Затем снова захлопывал и ухмылялся.
– Нет проблем. Никаких. Правда есть одно «но». Я видел несколько этих программ со скрытыми камерами и прочим. Я не хочу врать и заявлять, что никто в нашем клубе не принимает наркотики…
– Не беспокойтесь, – заявил Ник. – Эти дела меня совсем не интересуют. Я понимаю, что вы не можете помешать людям прийти сюда с наркотиками, если они того захотят. Кроме того, не терплю лицемерия. Ведь многие из журналистов, которые делают такие передачи, сами сосут носом кокаин на своих сборищах.
Ричард просиял. У него было трогательное личико, как у веселого маленького терьера. Ник подумал, что если достать из кармана мячик и бросить его через стойку, то Ричард Ирвин соскочит с дивана и бросится за ним.
– Совершенно верно. Но мне приходится за всем этим следить. Мы стараемся, как можем. Охранники зорко смотрят за всем. И. скажу прямо, мы справляемся. Здесь раньше была эта проблема, вы, наверно, знаете. Но мы больше не позволим никому безнаказанно бросать нам такие обвинения.
– Я уже сказал, – Ник улыбнулся, – это не моя тема. И вообще она заезжена до смерти. Меня интересует современная культурная ситуация в Лондоне. Просто хочу посмотреть, что происходит в целом, понимаете? Возможно, это будет лишь один маленький сюжет, который войдет в какую-то программу.
Ник сам удивился своему умению сказать ерунду, которая будет при этом звучать убедительно. Наверно, он все-таки подцепил этот вирус правящей партии. Ричард Ирвин глубокомысленно кивнул.
– Хорошо, если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать. А сейчас извините меня. – Он сделал жест бармену, который кивнул и улыбнулся Нику и Уиллу. – Выпейте еще и осмотритесь. У вас пока есть немного времени до того, как сюда хлынет толпа. Потом поговорим. – Его мобильный телефон вывел свою электрическую мелодию, и, раскрыв его, Ирвин ушел.
– Он был довольно любезен. – Ник отхлебнул из стакана.
– Он бизнесмен, – пожал плечами Уилл. – Тверд как кремень. Но не глуп и понимает важность хороших манер. Некоторые идиоты усваивают это с большим трудом.
– А здесь очень прилично. Даже охранники не слишком грубые. Трудно поверить, что здесь кого-то убили.
– Не забывай, что это было довольно давно. И если покопаться, всегда найдешь то, что незаметно снаружи. Не разбив яиц, не сделать яичницу. – Уилл погрозил Нику пальцем с шутливой серьезностью.
– Когда строят пирамиды, гибнут рабы, – ответил Ник, вспомнив свой разговор с Кейтлин.
– Поэтому возникает два главных вопроса: а) важно ли это? – и b) можно ли об этом сделать передачу?
– Да, но кто будет решать, важно это или нет?
– Мы сами, конечно. И в какой-то степени публика. Ник, можно сделать сколько угодно передач об ошибках правосудия, но, если всем все по фигу, ничего не изменится. Все будет продолжаться.
Ника это тревожило. Вдруг зрители решат, что это не настолько важно, чтобы беспокоиться? Что толку сообщить, что в тюрьме оказался тот, кого там быть не должно? Все знают, что в тюрьме сидят десятки людей, которые этого не заслужили, но вряд по этой причине граждане откажутся платить налоги или станут устраивать демонстрации перед парламентом. В США казни организованы, как конвейер, и абсолютно ясно, что существуют невинные люди, в основном бедные и в подавляющей массе темнокожие, в вены которых нужно впрыснуть яд – под злобными взглядами техасских тюремщиков с бычьими шеями, на фоне удовлетворенных криков радости жадной до крови толпы недоумков, грозящих совершить возмездие у ворот тюрьмы. «Тебя поджарят, как креветку на гриле». Все лишь пожмут плечами и скажут: «Тоже мне проблема».
– Пойдем вниз? – предложил Уилл, заметив, что его друг погрузился в свои мысли.
Позади бара была еще одна лестница. Они взяли свои стаканы и стали спускаться. Ник обратил внимание на дверь аварийного выхода на площадке. Он, должно быть, вел куда-то на задворки клуба. Не тут ли Крис топтал/не топтал ногами чью-то грудь и голову?
