46
Сонливость Рутерфорда как рукой сняло. Мысленно он пробежался по всем известным ему древним мифам.
– А существуют другие прецессионные числа? Или число семьдесят два и числа, кратные двенадцати, уникальны?
Кэтрин на секунду задумалась, затем сказала:
– Вовсе не уникальны – есть и другие: тысяча восемьдесят, две тысячи сто шестьдесят, четыре тысячи триста двадцать…
– Стоп! Какое последнее?
– Количество лет, которое необходимо Солнцу для прохождения через все дома зодиака, равняется четырем тысячам тремстам двадцати.
Рутерфорд будто увидел пред собой призрака:
– Невероятно, просто невероятно…
Кэтрин ухватила его за руку:
– Что?
Глаза его восхищенно сверкали:
– Самый древний загадочный текст на хинди, Ригведа, составлен из более чем десяти тысяч восьмиста стансов, а все произведение насчитывает около четырехсот тридцати двух тысяч слогов. В гематрии ключ обычно скрывается в порядке чисел – не важно, оканчиваются ли они на ноль. А мы знаем, что ключ должен быть единым, глобальным, и вот перед нами главный текст индуистской религии – и в самой его структуре скрыты два прецессионных числа.
Рутерфорд заглянул Кэтрин в глаза. Она широко улыбнулась ему.
– Вот так: мы напали на золотоносную жилу. Только руку протяни – и код наш. Где еще встречаются эти числа?
– Да где угодно. Знаешь, так получается, будто все эти предания созданы для того, чтобы все время напоминать нам одни и те же числа независимо от сюжета истории и места ее происхождения. Есть такая древнееврейская книга «Каббала». Чтобы дойти до Господа, необходимо преодолеть семьдесят две тропы. Бероссус, вавилонский историк, описавший Оаннеса, говорит, что до потопа существовала династия царей, правивших Вавилоном, и правление их длилось четыреста тридцать две тысячи лет. Что еще интереснее, Бероссус утверждает, что от сотворения мира до начала потопа прошло двести шестнадцать тысяч лет, а две тысячи сто шестьдесят – это количество времени, необходимое для прохождения одного дома зодиака.
– Точно…
– И в гематрии! Помнишь, мы подсчитывали числовое значение имен Иисуса и Марии на греческом: восемьсот восемьдесят восемь и сто девяносто два? Теперь сложи их – и получишь тысячу восемьдесят – прецессионное число…
– …цифровое значение которого равняется радиусу Луны в милях! – воскликнула Кэтрин, едва веря происходящему. – Господи, все эти совпадения начинают всерьез меня пугать. Ведь наверняка существует связь между прецессией и гибелью Древнего мира.
– Да, – кивнул Рутерфорд, – древние просветители будто напоминают нам: каждый раз, когда Земля завершает двадцатишеститысячелетний цикл «качения», на мир обрушивается страшный катаклизм.
Прикрыв глаза, Кэтрин попыталась собраться с мыслями.
– Джеймс, есть что-то еще во всем этом… И есть Безумов. Помнишь, что сказал Эрнан? Электромагнитные потоки, которые Безумов намеревается «запрячь», неразрывно связаны с орбитальным движением Земли. Очень хочется верить, что древние могли влиять на эти потоки энергии. Не знаю, для чего они это делали, – может, для получения энергии, может, для изменения движения планеты. По-моему, Безумов уверен, что он в состоянии вновь запустить эту машину. А вот я уверена в том, что неправильное использование технологии древних может стать фатальным.
Рутерфорд слушал, и ужас охватывал его. Он тихонько выругался.
– Этот русский просто псих! Ну посуди сама – как он это сделает? Одно дело – обнаруживать руины древних технологий, и совсем другое – придумывать, как эти технологии оживить и использовать.
– Джеймс, у фон Дехенда надо искать причину и время катаклизма, а еще – точное описание того, что тогда могло произойти. Только после этого мы сможем выяснить, почему профессор был убежден, что его предостерегают. Поскольку на данный момент непонятно, каким именно образом прецессия связана с катаклизмом и с какой целью нас предупреждают. И может ли произошедшее с древними случиться с нами. Профессор Кент, похоже, именно так и думал, но почему?
