Мехмет вернулся с хозяином дома, высоким тощим стариком, который пару секунд разглядывал Джованни. Затем обменялся несколькими фразами с турком. Мехмет сообщил невольникам, что хозяин согласился на пробу нанять Джованни и затем отправился отдыхать в свою комнату, а трое рабов под руководством одного из слуг мавра принялись наводить порядок в комнатах и чистить туалеты. Когда солнце начало садиться и призыв муэдзина разнесся по округе, Мехмет собрал заключенных, дал каждому по четыре мелкие монеты и снова отвел в тюрьму.
Жорж, как обычно, направился в таверну, чтобы пропить свой жалкий заработок, а Джованни пошел в общую спальню узнать о самочувствии Эмануила. Тот ощущал себя разбитым и измученным. Его ожоги все еще болели, но благодаря снадобьям Александра уже не так сильно. Джованни рассказал другу о том, что видел, и поделился впечатлениями о красочных улицах Аль-Джезаира.
Вскоре принесли еду, и им пришлось прервать разговор. Джованни, изголодавшийся после целого дня изнурительной работы, набросился на ломоть хлеба. Хотя спертый воздух и вонь по-прежнему досаждали ему, он так устал, что наконец смог заснуть.
Дни протекали по установленному распорядку. Эмануил не отличался крепким сложением и по-прежнему страдал от солнца. Ему приходилось закрывать голову куском ткани, и он подкупил турка, чтобы тот разрешил ему пить через каждый час. После того как невольники закончили рыть котлован, они стали грузить огромные глыбы камня на телеги, которые потом на мулах волокли в порт. Управляться с огромными тесаными камнями оказалось нелегким делом, которое требовало не только физической силы, но и ловкости – нужно было постоянно следить, чтобы многотонная махина не упала на людей. Во второй половине дня, пока Эмануил отдыхал, Джованни вместе с Жоржем ходили в гостевой дом. Затем трое друзей встречались в таверне, чтобы пропустить стакан вина или местного бренди и поболтать, иногда между собой, а иногда – с другими пленниками разных национальностей. По происхождению все невольники были христианами. Некоторые отказались от своей веры и приняли ислам, чтобы улучшить себе условия жизни. Оставшись рабами, эти ренегаты, как их называли, свободно бродили по городу и разными путями умудрялись зарабатывать на жизнь как в тюрьме, так и за ее пределами. Их не любили ни турки, открыто их презиравшие, ни другие рабы-христиане, которые порицали их за то, что они предали веру своих отцов. В результате большинство ренегатов обладало скверным характером: злобным и вспыльчивым. Именно таким был владелец таверны, испанец неопределенного возраста по имени Мустафа, который день-деньской издевался над своим помощником, юным Пиппо. Джованни жалел мальчика и подозревал, что тот является жертвой гнусных домогательств хозяина. Однажды вечером, когда три друга уселись за стол, он решил поговорить об этом с Жоржем.
– Пиппо такой бледный, и у него печальные глаза. Такое впечатление, что за закрытыми дверями несчастному парнишке приходится терпеть гораздо больше, чем просто окрики и тычки владельца таверны.
– Так оно и есть.
– Что ты имеешь в виду?
– Все знают, что Мустафа проделывает со своим рабом.
Джованни ошеломленно замолчал.
Жорж наклонился к нему и прошептал:
– Он занимается с ним тем, что здесь называют «греховной любовью».
– Ты хочешь сказать, что он состоит с мальчиком в плотской связи?
Жорж кивнул.
– Неужели ничего нельзя сделать, чтобы вытащить беднягу из этого ада?
– Хозяин может поступать с рабом так, как ему заблагорассудится: насиловать, пытать, даже убить. Хотя их религия запрещает греховную любовь, многие хозяева обращаются со своими юными рабами-христианами подобным образом, и здесь ничем не поможешь.
– Это ужасно! – сказал Эмануил.
– Ужасно быть рабом, – продолжил Джованни.
Пиппо принес еще три чаши вина. Джованни внимательно посмотрел на парнишку и дал ему щедрые чаевые. Пиппо благодарно взглянул на него, но в его глазах не было блеска, и улыбка не освещала печальное лицо.
