Сама мысль о подъеме по этим кручам каких-либо предметов для строительства храма в сердце горного массива, не говоря уж о гигантских каменных блоках, казалась настоящим безумием.
Наконец, сопя и постанывая, поезд выбрался на последний этап подъема: Мачу-Пикчу Пуэнтас-Руинас – перевалочный пункт на пути к знаменитым руинам. Кэтрин посмотрела вниз: священная река инков Урубамбу вила петли далеко под ними, закручиваясь вокруг подножий гор зеленоватой сверкающей змеей.
31
В окна неторопливо вползала станция; на платформе засуетились индейцы, и пассажиры в вагоне похватали свой багаж, готовясь к выходу. Кэтрин обвела взглядом запруженную толпой маленькую платформу – и похолодела. Крепко зажмурившись и сделав глубокий вдох, она вновь глянула в окно: на платформе в белом полотняном костюме стоял Иван Безумов. Кэтрин издала прерывистый вздох и прижалась к спинке сиденья, а поезд в это время со скрипом прополз вдоль платформы мимо русского.
Распахнув глаза, Кэтрин обернулась к Рутерфорду.
– Вы не поверите, но, честное слово, я только что видела того странного русского, Безумова. На платформе, идет в нашу сторону. Что он здесь забыл? Господи, Джеймс, что делать? Куда бежать?
Рутерфорд едва не подскочил.
– Он здесь? Быть того не может. – Не успел он проговорить это, как заметил русского, целенаправленно шагающего по платформе к их вагону в сопровождении двух крепкого вида аборигенов.
В этот момент поезд дернулся и замер в какофонии скрежета стали и шипения пара. С огромной порцией адреналина в крови, Рутерфорд отчаянно искал решение. Выход с платформы был только один – через ворота в ее конце, но Безумов и его оруженосцы блокировали этот путь.
Бросившись по проходу, Джеймс открыл дверь вагона со стороны, противоположной платформе, и в ужасе ахнул. Дверь распахнулась над головокружительным откосом каменистой осыпи, обрывающейся на сотни метров вниз, прямо к реке. Еще шаг, и он бы разбился насмерть. Восстановив равновесие, Джеймс резко развернулся. Кэтрин не двигалась. Слишком поздно: человек в белом стоял напротив входа в их вагон.
Кэтрин и Рутерфорд в ужасе застыли на месте, время для них будто остановилось. Безумов сделал шаг к вагону, открыл дверь и с сильным русским акцентом обратился к ним:
– Доктор Донован и доктор Рутерфорд, добро пожаловать в Мачу-Пикчу.
Рутерфорд потерял дар речи. Беспорядочные мысли проносились в голове.
«Он – что, пристрелит нас? Насколько он замешан в этом деле? Не он ли убил профессора? – От ужаса у него мурашки побежали по телу. – Но если он нас убивать не собирается, то что, черт возьми, происходит?»
Безумов заговорил первым, широко улыбаясь:
– Пожалуйста, не делайте такие несчастные лица. Мне очень стыдно за свое поведение в нашу первую встречу, я вел себя бестактно, начисто забыв о хороших манерах. Дайте мне хотя бы шанс реабилитироваться.
Гнев пересилил страх Рутерфорда:
– Безумов, какого черта вы здесь ошиваетесь? Как вы узнали, что мы едем в Мачу-Пикчу? Да как вообще вы сюда добрались?
– Виноват, уж точно не хотел, чтоб вы посчитали меня маньяком, все дело лишь в том, что мне очень нужно переговорить с вами. Я сходил к ректору: он слышал, что вы улетели в Перу.
По спине Кэтрин будто пробежал холодок: «А ректор-то откуда узнал, что мы едем в Перу?»
Безумов продолжил:
– Поскольку я тесно знаком с работой профессора, то понял, что рано или поздно вы объявитесь тут. Я вылетел следующим рейсом за вами, прямо из Лимы отправился сюда и стал ждать в надежде, что встречу вас здесь. И, по счастью, дождался. Простите меня, я совсем не хотел вас напугать.