Внизу было пусто, только в баре готовились к вечеру. Признаков НВ здесь тоже не наблюдалось. Пол был покрыт ковром, а все четыре лестницы вели вниз, на большую танцевальную площадку. По краям ковра сверкали золотистые огни, а танцевальную площадку окружала темная деревянная балюстрада, напоминавшая главную лестницу какого-нибудь загородного особняка.
Вернувшись наверх, они обнаружили первых посетителей. Ник почувствовал раздражение. Перед ним была толпа чужаков: он не знал ее кодекса, иерархии, вожаков. Ему показалось, что он стар и плохо одет, и он не мог вспомнить, пользовался ли дезодорантом перед выходом из дома. Тут демонстрировали «Prada» и «Versace», после проходивших мимо женщин оставался назойливый запах парфюмерии, стройные мальчики с детскими лицами пили пиво и косили глазами им вслед. Рассказывали анекдоты, хриплым смехом отвечали на произносившиеся шепотом комментарии, и казалось, что идет непрерывный процесс оценивания. Атмосфера была не слишком агрессивной, но Ник не мог расслабиться.
Прислонившись к стойке, он пил из бутылки пиво, Уилл пошел в туалет, и в это время внимание Ника привлекла девушка в коротком красном платье и сапогах до колен. Ник почувствовал сухость в горле, глядя, как она шла в его сторону, и все же не мог объяснить, в чем заключалась ее особенность. Она не была ни низкой, ни высокой, черты лица тонкие, но не поражающие красотой. Видимо, все дело было в обаянии. Ник однажды видел передачу, в которой компьютер нарисовал женское лицо, якобы воплощавшее идеальную красоту. Тогда оно показалось ему очень банальным – идеал поклонника симметрии. А эта девушка, с совершенно обычными чертами лица, прямыми, здоровыми крашеными волосами, идеально пропорциональной фигурой, в дорогом развевающемся платье, почти заставила его отвернуться, потому что смотреть на нее было нестерпимо.
– У вас сейчас глаза на лоб вылезут, мистер Журналист.
Вздрогнув, Ник обернулся и увидел, что рядом стоит НВ, подражая позе, в которой он сам оперся на стойку.
– Это мисс Джоан Салливан. Кажется, я уже называл тебе это имя.
– Ах, вот как! – Ник взглянул на нее с новым интересом. Девушка повернула голову, и их взгляды встретились. Она вдруг улыбнулась, и Ник не сразу понял, что улыбка адресовалась НВ. Он почувствовал себя неловко, но девушка не замечала его, подняв руку и поприветствовав НВ, который по-дружески поздоровался в ответ.
– Я получил у твоего босса разрешение присутствовать, – сказал Ник. – Можно считать, что теперь я нахожусь здесь официально.
– Раз так, – ответил НВ, – я познакомлю тебя с «золотым руном». Все будет в порядке, если ты запомнишь, что она наиболее опасна, когда мила и любезна. – Негр поманил рукой Джоан Салливан, и та подошла к ним с улыбкой, от которой на ее идеально покрытой косметикой коже появились ямочки.
– Это Ник, – сообщил НВ, – он делает телепередачу о клубе.
– Это не обязательно будет телепередача. Пока просто некоторое расследование.
Говоря это, Ник страшно смутился, его голос чуть не задрожал. Он был зол на себя за эту застенчивость и за то, что употребил слово «расследование» в присутствии НВ, на лице которого мелькнула легкая саркастическая улыбка. НВ все подмечал, а Ник вел себя, как школьник, у которого затряслись коленки при виде этой искусственной красоты.
– Журналист? Наверно, это интересная профессия?
В высоком голосе Джоан звучала некоторая гнусавость, а Ник снова испугался, что может покраснеть. Он кивнул.
– Да.
– А где сегодня мистер Джеймс? – спросил НВ.
– У него дела. Он подойдет попозже, проверить, хорошо ли я себя веду.
– И выпить все шампанское в моем баре.
Джоан засмеялась.
– Что бы нам такое сделать, Тревор? Может быть, сбежать вдвоем? Как ты думаешь, сможем мы это провернуть?
– Не со мной, солнышко. Я для тебя слишком порядочный.
