В мире существовали корабли и самолеты, инженеры и мореплаватели, нации и государства, защищающие свои границы, а также межнациональные компании, защищающие свои прибыли. И существует Томас Эндрю, который сразу понял, что его замечательное творение смертельно ранено – они обречены были утонуть, что подтверждалось математическими расчетами! И Брюс Исмэй, трус, пролезший в спасательную шлюпку, хотя его все-таки можно понять. А еще в мире существовал реактивный двигатель с его ослепительной мощью голубого пламени, превращавший математические выкладки в неистовый пылающий жар, способный переносить людей с одного континента на другой или обрушивать штурмовик на беззащитную деревню.
А еще в этом мире были Ник Джордан, Кейтлин Бренди, Джордж Ламиди, НВ, уборщик-уругваец – эгоистичные гены, слабые тела и странные фантазии. Любой другой корабль мог отплыть в море с распахнутой носовой аппарелью, и любой человек мог оказаться на его борту, но вовсе не обязательно должен был утонуть. Войны, революции, «Титаник»… Да в самый обычный день можно сесть в метро, перепутать поезд и получить смертельный удар по голове, потому что кому-то не понравилось, как ты свистишь. Но нет никакого смысла винить во всем этом Провидение. Однако, как казалось Нику, от этого было не менее грустно.
Золотое руно
– Мне, пожалуй, «Бит Мак» со «Спрайтом». А тебе, Уилл?
Девушку, которая их обслуживала, звали Даниела, и на значке у нее было три звездочки. Маленькие локоны выбивались из-под шапочки и щекотали ей уши.
– «Спайси Бинбургер» или «Филе-о-фиш»… Лучше рыбу.
– И «Филе-о-фиш», пожалуйста.
Они приехали в клуб «Саблайм» от дома Уилла в Уоппинге, через Восточный Лондон. Символы предполагаемого возрождения – башня Кэнери Уорф и раковина «Купола Тысячелетия» – наложились на унылый пейзаж отдаленной части Восточного Лондона, которую не затронули небольшие всплески спекуляции недвижимостью в более традиционной части Ист-Энда. Некоторое время они ехали вдоль Темзы, постепенно освобождавшейся из городского плена и сбрасывавшей с себя золотистые петли мостов. Прогулочные суда уже не спускались дальше по темной реке, уходившей в мрак неприветливой сельской местности и завершавшей свой путь к устью и морю среди болот и черневших пик деревьев.
Ник и Уилл проголодались, и к тому же было еще рано, поэтому они остановились в «Макдоналдсе». Его отделка имитировала дерево и должна была создавать впечатление большого сельского дома. Был вечер пятницы. На окраине города, в очередях стояли нетерпеливые юнцы, изгибавшие шеи, чтобы разглядеть кучки хихикавших девчонок с молочными коктейлями, подталкивавших друг друга локтями и оглядывавшихся на них из-под челок. Конструкция заведения предполагала, что в нем есть несколько «залов» и им удастся найти некоторое уединение.
– Нет, мне не нужен этот долбаный кетчуп к макнаггетам, мне нужен соус для барбекю.
Знакомая картина. Человек, стоящий у прилавка, возмущался так, словно был уверен, что совершено крупное преступление – такое преступление против человечества, что пострадавшая сторона имеет полное право схватить оскорбителя, низкооплачиваемую служащую по ту сторону прилавка, за волосы и врезать ей по лицу. Типичный голос молодых балбесов, стоящих перед окошком на почте, в службах предоставления жилья и благотворительной помощи. Человек с таким голосом обязательно найдет физический недостаток у любого, кто немедленно не предоставит ему того, что он хочет, а затем объявит об этом недостатке всем окружающим.
– Пошевеливайся с моим заказом, я уже почти полчаса жду. Сука жирная.
Жалобщиком был мужчина непонятной национальности: бритоголовый и в тренировочном костюме. Ник почувствовал непреодолимый порыв знакомого желания – сказать мужику самые оскорбительные, грязные, неприятные и опасные слова. Чем хуже окажутся последствия подобного выступления, тем неодолимее желание высказаться. Иногда слова начинали стучать у него в голове, и Ник боялся, что это действительно может случиться, что он откроет рот, чтобы что-нибудь сказать, а из него вылетят другие – нелепые и оскорбительные фразы. Это было похоже на скрытый синдром Туретта, на беса противоречия, описанного Эдгаром По, – стыд, унижение, переживания.