Держась, будто инка-аристократ, Безумов велел обоим индейцам взять багаж Рутерфорда и Кэтрин. Джеймс тут же встал у них на пути, не давая пройти в вагон. Кэтрин стала рядом с ним, лицо потемнело от гнева. Безумов, продолжая тянуть Кэтрин свою руку, с очаровательной улыбой проговорил:
– Прошу вас, позвольте мне отвезти вас в мой отель.
Его потуги выглядеть благородным не произвели на Кэтрин впечатления. Еще в первую встречу этот человек не понравился ей, и вот он опять тут. Однако сейчас ей в тысячу раз неприятнее было его присутствие, его назойливое внимание и явная нервозность.
– Спасибо, не стоит беспокоиться. Мы как-нибудь устроимся сами.
Сокрушаясь, Безумов покачал головой.
– Боюсь, автобус уже битком набит. И свободные номера остались только в моем отеле. У вокзала меня ждет машина. Прошу вас, позвольте подвезти вас. Вещи ваши мы можем оставить в гостинице, а затем пешком прогуляться до развалин. Я вас подожду.
Безумов повернулся и стал быстро удаляться по платформе. Спрыгнув с подножки вагона, Кэтрин и Рутерфорд глядели ему вслед. Рутерфорд удивленно заметил:
– Что за тип? Мы же сами не знали, что поедем сюда. Пока не познакомились с Эрнаном. Вам не кажется, что он на стороне врагов профессора? И почему он как одержимый настаивает на разговоре с вами? Как-то слабо верится в то, что он полмира пролетел, чтобы заполучить слабый шанс выследить вас.
Кэтрин задумалась.
– Не знаю… Просто не знаю, что и думать. Но в одном уверена точно: я его боюсь.
Она повернулась к Рутерфорду и заглянула ему в глаза.
– Что делать? Бежать? Он все равно найдет нас – согласны? Но даже если он опасен, он ничего не сделает, пока не выведает, что ему надо. Может, стоит поговорить с ним, но осторожно, не сообщая ничего важного: просто выяснить, что связывает его с профессором. А потом придется сразу же уносить отсюда ноги. Как вам такой план?
Кэтрин протянула руку, взяла его за предплечье и мягко сжала. Рутерфорд чуть помедлил, затем накрыл ее ладонь своей и кивнул.
32
Индеец – водитель Безумова – придержал открытую дверь, пока сначала Кэтрин, а за ней – Рутерфорд садились в машину. Безумов сидел на переднем сиденье, и Кэтрин заметила его напряженный взгляд в салонном зеркале. Несмотря на то что странный русский пугал ее, она все еще кипела от ярости. Короткая улыбка мелькнула на худом лице Безумова.
– Доктор Донован, простите, пожалуйста, за то, что напустил на себя таинственность. Когда я впервые увидел вас, решил поначалу, что вы простой ученый, и принял решение не говорить с вами о теме нашей с профессором совместной работы. Ну а поскольку вы прилетели сюда, я понял: вам что-то известно, поэтому считаю, мы с вами должны открыться друг другу.
Кэтрин и Рутерфорд настороженно смотрели на него. Водитель завел двигатель и направил машину от станции вверх по грязной дороге к Мачу-Пикчу. Безумов продолжал:
– Я из России, из Санкт-Петербургского филиала Академии наук. По специальности геолог, но, как и профессора, работа моя увлекла меня в сторону от основной темы. Я стал специалистом по антарктическим скалам и в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году возглавил экспедицию к месту, называемому у вас Землей Принца Харальда – это часть побережья Антарктиды, – где сделал грандиозное открытие: нашел подтверждение теории о произрастании тропической флоры в Антарктиде в период позднего палеоцена-начала эоцена. Это однозначно свидетельствует о том, что климат там когда-то был тропическим… В двух словах: Советский Союз развалился, мой департамент прекратили субсидировать, исследования мои никого не интересовали – за исключением профессора Кента. Он первый связался со мной в тысяча девятьсот восемьдесят девятом, и с тех самых пор мы работали над вопросами, имеющими отношение к геологии и климату Земли нынешней эпохи.
Безумов оттянул ремень безопасности и развернулся к ним лицом.
– Сказав «нынешней эпохи», я имел в виду период с последнего обледенения – то есть последние сто тысяч лет.