– А я люблю порядочных мальчиков. Вот Ник, например, я уверена, что он порядочный. У тебя есть девушка, Ник?
– Да.
– Я так и думала. У всех порядочных мальчиков есть порядочные подружки. А мне остаются одни…
– Негодяи, – сказал НВ с ухмылкой, и она нацелила на него шутливый удар.
– Полегче, а то я передам шефу твои слова.
– На меня ты стучать не станешь.
– Не стану. Если ты меня не вынудишь.
Вернулся Уилл, и Джоан неторопливо двинулась дальше, послав НВ на прощанье воздушный поцелуй. НВ вздохнул и пошел вниз, оставив Ника и Уилла вдвоем.
– Кто это? Я бы ее трахнул, – заметил Уилл, глядя ей в спину.
– Не в моем вкусе. Она подружка того типа, который здесь командует охраной. По слухам, у него сердитый характер, но сегодня его здесь нет.
– А, значит, это бандитская подружка. – Глаза Уилла сузились. – Здесь без такой не обойтись. Знаешь, какое впечатление она производит? Что была испорчена всю свою жизнь. Была обожаемой дочкой у своего папочки, ей никогда не приходилось ездить общественным транспортом, у нее всегда были новые платья и все, что пожелает, и ей никогда не приходилось, как другим, подрабатывать по субботам. Теперь она выросла, и вместо папочки нужен кто-то другой, кто будет молиться на нее, покупать вещи и говорить, что краше ее никого нет.
– Довольно подробная оценка, если учесть, что ты даже словом с ней не обмолвился.
– А я встречал такой тип. И я почувствовал исходящие от нее флюиды. Готов поспорить, настоящая сука.
– Может быть. – Ник все еще боролся со своей гормональной реакцией на Джоан Салливан. Совершенно нелепо, что он испытал такое сильное чувство. Это ведь даже не простое желание трахнуть ее. В ней было что-то очень изящное, привлекательное и упорядоченное, очень пропорциональное, излишек утонченности. И Ник смотрел на нее, почти не в силах оторвать глаз. Он надеялся, что это было не слишком заметно, но боялся, что не сумел этого скрыть, и подозревал, что Джоан к такому привычна.
Ник и Уилл спустились вниз и немного потанцевали под пение примадонн, разорявших Ричарда Ирвина. Танцевальная площадка совершенно изменилась: лучи света пронизывали темноту, свет внезапно фиксировал тела, нескромные позы высвечивались, как самолеты, схваченные прожекторами. После выпивки раздражение утихло. Ник вдруг почувствовал знакомый порыв, но быстро подавил его. Он испытывал ощущение конца рабочей недели – опущенные жалюзи в банках, охранники и уборщики, обходящие помещения, и все вдруг сменилось этим неистовством движения под льющуюся из акустических систем музыку.
Ник был огорчен, что не смог увидеть Терри Джеймса, но в целом вечер оказался неплохой. Он получил у Ричарда Ирвина разрешение находиться в клубе, встретил Джоан Салливан, знавшую Криса, возобновил контакт с НВ. Он даже развлекся и впервые за долгое время с удовольствием потанцевал. И если за всем этим и не скрывалось никакой тайны, то он все равно исполнил свое обязательство перед Джорджем Ламиди.
Перед уходом Ник зашел в туалет. Пара кабинок была занята шепчущимися парочками, и Ник усмехнулся, вспомнив горячий протест Ричарда Ирвина насчет наркотиков. В туалете висел плакат, извещавший, что всякий замеченный в употреблении наркотиков будет выгнан из клуба и передан полиции. На выходе из туалетов двое рабочих клуба убирали осколки разбитого стакана. Ник с удивлением узнал в одном из них уругвайца из своего офиса. Тот тоже его узнал.
– Я вас помню, – пробормотал Ник, – вы…
Уборщик кивнул.
– Что вы здесь делаете? – спросил Ник и тут же почувствовал всю глупость своего вопроса, но уругваец слегка улыбнулся и указал на свою метелку.
– Надо же. Какое необычное совпадение.
