– Я примерно так и предполагал. Просто не было уверенности, что все правильно состыковывается.
– Ну, теперь она у тебя есть, – подытожил Джордж.
Пиноккио
Уилл отказался пойти с Ником в клуб «Саблайм» в конце недели.
– Нет, старик, я устал от этой дрянной музыки и разодетой публики. Кроме того, ты в последний раз меня там бросил. Я уже два раза был там с тобой. Ты уже большой мальчик, справишься сам.
Ник понял, что переубеждать друга бесполезно. Он не мог придумать, с кем бы ему еще пойти – о Кейтлин и думать было нечего. Что касается Карла, то можно было с таким же успехом попытаться уговорить того полететь на самодельной ракете на Марс. «Какая у меня может быть необходимость пойти туда?» – спросил бы Карл с искренним любопытством. Карл обычно не ходил в такие места, почтовый код которых не свидетельствовал о том, что они находятся в центре города. Желательно также, чтобы в коде была литера W, указывающая на западную часть города. Ник подумал, не настоять ли ему на том, чтобы Марк сопровождал босса, как в деловой командировке. Вероятно, Марку там понравилось бы, особенно женщины, но потом Ник испугался, что Марк нарвется на резкость из-за чепухи, которую будет нести, и что ему самому придется весь вечер слушать про футбол. На работе ему пришлось резко оборвать беспрерывную болтовню Марка о том, с кем «Челси» подпишет или не подпишет контракт в ближайшие месяцы. Когда тот стал описывать все достоинства и недостатки чуть ли не всех возможных игроков со всех концов света, терпение Ника лопнуло, и он заявил, что если слово «Челси» будет произнесено еще хоть раз, то он постарается, чтобы Марк никогда больше не работал на телевидении. Марк дулся на него до самого конца рабочего дня.
В итоге Ник решил, что на этот раз он пойдет в клуб один. Близился вечер. Жара стала липкой и влажной, на улице во всех домах были открыты окна, медленно передвигались люди, одетые в шорты. Он надевал на себя то, что, по его мнению, приличествовало походу в «Саблайм», а Кейтлин сидела на диване и поглощала биографию Йитса, после того как расправилась с Юрием Гагариным и собаками-космонавтами.
– Удивительно, что такой самодовольный мелкий прыщ мог написать такие великие стихи, – задумчиво сказала она.
Ник не ответил. Сейчас он хотел узнать, что там нашел для него НВ, а не думать о защитной стене, которую Кейтлин возвела из книг. Ей было известно об американских миллионерах, советских космонавтах, ирландских поэтах. Она читала книги, знакомые другим лишь по названиям, и с презрением относилась к неначитанным людям, особенно если те оправдывали себя тем, что у них нет времени для чтения. Но какие реальные связи с внешним миром были у Кейтлин помимо ее работы? Она могла приводить обширные цитаты из Маркса, но непосредственного участия в политике принимала меньше, чем Белла-лейбористка. Обо всем этом подумал Ник, прыская дезодорантом под мышками. Он испытал неожиданное удовольствие от злых мыслей о Кейтлин, пришедших ему в голову, – она была чрезмерно самоуверенной; она была замкнута на своих интересах; в глубине души она была труслива. Но затем Ник посмотрел, как Кейтлин отводит прядь волос с лица и следит глазами за словами на странице, и решил, что она удивительна и незаурядна. Ее не приучали с ранних лет к чтению, как его; она открыла это занятие самостоятельно и развила в себе любовь к нему.
– Возможно, меня не будет, когда ты вернешься, – сообщила она. – Смотря как поздно это случится.
– Надеюсь, что в этот раз не поздно, – ответил Ник. – Я иду туда только потому, что этот бармен раздобыл для меня какую-то новую информацию. А куда ты собираешься?
– Пойду выпью с коллегами по работе.
– Ты меня не предупреждала.
– А ты меня и не спрашивал, – сказала Кейтлин раздраженно. – Как не спрашиваешь о многих других вещах. Во всяком случае, я надеюсь, что ты вернешься домой не в таком состоянии, как в прошлый раз. Не хочу тебя пилить, но ты сам так настойчиво повторял, что это никогда не повторится.