Кэтрин скептически взглянула на русского:
– Так почему ж было сразу не рассказать, зачем было преследовать нас на краю света?
Безумов деланно улыбнулся и задержал на ней свой пристальный взгляд:
– Милая девушка, работа почти пятнадцати лет близилась к завершению, когда я вдруг узнал, что профессора нет в живых. Вы, полагаю, понимаете, как меня беспокоили плоды нашего совместного труда.
Рутерфорда это не убедило.
– Если вы работали вместе, почему же у вас не осталось копий документов?
Безумов сохранил улыбку, однако теперь было в ней что-то покровительственное, едва ли не пренебрежительное:
– Джон – о, простите, Джеймс, правильно? – за два дня до своей смерти профессор позвонил мне и сообщил, что обнаружил подтверждение того, что климат в Антарктиде до четырехтысячного года до нашей эры был благоприятным, то есть этот материк являлся отнюдь не ледяной пустыней и его климат был вполне пригодным для комфортного существования. Со времени того путешествия мне не выпало ни одной возможности вернуться в Антарктиду, и никто не заинтересовался тем, чтобы поддержать мои гипотезы. Над работой всей моей жизни, над моим открытием нависла опасность быть потерянным для науки и всего человечества. Я должен знать, что открыл профессор.
Кэтрин думала лишь об одном: «Карты. Свидетельство, на которое профессор ссылался, – скорее всего, коллекция карт. Вероятно, он полагал, что обнаружил последний фрагментик этого «паззла», или же решил, что пришло время посвятить Безумова в свои открытия».
– Но я-то здесь при чем? Почему вы преследовали именно меня? – спросила она.
Безумов невесело усмехнулся:
– Да потому, Кэтрин, что вы фактически являетесь ближайшим родственником профессора. Кто же в состоянии привести в порядок его дела в Англии, если не вы? Ко всему у вас будет полный доступ.
Кэтрин ошеломленно молчала.
«Может статься, Безумов и вправду хорошо знал профессора Кента. Иначе откуда ему известно, насколько я была близка ему? Но почему, почему интуиция не велит мне доверять русскому?»
33
Легендарные руины Мачу-Пикчу раскинулись на горном уступе, который нависал над расположенной глубоко внизу обширной, укрытой джунглями долиной. Добраться туда можно было по тропе: поначалу она ведет на север, через покрытые лишайниками скалы горного склона, затем сбегает вниз, огибая валуны, петляя в густой траве и мелколесье. Склоны окружающих гор внезапно скрываются за белыми спинами облаков. Тот, кто хоть раз видел этот сюрреалистический пейзаж, не забудет его никогда.
По мере того как Кэтрин, Рутерфорд и Безумов шли вниз по тропе, их взорам открывался Мачу-Пикчу. С замирающим сердцем любовалась Кэтрин самым красивым зрелищем в своей жизни. Тот, кто построил из камня этот город, просто идеально вписал его в сложный ландшафт гор, долин и пастбищ-террас. Все было сбалансировано, во всем чувствовалась гармония. Рутерфорд, шедший на несколько шагов позади, замер на месте, раскрыв от восхищения рот.
С сильным русским акцентом Безумов подробно, как учитель, рассказывал им о достижениях инков:
– Инки считали, что живут в пятой цивилизации, а до этого существовало четыре мира – и все они были уничтожены в результате страшного природного катаклизма, навлеченного разгневанным божеством. Вы сами видите… – Русский остановился, чтобы справиться с одышкой и повел рукой в сторону захватывающего вида. – Нельзя назвать их совсем уж примитивными. Однако, несмотря на то что Виракоча учил народы Анд жить в мире, они, похоже, охотно прибегали к жертвоприношениям. Инки приносили людей в жертву – и помногу, проделывая это на алтарях, установленных согласно инкской версии лей-линий. Вы знаете, что такое лей-линии?
Обрадовавшись, что появилась знакомая тема обсуждения, Рутерфорд прервал свое молчание:
– Да, я занимался этой темой.
– Может, тогда поделитесь с доктором Донован?
