елена тоже умирала от желания обнять его, к тому же ей было все труднее притворяться перед матерью и друзьями.
Как-то раз Джованни сидел за столом в таверне, стараясь придумать способ встретиться с Еленой наедине, когда его кто-то дружески окликнул:
– Похоже, вы поглощены своими мыслями!
Джованни поднял глаза, и его лицо просветлело от радости.
– Агостино! Как я рад нашей встрече!
Агостино сопровождал молодой человек чуть старше его, роскошно и изысканно одетый.
– Познакомьтесь с Андреа Балби, моим добрым другом. Не возражаете, если мы присоединимся к вам и пропустим по стаканчику вина?
– Буду рад составить вам компанию!
– В последнее время вас почти не видно в городе. Похоже, вы отклоняете все приглашения на приемы и балы – только представьте, сколько сердец вы разбили!
– Видите ли, с недавних пор я утратил интерес к званым вечерам.
Джованни хотелось рассказать обо всем Агостино, но присутствие постороннего человека его смущало. Однако Агостино сам заговорил о Елене.
– Неужели это встреча с Еленой Контарини так на вас повлияла?
– Я… я не совсем к ней равнодушен.
– А я предупреждал, что она самая красивая женщина Венеции! И отличная партия, с богатым приданым. Жаль, что она может выйти только за кого-нибудь из самых знатных и старинных родов Венеции… вроде нашего друга Балби!
Агостино и Андреа расхохотались. Джованни переменился в лице.
– О чем вы говорите?
– О законе, запрещающем браки между знатью и простолюдинами, который приняли десять лет назад.
Джованни словно громом поразило. Венеция казалась таким открытым, смешанным и свободным от предрассудков городом, юноше и в голову не приходило, что здесь может существовать узаконенная помеха их с Еленой отношениям.
Джованни изо всех сил попытался скрыть внутренние муки.
– Надо же, какой странный закон, – заметил он, пытаясь перевести разговор на политику. – Я думал, что Венеция – республика.
– Вы уловили самую суть удивительной двойственности венецианской политической жизни! Наша политическая система – потрясающая смесь демократии и просвещенного деспотизма, так как она целиком опирается на аристократов, которые и выбирают сенаторов, дожа и его советников. Поразительно, но эту совершенно неравноправную систему одобряют все жители, включая тех, кого полностью отстранили от какого-либо представительства или принятия решений, – другими словами, девяносто восемь процентов населения!
– Признаю, наша демократия не для всех, как хотели бы некоторые, – согласился Андреа. Будучи дворянином, он был одним из двух тысяч пятисот членов Большого совета Венеции, краеугольного камня политической жизни города. – Но в отличие от монархий, которые окружают город, благодаря подобной системе у нас нет диктатуры, переходящей по наследству. Верховного правителя, дожа, избирает Большой совет путем очень сложной процедуры, которая помогает избежать интриг какой-нибудь одной семьи, к тому же власть дожа постоянно контролируется другими органами власти, например сенатом или Советом десяти.
– Я не посягаю на государственные институты, – сказал Агостино торопливо, ведь в городе, где анонимные обвинения не раз приводили к тому, что политических противников сажали в тюрьму или травили ядом, любое неправильно истолкованное замечание могло навлечь беду. – Они обеспечивают Венецию стабильной властью вот уже семьсот лет, и это замечательно. Я просто пытаюсь объяснить нашему юному другу, что нашим городом управляет аристократическая элита, конечно, весьма просвещенная, но которая тем не менее пытается – вполне законно! – оградить собственные интересы и могущество. И в первую очередь от тех богатых торговцев, которые мечтают заполучить политическую власть. Разве не эта причина стала поводом для принятия закона, запрещающего знати вступать в браки с простолюдинами, пусть даже очень богатыми?
– Совершенно верно, – подтвердил Балби, успокоившись. – В свое время было заключено так много браков между аристократами и выходцами из простых семей, что ситуация стала угрожать самой основе нашей политической власти и стабильности. Поэтому я лично выступал за то, чтобы приняли этот закон. В конце концов, в Венеции хватает красивых и богатых женщин незнатного происхождения. А дворяне пусть женятся на равных себе!
Агостино посмотрел Джованни в глаза и широко улыбнулся.
– Видите, дорогой друг, вам, впрочем, как и мне, придется охотиться подальше от палаццо Контарини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67