Ник сразу забеспокоился, не раскроет ли этот человек, кто он на самом деле. Но раскрывать было нечего: он ведь и так представился журналистом. У этого уборщика не могло быть ни малейшего понятия, почему он здесь. Напарник помоложе сказал что-то уборщику по-испански, и тот кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Нет проблем. Никаких. Правда есть одно «но». Я видел несколько этих программ со скрытыми камерами и прочим. Я не хочу врать и заявлять, что никто в нашем клубе не принимает наркотики…
– Не беспокойтесь, – заявил Ник. – Эти дела меня совсем не интересуют. Я понимаю, что вы не можете помешать людям прийти сюда с наркотиками, если они того захотят. Кроме того, не терплю лицемерия. Ведь многие из журналистов, которые делают такие передачи, сами сосут носом кокаин на своих сборищах.
Ричард просиял. У него было трогательное личико, как у веселого маленького терьера. Ник подумал, что если достать из кармана мячик и бросить его через стойку, то Ричард Ирвин соскочит с дивана и бросится за ним.
– Совершенно верно. Но мне приходится за всем этим следить. Мы стараемся, как можем. Охранники зорко смотрят за всем. И. скажу прямо, мы справляемся. Здесь раньше была эта проблема, вы, наверно, знаете. Но мы больше не позволим никому безнаказанно бросать нам такие обвинения.
– Я уже сказал, – Ник улыбнулся, – это не моя тема. И вообще она заезжена до смерти. Меня интересует современная культурная ситуация в Лондоне. Просто хочу посмотреть, что происходит в целом, понимаете? Возможно, это будет лишь один маленький сюжет, который войдет в какую-то программу.
Ник сам удивился своему умению сказать ерунду, которая будет при этом звучать убедительно. Наверно, он все-таки подцепил этот вирус правящей партии. Ричард Ирвин глубокомысленно кивнул.
– Хорошо, если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать. А сейчас извините меня. – Он сделал жест бармену, который кивнул и улыбнулся Нику и Уиллу. – Выпейте еще и осмотритесь. У вас пока есть немного времени до того, как сюда хлынет толпа. Потом поговорим. – Его мобильный телефон вывел свою электрическую мелодию, и, раскрыв его, Ирвин ушел.
– Он был довольно любезен. – Ник отхлебнул из стакана.
– Он бизнесмен, – пожал плечами Уилл. – Тверд как кремень. Но не глуп и понимает важность хороших манер. Некоторые идиоты усваивают это с большим трудом.
– А здесь очень прилично. Даже охранники не слишком грубые. Трудно поверить, что здесь кого-то убили.
– Не забывай, что это было довольно давно. И если покопаться, всегда найдешь то, что незаметно снаружи. Не разбив яиц, не сделать яичницу. – Уилл погрозил Нику пальцем с шутливой серьезностью.
– Когда строят пирамиды, гибнут рабы, – ответил Ник, вспомнив свой разговор с Кейтлин.
– Поэтому возникает два главных вопроса: а) важно ли это? – и b) можно ли об этом сделать передачу?
– Да, но кто будет решать, важно это или нет?
– Мы сами, конечно. И в какой-то степени публика. Ник, можно сделать сколько угодно передач об ошибках правосудия, но, если всем все по фигу, ничего не изменится. Все будет продолжаться.
Ника это тревожило. Вдруг зрители решат, что это не настолько важно, чтобы беспокоиться? Что толку сообщить, что в тюрьме оказался тот, кого там быть не должно? Все знают, что в тюрьме сидят десятки людей, которые этого не заслужили, но вряд по этой причине граждане откажутся платить налоги или станут устраивать демонстрации перед парламентом. В США казни организованы, как конвейер, и абсолютно ясно, что существуют невинные люди, в основном бедные и в подавляющей массе темнокожие, в вены которых нужно впрыснуть яд – под злобными взглядами техасских тюремщиков с бычьими шеями, на фоне удовлетворенных криков радости жадной до крови толпы недоумков, грозящих совершить возмездие у ворот тюрьмы. «Тебя поджарят, как креветку на гриле». Все лишь пожмут плечами и скажут: «Тоже мне проблема».
– Пойдем вниз? – предложил Уилл, заметив, что его друг погрузился в свои мысли.
Позади бара была еще одна лестница. Они взяли свои стаканы и стали спускаться. Ник обратил внимание на дверь аварийного выхода на площадке. Он, должно быть, вел куда-то на задворки клуба. Не тут ли Крис топтал/не топтал ногами чью-то грудь и голову?