Ник тяжело вздохнул. Допущенная им слабость сильно угнетала его в последние несколько дней. Кейтлин была права, он сам настаивал на прекращении и верил в успех; он верил, что покончил с этим. И вдруг, внезапно, без всякого предупреждения, он скатился назад, и все эти месяцы воздержания потеряли смысл. Если бы утром того дня, когда состоялась вечеринка в Шордиче, кто-нибудь сказал ему, что вечером произойдет такой страшный рецидив, он рассмеялся бы такому человеку в лицо. Он убедил себя в том, что это порочно, опасно, вульгарно, скучно и слишком дорого – жаль как денег, так и времени. И тем не менее, когда Уилл передал Нику свернутую в трубочку банкноту, все эти соображения показались ему несущественными. «Я это заслужил».
Кейтлин заметила его несчастный взгляд и пожалела.
– Нет смысла так казнить себя за это. Что сделано, то сделано. Лишь бы ты извлек из этого урок.
– Не все люди учатся на своих ошибках. Оказывается, как бы я ни был уверен, что все осталось в прошлом, может возникнуть ситуация, когда я снова оступлюсь.
– В следующий раз будешь осторожнее, – сказала Кейтлин, погладив его по голове.
Когда Ник приехал в клуб ранним вечером, НВ нигде не было видно. Он подумал, не зайти ли ему к Ричарду Ирвину, потому что в воскресных газетах уже появилась написанная приятелем Уилла лестная статейка, упоминавшая «Саблайм». Ник надеялся услышать от Ирвина похвалу за хорошую рекламу. Пройдя в расположенный внизу бар, он увидел серебристо-седые волосы и дорогой костюм сидевшего там с бутылкой пива Терри Джеймса. Босса сопровождал уже знакомый громила Роджер.
– А, – сказал Джеймс, увидев Ника, – вот и наш журналист. Садись выпей. Ты один?
– Да, может быть, кое-кто подойдет позднее. Ну, видели в газете эту заметку с цитатой и прочим?
Терри Джеймс глянул на него так, что смутил Ника, а потом резко рассмеялся.
– Да, видел. Послушай, Роджер, тебе этот парень никого не напоминает?
Ник почувствовал тревогу. В голосе Джеймса слышалась какая-то издевка, которой не было при первой встрече. Неужели он что-то узнал о Джоан Салливан? Может быть, она сама что-нибудь сказала, чтобы поддразнить дружка? Вряд ли она сделала такую глупость.
– Пожалуй, напоминает. Только кого? По-моему, нос очень знакомый.
– Ты прав, все дело в носе. В тебе есть еврейская кровь? Вряд ли – светлые волосы и прочее. Хотя встречаются светловолосые евреи. Точно сказать можно только по члену Немцы так делали, когда не были уверены… – Джеймс глотнул пива с задумчивым выражением лица, как бы восхищаясь этим образцом тевтонской хитрости.
– Я не еврей, – сообщил Ник холодно, стараясь скрыть отвращение.
– Нет, конечно. Но на кого же ты похож… – Терри Джеймс шлепнул себя по лбу с театральным жестом. – Пиноккио! Вот на кого! Правда, Роджер, он похож на этого долбаного Пиноккио?
Роджер рассмеялся.
– Точно, Пиноккио. Правда, Пиноккио был не блондин…
– Нет, не блондин, но чертовы носы одинаковы… – Джеймс наклонился вперед и покрутил нос Ника. – У тебя, приятель, такой же долбаный нос, как у Пиноккио.
Ник пришел в крайнее беспокойство. Он снова оглянулся в поисках НВ, но того нигде не было видно.
– О чем вы говорите? – спросил Ник, встряхнув головой. – Я вас не понимаю.
Пиноккио, у которого отрастал нос, когда он врал, – это они имели в виду? Они намекали, что он врет? «Просто вы суете свой нос в чужие дела, и может случиться так, что вам его откусят». Кинч! Это Кинч их предупредил. Он слишком прижал Кинча, и тот шепнул словечко. Страх прошел у Ника по жилам; ему захотелось в туалет.
Терри Джеймс вынул пакетик из кармана.
– Решено, парень, теперь мы тебя так и будем звать – Пиноккио. Потому что ты – как охотничий рожок: я увидел, как вытянулся твой нос, когда ты засек меня.
Ник почувствовал, как ушло напряжение и на смену ему нахлынуло блаженное облегчение. Худшее, что они подумали про него, это что он был кокаинистом и, возможно, любителем дармовщинки.