Рутерфорд посмотрел на Кэтрин. Помогать русскому желания не было никакого, но Кэтрин ждала объяснения. Скрыв свое нежелание, он начал:
– Лей-линии являют собой систему природных энергетических линий, которые, как полагают, соединяют великие археологические памятники Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Наконец, сопя и постанывая, поезд выбрался на последний этап подъема: Мачу-Пикчу Пуэнтас-Руинас – перевалочный пункт на пути к знаменитым руинам. Кэтрин посмотрела вниз: священная река инков Урубамбу вила петли далеко под ними, закручиваясь вокруг подножий гор зеленоватой сверкающей змеей.
31
В окна неторопливо вползала станция; на платформе засуетились индейцы, и пассажиры в вагоне похватали свой багаж, готовясь к выходу. Кэтрин обвела взглядом запруженную толпой маленькую платформу – и похолодела. Крепко зажмурившись и сделав глубокий вдох, она вновь глянула в окно: на платформе в белом полотняном костюме стоял Иван Безумов. Кэтрин издала прерывистый вздох и прижалась к спинке сиденья, а поезд в это время со скрипом прополз вдоль платформы мимо русского.
Распахнув глаза, Кэтрин обернулась к Рутерфорду.
– Вы не поверите, но, честное слово, я только что видела того странного русского, Безумова. На платформе, идет в нашу сторону. Что он здесь забыл? Господи, Джеймс, что делать? Куда бежать?
Рутерфорд едва не подскочил.
– Он здесь? Быть того не может. – Не успел он проговорить это, как заметил русского, целенаправленно шагающего по платформе к их вагону в сопровождении двух крепкого вида аборигенов.
В этот момент поезд дернулся и замер в какофонии скрежета стали и шипения пара. С огромной порцией адреналина в крови, Рутерфорд отчаянно искал решение. Выход с платформы был только один – через ворота в ее конце, но Безумов и его оруженосцы блокировали этот путь.
Бросившись по проходу, Джеймс открыл дверь вагона со стороны, противоположной платформе, и в ужасе ахнул. Дверь распахнулась над головокружительным откосом каменистой осыпи, обрывающейся на сотни метров вниз, прямо к реке. Еще шаг, и он бы разбился насмерть. Восстановив равновесие, Джеймс резко развернулся. Кэтрин не двигалась. Слишком поздно: человек в белом стоял напротив входа в их вагон.
Кэтрин и Рутерфорд в ужасе застыли на месте, время для них будто остановилось. Безумов сделал шаг к вагону, открыл дверь и с сильным русским акцентом обратился к ним:
– Доктор Донован и доктор Рутерфорд, добро пожаловать в Мачу-Пикчу.
Рутерфорд потерял дар речи. Беспорядочные мысли проносились в голове.
«Он – что, пристрелит нас? Насколько он замешан в этом деле? Не он ли убил профессора? – От ужаса у него мурашки побежали по телу. – Но если он нас убивать не собирается, то что, черт возьми, происходит?»
Безумов заговорил первым, широко улыбаясь:
– Пожалуйста, не делайте такие несчастные лица. Мне очень стыдно за свое поведение в нашу первую встречу, я вел себя бестактно, начисто забыв о хороших манерах. Дайте мне хотя бы шанс реабилитироваться.
Гнев пересилил страх Рутерфорда:
– Безумов, какого черта вы здесь ошиваетесь? Как вы узнали, что мы едем в Мачу-Пикчу? Да как вообще вы сюда добрались?
– Виноват, уж точно не хотел, чтоб вы посчитали меня маньяком, все дело лишь в том, что мне очень нужно переговорить с вами. Я сходил к ректору: он слышал, что вы улетели в Перу.
По спине Кэтрин будто пробежал холодок: «А ректор-то откуда узнал, что мы едем в Перу?»
Безумов продолжил:
– Поскольку я тесно знаком с работой профессора, то понял, что рано или поздно вы объявитесь тут. Я вылетел следующим рейсом за вами, прямо из Лимы отправился сюда и стал ждать в надежде, что встречу вас здесь. И, по счастью, дождался. Простите меня, я совсем не хотел вас напугать.
Держась, будто инка-аристократ, Безумов велел обоим индейцам взять багаж Рутерфорда и Кэтрин. Джеймс тут же встал у них на пути, не давая пройти в вагон. Кэтрин стала рядом с ним, лицо потемнело от гнева. Безумов, продолжая тянуть Кэтрин свою руку, с очаровательной улыбой проговорил:
– Прошу вас, позвольте мне отвезти вас в мой отель.