Обслуживавшая хама девушка бросилась искать драгоценные макнаггеты, вызвавшие такую ярость. Она была расстроена агрессивным поведением мужчины и в спешке толкнула другую девушку, несшую два больших стакана, один из которых упал на пол. Менеджер угрожающе посмотрел на них обеих.
– Давайте скорее, перестаньте суетиться! Давайте, скорее обслужите этих клиентов.
Казалось, девушка сейчас расплачется. На ее блузке не было звездочек. Ник вспомнил, как однажды они с Кейтлин были в одном из этих ресторанов. Приближалось Рождество, и пока они стояли в очереди, менеджер непрерывно кричал на своих работников. Наконец Кейтлин спокойно вышла из очереди вперед, подозвала к себе менеджера и сказала ему, что готова подождать, пока ее обслужат, но предпочла бы не слышать в это время его воплей. Она обратила на себя общее внимание, но не все смотрели на нее такими ненавидящими глазами, как этот менеджер.
Ник откусил кусок «Бит Мака». Единственное, что ему нравилось в этой еде, это соус, которым ее поливали. Клочки зеленоватого салата попадали в полистироловую коробку и на стол.
– Первым делом мы поболтаем с Ричардом Ирвином, – сказал Уилл, осторожно доставая картофель фри из своей красной коробки. – Я наплету ему, что тебе нужен какой-нибудь материал об обстановке в клубах Восточного Лондона. Скажем, что тебе хотелось бы побеседовать с кем-нибудь из персонала, и тогда ты сможешь поговорить со своим знакомым барменом. Этот Ричард Ирвин любит поболтать и любит рекламу. Он был страшно доволен, когда его упомянули в нашей программе, поэтому у тебя не должно с ним возникнуть проблем.
– Я не буду уточнять, для кого готовится материал – для телевидения или прессы.
– Да ему все равно, хотя Ирвин любит покрасоваться перед камерами. У него нет причин подозревать тебя в чем-либо. Ну кто станет выяснять обстоятельства убийства, закрытого несколько лет назад? Его репутация тогда не пострадала. Наша охрана хорошо обучена и вышколена. Мы таких вещей не потерпим, к тому же сотрудничаем с полицией и так далее. Я все-таки думаю, что искать здесь нечего.
– Может быть. Это я и должен выяснить. Что касается полиции, то я узнал, кто расследовал это убийство. Это было его первое дело. У меня с этим полицейским встреча на следующей неделе.
– Будь осторожен. Ты же знаешь, с полицейскими можно наладить отношения, но если с ними поссориться, они будут просто издеваться над тобой. И как можно скорее избавься от офицера по связям с прессой.
– Я ЖЕ СКАЗАЛ – НИКАКОГО КЕТЧУПА. НЕ ПОНЯТНО? БЕЗ ЧЕРТОВА КЕТЧУПА. ЯСНО КАК БЕЛЫЙ ДЕНЬ. ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА, НЕЧЕГО ТЕБЕ ЗДЕСЬ ДЕЛАТЬ. УБИРАЙСЯ НАЗАД В СВОЮ РУМЫНИЮ! И ПОЗОВИ МНЕ ВАШЕГО МЕНЕДЖЕРА.
Ник опустил кулак на коробку с гамбургером и, почувствовав, как крошится пластик, пожалел, что это не голова того хама.
– Пойдем лучше, – пробормотал он.
Они двинулись к клубу по улицам, мокрым от дождя. Ник не заметил, как они пришли, пока Уилл вдруг не произнес: «Ну, вот мы и на месте».
Двое неоновых танцоров переплели тела на вывеске над клубом. На девушке, подхваченной неоновым партнером, развевалась неоновая юбка. Ниже вилась выведенная пурпурными неоновыми буквами надпись «Саблайм». Клуб оказался меньше, чем предполагал Ник, и входные двери были еще закрыты. Неудивительно, потому что они пришли пораньше, чтобы поговорить с Ричардом Ирвином. Перед входом было несколько ступенек, и, когда они поднялись, Уилл громко постучал. Ответа не последовало, и он постучал снова. Ник посмотрел кругом и заметил дорожку, шедшую сбоку и заворачивавшую за клуб. Не здесь ли Крис прикончил (или не прикончил) свою скоропостижно скончавшуюся жертву?