Внизу было пусто, только в баре готовились к вечеру. Признаков НВ здесь тоже не наблюдалось. Пол был покрыт ковром, а все четыре лестницы вели вниз, на большую танцевальную площадку. По краям ковра сверкали золотистые огни, а танцевальную площадку окружала темная деревянная балюстрада, напоминавшая главную лестницу какого-нибудь загородного особняка.
Вернувшись наверх, они обнаружили первых посетителей. Ник почувствовал раздражение. Перед ним была толпа чужаков: он не знал ее кодекса, иерархии, вожаков. Ему показалось, что он стар и плохо одет, и он не мог вспомнить, пользовался ли дезодорантом перед выходом из дома. Тут демонстрировали «Prada» и «Versace», после проходивших мимо женщин оставался назойливый запах парфюмерии, стройные мальчики с детскими лицами пили пиво и косили глазами им вслед. Рассказывали анекдоты, хриплым смехом отвечали на произносившиеся шепотом комментарии, и казалось, что идет непрерывный процесс оценивания. Атмосфера была не слишком агрессивной, но Ник не мог расслабиться.
Прислонившись к стойке, он пил из бутылки пиво, Уилл пошел в туалет, и в это время внимание Ника привлекла девушка в коротком красном платье и сапогах до колен. Ник почувствовал сухость в горле, глядя, как она шла в его сторону, и все же не мог объяснить, в чем заключалась ее особенность. Она не была ни низкой, ни высокой, черты лица тонкие, но не поражающие красотой. Видимо, все дело было в обаянии. Ник однажды видел передачу, в которой компьютер нарисовал женское лицо, якобы воплощавшее идеальную красоту. Тогда оно показалось ему очень банальным – идеал поклонника симметрии. А эта девушка, с совершенно обычными чертами лица, прямыми, здоровыми крашеными волосами, идеально пропорциональной фигурой, в дорогом развевающемся платье, почти заставила его отвернуться, потому что смотреть на нее было нестерпимо.
– У вас сейчас глаза на лоб вылезут, мистер Журналист.
Вздрогнув, Ник обернулся и увидел, что рядом стоит НВ, подражая позе, в которой он сам оперся на стойку.
– Это мисс Джоан Салливан. Кажется, я уже называл тебе это имя.
– Ах, вот как! – Ник взглянул на нее с новым интересом. Девушка повернула голову, и их взгляды встретились. Она вдруг улыбнулась, и Ник не сразу понял, что улыбка адресовалась НВ. Он почувствовал себя неловко, но девушка не замечала его, подняв руку и поприветствовав НВ, который по-дружески поздоровался в ответ.
– Я получил у твоего босса разрешение присутствовать, – сказал Ник. – Можно считать, что теперь я нахожусь здесь официально.
– Раз так, – ответил НВ, – я познакомлю тебя с «золотым руном». Все будет в порядке, если ты запомнишь, что она наиболее опасна, когда мила и любезна. – Негр поманил рукой Джоан Салливан, и та подошла к ним с улыбкой, от которой на ее идеально покрытой косметикой коже появились ямочки.
– Это Ник, – сообщил НВ, – он делает телепередачу о клубе.
– Это не обязательно будет телепередача. Пока просто некоторое расследование.
Говоря это, Ник страшно смутился, его голос чуть не задрожал. Он был зол на себя за эту застенчивость и за то, что употребил слово «расследование» в присутствии НВ, на лице которого мелькнула легкая саркастическая улыбка. НВ все подмечал, а Ник вел себя, как школьник, у которого затряслись коленки при виде этой искусственной красоты.
– Журналист? Наверно, это интересная профессия?
В высоком голосе Джоан звучала некоторая гнусавость, а Ник снова испугался, что может покраснеть. Он кивнул.
– Да.
– А где сегодня мистер Джеймс? – спросил НВ.
– У него дела. Он подойдет попозже, проверить, хорошо ли я себя веду.
– И выпить все шампанское в моем баре.
Джоан засмеялась.
– Что бы нам такое сделать, Тревор? Может быть, сбежать вдвоем? Как ты думаешь, сможем мы это провернуть?
– Не со мной, солнышко. Я для тебя слишком порядочный.
– А я люблю порядочных мальчиков. Вот Ник, например, я уверена, что он порядочный. У тебя есть девушка, Ник?