Эмануил решил сменить тему разговора.
Глава 65
– Ты знаешь, сколько здесь нас, рабов? – спросил Эмануил.
– В Алжире у паши около двух тысяч невольников. Именно поэтому Барбаросса построил три большие подземные темницы. Но еще по меньшей мере пятнадцать тысяч рабов принадлежат разным людям в этом городе с восьмидесятитысячным населением. В основном они христиане, но их жизнь гораздо лучше, чем наша. Они живут в хозяйских домах, и с ними хорошо обращаются. Такие рабы даже могут свободно ходить по городу, выполняя поручения хозяина, главное, чтобы успели вернуться домой до наступления темноты.
– Значит, нам не повезло, что нас купил сын Барбароссы, и теперь мы гнием в этой мерзкой тюрьме! – заметил Эмануил. – Подумать только, а мы ведь радовались, когда паша нас выбрал!
Неожиданно их разговор прервал пьяный раб, который свалился прямо на Жоржа. Тот осторожно освободился из объятий бесчувственного тела, от которого разило дешевым вином и блевотиной, и передал его тем, кто делил с ним комнату. Они оттащили приятеля к его гамаку.
– Печально, но это единственное доступное нам удовольствие, – вздохнул Жорж, снова садясь на место.
– А разве здесь нет проституток, как во всех портовых городах? – спросил Эмануил, сразу же поняв, на что намекает приятель.
– Конечно есть! В городе полно шлюх. Христианки, которых продают хозяева, разведенные мусульманки, вдовы без других источников дохода. Но для нас они недоступны, потому что нам не разрешают ночевать вне тюрьмы.
Жорж замолчал, а потом продолжил заговорщическим тоном:
– Впрочем, если захочешь женщину, всегда можно договориться с янычарами и с теми людьми, в чьих домах мы работаем в конце дня. Но это очень дорого, значит, придется потратить месяц работы в поте лица на десять минут удовольствия!
– Подумать только, мы лишены почти всех радостей жизни! – пробормотал Эмануил. – Прошу тебя, Господи, сделай так, чтобы паша освободил нас из этого ада поскорее!
– Все будет зависеть от того, как быстро ваши семьи соберут выкуп. А еще от того, дойдут ли деньги до паши.
Эмануил и Джованни мрачно переглянулись – знали, что им ждать нечего, ведь они солгали капитану пиратского корабля и паше. Джованни подумал, что им нужно начать готовиться к побегу как можно скорее, иначе они дорого поплатятся за свою ложь, когда эмиссары паши вернутся из Италии с пустыми руками. Он не слишком хорошо знал Жоржа, но инстинктивно чувствовал в нем надежного человека. Джованни решил рискнуть и довериться французу. Он бросил на Эмануила многозначительный взгляд, тот все понял и слегка кивнул.
– Жорж, – прошептал Джованни, пододвигаясь к приятелю поближе, чтобы никто их не подслушал, – нам надо с тобой поговорить.
Глава 66
Жорж какое-то время молчал.
– Мы должны выбраться отсюда как можно скорее, – продолжил Джованни; Эмануил смотрел на него со смесью одобрения и тревоги.
– Понимаю, друзья мои, – ответил Жорж. – Я бы и сам поступил так же много лет назад. Сейчас мне уже не хватит храбрости. Это очень опасно, и большинство попыток к бегству терпят неудачу. Я своими глазами видел, как бьют палками пойманных беглецов. Их крики ужасны, и эти несчастные потом месяцами не могут ходить. От одной мысли о боли пропадает всякое желание сбежать отсюда.
– Неужели ты хочешь закончить свои дни в этом вонючем подземелье, вдали от своей семьи? – спросил Джованни.
– Все восемь лет я каждый день думаю о том, чтобы вновь увидеть близких, снова вернуться к ним. Но боюсь что-либо предпринять и потому живу только мечтой.
– Ты не хочешь присоединиться к нам и попытаться обрести свободу, но, может, знаешь, как это лучше сделать?
– Конечно. Постоянно размышляю об этом! На самом деле без посторонней помощи отсюда не сбежишь. Те немногие, кому удалось это сделать, ускользнули ночью и добрались до лодки, которая ждала их в маленькой бухточке недалеко от города.