– У нас еще закрыто, – ворчливо произнес охранник, открывший дверь. На его черном пиджаке красовался миниатюрный золотой галеон, над которым золотыми буквами было вышито слово «Аргос».
– Я знаю, – ответил Уилл. – Мы пришли к Ричарду Ирвину. Он ждет нас.
Вышибала подозрительно оглядел их и распахнул дверь. Они вошли и остановились, а охранник стал звонить управляющему. Касса еще не работала, но за ней уже сидела черноволосая девушка с короткой стрижкой, взглянувшая на них с некоторым любопытством. Рядом с ней дымилась чашечка кофе. Еще одна девушка, в кожаных брюках, с кудрявыми волосами и близко посаженными глазами, возилась с плечиками для одежды и номерками в гардеробе. Одна лестница, в начале которой стояло ограждение, вела наверх, другая – вниз, очевидно в танцевальный зал: оттуда раздались громкие звуки музыки, тут же затихшие.
Фойе занимало весь этаж, и у его задней стены располагался бар. Там суетились люди, ставившие в холодильники пиво и прохладительные напитки, готовясь к предстоящей ночи. В этой подготовке было что-то привлекательное, как в выполнении привычного упражнения. Как холодным светлым утром в полупустом Сохо, когда люди направляются к своим рабочим местам.
– Пройдите в бар и подождите там, – известил охранник. – Я скажу кому-нибудь, чтобы вам принесли выпить. Что вы будете?
– Водку с тоником, пожалуйста, – ответил Ник.
– «Лагер», «Будвайзер» – все равно, – пожал плечами Уилл.
Охранник кивнул, и они пошли к бару. Там стояли большие кожаные диваны, на один из которых с облегчением опустился Ник и зажег сигарету.
Когда они устроились, Ник сказал:
– Снаружи ничего особенного, а внутри довольно много места.
– Да. После разговора с Ричардом Ирвином спустимся вниз, и ты увидишь танцевальный зал. Очень хороший, они славно поработали здесь. Должен признаться, я теперь терпеть не могу весь этот хаос в стиле ирландских пабов.
– Поэтому я почти никогда не бываю в клубах. Предпочитаю бары.
– Все так говорят. Но в баре не потанцуешь.
– Ну, я думаю, это только к лучшему… спасибо. – Им принесли напитки. Ник глотнул водки с тоником в надежде избавиться от оставшегося во рту вкуса поспешно съеденного «Биг Мака», воспоминание о котором вызывало у него сейчас отвращение.
– Вот и он, – Уилл кивнул в сторону направлявшегося к ним моложавого человека с сияющими глазами и в дорогом костюме. Тот уже было протянул руку для приветствия, но тут зазвонил его мобильник. Он поднял руку, как бы извиняясь, и встал рядом с баром, ведя серьезный разговор. Ник вспомнил НВ и его замечание об опухоли в ухе. Самого НВ не было видно; Ник подумал, что тот внизу – готовит к работе главный бар.
– Ну, Уилл, – Ричард Ирвин пожал им руки и они сели. – Как дела?
– Жаловаться не на что.
– Правда? А мне так есть на что. Два моих ди-джея несколько недель не показывались, и я переплачивал певицам.
– Ну, – сказал Ник, – это разве работа – прокрутить несколько дисков?
Его собеседники молча посмотрели на него, и Ник понял, что совершил промах. Даже Уилл довольно серьезно отнесся к диджеям и пробормотал что-то о том, что одни умеют микшировать, а другие – нет. Ник считал, что это искусство ценится незаслуженно высоко. Уилл все еще интересовался книгами и статьями, в которых писали, что 1988 год был важнее в истории человечества, чем 1917-й или 1945-й, и следил за всеми новомодными течениями в танцевальной музыке.
– У нас сегодня будут два диджея, которые умеют не просто менять диски. Надеюсь, вы тут побудете некоторое время – вечер должен быть классным.
Ник вежливо кивнул и дал Уиллу возможность рассказать о цели их посещения. Раза два его речь прерывалась мобильным телефоном Ирвина, исполнявшим какую-то забавную мелодию. Тот раскрывал телефон и слушал его внимательно, как ребенок, пытающийся услышать шум волн в морской раковине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41