– Вот, – сказал Джеймс, зачерпнув наркотик кредитной картой и поднеся ее к носу Ника. – Давай, работай носом… Пиноккио.
Роджер льстиво засмеялся, как будто его босс заслуживал быть увенчанным наградами за такой образец блистательного остроумия.
«Па-па-па-па», – Джеймс изобразил охотничий рожок, и Ник тоже услужливо рассмеялся. Он понял, что сила Джеймса частично состояла в том, что он вызывал в окружающих желание угодить ему. Как многие психологические террористы, Джеймс предлагал на выбор два варианта: я могу быть очаровательным и забавным или я могу быть монстром. Вы предпочитаете первое и поэтому всегда должны стараться мне угодить. Но я усложню вам жизнь, потому что буду пугать вас неожиданными переходами от одного состояния к другому без каких-либо причин и объяснений. Ник встречался с людьми, которые в той или иной степени использовали такую тактику в партнерских отношениях как вариант демонстрации силы, полезную стратегию в борьбе за доминирование.
– Ну, давай, – повторил Джеймс, все еще ухмыляясь и глядя на карточку.
– Вообще-то я… – Внезапно изменившееся выражение лица Джеймса подсказывало, что отказываться не следует, – …ну ладно.
– А колоться не пробовал? – спросил Джеймс, пока Ник вытирал нос.
– Что?
Роджер усмехнулся и изобразил иглу, вставляемую в вену. Ник покачал головой.
– Попробуй, – предложил Джеймс. – Думаю, что тебе это покажется очень… приятным.
– Ничего, в другой раз попробует, – сказал Роджер, и они оба снова засмеялись, как будто это была какая-то известная им шутка.
– А Тревор сегодня здесь? – спросил Ник, стараясь увести разговор от темы, которая всегда казалась ему скучной и приводила в смущение. Он почувствовал, как в их голосах снова зазвучала издевка.
– Тревор?
– Ну да… старший бармен.
– У него сегодня выходной, – сообщил Роджер. – Так это с ним ты собирался встретиться?
– Я думал… Да, я думал, что увижу его.
– Он, наверно, пошел проведать свою мамашу, – засмеялся Джеймс. – А зачем тебе Тревор? Тебе с нами скучно?
– Нет, это хорошо, что я снова вас увидел. Я не был уверен, что застану вас.
– Куда же я могу деться?
«Туда, где ты издеваешься над сексуальными рабынями, мерзавец». Бесенок Ника, как кошка, вскочил ему на колени.
– Ну, мало ли где вы бываете.
Джеймс медленно кивнул. Он покачал золотой цепочкой на запястье.
– Значит, ты журналист? Знаем мы вас, всюду болтаетесь и суете нос в чужие дела.
– Ну, вообще-то это не совсем так…
– Они меня никогда особенно не беспокоили. В смысле, журналисты. Но если бы они стали совать свой нос в мои дела, тогда совсем другое дело. Как ты сказал, в какой газете ты работаешь?
– Я не называл никакой газеты. Я независимый журналист.
– Ах независимый. – Джеймс закатил глаза. – Понятно. – Роджер снова засмеялся.
– Да хватит, – попытался слабо возразить Ник. Джеймс замер и несколько раз моргнул, наклонив голову и устремив на Ника свирепый взгляд.
– Что ты сказал?
– Ничего особенного. Я сказал…
Джеймс встал со стула.
– Ты что… – Он ткнул в Ника пальцем. – Ты сейчас сказал мне… – он показал теперь на себя, – …что хватит?
Ник побледнел и ничего не отвечал. В горле у него пересохло. Вдруг Терри Джеймс разразился хохотом.
– Посмотри на него, Роджер, он весь побелел, – Джеймс пару раз шлепнул Ника по щекам. – Так у тебя кровь прильет снова к лицу. Я тебя просто подразнил.
Ник слабо улыбнулся, а Роджер захохотал так, будто это был розыгрыш такого отменного качества, что его надлежало поместить в бутылку, заткнуть пробкой и сделать наклейку.
– Однако нам действительно нужно двигаться. Ну пока… Пиноккио.
Ник изобразил улыбку, когда эти двое встали и Джеймс поправил на себе пиджак. Когда они уходили, Джеймс обернулся к нему со стеклянным взглядом.