– Как нам найти таких помощников?
– Есть два способа. Можно попытаться передать письмо христианам из Беджайи или Орана, городов, которые находятся в нескольких днях пути морем отсюда, с просьбой ждать в оговоренном месте в назначенный час. Или можно заплатить кому-нибудь из Алжира, чтобы тебя вывели из города. Но это обойдется почти в сумму выкупа и очень опасно.
– Забудь о выкупе. Нам некого просить о деньгах.
– Со времен Крестовых походов существуют два религиозных ордена, которые посвятили себя освобождению христиан, попавших в плен к мусульманам: орден Святой Троицы и орден Милосердной Богоматери. В основном они собирают по христианскому миру деньги для выкупа рабов. Но несколько раз Барбаросса, получив требуемую сумму, отказывался отпустить пленников, и с тех пор монахи перестали посылать деньги алжирскому паше. Однако если они получают подробное письмо с описанием того, кто этот раб и откуда он родом, то сразу же нанимают лодку и ночью забирают беглецов. Но побег возможен только летом в полнолуние, там слишком опасное место для навигации.
Джованни понял, что здесь не все так просто, как кажется.
– Прекрасная мысль! – сказал он. – Но как же мы отправим им письмо из тюрьмы?
– А вот это самое сложное, – ответил Жорж с улыбкой. – И без помощи не обойтись. Нужно найти невольника-христианина, чтобы он передал письмо с караваном, который отправляется в Оран или Беджайю. Плата за это вполне разумная, но велика вероятность, что письмо перехватят. Рабов, которые собрались бежать, без труда отыщут, и они получат триста ударов палками. Сколько раз я сам это видел!
Джованни посмотрел на Эмануила, тот отвел взгляд.
– Нужно все как следует обдумать, – произнес Джованни. – Но должен сказать, я не собираюсь всю жизнь здесь гнить. Жорж, а если мы все же решим сбежать, ты сможешь свести нас с кем-нибудь из этих невольников-христиан?
– Конечно. И скажу сразу: передать письмо стоит двести пиастров.
Эмануил в смятении взглянул на Джованни.
– Да у нас и близко нет таких денег!
– Если будете каждый день работать на горожан, – сообщил Жорж, – то накопите меньше чем за год.
Разговор друзей прервала шумная компания рабов, которая подсела за их стол.
Той ночью Джованни долго обдумывал планы побега и прикидывал, как быстрее получить нужную сумму. Он знал, что не может ждать целый год.
На следующий день, когда рабы возвращались с работы, за Джованни пришел чернокожий невольник, чтобы отвести к дворецкому паши. В сопровождении раба Джованни вступил в Дженину, или «маленький сад». Они пересекли огромный двор, усаженный фруктовыми деревьями и душистыми растениями, а затем вошли в просторный зал, где Ибрагим принимал гостей. Невольник попросил Джованни сесть на скамью и подождать дворецкого и предложил ему верблюжьего молока и свежих фиников. Джованни с радостью принял угощение. Сидя на удобной подушке из красного бархата, юноша любовался мраморными стенами, украшенными вязью арабских букв. Неожиданно в дверях появился Ибрагим вместе с незнакомцем чуть старше его самого и очень скромно одетым.
– А, синьор Да Скола! Надеюсь, условия жизни в вашей тюрьме не слишком тяжелы?
– Даже не знаю, что ответить. Я все еще жив, но, честно говоря, жду не дождусь, когда выйду оттуда!
Ибрагим присел рядом с гостем на другую скамью. Его спутник устроился сбоку.
– Все зависит от вас, мой друг. Вернее, от щедрости ваших родных и близких. Собственно говоря, именно поэтому я и пригласил вас сюда. Нам нужно обговорить сумму выкупа.
Ибрагим повернулся к незнакомцу.
– Разрешите познакомить вас с Исааком, одним из моих эмиссаров-евреев. Он будет вести переговоры о выкупе с вашей семьей. Вы должны написать им письмо и дать подробные указания, как их найти. Вы ведь из Калабрии, не так ли?
Джованни почувствовал, как бисеринки пота собираются на его лбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67