Рутерфорд вздохнул и посмотрел Кэтрин в глаза. Кэтрин улыбнулась и опустила руку ему на колено.
– Джеймс, мы сделаем это. Главное – не останавливаться, идти до конца. Но надо спешить.
Рутерфорд взял ладонь Кэтрин и крепко сжал в руках. Ей так хотелось обнять его, но она чувствовала, что время просто тает на глазах, к тому же Кэтрин смущало то, что она так разволновалась От его прикосновения ей сейчас хотелось забыть обо всем на свете – об этой отчаянной гонке, об опасности, угрожавшей обоим…
Но как только она раскрыла рот, чтобы сказать что-то, безмятежное спокойствие блочной многоэтажки Киттэ разлетелось в клочья: с улицы донесся звук выстрела.
47
Кэтрин вышла на лестницу и, глянув вниз, увидела поднимающихся троих или четверых мужчин – они постучались в дверь квартиры ниже этажом. Она задвинула засов и, развернувшись к гостиной, прижалась спиной к двери. Лицо ее побелело от страха. В дрогнувшем голосе слышалось отчаяние:
– Они здесь… Идут наверх…
С лестницы доносились испуганные крики жильцов.
Рутерфорд вышел на балкон и быстро посмотрел вниз, пытаясь разобраться в происходящем на улице. Его объял ужас, когда он увидел тело Киттэ, распростертое на тротуаре перед входной дверью: вокруг стояли трое в черном, а проезд по узкой улице блокировали два больших черных джипа. Пока Рутерфорд пытался осознать увиденное, один из парней в черном показал на него и заорал по-английски:
– Вот он! Седьмой этаж. Вперед!
Рутерфорд метнулся назад в комнату. Кэтрин в панике пыталась закрыть дверь на второй замок. Поборов свой страх, Рутерфорд придумал, что делать.
– Так, бери паспорт и деньги! Быстро! И давай за мной… Карты не забудь!
Он рывком распахнул свой рюкзак и вытащил бумажник. Сунув его в карман брюк, он подошел к двери и стал открывать ее. Кэтрин поспешила за ним, сжимая в руке свой паспорт и бесценный конверт с картами. Она ухватила его за плечо.
– Отсюда не выйти!
Рутерфорд распахнул дверь и повернулся к Кэтрин, глаза его блестели.
– Другого пути просто нет.
Вцепившись в его руку, она вышла на площадку. Дверь за ними захлопнулась. Рутерфорд заглянул через перила вниз. Люди с пистолетами в руках пробирались вверх сквозь толпы напуганных жильцов, высыпавших на лестничные площадки. Он повернулся к Кэтрин и жестом показал: наверх. Не оборачиваясь, она бросилась вверх по ступеням; Рутерфорд последовал за ней, поглядывая через плечо.
Преодолев лестничные пролеты трех этажей, они достигли площадки десятого. Индейская женщина глядела на них через щель чуть приоткрытой двери. В конце площадки была еще одна дверь, явно ведущая на крышу. Они побежали к ней. Рутерфорд схватился за ручку и едва не сорвал дверь с петель – она была открыта. Миновав коротенький пролет ступенек, они выбрались на крышу. Дверь за ними захлопнулась.
Крыша была площадью около ста квадратных ярдов. По периметру шел бортик примерно по колено высотой. Здесь и там торчали телеантенны. Кэтрин с отчаянием взглянула на Рутерфорда.
– И что теперь?
Рутерфорд подбежал к бортику и глянул вниз: соседнее здание отстояло лишь на ярд в сторону и вниз от того, на крыше которого они находились.
«Не так уж и далеко – можно перескочить…»
– Скорее, Кэтрин, будем прыгать.
Кэтрин подбежала к краю и посмотрела на соседний дом. Затем, держа за руку Рутерфорда, перегнулась и взглянула на узкую пропасть, разделяющую два здания. Лицо ее скривилось:
– Я боюсь высоты.
Рутерфорд шагнул на бортик и протянул ей руку.
– Вставай рядом. И смотри только вперед, на горизонт.
Глубоко вздохнув, Кэтрин сделала как он просил. Они застыли на бортике, правая рука Кэтрин сжимала левую Рутерфорда.
– Так. На счет «три» ты должна прыгнуть как можно дальше, а как только почувствуешь под ногами крышу – постарайся перекатиться.