– У Пиноккио была еще одна черта, которая у вас с ним, похоже, общая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Ну, теперь она у тебя есть, – подытожил Джордж.
Пиноккио
Уилл отказался пойти с Ником в клуб «Саблайм» в конце недели.
– Нет, старик, я устал от этой дрянной музыки и разодетой публики. Кроме того, ты в последний раз меня там бросил. Я уже два раза был там с тобой. Ты уже большой мальчик, справишься сам.
Ник понял, что переубеждать друга бесполезно. Он не мог придумать, с кем бы ему еще пойти – о Кейтлин и думать было нечего. Что касается Карла, то можно было с таким же успехом попытаться уговорить того полететь на самодельной ракете на Марс. «Какая у меня может быть необходимость пойти туда?» – спросил бы Карл с искренним любопытством. Карл обычно не ходил в такие места, почтовый код которых не свидетельствовал о том, что они находятся в центре города. Желательно также, чтобы в коде была литера W, указывающая на западную часть города. Ник подумал, не настоять ли ему на том, чтобы Марк сопровождал босса, как в деловой командировке. Вероятно, Марку там понравилось бы, особенно женщины, но потом Ник испугался, что Марк нарвется на резкость из-за чепухи, которую будет нести, и что ему самому придется весь вечер слушать про футбол. На работе ему пришлось резко оборвать беспрерывную болтовню Марка о том, с кем «Челси» подпишет или не подпишет контракт в ближайшие месяцы. Когда тот стал описывать все достоинства и недостатки чуть ли не всех возможных игроков со всех концов света, терпение Ника лопнуло, и он заявил, что если слово «Челси» будет произнесено еще хоть раз, то он постарается, чтобы Марк никогда больше не работал на телевидении. Марк дулся на него до самого конца рабочего дня.
В итоге Ник решил, что на этот раз он пойдет в клуб один. Близился вечер. Жара стала липкой и влажной, на улице во всех домах были открыты окна, медленно передвигались люди, одетые в шорты. Он надевал на себя то, что, по его мнению, приличествовало походу в «Саблайм», а Кейтлин сидела на диване и поглощала биографию Йитса, после того как расправилась с Юрием Гагариным и собаками-космонавтами.
– Удивительно, что такой самодовольный мелкий прыщ мог написать такие великие стихи, – задумчиво сказала она.
Ник не ответил. Сейчас он хотел узнать, что там нашел для него НВ, а не думать о защитной стене, которую Кейтлин возвела из книг. Ей было известно об американских миллионерах, советских космонавтах, ирландских поэтах. Она читала книги, знакомые другим лишь по названиям, и с презрением относилась к неначитанным людям, особенно если те оправдывали себя тем, что у них нет времени для чтения. Но какие реальные связи с внешним миром были у Кейтлин помимо ее работы? Она могла приводить обширные цитаты из Маркса, но непосредственного участия в политике принимала меньше, чем Белла-лейбористка. Обо всем этом подумал Ник, прыская дезодорантом под мышками. Он испытал неожиданное удовольствие от злых мыслей о Кейтлин, пришедших ему в голову, – она была чрезмерно самоуверенной; она была замкнута на своих интересах; в глубине души она была труслива. Но затем Ник посмотрел, как Кейтлин отводит прядь волос с лица и следит глазами за словами на странице, и решил, что она удивительна и незаурядна. Ее не приучали с ранних лет к чтению, как его; она открыла это занятие самостоятельно и развила в себе любовь к нему.
– Возможно, меня не будет, когда ты вернешься, – сообщила она. – Смотря как поздно это случится.
– Надеюсь, что в этот раз не поздно, – ответил Ник. – Я иду туда только потому, что этот бармен раздобыл для меня какую-то новую информацию. А куда ты собираешься?
– Пойду выпью с коллегами по работе.
– Ты меня не предупреждала.
– А ты меня и не спрашивал, – сказала Кейтлин раздраженно. – Как не спрашиваешь о многих других вещах. Во всяком случае, я надеюсь, что ты вернешься домой не в таком состоянии, как в прошлый раз. Не хочу тебя пилить, но ты сам так настойчиво повторял, что это никогда не повторится.