– Да.
– Я так и думала. У всех порядочных мальчиков есть порядочные подружки. А мне остаются одни…
– Негодяи, – сказал НВ с ухмылкой, и она нацелила на него шутливый удар.
– Полегче, а то я передам шефу твои слова.
– На меня ты стучать не станешь.
– Не стану. Если ты меня не вынудишь.
Вернулся Уилл, и Джоан неторопливо двинулась дальше, послав НВ на прощанье воздушный поцелуй. НВ вздохнул и пошел вниз, оставив Ника и Уилла вдвоем.
– Кто это? Я бы ее трахнул, – заметил Уилл, глядя ей в спину.
– Не в моем вкусе. Она подружка того типа, который здесь командует охраной. По слухам, у него сердитый характер, но сегодня его здесь нет.
– А, значит, это бандитская подружка. – Глаза Уилла сузились. – Здесь без такой не обойтись. Знаешь, какое впечатление она производит? Что была испорчена всю свою жизнь. Была обожаемой дочкой у своего папочки, ей никогда не приходилось ездить общественным транспортом, у нее всегда были новые платья и все, что пожелает, и ей никогда не приходилось, как другим, подрабатывать по субботам. Теперь она выросла, и вместо папочки нужен кто-то другой, кто будет молиться на нее, покупать вещи и говорить, что краше ее никого нет.
– Довольно подробная оценка, если учесть, что ты даже словом с ней не обмолвился.
– А я встречал такой тип. И я почувствовал исходящие от нее флюиды. Готов поспорить, настоящая сука.
– Может быть. – Ник все еще боролся со своей гормональной реакцией на Джоан Салливан. Совершенно нелепо, что он испытал такое сильное чувство. Это ведь даже не простое желание трахнуть ее. В ней было что-то очень изящное, привлекательное и упорядоченное, очень пропорциональное, излишек утонченности. И Ник смотрел на нее, почти не в силах оторвать глаз. Он надеялся, что это было не слишком заметно, но боялся, что не сумел этого скрыть, и подозревал, что Джоан к такому привычна.
Ник и Уилл спустились вниз и немного потанцевали под пение примадонн, разорявших Ричарда Ирвина. Танцевальная площадка совершенно изменилась: лучи света пронизывали темноту, свет внезапно фиксировал тела, нескромные позы высвечивались, как самолеты, схваченные прожекторами. После выпивки раздражение утихло. Ник вдруг почувствовал знакомый порыв, но быстро подавил его. Он испытывал ощущение конца рабочей недели – опущенные жалюзи в банках, охранники и уборщики, обходящие помещения, и все вдруг сменилось этим неистовством движения под льющуюся из акустических систем музыку.
Ник был огорчен, что не смог увидеть Терри Джеймса, но в целом вечер оказался неплохой. Он получил у Ричарда Ирвина разрешение находиться в клубе, встретил Джоан Салливан, знавшую Криса, возобновил контакт с НВ. Он даже развлекся и впервые за долгое время с удовольствием потанцевал. И если за всем этим и не скрывалось никакой тайны, то он все равно исполнил свое обязательство перед Джорджем Ламиди.
Перед уходом Ник зашел в туалет. Пара кабинок была занята шепчущимися парочками, и Ник усмехнулся, вспомнив горячий протест Ричарда Ирвина насчет наркотиков. В туалете висел плакат, извещавший, что всякий замеченный в употреблении наркотиков будет выгнан из клуба и передан полиции. На выходе из туалетов двое рабочих клуба убирали осколки разбитого стакана. Ник с удивлением узнал в одном из них уругвайца из своего офиса. Тот тоже его узнал.
– Я вас помню, – пробормотал Ник, – вы…
Уборщик кивнул.
– Что вы здесь делаете? – спросил Ник и тут же почувствовал всю глупость своего вопроса, но уругваец слегка улыбнулся и указал на свою метелку.
– Надо же. Какое необычное совпадение.
Ник сразу забеспокоился, не раскроет ли этот человек, кто он на самом деле. Но раскрывать было нечего: он ведь и так представился журналистом. У этого уборщика не могло быть ни малейшего понятия, почему он здесь. Напарник помоложе сказал что-то уборщику по-испански, и тот кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41