Его потуги выглядеть благородным не произвели на Кэтрин впечатления. Еще в первую встречу этот человек не понравился ей, и вот он опять тут. Однако сейчас ей в тысячу раз неприятнее было его присутствие, его назойливое внимание и явная нервозность.
– Спасибо, не стоит беспокоиться. Мы как-нибудь устроимся сами.
Сокрушаясь, Безумов покачал головой.
– Боюсь, автобус уже битком набит. И свободные номера остались только в моем отеле. У вокзала меня ждет машина. Прошу вас, позвольте подвезти вас. Вещи ваши мы можем оставить в гостинице, а затем пешком прогуляться до развалин. Я вас подожду.
Безумов повернулся и стал быстро удаляться по платформе. Спрыгнув с подножки вагона, Кэтрин и Рутерфорд глядели ему вслед. Рутерфорд удивленно заметил:
– Что за тип? Мы же сами не знали, что поедем сюда. Пока не познакомились с Эрнаном. Вам не кажется, что он на стороне врагов профессора? И почему он как одержимый настаивает на разговоре с вами? Как-то слабо верится в то, что он полмира пролетел, чтобы заполучить слабый шанс выследить вас.
Кэтрин задумалась.
– Не знаю… Просто не знаю, что и думать. Но в одном уверена точно: я его боюсь.
Она повернулась к Рутерфорду и заглянула ему в глаза.
– Что делать? Бежать? Он все равно найдет нас – согласны? Но даже если он опасен, он ничего не сделает, пока не выведает, что ему надо. Может, стоит поговорить с ним, но осторожно, не сообщая ничего важного: просто выяснить, что связывает его с профессором. А потом придется сразу же уносить отсюда ноги. Как вам такой план?
Кэтрин протянула руку, взяла его за предплечье и мягко сжала. Рутерфорд чуть помедлил, затем накрыл ее ладонь своей и кивнул.
32
Индеец – водитель Безумова – придержал открытую дверь, пока сначала Кэтрин, а за ней – Рутерфорд садились в машину. Безумов сидел на переднем сиденье, и Кэтрин заметила его напряженный взгляд в салонном зеркале. Несмотря на то что странный русский пугал ее, она все еще кипела от ярости. Короткая улыбка мелькнула на худом лице Безумова.
– Доктор Донован, простите, пожалуйста, за то, что напустил на себя таинственность. Когда я впервые увидел вас, решил поначалу, что вы простой ученый, и принял решение не говорить с вами о теме нашей с профессором совместной работы. Ну а поскольку вы прилетели сюда, я понял: вам что-то известно, поэтому считаю, мы с вами должны открыться друг другу.
Кэтрин и Рутерфорд настороженно смотрели на него. Водитель завел двигатель и направил машину от станции вверх по грязной дороге к Мачу-Пикчу. Безумов продолжал:
– Я из России, из Санкт-Петербургского филиала Академии наук. По специальности геолог, но, как и профессора, работа моя увлекла меня в сторону от основной темы. Я стал специалистом по антарктическим скалам и в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году возглавил экспедицию к месту, называемому у вас Землей Принца Харальда – это часть побережья Антарктиды, – где сделал грандиозное открытие: нашел подтверждение теории о произрастании тропической флоры в Антарктиде в период позднего палеоцена-начала эоцена. Это однозначно свидетельствует о том, что климат там когда-то был тропическим… В двух словах: Советский Союз развалился, мой департамент прекратили субсидировать, исследования мои никого не интересовали – за исключением профессора Кента. Он первый связался со мной в тысяча девятьсот восемьдесят девятом, и с тех самых пор мы работали над вопросами, имеющими отношение к геологии и климату Земли нынешней эпохи.
Безумов оттянул ремень безопасности и развернулся к ним лицом.
– Сказав «нынешней эпохи», я имел в виду период с последнего обледенения – то есть последние сто тысяч лет.
Кэтрин скептически взглянула на русского:
– Так почему ж было сразу не рассказать, зачем было преследовать нас на краю света?