Ник тяжело вздохнул. Допущенная им слабость сильно угнетала его в последние несколько дней. Кейтлин была права, он сам настаивал на прекращении и верил в успех; он верил, что покончил с этим. И вдруг, внезапно, без всякого предупреждения, он скатился назад, и все эти месяцы воздержания потеряли смысл. Если бы утром того дня, когда состоялась вечеринка в Шордиче, кто-нибудь сказал ему, что вечером произойдет такой страшный рецидив, он рассмеялся бы такому человеку в лицо. Он убедил себя в том, что это порочно, опасно, вульгарно, скучно и слишком дорого – жаль как денег, так и времени. И тем не менее, когда Уилл передал Нику свернутую в трубочку банкноту, все эти соображения показались ему несущественными. «Я это заслужил».
Кейтлин заметила его несчастный взгляд и пожалела.
– Нет смысла так казнить себя за это. Что сделано, то сделано. Лишь бы ты извлек из этого урок.
– Не все люди учатся на своих ошибках. Оказывается, как бы я ни был уверен, что все осталось в прошлом, может возникнуть ситуация, когда я снова оступлюсь.
– В следующий раз будешь осторожнее, – сказала Кейтлин, погладив его по голове.
Когда Ник приехал в клуб ранним вечером, НВ нигде не было видно. Он подумал, не зайти ли ему к Ричарду Ирвину, потому что в воскресных газетах уже появилась написанная приятелем Уилла лестная статейка, упоминавшая «Саблайм». Ник надеялся услышать от Ирвина похвалу за хорошую рекламу. Пройдя в расположенный внизу бар, он увидел серебристо-седые волосы и дорогой костюм сидевшего там с бутылкой пива Терри Джеймса. Босса сопровождал уже знакомый громила Роджер.
– А, – сказал Джеймс, увидев Ника, – вот и наш журналист. Садись выпей. Ты один?
– Да, может быть, кое-кто подойдет позднее. Ну, видели в газете эту заметку с цитатой и прочим?
Терри Джеймс глянул на него так, что смутил Ника, а потом резко рассмеялся.
– Да, видел. Послушай, Роджер, тебе этот парень никого не напоминает?
Ник почувствовал тревогу. В голосе Джеймса слышалась какая-то издевка, которой не было при первой встрече. Неужели он что-то узнал о Джоан Салливан? Может быть, она сама что-нибудь сказала, чтобы поддразнить дружка? Вряд ли она сделала такую глупость.
– Пожалуй, напоминает. Только кого? По-моему, нос очень знакомый.
– Ты прав, все дело в носе. В тебе есть еврейская кровь? Вряд ли – светлые волосы и прочее. Хотя встречаются светловолосые евреи. Точно сказать можно только по члену Немцы так делали, когда не были уверены… – Джеймс глотнул пива с задумчивым выражением лица, как бы восхищаясь этим образцом тевтонской хитрости.
– Я не еврей, – сообщил Ник холодно, стараясь скрыть отвращение.
– Нет, конечно. Но на кого же ты похож… – Терри Джеймс шлепнул себя по лбу с театральным жестом. – Пиноккио! Вот на кого! Правда, Роджер, он похож на этого долбаного Пиноккио?
Роджер рассмеялся.
– Точно, Пиноккио. Правда, Пиноккио был не блондин…
– Нет, не блондин, но чертовы носы одинаковы… – Джеймс наклонился вперед и покрутил нос Ника. – У тебя, приятель, такой же долбаный нос, как у Пиноккио.
Ник пришел в крайнее беспокойство. Он снова оглянулся в поисках НВ, но того нигде не было видно.
– О чем вы говорите? – спросил Ник, встряхнув головой. – Я вас не понимаю.
Пиноккио, у которого отрастал нос, когда он врал, – это они имели в виду? Они намекали, что он врет? «Просто вы суете свой нос в чужие дела, и может случиться так, что вам его откусят». Кинч! Это Кинч их предупредил. Он слишком прижал Кинча, и тот шепнул словечко. Страх прошел у Ника по жилам; ему захотелось в туалет.
Терри Джеймс вынул пакетик из кармана.
– Решено, парень, теперь мы тебя так и будем звать – Пиноккио. Потому что ты – как охотничий рожок: я увидел, как вытянулся твой нос, когда ты засек меня.
Ник почувствовал, как ушло напряжение и на смену ему нахлынуло блаженное облегчение. Худшее, что они подумали про него, это что он был кокаинистом и, возможно, любителем дармовщинки.