Кэтрин оглянулась на дверь. Она готова была закричать от страха. Необъятное небо казалось бездонным и удивительно синим. Она закусила губу и, прикрыв глаза, кивнула.
Рутерфорд чуть согнул ноги в коленях, взялся покрепче за руку Кэтрин, помолился про себя и весь подобрался для прыжка.
– Раз… два… три!
С громким глухим звуком они приземлились на бетонную крышу соседнего дома. В попытке смягчить приземление Кэтрин Рутерфорд сильно ударился плечом. Оба поднялись на ноги, Рутерфорд скривился от боли. Посередине крыши торчала невысокая кирпичная будка, из которой можно было выбраться на лестницу.
Дверь будки тоже оказалась открытой. На пороге Кэтрин обернулась на крышу дома Киттэ – их преследователи еще не появились. Рутерфорд перепрыгивал сразу через две ступени, но на площадке врезался левым плечом в стену. Не останавливаясь, они бежали вниз по лестнице мимо дверей квартир, пока наконец не очутились в фойе первого этажа. Кэтрин приоткрыла дверь и осторожно выглянула на улицу. Никого. Она обернулась к Рутерфорду и осторожно тронула его за плечо:
– Кажется, чисто. Теперь – бегом, куда-нибудь в переулки, затеряться… Как ты, Джеймс?
Рутерфорд поморщился и кивнул:
– Бежим отсюда…
Через пять минут, все еще во власти страха, Кэтрин и Рутерфорд вынырнули из одного из многочисленных переулочков Ла-Паса на суматошный уличный рынок Сан-Сальваторе. Вид у них был встревоженный, и единственное, что они имели при себе, – это паспорта и деньги.
Рынок на старинной улице растянулся почти на полмили до Калле Сан-Сальваторе: по обе стороны располагались лотки с фруктами, специями, одеялами, кухонной утварью и хозяйственными товарами. Проезжая часть вся была запружена покупателями – местными и туристами. Кэтрин пыталась перевести дыхание – она стояла, согнувшись почти пополам, опершись руками на колени. Наконец, глубоко вздохнув, она выпрямилась.
– Как они узнали, что мы там? – она взглянула на Рутерфорда в надежде, что тот знает ответ. – И вообще, кто они такие?
Рутерфорд покачал головой, глаза его беспокойно оглядывали толпу на рынке.
– Понятия не имею. Могу сказать одно: желания выяснить это у меня нет. Единственная наша надежда – аэропорт, надо попасть туда как можно скорее.
В доме Киттэ царил ад. Каждая комната в каждой квартире была перевернута вверх дном, напуганные, кричащие и плачущие жильцы толпились на лестнице, в то время как содержимое их жилищ переворачивалось, расшвыривалось и разбивалось о пол. Матрасы вспарывались, дверцы кухонных шкафов и кладовок срывались – нетронутым не оставляли ничего. Любого, кто пытался противостоять произволу, избивали. А квартире Киттэ устроили особый досмотр. Она была похоже на помещение, в котором побывал маньяк: целым не остался ни один предмет мебели или посуды.
Наконец трое бритоголовых белых боевиков в черных футболках, черных армейских штанах и ботинках, вооруженные до зубов, вывалились на крышу. За ними следом – убийца профессора. Солнце и свежий воздух, казалось, привели его в еще большую ярость: добыча растворилась в этой никчемной небесной синеве. Он внимательно оглядел крышу с торчащими всюду антеннами. Его люди бродили вдоль бортика с оружием наперевес. Он крепко сжал кулаки, кипя от гнева и разочарования.
Один из боевиков, остановившись у того места, где Кэтрин и Рутерфорд прыгнули, махнул ему рукой. Тяжело дыша, скорее от ярости, чем от быстрого подъема по лестнице, он приблизился. Боевик показывал вниз, на крышу соседнего дома.
Едва взглянув, убийца достал мобильный телефон и развернулся на каблуках.
– Они в этом районе. Передвигаются пешком. Мобилизовать всех агентов. Выставить посты на автовокзале и в аэропорту. И немедленно поднимайте вертолет.
С этими словами он побежал вниз по лестнице.
48
Такси сбавило ход до скорости пешехода, когда проезжало вдоль зала отправления здания аэропорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40