Безумов деланно улыбнулся и задержал на ней свой пристальный взгляд:
– Милая девушка, работа почти пятнадцати лет близилась к завершению, когда я вдруг узнал, что профессора нет в живых. Вы, полагаю, понимаете, как меня беспокоили плоды нашего совместного труда.
Рутерфорда это не убедило.
– Если вы работали вместе, почему же у вас не осталось копий документов?
Безумов сохранил улыбку, однако теперь было в ней что-то покровительственное, едва ли не пренебрежительное:
– Джон – о, простите, Джеймс, правильно? – за два дня до своей смерти профессор позвонил мне и сообщил, что обнаружил подтверждение того, что климат в Антарктиде до четырехтысячного года до нашей эры был благоприятным, то есть этот материк являлся отнюдь не ледяной пустыней и его климат был вполне пригодным для комфортного существования. Со времени того путешествия мне не выпало ни одной возможности вернуться в Антарктиду, и никто не заинтересовался тем, чтобы поддержать мои гипотезы. Над работой всей моей жизни, над моим открытием нависла опасность быть потерянным для науки и всего человечества. Я должен знать, что открыл профессор.
Кэтрин думала лишь об одном: «Карты. Свидетельство, на которое профессор ссылался, – скорее всего, коллекция карт. Вероятно, он полагал, что обнаружил последний фрагментик этого «паззла», или же решил, что пришло время посвятить Безумова в свои открытия».
– Но я-то здесь при чем? Почему вы преследовали именно меня? – спросила она.
Безумов невесело усмехнулся:
– Да потому, Кэтрин, что вы фактически являетесь ближайшим родственником профессора. Кто же в состоянии привести в порядок его дела в Англии, если не вы? Ко всему у вас будет полный доступ.
Кэтрин ошеломленно молчала.
«Может статься, Безумов и вправду хорошо знал профессора Кента. Иначе откуда ему известно, насколько я была близка ему? Но почему, почему интуиция не велит мне доверять русскому?»
33
Легендарные руины Мачу-Пикчу раскинулись на горном уступе, который нависал над расположенной глубоко внизу обширной, укрытой джунглями долиной. Добраться туда можно было по тропе: поначалу она ведет на север, через покрытые лишайниками скалы горного склона, затем сбегает вниз, огибая валуны, петляя в густой траве и мелколесье. Склоны окружающих гор внезапно скрываются за белыми спинами облаков. Тот, кто хоть раз видел этот сюрреалистический пейзаж, не забудет его никогда.
По мере того как Кэтрин, Рутерфорд и Безумов шли вниз по тропе, их взорам открывался Мачу-Пикчу. С замирающим сердцем любовалась Кэтрин самым красивым зрелищем в своей жизни. Тот, кто построил из камня этот город, просто идеально вписал его в сложный ландшафт гор, долин и пастбищ-террас. Все было сбалансировано, во всем чувствовалась гармония. Рутерфорд, шедший на несколько шагов позади, замер на месте, раскрыв от восхищения рот.
С сильным русским акцентом Безумов подробно, как учитель, рассказывал им о достижениях инков:
– Инки считали, что живут в пятой цивилизации, а до этого существовало четыре мира – и все они были уничтожены в результате страшного природного катаклизма, навлеченного разгневанным божеством. Вы сами видите… – Русский остановился, чтобы справиться с одышкой и повел рукой в сторону захватывающего вида. – Нельзя назвать их совсем уж примитивными. Однако, несмотря на то что Виракоча учил народы Анд жить в мире, они, похоже, охотно прибегали к жертвоприношениям. Инки приносили людей в жертву – и помногу, проделывая это на алтарях, установленных согласно инкской версии лей-линий. Вы знаете, что такое лей-линии?
Обрадовавшись, что появилась знакомая тема обсуждения, Рутерфорд прервал свое молчание:
– Да, я занимался этой темой.
– Может, тогда поделитесь с доктором Донован?
Рутерфорд посмотрел на Кэтрин. Помогать русскому желания не было никакого, но Кэтрин ждала объяснения. Скрыв свое нежелание, он начал:
– Лей-линии являют собой систему природных энергетических линий, которые, как полагают, соединяют великие археологические памятники Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40