– Вот, – сказал Джеймс, зачерпнув наркотик кредитной картой и поднеся ее к носу Ника. – Давай, работай носом… Пиноккио.
Роджер льстиво засмеялся, как будто его босс заслуживал быть увенчанным наградами за такой образец блистательного остроумия.
«Па-па-па-па», – Джеймс изобразил охотничий рожок, и Ник тоже услужливо рассмеялся. Он понял, что сила Джеймса частично состояла в том, что он вызывал в окружающих желание угодить ему. Как многие психологические террористы, Джеймс предлагал на выбор два варианта: я могу быть очаровательным и забавным или я могу быть монстром. Вы предпочитаете первое и поэтому всегда должны стараться мне угодить. Но я усложню вам жизнь, потому что буду пугать вас неожиданными переходами от одного состояния к другому без каких-либо причин и объяснений. Ник встречался с людьми, которые в той или иной степени использовали такую тактику в партнерских отношениях как вариант демонстрации силы, полезную стратегию в борьбе за доминирование.
– Ну, давай, – повторил Джеймс, все еще ухмыляясь и глядя на карточку.
– Вообще-то я… – Внезапно изменившееся выражение лица Джеймса подсказывало, что отказываться не следует, – …ну ладно.
– А колоться не пробовал? – спросил Джеймс, пока Ник вытирал нос.
– Что?
Роджер усмехнулся и изобразил иглу, вставляемую в вену. Ник покачал головой.
– Попробуй, – предложил Джеймс. – Думаю, что тебе это покажется очень… приятным.
– Ничего, в другой раз попробует, – сказал Роджер, и они оба снова засмеялись, как будто это была какая-то известная им шутка.
– А Тревор сегодня здесь? – спросил Ник, стараясь увести разговор от темы, которая всегда казалась ему скучной и приводила в смущение. Он почувствовал, как в их голосах снова зазвучала издевка.
– Тревор?
– Ну да… старший бармен.
– У него сегодня выходной, – сообщил Роджер. – Так это с ним ты собирался встретиться?
– Я думал… Да, я думал, что увижу его.
– Он, наверно, пошел проведать свою мамашу, – засмеялся Джеймс. – А зачем тебе Тревор? Тебе с нами скучно?
– Нет, это хорошо, что я снова вас увидел. Я не был уверен, что застану вас.
– Куда же я могу деться?
«Туда, где ты издеваешься над сексуальными рабынями, мерзавец». Бесенок Ника, как кошка, вскочил ему на колени.
– Ну, мало ли где вы бываете.
Джеймс медленно кивнул. Он покачал золотой цепочкой на запястье.
– Значит, ты журналист? Знаем мы вас, всюду болтаетесь и суете нос в чужие дела.
– Ну, вообще-то это не совсем так…
– Они меня никогда особенно не беспокоили. В смысле, журналисты. Но если бы они стали совать свой нос в мои дела, тогда совсем другое дело. Как ты сказал, в какой газете ты работаешь?
– Я не называл никакой газеты. Я независимый журналист.
– Ах независимый. – Джеймс закатил глаза. – Понятно. – Роджер снова засмеялся.
– Да хватит, – попытался слабо возразить Ник. Джеймс замер и несколько раз моргнул, наклонив голову и устремив на Ника свирепый взгляд.
– Что ты сказал?
– Ничего особенного. Я сказал…
Джеймс встал со стула.
– Ты что… – Он ткнул в Ника пальцем. – Ты сейчас сказал мне… – он показал теперь на себя, – …что хватит?
Ник побледнел и ничего не отвечал. В горле у него пересохло. Вдруг Терри Джеймс разразился хохотом.
– Посмотри на него, Роджер, он весь побелел, – Джеймс пару раз шлепнул Ника по щекам. – Так у тебя кровь прильет снова к лицу. Я тебя просто подразнил.
Ник слабо улыбнулся, а Роджер захохотал так, будто это был розыгрыш такого отменного качества, что его надлежало поместить в бутылку, заткнуть пробкой и сделать наклейку.
– Однако нам действительно нужно двигаться. Ну пока… Пиноккио.
Ник изобразил улыбку, когда эти двое встали и Джеймс поправил на себе пиджак. Когда они уходили, Джеймс обернулся к нему со стеклянным взглядом.
– У Пиноккио была еще одна черта, которая у вас с ним, похоже, общая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41